Сталин с пониманием посмотрел на собеседника и подал Верховному правителю несколько листов бумаги.
— Вот, пожалуйста, список самых крупных землевладельцев страны. Как видите их не особенно много. Здесь точно указаны размеры их владений и примерная стоимость их угодий. Боюсь, что государственная казна будет очень разорена, если мы начнем проводить компенсацию. Гораздо проще обложить все эти владения огромным налогом, как в своё время сделал Вильгельм завоеватель в Англии, в один день, сделавшись самым крупным землевладельцем. С введением налога помещики поголовно разоряться и земли перейдут во власть государства.
Согласно предложенному комитетом проекту, за помещиками остаются их усадьбы, сады и шесть десятин земли. Конфискации не подлежат животноводческие и коневодческие фермы с прилегающими к ним угодьями. Думаю, этого вполне хватает для нормальной жизни.
— И все равно, вот так запросто ломать веками сложившиеся отношения, никак нельзя. Это не по-христиански.
— Бог поддержит Михаил Васильевич вас в этом смелом шаге и жестоко покарает, если после этой ужасной мясорубки вы вновь прольем кровь своих соотечественников. Так что нам особенно выбирать не приходиться; или всероссийская Вандея либо полное замирение крестьян — глухим голосом безжалостно резал правду матку кавказец.
Верховный правитель тяжело вздохнул и собирался, что-то сказать своему собеседнику, но Сталин опередил его:
— Кроме этого, Михаил Васильевич не стоит забывать ещё одну важную сторону дела. В августе будущего года истекает трехлетний переходный срок, обозначенный покойным генералом Корниловым, после которого придется выбирать по какому пути правления пойдет Россия. Назначенная вами конституционная комиссия пришла к однозначному выводу, что по всем историческим нормам для нашей страны более подходит президентская форма правления, чем парламентская. Если вы согласитесь выставить свою кандидатуру на выборах 20 года, то после проведения земельной реформы, победа вам практически обеспечена.
— Какой срок президентского правления предлагает ваша комиссия — с явным интересом спросил Алексеев своего собеседника. Предложение о выдвижении его кандидатуры на новый срок, явно обрадовала правителя.
— Члены комиссии предлагают семилетний срок, беря за пример конституцию Франции.
— Для такой страны как Россия, такого срока явно маловато. Прикажите переделать на девять лет, этого вполне хватит для проведения любых реформ и получения первичного результата. Не стоит забывать, что не все европейские основы хороши для нашей страны. Ведь мы Россия и у нас всегда был свой путь — сказал безапелляционным тоном Алексеев.
— Сталин согласно кивнул головой и тут же черканул, что-то в блокноте.
— Именно на этом сроке Михаил Васильевич я и настаивал при обсуждении проекта конституции но, увы, остался в меньшинстве.
— Значит девять лет и два срока непрерывного правления. Так?
— Совершенно верно. Это очень важный момент Михаил Васильевич. Мы просто были вынуждены вставить подобные ограничения, дабы европейцы не упрекнули нас возрождении скрытой монархии.
— Ну что же, бросим эту кость нашим либералам и их идейным покровителя — раздражено хмыкнул правитель — что ещё?
— Если полностью копировать европейские традиции, то необходимо введение поста вице-президента. Должность абсолютно номинальная, поскольку её носитель не получает никакой реальной власти но, необходимая соблюдения демократической декорации.
— Хорошо, сделаем либералам и эту уступку, что-нибудь ещё?
— Всё Михаил Васильевич.
— Ну, тогда давайте, как следует, обговорим предлагаемый комитетом проект разрешения земельного вопроса — произнес правитель, приняв для себя окончательное решение. В этот день Алексеев ещё долго говорил со своим советником, тщательно обсуждая различные детали и аспекты столь важной и одновременно сложной проблемы для России.
За день до опубликования своего манифеста по земельному вопросу, Алексеев встретился с выборными представителями города Москвы, на закрытом заседании в Андреевском зале Кремля. Впервые за всю историю российского государства, под этими стенами были собраны воедино люди представляющие различные слои общества. Специально приглашенные подготовительным комитетом люди, внимательно слушали историческую речь своего правителя.
Сам Алексеев очень тщательно был подготовлен своим главным советниками, буквально вызубривший текст своего выступления наизусть. Глядя поверх многолюдного собрания представителей, он читал свою речь, почти не заглядывая в текст, лежавший перед ним. От этого, у присутствующих лиц создавалось впечатление, что Верховный правитель, как бы рассуждает с ними о нелегком внутреннем положении страны.
Перед собравшимися людьми стоял человек, полностью уверенный в правоте своих намерений и действий, который должны были спасти страну от нового революционного потрясения, если не принять срочных мер. Верховный правитель России не спрашивал у представителей народа, что ему делать, а лишь только объяснял, причину своих действий.
Одетый в полувоенный френч, полностью лишенный всех своих регалий, тем не менее, Алексеев выглядел очень убедительно, с истинно диктаторским видом, демонстрируя готовность немедленно подавляя на корню любое несогласие с принятым им судьбоносным решением.
За всё время его выступления, никто не посмел прервать речь Алексеева негодующими выкриками или свистом, но когда правитель закончил говорить, единогласного одобрения его слов среди приглашенных на встречу лиц явно не наблюдалось. Некоторая часть холодно промолчала, другие ограничились жидкими хлопками, что явно разнилось с бурным рукоплесканием тех, кто поддержал Алексеева.
Верховный правитель не рискнул произвести одномоментную конфискацию помещичьих земель, растянув весь этот процесс на полтора года, сделав особое исключение для Закавказья и Средней Азии, где начало действие манифеста, откладывалось на три года.
Кроме этого, было объявлено о создании Закавказского и Цареградского казачества, которое должно быть создано на новых южных землях, куда приглашались переселенцы из центральной России и Украины. Так же Алексеев известил о готовящемся переселении русского населения в Восточную Пруссию и Мемель, что должно было как-то уменьшить число нуждающихся в земле крестьян в европейских губерниях России.
Единственным человеком кто рискнул прямо высказать своё несогласие с решением Верховного правителя, был экс депутат Государственной думы Милюков. Когда Алексеев закончил речь и стоя слушал пожелания своих сторонников, которых благодаря усердиям Сталина было большинство в зале, Милюков приблизился к правителю и несколько визгливым голосом произнес своё обвинение.
— Вы Михаил Васильевич слушаете дурных советчиков, которым совершенно чужды интересы национальные интересы России, ведь в большинстве своём они не титульная нация.
Словно по мановению волшебной палочки под сводами Андреевского зала наступила тишина, и сотни глаз тревожно устремились в сторону Алексеева. Однако правитель нисколько не изменился в лице от брошенных ему горьких слов. Развернувшись в сторону Милюкова, он как бы с сожалением развел руками и сказал
— Что же делать дорогой Павел Николаевич, если эти советчики являются русскими патриотами и националистами в большей степени, чем некоторые исконно русские, общающиеся между собой на французском и английском языке и видящие в России только один источник доходов и обогащения. Те, кто только говорит и ничего не делает во благо Родины. Увы, но для меня гораздо ближе первые, чем вторые, поскольку служат своему отечеству без страха и упрека.
Сразу эти слова стали известны газетчикам специально приглашенные в Кремль и в нетерпении толпящиеся за массивными дверями зала. Уже к вечеру ответ Алексеева Милюкову попал на страницы в газеты вместе с основными тезисами манифеста, которые были розданы журналистам сразу после завершения встречи с Верховным правителем.
Сказать, что выступление Алексеева произвело фурор, значило не сказать ничего. В этот день всё российское общество, до которого дошли газеты, и достучался телеграф, было потрясено до глубины души. Слова верховного правителя не оставили равнодушным ни одного человека; кто проклинал его, кто хвалил и восторгался, но все они бурно оценивали его смелую инициативу.
Уже к средине следующего дня, на Красную площадь, к Спасским воротам собралась огромная толпа горожан и прибывших из окрестностей крестьян, которые решили выказать Верховному правителю свою поддержку. Наблюдавшие с верхних этажей гостиницы "Националь" за этой живой рекой зрители и представить себе не могли, что это явление народа к правителю было хорошо режиссированным и подготовленным спектаклем.
Вышедший к народу Алексеев, неожиданно поднялся на стоявший вблизи ворот броневик охраны и со столь необычного постамента обращался с народом. И вновь, правитель без запинки говорил свой ранее вызубренный текст, создавая благоприятное впечатление у зрителей.
— Как он легко и свободно говорит о таких серьезных вещах — шепталась пришедшая на площадь женская половина.
— Как толково и доходчиво всё объясняет — восхищались народные интеллигенты, уже успевшие позабыть мартовские смуты 17 года.
— Как все, верно, говорит, как пописанному, а самое главное про землицу. Видно правду говорят в народе, что он из наших, из крестьян — рассуждали прибывшие из деревень ходоки. Находившиеся на площади богачи только ненавистью смотрели на Алексеева. Всё что они хотели ему сказать, они высказали Верховному правителю на следующий день, на закрытой встрече в гостинице "Метрополь", куда Алексеев прибыл по настойчивой просьбе финансистов и фабрикантов.
Уж здесь они высказали ему всё, что думали и пригрозили открытым бойкотом, если он решиться реализовать всё, что обещал сделать в своём манифесте. Все собравшиеся представители большого бизнеса, думали, что своим влиянием и положением, они смогут оказать нужное влияние на правителя, как с легкостью оказывали на Николая Второго и Керенского, но тут они жестоко просчитались.
Будь эта встреча тремя днями ранее, возможно, что денежные тузы и добились бы желаемого, но сейчас было поздно. Произнеся пламенную речь в Кремле, и получив поддержку народа на Красной площади, Алексеев полностью поверил в своё высокое предназначение и диктаторские полномочия. Поэтому, он с холодной улыбкой, не перебивая ни единым словом, терпеливо слушал выступления различных ораторов. И чем больше на него наседали с требованием свернуть реформы, то тем больше правитель убеждался в своей правоте.
— Ну а теперь послушайте меня господа — громким и четким голосом произнес Алексеев, когда очередной выступающий кончил говорить. Он встал из-за стола и, разминая затекшие от сидения ноги, неторопливо прошелся вдоль стола.
— Все ваши гневные слова, сказанные здесь, говорят только об одном; что вы не сделали ни каких выводов из всего того революционного бардака, что произошел в 17 году. Ведь благодаря вашим усилиям этот опасный джин выскочил из бутылки и начал сметать всё на своем пути. Не окажись выступление генерала Корнилова успешным, то через месяц, другой к власти бы пришли господа большевики, вооруженные идеями мировой революции господина Маркса, или чего ещё лучше господа анархисты с всеобщим равенством господина Бакунина. И всё бы это закончилось такой кровью и таким ограблением, что по сравнению с ними мои реформы показались бы вам детскими шалостями.
Речь Алексеева лилась в абсолютной тишине, сидевшие за столом олигархи со страхом и изумлением смотрели на него.
— Мне очень хорошо помниться, как в марте 1917 года, в Кронштадте разогретая водкой и кокаином матросня вышла вершить самосуд над своими офицерами и членами их семей. Как расстреливали людей только за золотой погон или белые руки, объявив врагом революции. И всё это было сделано при господине Керенском! Страшно подумать, что было бы при Ленине, Троцком или каком другом анархисте.
Сейчас много говорят, что большевики разлагали страну с помощью германского золота. Чушь! ни одну страну нельзя разложить с помощью денег, её можно разложили только изнутри, и образовалась эта скрытая ржавчина во многом благодаря вам господа. Вам и вашей неуемной жадности благодаря войне получить огромный барыш.
Услышав это обвинение, многие из сидящих олигархов яростно задвигали стульями, но ни один из них не рискнул прервать речь правителя, настолько внушителен был его вид.
— Я не социалист и даже не демократ господа, и все мои начинания это только дань необходимости, а не желание построить нечто новое. По моему глубокому убеждению, Россия ещё не полностью отошла от опасной черты революции. Несмотря на кажущееся благополучие, по-прежнему существует угроза возникновения нового мужицкого бунта, и мои начинания, вызвавшие у вас столько эмоций, лишь призваны подавить его в зародыше раз и навсегда.
Бросив им эту кость, я не собираюсь больше проводить никаких национализаций. Все ваши банки и заводы останутся в вашей власти, а те, кто будут нужны государству, будут выкуплены за свою цену. Единственное, что я могу потребовать от вас, это улучшение положения рабочих на заводах и фабриках.
Подписывая манифест, я руководился золотым правилом, что лучше отдать часть, чем потерять всё. Именно этим правилом рекомендую пользоваться и вам, в вашей дальнейшей деятельности. Все эти революционные выступления рабочих и крестьян, являются следствием их эксплуатации все последние пятьдесят лет.
Я простой русский человек, на плечи которого по воле судьбы легла тяжелая ноша по спасению Родины. И осознавая это, я готов сделать всё от меня зависящее для выполнения своей миссии. Если вы не согласны с моими намерениями, вы можете покинуть страну. Можете быть спокойными, препятствия к этому не будет. Если вы предложите мне помощь я с радостью приму её, как с пониманием отнесусь к тем, кто займет нейтральную позицию. Но если с вашей стороны будет оказано противодействие, то уж не обессудьте. Крайние меры мне всегда претили, но для пользы Отечества я пойду на них.
Вы умные люди и я очень надеюсь, что голос разума достучится до ваших сердец. Я всё сказал.
С этими словами Алексеев, чуть поклонился и, не прощаясь, направился к выходу. Для всех сидящих в зале людей стало ясно, что страна получила себе сурового и властного диктатора. Следующие действия Алексеева только укрепили олигархов в этом.
Уже на другой день, правитель объявил о создании патриотической партии, лидером которой он объявил себя. Едва об этом было обнародовано в печати, как в Москву лавиной хлынули письма с заявлениями с просьбой о вступлении в партию.
Не успела страна переварить первую инициативу Верховного правителя, как в ноябре месяце была опубликована новая конституция России, утверждающая президентскую форму правления с проведением выборов в мае следующего года. Прошло два дня, с момента появления манифеста по новой конституции, как к правителю уже поступила петиция от москвичей с просьбой дать своё согласие баллотироваться на пост президента. Алексеев подумал некоторое время для приличия и согласился с просьбой горожан.
