— Нет, мой отец вестриец, а мать полукровка — я же говорила тебе, что моя бабушка была сидкой из Эари. А какое это имеет значение?
— Да никакого. Просто спросил.
— Сейчас не обо мне речь, а о тебе.
— Итак, ты Охотница. Тебя послали убить меня?
— Нет, я оказалась в Златограде случайно. Мой напарник Варнак отправился на юг, на Грейское побережье, а мне велел ждать его в Златограде. И тут появился ты. Поговорив с тобой, я почувствовала от тебя эманацию смерти и решила убить тебя, — Кайлани сказала это таким тоном, словно: 'Я решила пригласить тебя на чашку чая', — но сначала хотела убедиться, что ты действительно вампир. Я стала следить за тобой. А потом поняла, что за тобой охотятся Серые Братья, и мне стало интересно.
— Так интересно, что ты вышибла мозги из заклинателя Братства и его людей, чтобы меня спасти?
— Верно. Но я об этом не жалею. Серые Братья наши враги.
— Конечно. Ведь в их глазах вы язычники, почитатели Митары и слуги Темного.
— Ты ничего не знаешь. На самом деле это Серые Братья давно уже служат Тьме и творят великое зло.
— Кто бы сомневался?
— Оставь свою дурацкую иронию и послушай, что я скажу. Черный нектар, которым тебя отравили, мог быть только у Серых Братьев. Они знают о нем и ищут по всему миру оставшиеся от волшебника Маро образцы эликсира. Может быть, даже сами научились его приготавливать.
— Откуда ты это знаешь?
— Так говорили Наставники. Серые братья совсем не те, за кого они себя выдают. Их чернокнижие противно богам. Если хочешь знать больше, тебе следует спросить у них.
— И зачем церкви это нужно? На кой дьявол им создавать вампиров и травить таких, как я?
— На этот вопрос я не смогу тебе ответить. Спроси Наставников.
— Хорошо, вот теперь я кое-что начинаю понимать, — Эндре встал с поваленного дерева, стряхнул с плаща снег. — Уже совсем рассвело. Мы на этом пустынном берегу заметны за полмили. Что будем делать дальше, Кайлани?
— Я же сказала, ты пойдешь со мной.
— И куда мы пойдем?
— Я пошлю весточку Варнаку, и он будет ждать нас. Ты поговоришь с ним. Пусть он решит твою судьбу, рыцарь Эндре.
— Хорошо, ты меня убедила. Однако я, хоть и мертвец, но проголодался. И поспать бы не мешало хотя бы часика три-четыре. Так что давай поищем, где бы нам отдохнуть и поесть. А потом будем решать мою судьбу, если тебе так этого хочется.
* * *
Ярре чувствовал себя совершенно счастливым. Таким счастливым, что плакать хотелось. Тело его становилось крепким и сильным, смертельная болезнь забылась, как дурной сон. Проснувшись поутру, он становился на колени на медвежью шкуру у очага и молился древним богам, пославшим ему исцеление. А потом Ярре шел работать — колол дрова во дворе, убирал навоз за коровами Бьерана, таскал воду из колодца, — и наслаждался силой здорового тела, той живой силой, которая, казалось, навсегда оставила его в печальной памяти дни болезни. Когда же Дух Леса сказал ему, что и Йорен пошла на поправку и скоро будет совсем здорова, Ярре не смог удержать захвативших его чувств и расплакался.
— Господин, — говорил он сквозь всхлипывания, — я даже не знаю, как мне теперь отблагодарить вас! Вы столько... столько для меня сделали!
— Мне не нужна твоя благодарность, — ответил Бьеран, потрепав парня за плечо. — Но этой земле ты нужен, мальчик. Я думаю, пришло нам время поговорить о деле.
Бьеран привел юношу в дом, велел сесть за стол. Открыл длинный ларь в углу и извлек из него аккуратный сверток в сажень длиной. Ярре ахнул, когда старик развернул тонкую промасленную оленью шкуру — внутри был великолепный длинный лук из красного вендаланского кедра, мечта любого лучника. Здесь же был колчан из твердой кожи, полный отличных стрел.
— Вот, смотри, — Бьеран взял лук в одну руку, а тетиву, свернутую кольцом, в другую. — Это Бьоркост, Березовая Ветвь, древний лук, некогда принадлежавший великому охотнику Мартису, первому из слуг Митары. Сам Торун, бог-оружейник, смастерил этот лук из древесины священного кедра Деорада, росшего в лесах Вартхейма, Обители Светлых. Я хранил его много лет в надежде, что однажды смогу передать его в достойные руки. Но люди измельчали, были слишком одержимы собственными страстями и ничтожными желаниями, и я не находил того, кто был готов забыть о своем горе и помогать другим. Хвала богам, я встретил тебя. Этот лук твой. Натяни его.
Ярре, не веря своему счастью, взял лук, с трепетом ощутил гладкость ламинированного дерева. Лук был очень тугой, но Ярре без особого труда натянул тетиву, попробовал ее пальцами. Тетива издала низкий вибрирующий звук. Бьеран одобрительно кивнул.
— Хорошо, — сказал он. — Бьоркост обладает собственной душой, и он принял тебя, как хозяина. Владей им на страх Темным.
— Это очень ценный дар, господин. Достоин ли я?
— Будущее покажет. Если ты изменишь себе и начнешь ходить кривыми путями, ты потеряешь доверие Бьоркоста и погибнешь, а лук вернется обратно в этот ларь. Но я надеюсь, что не ошибся в тебе. Возьми стрелы, и давай выйдем из дома.
Ярре взял колчан со стрелами, оперенными соколиным пером и последовал за стариком.
— Видишь вон ту березу на краю поляны? — спросил Бьеран, показав на тонкое молодое деревце в тридцати шагах от хижины. — Пусти в нее пять стрел подряд и сделай это быстро. Хочу посмотреть, как ты стреляешь.
Ярре повесил колчан за спину, встал в стойку, вскинул лук и быстро послал стрелы в цель, наслаждаясь тем, как легко дается ему каждый выстрел. Все стрелы попали в ствол березы. Бьеран одобрительно хмыкнул. Проваливаясь в снег, он подошел к дереву, выдернул стрелы и провел ладонью по стволу березы. Пробоины от стрел в древесине немедленно затянулись.
— Да, я не ошибся в тебе, — сказал он, вернувшись к Ярре и подавая ему стрелы. — Ты хороший лучник. Твое искусство пригодится в грядущем сражении.
— Сражение? Какое сражение?
— Оно будет скоро, Ярре Кристерсон. Последняя битва с Темными.
— Вы говорите загадками, господин.
— Прежде, чем объяснить тебе суть происходящего, хочу спросить тебя, парень — знаешь ли ты, что такое страх?
— Мне трудно сказать 'да' и трудно сказать 'нет', — подумав, ответил Ярре. — Мне было страшно, когда мы сражались с бандитами в Приграничье. Когда мне сказали, что жить мне осталось не больше года, я почувствовал, что ноги у меня отказали, и я не могу сделать даже шаг. И мне было страшно, когда течение утаскивало меня под лед, и я не мог дышать, потому что вода залила мне легкие. Наверное, я знаю, что такое страх.
— Тогда поставлю вопрос по-другому: готов ли ты посмотреть в глазницы самой гибельной, самой непроглядной Тьмы и при этом не испугаться, не отступить?
— Я... я не знаю, — Ярре опустил пылающее лицо. — Мне хочется сказать 'Да', но я боюсь, что вы, господин, примете меня за хвастуна.
— И это верно. Хотел бы я побольше узнать тебя, но, увы, надо спешить. Близок конец времен.
— Мы все погибнем?
— Сотни лет люди ищут способ обрести вечную жизнь, — сказал Бьеран. — Они всегда пытались уподобиться богам, и это было их проклятием. Но сейчас мера преступлений людей переполнила чашу нашего терпения. Черная тень пала на мир.
— Господин, неужели все так безнадежно?
— Когда-то, в древние времена, люди совершили великую ошибку. В своей гордыне и желании сравняться с бессмертными богами они пожелали жить вечно. Искали волшебный эликсир жизни, дарующий бессмертие. Живую воду Вартхейма. Однако некроманты добились только одного — их страшное искусство оживления породило вампиров и прочую нежить. Началось противостояние Жизни и Нежизни, которое продолжается по сей день. Именно тогда Митара призвала первых Охотников, которые поклялись защищать мир от Нежизни. Но это было только начало. Во времена Агалады великий чародей Маро смог создать настоящее зелье оживления, но оно не стало живой водой. Оно оживляло плоть и убивало душу. Для живого человека Черный нектар Маро был смертельным ядом, для нежити — источником вечной жизни.
— Господин, но зачем надо было создавать такое зелье?
— Маро верил в древнюю легенду о рунной птице Джейр.
— Никогда о ней не слышал.
— Эта легенда давно забыта в мире, и ее помнят лишь немногие посвященные в тайные знания. Когда-то легенда о птице Джейр была даже в священных книгах культа Единого Бога, но потом глупые люди сочли ее пережитком древнего язычества, и всякое упоминание о волшебной птице было запрещено.
— Расскажите мне о птице Джейр, господин.
— Наш мир изменчив, Ярре. Новый день не похож на старый, и все имеет свое начало и свой конец. Люди рождаются и умирают, возникают и гибнут царства, даже горы, которые нам кажутся вечными, в конце концов, превращаются в плоскую равнину. Но боги, создавшие этот мир, были восхищены его красотой и переменчивостью и не хотели его окончательной гибели. Тогда они взяли чистейшее золото из сердца горы и дуновение ветра из грозового воздуха, самую плодородную землю и самый горячий огонь, соединили их вместе, и из этой смеси выковали на Наковальне миров маленькую певчую птицу, украшенную рунами пяти стихий — Огня, Воды, Земли, Воздуха и Духа жизни. И сказали боги, что если мир окажется на грани погибели, и надежды больше не останется, то придет Спаситель и оживит птицу Джейр. И если мир услышит пение Джейр, летящей по небу, то он не погибнет.
— Красивая легенда, — сказал Ярре. — Но причем тут волшебник Маро?
— В те темные века шла постоянная война между людьми и порождениями Нежизни. Маро оживил при помощи своего эликсира механических воинов из стали и камня, создал огнедышащих железных драконов, которые могли на равных сражаться с демонами из Темноты. Благодаря эликсиру Маро люди одержали победу над Нежизнью. И Маро возомнил себя самим Спасителем. Он не подумал о последствиях, о том, что его зелье может попасть в нечестивые руки. До конца жизни Маро искал место, где спрятана рунная птица, но не нашел. Тогда перед самой смертью он уничтожил рецепт Черного нектара, а оставшиеся у него сосуды с эликсиром спрятал в разных местах. Он надеялся, что его ученики окажутся достойны его, продолжат его дело, найдут птицу и оживят ее. Он не верил, что власть оживить птицу Джейр дана лишь Спасителю, которым он никогда не был.
— И что же было дальше?
— По преданию Маро имел двадцать четыре ученика, и каждому из них он оставил описание тайника, где спрятал запечатанную филактерию с Черным нектаром. Веками некроманты искали эти сосуды по всему миру, а Охотники Митары пытались помешать им. Эта тайная война продолжалась веками и продолжается до сих пор.
— И что же, нашлись эти сосуды?
— Некоторые нашлись, но дело не в этом. Я чувствую, что равновесие в мире сдвинулось в сторону Тьмы. Я чувствую запах приближающейся бури. Сегодня ночью я проснулся, потому что услышал топот железных коней. Ты видел хвостатую звезду на небе — она явилась нам неспроста. Подходит время, когда Спаситель должен явить себя и пробудить птицу, иначе мир погибнет.
— И где же искать Спасителя, господин?
— Этого я не знаю. И никто не знает. Он сам проявит себя. Но когда это случится, рядом со Спасителем должны быть отважные люди, которые защитят его от слуг Тьмы. Ты мог бы стать одним из них, Ярре Кристерсон.
— Это великая честь для меня, господин. Но...
— Знаю, ты скажешь, что недостоин. Но я считаю по-другому. Пришло твое время, мальчик. Новая жизнь дана тебе для того, чтобы ты мог послужить мне и всем людям.
— Я готов, господин.
— Вижу и ценю твою решимость. Сегодня же ты отправишься в Оплот — это древняя, укрытая в горах крепость недалеко от границы Йора и Кревелога. Туда непросто добраться, но ты справишься. Я дам тебе хорошего провожатого, так что заблудиться ты не сможешь, — Бьеран внезапно громко свистнул. Заснеженные кусты на краю поляны закачались, осыпая снег на землю, и Ярре увидел большого волка со светло-серой, почти белой шерстью и голубыми глазами. Волк подошел к Ярре, обнюхал его и лег на снег у правой ноги юноши.
— Вельфгрид покажет тебе дорогу, — сказал Дух Леса, потрепав волка по загривку. — Остальное ты узнаешь от наставников, которых встретишь в Оплоте.
— Господин, — Ярре опустился на колени перед Бьераном. — Мои родители умерли, и некому благословить меня перед дорогой. Я прошу благословения у вас, не сочтите за дерзость.
— И я охотно даю его, — Бьеран коснулся ладонью волос Ярре. — А сейчас иди в дом. Перед дорогой надо плотно поесть и собрать для тебя припасы. И ничего не забыть. Успех битвы, в которую мы вступаем сегодня, может зависеть от самой незначительной мелочи...
* * *
Женщина снова начала кричать — на этот раз еще громче и обреченнее.
Янка вытянула шею, чтобы получше разглядеть происходившее в избе, но пленка бычьего пузыря была слишком мутной — она видела только движущиеся внутри тени. Ей очень хотелось войти в избу, да только бабки не позволят ей посмотреть на роды. Сразу вытолкают вон, не посмотрят, что она дочь князя Трогорского. При таинстве рождения не должно быть посторонних.
Еще недавно Янка всерьез думала, что однажды ребенок сам собой поселится у нее в животе, и будет расти там девять месяцев. Что беременная женщина — что-то вроде забавного набора кукол, который смастерил старый плотник Йова, где маленькая кукла вставляется в большую, та, в свою очередь, в еще большую, и так далее. Потом из перешептываний своих служанок она узнала, что все не так просто. Что мужчины что-то делают с женщинами наедине, и от этого получаются дети. Янка потребовала от служанок рассказать ей, что они знают, но девушки только краснели и просили княжну позволения не говорить об этом. Потом мама велела ей не приставать к сенным девушкам с глупыми вопросами, иначе ее выпорят. Янка совсем не хотела, чтобы ее пороли тонким кожаным ремешком, поэтому прекратила допытываться, что же именно надо сделать для того, чтобы получился ребенок.
С тех пор прошел год, и кое-какие тайны будущей женской жизни она узнала. А теперь оказывается, что рожать маленького — это очень больно. Бедняжка кричит так, будто ее ножами режут. Неужели все так плохо? Янка много раз видела, как рожают животные — ее кошка Белка, овцы в хлеву. Животные не кричали, и малыши у них рождались быстро. А тут просто страшно становится. Неужто и она, когда придет ее срок обзавестись маленьким, будет так ужасно кричать?
Женщина снова завопила — протяжно, душераздирающе. Янка почувствовала, как ее волосы под лисьей шапкой зашевелились, будто живые.
— Вот ты где!
Она вскрикнула и обернулась. Ставек стоял в паре шагов от нее, уперев руки в бока. В темноте она не видела его лица, но понимала, что Ставек очень рассержен.
— Ее все обыскались, а она тут шастает! — выпалил Ставек и схватил сестру за рукав. — Тебе кто разрешал идти в посад? Ну, задаст тебе отец! Ты знаешь, что уже время ужина?
— Ставек, я...
— Чего я? Овца ты бестолковая! Быстро, пошли. Нашла себе развлечение.
Ставек потянул ее за собой, и Янка подчинилась. Спорить с братом бесполезно, он на три года старше ее и считает себя взрослым мужчиной. С тех пор, как отец подарил ему на шестнадцатилетие короткий вестрийский меч, Ставек ни на миг с ним не расстается, даже спит с ним в обнимку. Так что отговорки и оправдания ничего не дадут, надо идти. Дождавшись, когда брат отвернется, Янка показала ему в спину язык и двинулась за братом по узкой улице, ведущей к воротам замка князя Трогорского.
