Всё это время она старалась держаться в стороне и сейчас, увидев её отрицательный кивок, говорящий о том, что против нас не злоумышляют, повернулся к мастеру, поклонился и сказал:
— Ардо, ты изготовил прекрасное оружие, мы выражаем тебе свою благодарность. Рассчитался ли я за выполненную работу полностью?
— Да, Рэд, ты со мной рассчитался по царски и у меня никаких претензий нет. Все наши нынешние договорённости выполнены полностью и в будущем будут выполняться. Если бы ты смог принести мне такое же железо, то мы могли бы очень хорошо заработать. Сабля даже из нечистого небесного железа стоит от тридцати до пятидесяти зеолов, а за такие мечи, как у вас, можно выторговать все сто. Я даже готов возвращать тебе три четверти дохода, подумай, Рэд.
— А у меня, Ардо, есть другое предложение, при реализации которого мы сможем заработать ещё больше. И лично ты станешь самым знаменитым оружейником империи, а может и всего этого мира.
— Да? — он посмотрел на меня чрезвычайно заинтересовано, даже подался вперёд, при этом его такой же квадратный сын тоже приблизился на дистанцию хорошей слышимости.
— У меня есть рецепт производства настоящей оружейной стали. Хуже той, которую ты ковал, но любой ваш доспех разрубит запросто.
То, что творилось у него на душе, было видно по брошенному на меня взгляду.
— Рисунок этого арбалета тебе никто не давал, ты его сам нарисовал, верно?
— Верно, — не стал ничего отрицать.
— Что ты хочешь взамен, — его голос звучал хрипло и взволновано.
— Совсем немного, — коротко пожал плечами, — Всего пятую часть дохода от каждой проданной тобой вещи, изготовленной из этой стали.
— Согласен! Бог Родар, покровитель ремесел тому свидетель, — он поднял руки вверх и посмотрел в небо, — Согласен отдавать Рэду Дангору пятую часть дохода от каждой проданной вещи, изготовленной по его наущению из железа, которое много лучше известного ныне. Моё слово кладу на алтарь Гемоса, владыки царства мёртвы, и если его порушу, то уйду следом за своим словом.
Пока он произносил эти слова, я посматривал на Илану, та тоже слегка пожала плечами, затем утвердительно кивнула. Похоже, что человек говорит искренне.
— Держи, — протянул ему сложенный лист бумаги, — Владей!
Пока мы слонялись по дороге, собирали болты и доски, снимали с луков боевую тетиву, его от этой бумажки было не оторвать. И в город он возвращался, как отрешённый от мира, а когда поворачивали к центральным воротам, то даже не сразу услышал, что его окликают.
— Ардо! Ардо! Дарин, толкни отца! — выкрикивал совсем просмоленный на солнце одноглазый мужчина с красным платком на голове, повязанным по типу банданы. Он управлял двухколёсной повозкой с гнедой лошадью в упряжке, рядом с ним сидела женщина, маленькая девочка и парнишка, возраста Иланы.
— Здравствуйте, дядька Карис! — ответил Дарин, и толкнул отца, — смотри, дядька Карис.
— Хо! — воскликнул мастер и завернул свою лошадь к повозке знакомого.
Мы тоже остановились и решили подождать, просто так уехать, не попрощавшись, посчитал неприличным. И правильно сделал, потому, что приятности этого дня для нас ещё не закончились. Через минут десять к нам подъехал Дарин и пригласил познакомиться с дядькой:
— Там для вас есть какое-то предложение.
— Рэд, Илана, — сказал мастер Крон, когда мы приблизились к ним, — это господин Карис Стром, староста рыбацкого посёлка.
— Очень приятно, — ответили мы с Иланой почти одновременно и коротко поклонились.
— Карис, — продолжил мастер, — разреши представить моего друга, молодого воина Рэда Дангора и его жену, молодую воительницу Илану.
Иначе как одноглазый бандит, этого старосту Строма никак не назовёшь, именно такими моделируют пиратов и разбойников при производстве древне-исторических голофильмов на планетах Содружества. У него на поясе даже похожая абордажная сабля висела. Между тем, Крон сказал:
— Господин Стром дом с подворьем продаёт, здесь рядом, прямо в посёлке.
— Господин Стром, сколько стоит этот дом? — спросил, глядя прямо в уцелевший правый глаз старосты-разбойника.
— Если понравится, то уговоримся, — тот не сводил с меня внимательного, сверлящего глаза, затем на секунду отвёл взгляд на Илану и опять уставился на меня.
— И всё же, прежде чем смотреть, хотелось бы знать, устроит ли меня цена?
— Шестьдесят!
Стоимость десяти строевых лошадей! Дом в пригороде за такую цену должен быть неплох, но надо смотреть. Сейчас у меня осталось пятьдесят два зеола с мелочью. Есть еще шестеро лошадей, правда, кляча Фагора почти ничего не стоит, две нужно обязательно оставить себе, а три продать. Как мне теперь известно, больше чем по пять золотых нам за них не выручить.
— Надо смотреть, — ответил ему, переглянувшись с Иланой.
— Так какие дела? — оттопырил нижнюю губу одноглазый, — поехали смотреть!
Улочки посёлка, а так же дорожки предлагаемого на продажу подворья, которое было ограждено невысоким забором из ракушечника, были вымощены камнем. Крытый керамической черепицей домик с торчащей посредине печной трубой, находился в тридцати минутах езды от центральных городских ворот. Он имел Г-образную форму и стоял на холмистой местности, метрах в ста от залива реки, где у причала скопилась добрая сотня рыбацких баркасов и девять галер, которые быть рыбацкими никак не могли.
Передний дворик, где по-хозяйски бродила коза, два петуха и пара десятков кур, имел ширину до двенадцати метров и столько же глубины, зато задний двор с виноградником, садом и какими-то грядками, тянулся метров на пятьдесят. Главная часть дома была двухэтажной, шириной семь метров и длиной десять, первый и второй этаж имели открытую террасу, которая на втором этаже была ограждена перилами.
Половину первого этажа занимала большая кладовка, под которой был глубокий подвал, а вторая половина — разделена на кухню и столовую. На второй этаж нужно было выходит по лестнице через наружную террасу. Здесь так же находилось три комнаты, из них в двух четвертинках находились хозяйская спальня и кабинет хозяина, а в левой половине этажа располагалась женская и детская территория, именно так проинформировала проводившая экскурсию женщина.
В левом одноэтажном крыле было две комнаты для рабов, в одной из которых кротко ожидали своей участи две не совсем старые рабыни, но уже с седыми прядями на голове, а вторая была чем-то захламлена. В третьей комнате стоял массивный верстак, стеллажи с пустыми полками и всё.
У правого забора отдельно стоял толи сарай, толи конюшня на шесть денников, но было явно заметно, что кроме козы и курей никакой живности здесь не было очень давно.
Как потом выяснилось, хозяин этого дома сгинул в море во время шторма. Он был младшим братом старосты, и по прошествии положенного года ожиданий, тот по существующему неписанному закону взял ответственность за вдову и её детей на себя. Теперь забирает их в свой дом, при этом в его семье на одну жену и двоих детей станет больше.
В вопросах определения состояния и привлекательности недвижимости, являюсь абсолютным дилетантом. Да, я не специалист, но мне хотелось иметь свой дом, однако, на террасе, в кладовке и рабском бараке увидел трухлявые доски, а в конюшне — дыры в крыше, о чём стал указывать одноглазому, пытаясь сбить цену. Тот на меня хмуро взглянул и заявил:
— Шестьдесят! За всё, что сейчас здесь есть и в том состоянии, которое есть! И ни на россо меньше! И скажите спасибо, уважаемый, моему шурину Ардо Крому, только благодаря его просьбе я назначил эту цену. Да, всё дерево в доме надо менять, новую мебель ставить и крышу конюшни ремонтировать, но год-два можно прожить и так, а в будущем добавите двадцать-тридцать зеолов, и будет у вас дом такой, как надо.
Как бы принимая окончательное решение, еще раз огляделся вокруг. Мастер Кром энергично кивнул, мол, бери. Илана с любопытством наблюдала за козой и курами, они чем-то ей были жутко интересны. Лично я такую живность видел лишь на картинке, а вживую никогда, но не показывал вида. О том, соглашаться на это предложение или нет, даже не размышлял, нужно соглашаться и начинать жить.
— Согласен! — сказал я, а староста при этом протянул мне правую руку ладонью вверх. Чисто механически я хлопнул по ней своей рукой.
— Сделка! — объявил староста, — Когда внесете деньги?
— Нужно продать трёх строевых лошадей, и вся сумма будет собрана.
— Этих в том числе? — спросил он.
— Нет, других, но они не хуже, а может даже лучше.
— Тогда не продавайте, завтра пригоняйте ко мне, по пять за голову возьму, устраивает?
— Вполне.
— Тогда завтра же получите купчую на дом и жетон.
— А рабыни? — спросил у него.
— Они прилагаются к дому.
— Карис, — вдруг в разговор встряла женщина, — А баркас?
— Баркас? Хм, вам баркас нужен? — явно не надеясь на положительный ответ, спросил он.
А почему бы и нет, потренируюсь выходить в море, в сурвивалистской базе данных подучу теорию на этот счёт, тем более что папа меня когда-то учил ходить под парусом. Эти мысли мгновенно мелькнули в голове, но вслух сказал:
— Надо смотреть.
— Так какие дела? — пожал плечами одноглазый, — давайте смотреть!
Ехать было совсем рядом. Издали притопленный в воде шестивёсельный баркас шести метров длины и немногим менее двух ширины, казался симпатичным, но когда подъехал ближе и осмотрел внимательней, то стало ясно, что в море на нём выходили очень давно, ибо это не баркас, а решето. Увидев мою скривившуюся физиономию, одноглазый тихо сказал:
— Забирай. За два солда забирай. Я тебе пришлю мастера, который за два золотых восстановит, и будешь иметь нормальную посудину.
Хлопнув по ладони друг другу, мы отправились обратно.
Проезжая мимо своего будущего подворья, мимо подворий соседей, вдруг понял, что в половине из них живёт кто угодно, но только не рыбаки.
Глава 9
В теперь уже забытом детстве очень любил невообразимо красивую и бесконечную звёздную вселенную, всегда мечтал стать пилотом и заполучить свой собственный корабль. В своих фантазиях я открывал новые звёздные системы и воевал с жуткими инопланетными чудовищами. О чём мечтала Илана, не знаю, наверное, о подружках или о новой кукле.
Со смертью родителей у нас, малолетних детей детство неожиданно закончилось, а вместе с тем пришло переосмысление многих ценностей, о которых обычный ребёнок не должен задумываться в принципе. Сужу лично по себе, когда не став ещё взрослым биологически, вынужден был им стать фактически. Да, первоначально чуть с ума не сошел, но звезда далёкой надежды, а еще наполненные слезами испуганные глазёнки маленькой девочки, заставили укрепить силу духа, почувствовать ответственность и пробудить волю к обретению будущего.
И вот сегодня истекает второй месяц нашего пребывания на этой планете, где ранее эфемерные перспективы ныне приобрели реальность. Однако, не всё гладко получается, на беговой дорожке жизни судьба установила ряд препятствий.
Обстоятельства, связанные с моей рыженькой зелёноглазкой, которую неожиданно стал ценить дороже своей жизни, заставляют не просто жить, но жить активно, добиваясь богатства и могущества. Сейчас уже точно знаю, что наши с Иланой навыки фехтования, по своей технике значительно превосходят местные школы, а это помогло бы поступить на серьёзную службу и со временем значительно продвинуться по карьерной лестнице. Но суть дела в том, что этого времени у меня нет.
О положении дел в империи я узнал много новой информации, а частые беседы с оружейником Ардо Кроном, его сыном Дарином, мастером лодочником Щипом, а так же соседями, старым Лугом и молодым Харатом, сильно помогли разобраться в окружающей обстановке. С их слов в империи теоретически может подняться любой свободный гражданин, даже рыбак. Местные жители до сих пор хранят добрую память о выходце из их среды Хализе Ардонусе, который двенадцать лет назад совершил два подвига во время очередной войны с Ахеменидой, после чего императором был возвышен и назначен цезархом Аттолии.
В Парсии нет ни титулов, ни права их наследования, за исключением единственного императора. Но для того, чтобы приподняться в обществе, нужны деньги, связи в среде сильных мира сего, и ещё раз деньги. Взять того же Ардонуса, ведь и с ним не всё так просто. Как рассказал мне одноглазый Карис, они служили вместе на одной галере, где тот вначале смог дорасти до должности капитана, после чего сколотил некоторый капитал, и только затем, получив каперское свидетельство против недругов империи, развернулся вовсю. А став человеком действительно богатым и заметным, он и совершил свои подвиги, в результате которых был высочайше замечен, обласкан и смог так возвыситься.
В настоящее время существует немало древних военно-аристократических фамилий, которые за столетия своего существования стали богатейшими и могущественными родами империи. Но ещё больше таких, которые со временем приставку 'военно' теряют, а следовательно теряют влияние в обществе. Некоторые из них становятся торговцами, но большинство хиреют, выходят в тираж и исчезают в небытие. Зато их место занимает новая поросль богатой и боевитой молодёжи, некоторые представители которой имеют все шансы приблизиться к элите аристократии империи. Так почему бы в их числе не оказаться основоположнику рода Дангоров?
В условиях мирного времени стать кем-то значимым и попасть в фавор императору какому-то безвестному человеку очень сложно. А то, что мне нужно заслужить расположение императора, безусловно. Однако, для начала нужны деньги и связи, и чем больше я об этом думаю, тем больше понимаю, что мои устремления должны быть не в развитии прогресса, а в том, что должно привести к ожидаемому результату быстро и эффективно, то есть, стезя воина и моряка. Насколько я понял из рассуждений одноглазого разбойника, который по какому-то недоразумению стал старостой посёлка, даже в самое мирное время, море — это постоянный театр военных действий, где происходит перемещение огромных масс товаров и денег, где главенствует закон сильного.
Значит, мне туда дорога. В недавнем прошлом мечтал о покорении просторов космоса, но судьба распорядилась иначе, и теперь придется соответствовать своему предназначению в новых реалиях: Дангор — 'Идущий по морю' или 'Мореход' теперь будет покорять просторы мирового океана.
В свой новый дом, вернее сказать в своё новое жилище, мы переселились на следующий день. Оплаченное время проживания в гостинице до конца не использовали, но к чести администрации нужно сказать, что один зеол нам вернули.
Староста жил в большом П-образном доме рядом с пристанью. В оплату за дом он принял трёх строевых лошадей без сбруи и сорок пять зеолов, а в оплату за баркас согласился взять клячу Фагора, что меня вполне устраивало. Выписав и выдав на руки купчую и бронзовый жетон, при предъявлении которого мог свободно посещать город, он вывел меня из кабинета на террасу и показал рукой на посёлок.
— Здесь мой дом, теперь здесь и ваш дом. Я вижу, что вы происхождения знатного и то, что буду говорить, вы и сами понимаете, но предупредить обязан: не вмешивайтесь в дела, которые вас никоим образом не касаются, и не мешайте никому жить, тогда никто никогда не помешает вам, и будет к вам уважение соседей, а в доме порядок. Понимаете о чём я?
