— Такой же грубиян, как и раньше.
Молчу. Что ещё из прежнего во мне разглядит? Я ведь тоже хамом ещё тем слыл.
— Состояние за те камеи мог выручить. А вот взял и просто так их девочке подарил. Знала, что ты деньги не ценишь. Не знала, что настолько.
Снова молчу. Опять попала. Ну, не ценил я денег никогда, истратив в свое время кучу их на различных личностей немногим старше Младшей Кэретты. В итоге, ничего, кроме долгов не получил. Хотя номера такие по-прежнему устраивал время от времени, ни на что уже особо не надеясь. Последний — буквально за пару недель до встречи с сосулькой.
С результатом, в принципе, не отличавшимся от предыдущих. Пара звонков. Вроде, всё мирно. Ну, а потом — всё, как всегда. 'Аппарат вызываемого абонента выключен, или находится вне зоны действия сети'. На последующие звонки — опять тоже самое. Се ляви! Не, бывали случаи, что вроде бы мёртвые номера оживали... Ага, когда деньги требовались, такие, чтобы отдавать потом не потребовалось. Во удивятся, если понадобятся опять, а в ответ 'аппарат выключен'... Интересно, остатков совести хватит, чтобы поинтересоваться, позвонив домой, почему именно выключен? Что-то сомневаюсь...
Кэретта хмыкает.
— Что всё молчишь, да молчишь? Перебрал что ль уже?
— Нет. Ей и правда понравилось?
— Не то слово. Жаль, что счастливой такой ты её не видел. Одна там оказалась работы какого-то известного мастера, что она давно уже искала.
— Разорится она от такого увлечения.
Кэретта смеётся.
— Веришь, нет, на её камеи к сегодняшнему дню ни одной монетки не ушло. Всё трофеи, да подарки.
— Неужто кроме меня таких придурков много? Или делают подарки ей, рассчитывая что-то получить от тебя?
Канцлер по спине меня с хохотом треснула.
— Совсем мне девочку разбалуете, Верховный, да генерал! У неё только от тебя камей на сумму большую, чем всё остальное имущество.
— Что, так много?
Смотрит серьёзно.
— Не помнишь?
— Нет.
— От тебя у неё уже четырнадцать штук. Как-то было шесть за раз... Но две последних.. Это же реально бешеные деньги! Ты же даже не пьян был, когда их мне принёс!
— Пусть девочка порадуется... Сама-то с чего в ценах на камушки эти резные так хорошо разбираться стала? Они же бессмысленны.
— Меня, знаешь ли, должность обязывает разбираться во всём, что денег стоит. Особенно... Хотела сказать, когда друзья столь непрактичные люди. Не скажу, ибо имею сестрёнку, вообще не знающую слова практичность.
Теперь уже мне смешно.
— А ты не смейся! Её-то подарочки не дешевле твоих!
С трудом удерживаясь, чтобы не заржать, говорю.
— Мы, наоборот, очень практичные люди. У твоей дочери, благодаря нам, формируется резервный фонд государственной казны на случай непредвиденных расходов.
Сарказм в ухмылке казначея слишком уж явный. Неожиданно, ухмылка пропадает. Кэретта вытягивает шею. Поворачиваюсь в ту же сторону.
Кэретта-младшая прикрывает рот шарфиком, или что там у неё на шее было. Плечи мелко-мелко трясутся. Плачет? Сам невольно напрягся.
Какой-то разряженный парень примерно её лет. Мне снова смешно становится. Я-то переживал, что неудачно попал. Нет, мне по сравнению с этим красавчиком просто несказанно повезло. Если он довёл Кэретту до слёз на её Дне Рождения... То он ПОПАЛ по-настоящему! Сейчас ему будет...
Как обычно, 'слона-то я и не приметил'. Вундеркиндера то есть. Что-то азартно выговаривает парню, уперев руки в бока и выставив грудь вперёд.
Чуть не заржал. Кэретта вздохнув, только устало рукой махнула.
Красавчик на самом деле, попал. Только не так, как я вначале, подумал. Лет-то ему не больше, чем Кэретте. Следовательно, как и у большинства сверстников большинство мыслей о противоположном поле и их физических достоинствах. У Динки для её возраста с достоинствами всё очень и очень хорошо. Не много, не мало. В точности в самый раз на мой подпорченный алкоголем, вкус. Рассмотрел, пока она рядом крутилась. Тем более, у неё сверху и так, считай одни ожерелья, а у того, что из ткани, прозрачность к ста процентам приближается. Да и того немного. Юбка, с формальной точки зрения, длинная. Только матерьяльичик уж больно легкомысленный. По-настоящему только пояс и непрозрачный. Широченный, богато отделанный, спереди и сзади полоски кольчужной сетки до середины бедра свешиваются.
Чего, спрашивается, несчастному парню делать, когда Динка попёрла в атаку, выставив своё великолепие? Да он и не слышит, что ему говорят. И так краснее рака варёного, пар того и гляди из ушей повалит. А глаз всё равно оторвать не может. Зачем подходил — забыл уже. К кому именно — тем более. Кэретта-младшая просто смеётся.
Монстрик продолжает наступать. М-да, так парня она, пожалуй, в импотента превратит. Вообще будет бояться на девочек смотреть. И как бы на мальчиков заглядываться не начал. Хотя это здесь крайне не одобряется. Нет, этого неудачника мне уже жалко. Так зверски все радужные мечты раскоканы. Кажется, он вот-вот повернётся и бросится удирать, провожаемый уже всеобщим хохотом. Особенно громко его приятели будут ржать, ибо каждый знает — сам в такой ситуации выглядел бы ничуть не лучше.
Канцлер демонстративно опустошает полбокала вина. Осторожно интересуюсь:
— Не слишком ли она разошлась?
— Ну, так иди, попробуй, уйми! Мне это уже надоело.
— Пожалуй, не рискну. Пусть мозги после войны проветрит. Он там был?
— Нет. Мамочка не пустила, хотя и старше Яграна моего. Динка тоже знает, а Кэр — нет. Ну, а он их не может не знать. На его месте, я поостереглась чем-либо хвастаться, если Динка поблизости. Ведь...— весьма выразительный кивок в сторону племянницы.
— Чтобы было, оденься она поскромнее?
— Послать её переодеться? — с непонятной интонацией интересуется Кэретта.
Пожимаю плечами. Она сгибается в приступе хохота.
— Нет, ты даже этого не помнишь?
Снова хохочет.
— Перед боем же было!
— Я помню только то, что было после.
— Ну, так напомнить могу: На последний совет вваливается это немыслимое сокровище. Представь себе, в платье. Белом. Личико — как у маленькой. Глазёнками хлоп-хлоп. Такая вся... Тебя аж на слезу пробило, а ты, друг ты мой, по чувствительности — бревно распоследнее. О других — и говорить нечего.
'Врёт или нет? Ведь и не проверишь...'
— И спрашивает. Тихеньким таким голоском: 'Мама, а мы победим завтра? А меня не убьют?' И чего ей спрашивается, отвечать было? Ведь и дурака валяет, и страшно ей, и правда, победы хочется. Одной на всех. Дина встала. 'Будет победа. Будешь ты жить. Только из нас не все увидят завтрашний вечер'. Как завизжит, как на шею бросится... Жаль, не помнишь ты, что тогда творилось...
Уже потом, когда всё кончилось. Она её обнимает. Слёзы не высохли ещё, но я-то вижу уже — смотрит как обычно, хитренько-хитренько.
'Ой, мамочка, а попросить тебя можно? Только обещай, что выполнишь, если мы завтра победим!'
'Обещаю!'
'Тогда, если завтра победим, то с послезавтра разреши мне носить всё что я захочу! Всё-всё-всё!'
'Разрешаю!'
Почти всё ей разрешает. И не врёт ей никогда. Хотя и ссорятся они временами. Вот Динка и выделывается, раз разрешено в чём угодно ходить. В её словах уже сейчас не знаешь, где может попасться подвох. Та ещё хитрюга!
— Мне кажется, они скоро снова поссорятся.
Грянул взрыв хохота. Моя теория оправдалась. Маленькое чудовище демонстративно поворачивается к нам. Кажется, разочарована, увидев — мы на неё не злимся.
Младшей Кэретте тоже весело. Надо думать, с ораторскими способностями безбашенной сестрицы знакома получше моего.
— И по какому поводу веселье? — умеет Дина-Старшая появляться словно из-под земли.
Младшая, дурачась, салютует одним из многочисленных клинков. У всех остальных выражение искреннего, пусть и злорадного веселья, сразу же сменяется на улыбку казённой радости. Видимо, поблизости от нас четверых отирались далеко не самые верные соратники Еггтов по недавней войне. Сейчас зато вовсю стараются понравиться. Понимают ли, что Дина их насквозь видит? Те, кто поумнее, видимо да. Только вот умных здесь... Да как у нас примерно.
Вот дочку она сегодня явно не видела ещё. Интересно, что скажет? Некоторое время разглядывает, словно экстравагантную скульптуру. Даже подбородок охватила, словно задумавшись. Хм. А она ведь не на дочь, она на собравшихся смотрит. И они на неё. Взглядами цирковых собачек на дрессировщика. Команды ждут. 'Лаять? Бегать? На передних? На задних? Только скажи!'
Только у собачек подобострастие искреннее, а тут... Всякого намешано. Но любая команда выполнена будет.
Дине захотелось проучить доченьку? Просто поиздеваться, пользуясь фактом определённой зависимости? Двинь воительница бровью — и вся толпа будет хохотать над Динкой (кто-то искренне, кто-то не вполне, возможно, даже презирая себя). Но двинь Дина бровью чуть по-другому — Младшую на руках станут носить. Опять же, не все вполне искренне.
Кажется, Дина первой вспоминает, по какой причине все здесь сегодня собрались. Шутливо грозит дочери пальцем.
— Будь сегодня не её День Рождения, устроила бы я тебе!
— Ты же обещала! — на миг все маски с Динки слетают, остаётся только образ обиженного ребёнка.
Мать хохочет.
— Я от своих слов не отказываюсь. Но я Верховный и Командарм Север. В праве перевести любого офицера куда угодно. Переведу тебя на Дальний Север. Будешь там удивлять своими нарядами полярных медведей, да северных слонов. Если не замёрзнешь.
— Ты так не сделаешь! — вундеркиндер опять весела и вовсе не напугана.
— Это ещё почему?
Динка приближается с кошачьей грацией. Берёт мать под руку.
— Потому что ты мама моя. И любишь меня.
Человеческая ласка или холодный расчёт начинающего политика? Сам не знаю. Не особо прописывал их отношения. Да и не зависят они от меня. Дина резко поднимает руку вверх. Пальцы материи и дочери переплетены.
— Всё верно, Наследница!
Вот это уже откровенный политический жест. Случайных людей тут нет. С новыми реалиями все должны считаться.
— Веселитесь, наследницы.
Отпускает руку дочери. Та убегает. Кажется, высмотрела в толпе очередную жертву. Или кавалера. Или ещё кого-нибудь. Ещё не забыл про её умение быть в десятке мест одновременно.
— Кэр, Рэдд пойдём. Поговорить надо.
Вот и отдохнули!
Сидим в кабинете Кэретты.
— От Южан пришло письмо за подписью брата Безглазого и Херенокта. Предлагают начать переговоры о мире. На, читай, Кэр. А ты, Рэдд, погоди пока. На -ка, — протягивает кожаную папку, — освежи в памяти переписку. Заодно, и протрезвеешь слегка.
При прочтении у меня сложилось мнение — переписка начата, ещё когда Безглазый был жив и грозился казнить Дину сто дней, каждый день отрывая по несколько маленьких кусочков от тела. Судя по придуманному им способу казни для каждого Еггта (младшую дочь Кэретты сварить заживо на медленном огне на глазах матери), обвинения со стороны Дины в безумии были не беспочвенны. Братец Безглазого откровенно боялся. В принципе, он согласен признать Дину Верховным в обмен на наследственное наместничество в родной провинции. Естественно, он соглашался распустить все уцелевшие войска за исключением небольшой личной гвардии и срыть все крепости, кроме родового замка. Судьба солдат его особо не волновала. Впрочем, многие из них знают — Дина собирается воевать за линией. Будет набор новых частей. В такое время о прежних местах службы даже вербовщики северян не спрашивают.
С Хереноктом всё обстоит гораздо сложнее. На словах, и он соглашается Дину Верховным признать. Вот на деле всё сложнее. Самые боеспособные из уцелевших частей армии Юг как раз его. Он категорически против расформирования. Не согласен и на назначения офицеров, верных Дине. Правда, намёки на совместный поход за линию принимает и намекает на возможное участие. В начале Четвёртой Войны Верховных Безглазый потребовал арестовать и выдать всех сторонников Еггтов. Вставшие на его сторону наместники кто рьяно взялся выполнять, кто ограничился арестом пары человек, причём, не обязательно реальных сторонников Еггтов, а просто тех, с кем счёты сводил.
И тех, кого сам арестовал, и тех, кого ему выдали, Безглазый в большинстве казнил. Почти всех с семьями.
Херенокт у себя арестовал немало народу. Не выдал никого. Вежливо писал, что с происходящим в своих провинциях он и сам разберётся. По факту, Безглазый мог ему приказать. Но Херенокт и по факту, и юридически мог ему отказать. Формально они оба наместники. Верховный назначается императорским указом. Такой указ появлялся, не раньше, чем кто-то из претендентов одерживал верх. Формальным Командармом Юг был Эрендорн. Верховным и Командармом Север — Дина. Две смерти одна за одной освободили сразу три должности, в том числе высшую в государстве. Император утверждал Верховного, тот назначал Командармов. И Дина, и Безглазый получили императорские указы, объявлявшие их исполняющими обязанности Командармов Север и Юг. Но исполняющий обязанности — не Командарм. Наместники ему не подчинены.
Арестованные сторонники Еггтов у Херенокта содержались в сносных условиях. Довольно многие смогли бежать. На гневные письма Безглазого наместник отвечал одно и то же. 'Я солдат, а не тюремщик'. При этом он нанёс несколько довольно чувствительных поражений военачальникам Дины. В свою очередь, в конце прошлой кампании был разбит мной. Рэндэрдом то есть.
* * *
С мотивами идеи канцлера о смене династии всё понятно более-менее. Вполне логичным кажется объединить реальную и номинальную власть в одних руках. Другое дело, что момент откровенно неподходящий. Не, такой удар по устоявшейся культурной традиции Дина вполне может себе позволить. Но вот новую Гражданскую учинять — выше сил и возможностей страны. Свергни Дина Императора — против неё восстанут. Причём, крайне масштабно.
Императорская власть — один из немногих элементов по-настоящему спаивающий довольно рыхлый конгломерат людей, называющих себя грэдами. В конце-концов, я тут видел уже и голубоглазых блондинов, и чернокожих великанов, а в основном — люди всех промежуточных цветов и оттенков. Мне эти подкатегории не известны. Я не бразильский расист какой-нибудь. К тому же, тут хватает и тех, кого в другом мире принято называть 'лицами кавказской национальности'. Причём, зачастую забывая, что таджики на Кавказе не живут.
Здесь всех этих расистско-националистических делений просто не существует. Да, они все ещё совсем недавно весьма лихо друг друга в мелкий винегрет крошили. Но не за оттенок кожи или форму носа, а за цвет знамён.
Да и у самой Дины есть прямой мотив не менять ничего, во всяком случае, пока. Династию она вполне может сменить. Начать новую с себя. Только вот и мина ведь этим будет заложена как раз под будущее её потомков. Ведь спустя совсем немного лет, какой-нибудь молодой и амбициозный генерал вполне сможет решить: 'У предка нынешнего Еггта получилось Императором стать. Нынешний далеко не тот... Так почему бы не попробовать его место занять?' И всё по-новой завертится. Знаю, что с такой мелочи, как чьи-то непомерные амбиции ни одной войны не началось. Вернее сказать, только с этой причины не началось. Но пусть уж лучше поводов и причин для войн будет поменьше. Тем более, данный вполне можно и не создавать.
