— Лихо ты этих наемников перестрелял. А ведь их девять человек было.
— Так мне Вельфгрид помог. Я бы без него не справился.
— Все равно удивительно. По виду ты простой крестьянин, а лук у тебя очень дорогой. Я в оружии разбираюсь, уж поверь. Такой лук целого состояния стоит. Клееный, из отличного мореного кедра, с серебряными модянами, и у модян защелки. Стрелы у тебя со стальными наконечниками и пером сокола оперены, за каждую такую стрелу оружейник меньше имперталя не попросит. И волк этот... Ты, наверное, колдун?
— Да какой я колдун! — Ярре почувствовал злость. — Скажешь тоже! Стал бы колдун тебя спасать, как же!
— И едешь ты в какой-то Оплот, хотя не знаешь дороги, — продолжала княжна, — волк тебя ведет туда. Я вот в этих краях всю жизнь прожила, а ни про какой Оплот и не слыхивала. Так кто же ты, Ярре?
— Нет, ну вот втемяшила себе в башку! — рассердился юноша. — Сказано ж тебе было, я просто Ярре. Никакой я не колдун. Хочешь, всеми богами в этом поклянусь?
— Не надо. Я тебе верю, пока.
— Пока?
— Мне все равно бежать некуда. Так что я в твоей власти. Захочешь — убьешь, захочешь — спасешь. На все воля божья.
— Не нравятся мне твои речи, девица! — нахмурился Ярре. — За кого ты меня принимаешь? За разбойника? Так ошибаешься, верно говорю. Не хочу я тебе зло причинять и не причиню, уж будь спокойна. Довезу тебя до добрых людей, а дальше своей дорогой поеду. У меня свои дела есть.
— Понимаю. Бросишь меня?
— Почему сразу 'бросишь'? Нет, не брошу, — Ярре помолчал. — Успокойся, я тебя без защиты не оставлю.
Некоторое время они ехали молча. Янка даже не смотрела на спутника, а Ярре не решался с ней заговорить. А лес казался нескончаемым.
— А если я попрошу тебя быть моим гриднем? — вдруг спросила княжна.
— Гриднем? Рыцарем то есть? — Ярре не ожидал такого поворота разговора. — Меня?
— Ну да. — Янка подняла на парня глаза. — Я хоть и не княжна больше, но своего гридня хотела бы иметь.
— Это кто сказал, что ты не княжна? Княжна по праву рождения. Любой подтвердит твои права, как боги есть подтвердит.
— Вот и я об этом подумала. Не прятаться надо от убийц, а ехать сразу в Златоград. Там у отца много друзей, они меня в лицо знают. И я бы рассказала, что случилось в нашей усадьбе — пусть дядюшка послушает, а заодно и выборщики с ним. А ты бы подтвердил мои слова.
— А знаешь, хорошая мысль, — Ярре подумал, что девчонка дело говорит, хоть и испугали его немного такие дерзкие слова. — Конечно, подтвержу. Да и кони эти с герцогским тавром.
— Давай спешимся, — неожиданно предложила Янка.
Ярре, не понимая, что она задумала, соскочил с седла, помог девушке сойти на землю.
— Дай мне свой нож, — велела княжна. — И опустись на одно колено.
Ярре подчинился. Янка, положив кинжал лезвием на правое плечо юноши, торжественно провозгласила:
— Я, Янина Трогорская, дочь и наследница князя Рорека Трогорского, госпожа Трогоры, Зимодола и Путны, благодарю тебя за спасение, Ярре Кристерссон из Ольме, и в знак милости моей назначаю тебя своим личным гриднем. Обещаю тебе покровительство и щедрую награду за твои подвиги и труды на благо моего дома, дома Трогорских, а взамен требую от тебя верности и отваги, уважения и повиновения. Готов ли ты принести присягу, Ярре Кристерссон?
— Готов, — ответил несколько ошеломленный Ярре.
— Тогда повторяй за мной слово в слово: 'Я, кого люди величают Ярре Кристерссоном из Ольме, получаю титул рыцаря из рук госпожи моей, княжны Янины Трогорской, со всеми правами и привилегиями, положенными мне по новому званию моему, и взамен клянусь госпоже моей служить ей преданно и верно, защищать ее и заботиться о ней, следовать за ней и держать ее руку, покуда сама госпожа или смерть моя не разрешат меня от сего обета. Клянусь в том перед ликом Божьим и перед людьми, как заведено предками и обычаем нашим. Аминь'.
Ярре повторил. Янина убрала кинжал.
— Встань, мой рыцарь, — сказала она, протянув ему обе руки. — И я клянусь тебе в том, что не предам тебя и не изгоню с глаз своих, не подвергну немилости из-за минутной прихоти или чужого наговора. За моим столом и в моем доме всегда будет почетное место для тебя. Жалую тебе за свое спасение, рыцарь Ярре, поместье Аврог со всеми угодьями, землями и крестьянами, в пожизненное пользование.
— Поместье? — Ярре с трудом сдерживал смех. — Достоин ли я?
— Более, чем кто-нибудь другой. — Тут Янка наклонилась и быстро коснулась губами губ Ярре. — Это в знак моей милости. А теперь едем дальше.
* * *
За высокими, в рост человека сугробами, открылся угадываемый под снегом тракт. Он рассекал чащу с запада на восток и уходил за холмы, к самому горизонту. И было очевидно, что с ночи по тракту никто не проезжал — на свежем снегу были лишь лисьи, заячьи и оленьи следы.
— Весь день мы ехали на полдень, значит, Златоград должен быть на восход от нас, — сказала Янка. — Так что мне в ту сторону.
— Мне? — не понял Ярре.
— Не хочу тебя неволить, хоть ты и присягал мне. Тебе в Оплот надо.
— Странная ты какая-то, — хмыкнул Ярре. — Неужто думаешь, я тебя брошу? ('Знает ведь, чертова девка, что не сделаю я так никогда, а все равно болтает языком!') Нет, если так повернулось, доставлю я тебя до места.
Слова юноши явно не понравились Вельфгриду — волк зарычал, оскалив клыки. Янка улыбнулась.
— А волк твой против, — сказала она. — Ругаться с ним будешь?
— И буду. Ночь скоро, а я тебя брошу? Нет уж. Тут наверняка недалеко жилье какое-нибудь есть. Уж если гонишь меня, так дай хотя бы до людей довести.
Вельфгрид перестал рычать, замахал хвостом совсем по-собачьи. Янка, наклонившись в седле, благодарно потрепала волка по загривку.
— И что бы я делала без таких защитников? — сказала она. — Куда поедем, на восход или на закат?
— Ты же сказала, в Златоград в ту сторону надо ехать, — Ярре показал на восток. — Туда и поедем.
Они проехали еще версты три или чуть больше. Дорога уже была не просто различима: снег на ней был грязный, изрытый, утоптанный и унавоженный скотом. Кругом валялись клочья сена, какие-то тряпки. Видимо, совсем недавно по ней проходило много народу, пешего и конного, да еще с повозками, судя по глубокой колее от колес в снегу. Потом Ярре увидел торчащий из сугроба дорожный указатель. Янка не ошиблась — одна из деревянных стрелок на столбе указывала на Златоград и сообщала, что до столицы Кревелога день пути одвуконь. Две другие стрелки показывали на Банов и Боденталь.
— Боденталь совсем рядом, — сказал Ярре, прочитав надписи. — До темноты доберемся.
Янка ничего не сказала, только согласно кивнула. Вельфгрид побежал вперед, принюхиваясь к следам на дороге. Ярре почувствовал прилив сил — очень скоро этот тяжелый день закончится, и этот вечер они проведут под теплой кровлей, где будут огонь очага, горячая похлебка из говядины с луком и бобами и постель, в которой можно будет всласть отоспаться после почти недели, проведенной в дороге. Деньги у него есть и на себя и на княжну, в кошельках убитых разбойников оказалось немало серебра. А там...
Он услышал встревоженное рычание Вельфгрида. Волк стоял, расставив лапы, посередине дороги и щерил клыки, глядя куда-то в чащу. Ярре скинул лук с плеча, наложил стрелу и присмотрелся в заснеженные деревья на краю дороги. Тихо. Никого. Ни единого движения. А Вельфгрид продолжал рычать.
— Ты что, волк? — спросил Ярре. — Кого почуял?
— Он испуган, — сказала Янка.
Вельфгрид зарычал еще громче, а потом надрывно и яростно залаял, поджав хвост и не спуская глаз с чего-то, что Ярре и Янка видеть не могли, а он видел. Ярре вскинул лук, но тут в морозную тишину дня вошел новый звук — отчетливый и не очень далекий удар колокола. Доказательство того, что человеческое жилье находится совсем недалеко от них.
А самое странное, что Вельфгрид сразу перестал рычать и успокоился. Но Ярре это уже не занимало. Княжна поехала впереди, а он за ней, благодаря богов за то, что его мечты провести ночь по-человечески, кажется, начинают сбываться.
* * *
Боденталь показался, едва они проехали второй поворот дороги — большая деревня, которую тракт рассекал пополам. Ярре, тем не менее, лук не убирал, а все потому, что Вельфгрид вел себя странно. Опять время от времени рычал, принюхиваясь, лаял по сторонам. Призраки ему, что ли, чудятся?
А потом Ярре понял, что волк тревожится неспроста. Деревня казалась вымершей. Добротные срубные дома, окруженные полузасыпанными снегом заборами, выглядели так, будто их бросили в спешке — у некоторых даже двери не были закрыты. На утоптанном снегу у домов были разбросаны самые разные вещи: посуда, предметы одежды, ложки, детские игрушки. И нигде ни одной живой души. Ни людей, ни животных. Волосы на голове Ярре начали шевелиться.
— Проклятье, мор у них что ли? — пробормотал он.
— А где люди? — спросила Янка, глядя по сторонам. — Никого не вижу.
— Клянусь Хадрив, мне это не нравится, — сказал Ярре, спешился и протянул поводья своего коня княжне. — Жди здесь, я пойду вперед, посмотрю. Вельфгрид, охранять!
— Я с тобой, — запротестовала княжна.
— Нет! Надо выяснить, что тут происходит. Если услышишь мой крик — давай коню шпоры и несись отсюда во все лопатки!
— Ну, уж нет! — рассердилась Янка. — И хватит мной командовать! Раскомандовался.
— Что-то тут не так. Не нравится мне все это.
Громкий близкий удар колокола заставил их вздрогнуть. Ярре поискал глазами — колокольня, высокая срубная башенка, возвышалась справа от них, в дальнем конце деревни.
— Там кто-то есть, — уверенно сказала княжна. — Кто-то ведь звонит в колокол?
— Ага, звонит. Злых духов отгоняет, — ответил Ярре и зашагал по снегу вперед, к колокольне.
Церковь, поставленная на возвышенности в самом центре села, чем-то напомнила ему те храмы, что строили у него на родине — тоже срубленная из бревен, с деревянными панно у входа, на которых были вырезаны сцены из Писания. На крыше были вороны — они не боялись Ярре. Ярре зачерпнул пригоршнью воды из священного колодца у входа, напился, провел влажной ладонью по лицу и шагнул в двери.
В церкви пахло горячим воском, миррой и еще чем-то приятным — и горели свечи. Они горели повсюду: у подножий статуй Творцов мира, у алтаря Всемогущего, в медных шандалах вдоль стен. Горящие свечи образовывали на полу церкви круг, в котором стоял на коленях человек в темной хламиде.
— 'Молится', — подумал Ярре и сделал робкий шаг к свечевому кругу. Человек лишь слегка повел головой, но позы своей не изменил.
— Слава Милосердному! — сказал Ярре.
— И мир тем, кто почитает Его, — ответил человек и посмотрел на Ярре. Он был стар, лыс, с окладистой бородой и кустистыми седыми бровями. И глаза его полны страха, подумал Ярре. — Кто ты, отрок?
— Ярре. А ты ведь местный жрец, верно?
— Истинно так. Я отец Коллум, настоятель этого храма. А вот тебе тут не место. Уходи, пока не поздно.
— Ты выгоняешь меня из церкви?
— Нет. Из деревни. У нас беда. Большая беда.
— Я вижу. Почему люди ушли отсюда?
— Потому что в Бодентале больше нет места живым.
— Я не понимаю тебя, владыка.
— Ты не кревелогич, — внезапно сказал жрец. — Северянин. Крепка ли твоя вера, сынок?
— Достаточно крепка, чтобы выслушать тебя.
— Тогда иди за мной.
Жрец повел Ярре в боковой придел, а оттуда в холодные сени, и они вышли на сельское кладбище, обнесенное оградой из природных камней, скрепленных раствором. Ярре вздрогнул — могилы были раскрыты. Почти все. Повсюду были кучи земли, обломки сгнивших гробов, клочья истлевших погребальных покровов. Тошнотворный запах разложения наполнял двор, и даже окрепший к закату ветер не мог унести его до конца .
— Они восстали, — говорил отец Коллум. — Этой ночью, в полночь. Выбрались из могил и начали бродить по Боденталю, стучась в двери и окна домов, в которых когда-то жили. Я видел их, некоторых даже смог узнать.
— Они убили живых?
— Нет, хвала Всевышнему. Но они принесли с собой великий ужас. Утром, едва рассвело, люди покинули Боденталь. Все до единого. Теперь это село мертво.
— Разве такое возможно? — Ярре поежился и не только потому, что на дворе было холодно.
— В Писании сказано: 'Черный рог Эзерхорн пробудит ушедших, и станут они владыками земли перед концом времен'. Ныне слово Писания сбывается.
— Но я не видел никаких мертвецов, когда ехал сюда!
— Свет дня загнал их в убежища. Они прячутся в пустых домах или под снегом. С закатом все повторится.
— Под снегом..., — пробормотал Ярре: он вспомнил, как Вельфгрид остервенело лаял на дороге. Волк чувствовал нежить, которую не мог видеть. — Почему же ты не ушел?
— Мое место в этом храме. Я не могу дать осквернить его. Свечи должны гореть. А ты уезжай. Уезжай, пока не стемнело. Пока они не вернулись.
— Я не успею до темноты добраться в Златоград.
Коллум хотел ответить, но тут на пороге храма появились Янка и Вельфгрид. Волку не понравился старый священник, и он зарычал.
— Так, — сказал Коллум. — Сначала восставшие из мертвых, а теперь дьявольский зверь в храме Божьем.
— Вельфгрид не тронет тебя, — заверил Ярре. — И никакой он не дьявольский. Он мне жизнь спас, и этой деве тоже.
— Ныне все смешалось в мире, как и должно быть, — Коллум вздохнул. — Теперь я понимаю. Я сразу почувствовал исходящий от тебя дух северного язычества. Но я был бы плохим слугой Бога, если не позволил бы вам искать приют и убежище в Его доме. Только еды у меня нет.
— У нас есть немного, — заявил Ярре. — Я поделюсь с тобой, если хочешь.
Старый жрец не ответил. Молча принялся менять прогоревшие свечи защитного круга, взяв запасные из ящика у алтаря. Вельфгрид успокоился и, зевнув, лег на пол. И Ярре сразу почувствовал себя в безопасности.
— Я все слышала, — шепнула ему Янка. — Это правда?
— Там за храмом кладбище, и оно все разрыто, — ответил Ярре. — Думаю, нам не стоит никуда ехать, на ночь глядя.
— Что-то мне страшно, — призналась Янка. — Как подумаю, что они будут ходить вокруг храма и выть...
— В приделе есть кровать. Если молодая госпожа устала, она может прилечь и отдохнуть немного, — неожиданно сказал отец Коллум, не поднимая на молодых людей взгляд. — Там холодно, но дров у меня нет.
— Я принесу дрова, — сказал Ярре, но Янка схватила его за рукав.
— Никуда ты не пойдешь! — заявила она.
— Почему?
— Потому что я... не хочу оставаться тут одна.
— Девочка права, — сказал жрец, продолжая возиться со свечами. — Когда придет ночь, вряд ли нам всем удастся поспать. Мы будем молиться, чтобы священные руны на окнах и дверях и этот круг защитили нас от сил преисподней. И спать не придется никому. Очень скоро во всем Кревелоге, а может, и во всей империи никто не сможет спать спокойно.
* * *
— Мертвецы? — Иган подался на троне вперед, будто плохо расслышал стоявшего перед ним начальника златоградской стражи. — Они говорят — мертвецы?
— Да, ваша светлость.
