Так что, ты точно не крестьянки и не кухарки дочь. Скорее всего, купеческая, полнородная, и единственная.
— Подробнее можно?
— Так просто всё: ты всегда хорошо питалась, домашние животные были в диковинку. И пожалуй, главное. Дядя припомнил как ты была одета, пусть вся и в грязи, испачкалась, когда пряталась. Так вот, ты была в сшитой на тебя детской одежды. В той деревне не жили благородные, дети там обычно ходят в перешитых старых вещах взрослых. На тебе же платье было из привозной ткани. Особо богатых домов там не было. Ты же очень хорошо одета и одна такая; вывод — единственный ребёнок.
Возвращаемся в замок без приключений. Динка угрюма куда сильнее обычного, переживает, ни с кем больше поссориться не удалось. Мне как-то неуютно. После выходки принцессы, мне стало казаться, что все, мужчины и женщины смотрели исключительно на меня.
Ворота замка распахнуты. Только рогатки преграждают дорогу и стража. Начальник караула салютует.
— Генерал Линк вас в малой башне дожидается.
Госпожа спешивается, не потеряв равновесия. Хромая, направляется к лестнице. Палка остаётся у седла.
— Можно я к себе пойду?
Динка озирается по сторонам, рассчитывая снова удрать в город и продолжить веселье.
— Со мной пойдёте! Обе!
Пока шли, Госпожа не оступилась ни разу. Вот Динка споткнулась, чуть нос на разбила, виртуозно ругнувшись при этом.
Линк нервно расхаживает по кабинету. Чего-то я не понимаю, с такой роскошью одеваются только на приём к императору.
— Здорово! Что не празднуешь?
— Уже набралась?
Дина плюхается в кресло. Нарочито медленно наполняет стакан.
— Сам подумай!
Линк усаживается напротив. Тоже с ленцой наливает себе.
— Девочкам спать не пора?
— Моей наследнице и её... -задумывается на мгновение, — советнику уже давно пора присутствовать при важных разговорах.
— Я о дочерях приехал поговорить.
— О каких именно?
— Динни и Кэрри.
— Линки? С ними всё замечательно. Подробнее можешь у девочек спросить, они с ними больше времени проводят. Или, могу за ними послать кого-нибудь. Пусть разбудят. Ты-то к ним с прошлой осени не приезжал.
— Были причины.
— Знаешь, сколько я раз это слышала? Тут полно таких, до кого родственникам, включая отца и мать ни малейшего дела.
— Я за этим к тебе и приехал.
— За этим — это зачем? Дай-ка сама догадаюсь. Законная жена в Охотничьем дворце, а ты сразу к старой подруге рванул. Где-то хорошо, старых друзей забывать не годится, а где-то и не очень, ты ведь вовсе не друзей забываешь. Знаю же я, кого законные жёны больше всех ненавидят — любовниц мужа и особенно, их детей. Я вот знаю о крепнущей с каждым годом дружбой твоей с Кэр. Одна старых кодексов начиталась, другая их содержание, считай, с молоком матери всосала. Одна не дура, и донесёт до другой — в этих стенах умирают только с моего ведома. Красивым фразам, я, сам знаешь с какого времени, не верю.
— Об этом и собирался говорить. Она напугана. Напугана очень сильно. Боится, кто-то хочет убить её и детей.
— Двух подозреваемых я уже назвала. Одной мозги думаю, вполне вправлю, другой же сам вправляй, ибо встречи со мной она может не пережить.
— Я спрашивал, почему-то их не подозревает. Хотя и знает, её не любят.
— Тогда ещё проще — она богата, родни много... Понимаешь?
— Исключено. Она уже обнародовала завещание. Наследники первой очереди — девочки. Наследник второй очереди — я. Сама понимаешь, для таких я зверюга крупноватая.
— Кроме слов что-то есть? Письма с угрозами, попытки покушений или отравлений?
— Письма были...
— Мне пришлёшь. Заодно, можешь сказать, пусть приезжает. Поболтаем о девичьем, вспомним молодость.
— Помниться, ты говорила, мне надо на ней жениться.
— А ты не слушал.
— Молод был. Но давай о другом. Она просит сделать девочек настоящими благородными, и я с ней согласен. Думает, так им безопаснее будет.
— Ты никогда, на моей памяти, с женщинами не спорил. Только всё по-своему делал. Препятствий не вижу. Подавай прошение на имя главы дома, то есть меня. Сделаю их благородными среднего уровня с правом передачи титула по наследству... Хотя, можешь и не подавать. Я и так решила их всех, кто без титулов, в это состояние возвести. 'Жалованные грамоты' уже пишутся, раздам на днях.
— Благодарю! Только мне надо не только это.
— Что ещё? Состояние есть, титул будет, кто на них охотится — найду и шкуру спущу.
— Сделай их Еггтами. Полноправными.
— О как! Не жирно будет? Дин, ты как на это смотришь?
— Без разницы. Они мне сёстры и так.
— Интересно. Но как это сделать?
— Ты же всё знаешь и можешь! Помоги моим детям. Хочу, чтобы все, кто зло против них замыслит, знали с кем им придётся иметь дело!
Госпожа думает довольно долго. Я по чуть заметной усмешке, понимаю — она уже всё придумала и теперь просто дразнит брата. Динка пихает меня локтём. Чуть заметно кивает. Тоже заметила.
— Опять же, подавай прошение, только теперь с просьбой узаконить бастардов и принять их в члены дома. Я соглашаюсь, и отсылаю прошение ко двору. Ссорится со мной им ни к чему, так что скоро дождёмся Указа Его Величества о принятии в Великий Дом. Только вот по старшинству они будут сразу за младшей дочерью Кэр.
— Благодарю! Не ожидал, что ты так легко согласишься.
— Легко делать не противоречащее моим интересам, к тому же, ничего мне не стоящее. Выгоды слишком очевидны. Торговый дом становится роднёй Еггтам, там же у многих мечта — с Великим Домом породниться. Их интересы становятся нашими и наоборот.
Попутно, значительно расширяется список вероятных женихов девчонок. С Кэр уже вели переговоры о возможности брака её младшей. Ко мне заглядывали.
— Ко мне тоже.
— Теперь по-настоящему займусь тем, что из-за Линии лезет. Проповедниками всякими. Слишком они много брать на себя стали.
— Опять какую область чистить надумала? Кого помоложе шли.
— Ты всё к кавалерийским атакам сводишь. До них теперь дело дойдёт не раньше, чем за Линию пойдём. Не в этом дело. Мне кажется, они решили первыми бить. Прицельно по нам, всем, кто за Линией без особого различия на Север, Юг и прочих. Сводки из-за Линии читал? Только честно.
— Только касающееся численности конных дружин, связей со степью, ну и где золотишком можно разжиться.
— Будешь читать только это — если повезёт, кончишь век уборщиком при каком-нибудь храме.
— Не смешно.
— Я не шучу. Они там у себя 'Охотников на ведьм' завели.
— Кто такие? Вроде 'Змей' наших?
— Не совсем. Для насаждения и укрепления веры и выявления ведьм, колдунов и продавших душу врагу рода человеческого.
Линк усмехается.
— Как они свою благую весть несут, я знаю, вон последствие несения стоит.
— Ты прав и неправ. Храаты и их попы придворные — это одно, те, кого ты по деревьям, да между двух развешивал — другое. Общего — только в казненного спасителя вера. В остальном — ты на Эрескерта больше похож, чем они друг на друга.
Мне смешно становится. Генерал Эрескерт, как он сам выражается, южнейший из самых южных грэдов, совершенно чернокожий.
— Расхождения в богословии, в трактовке единства или множества сущностей их спасителя, первичности или вторичности человеческой природы в нём. В общем, храатство разрешило наместнику уничтожить 'резаков'?
— Храатство? — Линк не верит.
— А ты что думал? На границе живя, следует прислушиваться к сильным по обе стороны, особенно, когда не знаешь, куда эта граница переместиться может. Сам знаешь, торговля через границу идёт. Кое-кто и переселяется. В том числе, и те, кого храат мёртвым хочет видеть. Или я. До врагов пытаются добраться чужими руками. Тем более, когда враги сами напрашиваются.
Но это дело прошлого. Вернёмся к настоящему. Я потому амнистию и объявила — если начнём разбираться, что именем Верховного творилось — опять потонем в крови. Этого за Линией и хотят. 'Охотники' ищут ведьм. Её убить богоугодное дело. Если главную убить — святым при жизни станешь. Кто в этом мире главная ведьма?
— Ты думаешь, это церковь казнённого начала на нас охоту?
— Они и не прекращали никогда. Сейчас просто более толково за дело взялись. К Динке уже несколько раз подбирались очень близко.
— Тебя ранили.
— Устала уже с Кэр ругаться — это не они. Обычная кавалерийская сшибка разведчиков. Тебе ли не знать? Мне просто не повезло.
— Думаешь, не знаю, тебя отравленным оружием ранили?
— Угу. Или просто грязным, а я рану не сразу смогла обработать.
* * *
Динка в башне ночевать не захотела, к нам отправилась.
— Тебя правда хотели убить?
— И это говорит предотвратившая первое покушение!
— С той поры многое изменилось. Я так поняла, Госпожа не считает, что это были выходцы с Юга?
— Не пойму, что именно она считает. Покушавшихся никогда не видела, я лица хорошо запоминаю.
— Это после боя было?
— Нет. Ещё кого-то ловили, но тех не видела, да и неизвестно, к моей ли палатке шли.
— А в бою, ну где Кэрдин ранили. Поподробнее рассказать можешь.
Динка останавливается.
Конечно, может. Решающее сражение войны, да в нём отличилась. Снова тот бой пред глазами, снова бурлит кровь в жилах. Вижу в глазах знакомый страшноватый блеск. Пришлось подождать, ибо начала Динка с того, как войска строились, и как Госпожа уже в этот момент Безглазого обдурила.
Распаляется всё больше. Связанные фразы всё больше перемежаются всяким. 'А я его хрясь!', 'Эрия того бац! Дырку в виске видно было', 'Голова как полетит!' и тому подобное.
Мои подозрения потихоньку перерастают в уверенность. Случайности не было. Динку хотели убить.
Что-то не складывается. Если свалка была такая, как Динка говорит, то должно быть не до перезарядки арбалетов, тем более, многозарядных. Если их не берегли для определённой цели. Причём, ЗНАЛИ, цель там будет. Но как определили? Их же там было несколько в похожих доспехах. Тот, красный, у Динки для парада. В бой идёт в простом нового типа, держащих пулю.
— Ты в каких латах была?
— Как у тебя сейчас.
— С украшениями?
— Нет.
— А у Кэрдин?
— Золотые. С ног до головы. Она же не сирота, просто в своём доме вроде как лишняя. На неё и ей непосредственно деньги присылают, и считают всё хорошо. Злилась на них, потом перестала. Наплевать можно в обе стороны. Вместе со мной тогда и заказывала. Мать ей говорила, будет мишенью для всех стрелков. Она же только в этих латах и ходила.
Золото на фоне серого и чёрного. Тут особо не поразмышляешь, в кого стрелять, особенно, если времени мало.
— Кэрдин приняли за тебя. Это было покушение.
Динка смотрит недоверчиво, но не смеётся, что-то обдумывает. Торопливо добавляю.
— Приличного роста, доспехи золочёные, со знаменем за спиной. Ты же в обычных доспехах, лицо закрыто. Если не знать, откровенно не смотришься.
— Хм... Ведь ты, пожалуй, права. Только один болт засел глубоко. Попало куда больше. Броня спасла. Меня тоже. Хотя... Может, просто стреляли в командира?
— Знамя было?
— Наше? Да.
— И кто мог быть командиром у этого отряда?
Блеск глаз затухает. Во взгляде почти материнское убийственное спокойствие.
— Только я... Ты вот сказала, и я как следует всё припомнила. Даже не уверена, достали ли стрелков. Сразу добивать бросились, как она упала... Но тут уже мы им не дали к ней подступиться. Меня чуть с ног болтами не сбило. Броня выдержала. Будь похуже... Кстати, эти кирасы нового типа — одна из материнских новинок на эту кампанию... Они знать не могли, большинство арбалетов эту броню не берёт. Да и болты те. Хорошей работы были.
— Притом, Безглазый женщин не считает за людей и просто пожадничал бы на наёмного убийцу даже для Госпожи, а уж тем более, для тебя.
— Значит, есть ещё кто-то... Не такой жадный. Попробуешь высчитать, кто именно?
— Этим и занимаюсь.
— Мама велела?
— Сама додумалась. Она сейчас весёлая слишком. Ничего мне не поручает.
— Погоди, скоро пройдёт... Но ей сказать надо. Она ранение Кэрдин восприняла как неизбежное на войне. Своё ранение тоже.
— Я знаю.
— Пошли к тёте. Расскажешь ей.
— Может, Госпоже лучше?
— Заладила, 'госпожа', 'госпожа', будто служанка какая.
— Я присяги не давала, чтобы её Верховным звать.
Динка смеётся.
— Я тоже.
Динка ухмыляется почему-то зло.
— Она никогда ничего не говорит просто так.
— Ты о чём?
— Назвала меня наследницей. Тебя — моим советником.
— Ну и что? Ты же и есть наследница.
— Знаешь ли, не для всех это очевидно.
— Скажешь тоже.
— Вот и скажу. Сама знаешь, кроме меня, других детей у мамы нет. Она, хоть и младшая... Многие думают, умрёт раньше, чем брат с сестрой. Знатоков древнего права слишком много. Вообще, и среди окружения дяди и тёти в том числе. По древнему праву, моё положение вовсе не безоблачно. Многие намекают и дяде, и особенно, тёте, мама занимает их место. А я вообще непонятно кто.
— Но тебя же, вроде, давно узаконили.
— Ха! Как говорят, на следующий день после рождения. Только я всё равно внебрачная. Что ей мешало хоть бы днём раньше брак заключить?
— Неравнородность. Это первое, что на ум приходит. Второе — возможно, брак заключать было уже и не с кем.
— Даже если и так. При большом желании, можно заключить брак уже с умершим. Не понимаю, почему практически не совершая ошибок, допустила такой промах с моим статусом?
— По-моему, наоборот, тебя наследницей и принцессой на людях зовёт почти всегда.
— Это так. Особенно, когда народу много. Не хуже меня знает, сколько народу говорит о другом. Кому-то ведь надо, чтобы я умерла. Тебя ведь не просто так советником назвали. Задел на будущее.
— Там только они были.
— У стен есть уши. Не просто так говорят. Раз тебя так назвали то...
— То что?
— Тебе мало считаться ещё одной дочерью Линка?
— Как-то не задумывалась об этом.
— Стоило бы. И об этом, и о сказанном сегодня. Советник наследника Верховного — это уже кое-что. И не говори, будто тебе достаточно твоих чисел. Сама понимаешь, хранителем библиотеки тебе не бывать.
— Сама знаешь, клинком владею не намного хуже тебя. А в осадных работах разбираюсь и получше.
— Похвально. Я не мама, обо всём сразу думать не могу. К тебе ещё не сватались?
Динка! От матери унаследовала способность неудобные вопросы задавать. Только Госпожа делает это... Да примерно так же, если честно.
— Нет. Не думала просто. Да и кому сирота нужна?
— Ну, не скажи, если, сирота богатая да наследница...
— Я же не такая.
— Не скажи... Кое кто обставлял условия перехода на нашу сторону браком с воспитанницей дома Еггтов.
— Хм. Вроде из замка никто замуж не выходил.
— Другим путём достигли договорённости. Но это совсем не значит отсутствия таких переговоров в будущем. Как он на меня пялился, когда думал, не вижу. Правда, он из тех, кто соображает, какой кусок не про его рот. Дорога я слишком. Вот для тебя он бы в самый раз был.
