Сейчас довольно трудно сказать, но именно подобная соль лежит в основе множества волшебных вещей — её добавляют в волшебные чернила, ею пропитаны зачарованные вывески магазинов. Это вещество не настолько универсально, насколько хотелось бы — но тем не менее, Волшебная Соль именно что позволяет волшебству пропитывать мир. В прямом смысле слова — пропиткой и растворением.
— Очень хорошо, — Дамблдор выслушал мои объяснения, — теперь ты научился создавать один из базовых продуктов алхимии. Он постоянно востребован на рынке и многие алхимики зарабатывают созданием волшебных солей для разной магии.
Да, для каждой магии нужна была своя соль. Для трансфигурации — одна, для магии огня — другая.
— Я не остановлюсь на достигнутом.
— Ни капли в этом не сомневался, мой мальчик, — Дамблдор тепло улыбнулся, — могу я посмотреть твой журнал?
— Да, конечно, учитель.
Все свои мысли и разработки, я записываю в журнал, как и любой учёный, и ученик, кстати, тоже. Дамблдор взял у меня эту белую тонкую на вид книжицу, открыл на последних страницах, отлистнул несколько и пробежался глазами по алхимическим формулам.
— Неплохо, неплохо. Как думаешь, освоишь формулу преобразования Туве?
— До сих пор у меня она не получалась.
— Я подстрахую, — он закрыл бумажку и кивнул на стол, — всё, что нужно ты найдёшь на полке.
На этот раз Дамблдор решил проверить меня на намного более сложном преобразовании. Создать из солей обычных волшебные — это ещё куда ни шло, но преобразование Туве требует сложного, многоуровневого ритуала, состоящего из магического воздействия, обработки базовых элементов, в числе которых и волшебная соль…
Я приступил к делу, набрав с полок баночки с ингридиентами и насыпав их в нужные элементы и углубления в столе. Преобразование Туве сложное, по крайней мере, для моего нынешнего уровня, я пробовал пару раз, но не сумел достичь успеха. Целью его является преобразование четырёх стихийных солей — огня, воды, земли и воздуха, в первостихийную соль — красивое белое вещество, многократно усиливающее любое стихийное воздействие. А это уже важно — дело в том, что волшебные соли ограничены — нельзя пропитать дерево, к примеру, воздушной и огненной. Закалить металл в растворе соли земли и огня. Они не смешиваются, смешение солей в естественном виде приведёт к взрыву, скорее всего, негромкому, но всё же, они оттолкнутся друг от друга, соединить нельзя.
Но можно объединить алхимически. Наука алхимии — это наука о достижении веществом более высокого уровня, если так можно выразиться — о совершенствовании сути вещества, поэтому любое вещество можно улучшить. Первостихийная соль — улучшенная версия всех четырёх, которые производятся практически по одной и той же методе и представляют из себя с чисто практической точки зрения вариации одной и той же соли. Совместить стихии — вот это беда. Вот это заноза, тут нужно провести сложный ритуал, именно его я и начал — положа руки на стол, пустил в стол магию и задействовал элементы по одному — моя магия медленно проникала в элементы, сначала взял соль огня и начал объединять её с солью ветра, соль земли и воды тоже начал объединять. Контролировать два сложнейших объединения — это та ещё морока, всё равно что писать двумя руками одновременно. Каждой по отдельности ещё можно, а двумя сразу — мозги закипают. Но я держался, старался, объединение, объединение… Соль ветра и огня объединялись в нестабильную структуру, вода и земля — тоже, их объединение — только первый этап. Я с огромным трудом, даже вспотев, соединил элементы и начал объединять между собой два полученных элемента. Горячая и подвижная, постоянно жгучая магия огня-ветра против холодной и спокойной магии воды-земли. Они должны объединиться, уравновеситься до идеального баланса.
Связать их магию воедино, практически смешав сложнейший коктейль из магии, уравновесить, сбалансировать, прямо жонглирование волшебной силой. Элементы начали взаимодействовать — я постарался приложить все доступные мне силы, чтобы магия не взаимоуничтожилась, чтобы вода не потушила огонь, а ветер не разнёс землю. Соединение в один пучок, смешение, контроль…
И вот, кажется, у меня что-то да начало получаться — магия сбалансировалась чуть-чуть, потом стало полегче — нужно было только следить за процессом. И становилось всё легче и легче, наконец, закончилось преобразование — я утёр заливший лицо пот и тяжело вздохнул:
— Это было Очень сложно!
Дамблдор выглядел несколько удивлённым. Несколько — это весьма скромная оценка, я бы сказал, что у него отвисла челюсть. Естественно, в фигуральном смысле — учитель не настолько вышел из ума, чтобы проявлять удивление, словно маленький ребёнок.
— Я конечно верю в своего ученика, но не думал, что у тебя получится столь сложное преобразование! — ответил он, — смотри не зазнайся, мой юный ученик. Тебе ещё ой как много предстоит пройти, чтобы стать настоящим Алхимиком.
— Понимаю, — склонил я голову.
— Что ж, думаю, на этом можно закончить наш экзамен, я увидел всё, что хотел. У меня ещё много дел, Гарри. И думаю, у тебя тоже.
— Вы правы, учитель.
И правда, дел у меня накопилось много — уже канун рождества — времени дарить подарки. Но не только они занимали мои мысли сегодня — если опустить интересную историю о том, как у меня получилось сделать преобразование Туве, то дел накопилось немало. Занимаясь алхимией практически всё свободное время, я сам не заметил, как стал настоящим фанатиком учёбы — из лаборатории порой выходил только чтобы поесть, поспать и по другим неотложным делам. На завтраки и обеды в большой зал ходить перестал — времени это тратит много, и много дел я откладывал до рождественских каникул. Это вообще удобно — откладывать дела на потом. Вроде бы надо сделать, но потом, то есть вообще как бы дела и нет. В моём положении это был выход, поэтому на рождественские каникулы список дел у меня содержал сто четыре пункта, каждый из которых имел подпункты и при первом взгляде на этот длинный список у меня, что называется, опускались руки и возникало желание отложить его весь на потом. Скажем, на летние каникулы. Вот только нельзя — первым в списке дел значилось купить подарки Дафне, Дамблдору, всем Уизли, послать подарок Сабрине в США. Это требовало определённого времени — от близких людей нельзя отделаться шоколадной лягушкой.
Остальные списки были ещё один другого противнее. Совместить приятное с полезным оказалось не так то просто — Дамблдор с огромным трудом выпускал меня из Хогвартса, потому что прилючений на свою пятую точку я могу найти где угодно — после нескольких инцидентов в Октябре он уверился в этом на все сто и менять своего мнения не собирался.
Я вернулся в свои апартаменты — они едва ли напоминали мне уютные люксовые гостиничные номера. Каменный пол устлан ковром, кровать такая, что могла проломить пол в частном доме — дуб, балдахин. И остальные элементы тоже напоминали о временах старой доброй Англии.
* * *
Мои незаурядные волшебные способности в сочетании с алхимией могли бы позволить мне создать правда удивительные вещи. Пыль я уже мог получить — и если стихийную можно было купить в аптеке, по десять галеонов за унцию, то с первостихийной ситуация обстояла сложнее и она стоила уже триста галеонов за унцию. Вот такая вот разница, а унций для обработки одного крупного артефакта нужно и правда много! Не меньше десятка.
— Сэр, могу я вам помочь?
— Нет, сэр. Благодарю, — я развернулся и пошёл прочь из аптеки. Как же много у меня было дел!
Проще всего обстояло с заданиями купить что-то — это можно было сделать на Косой Аллее, и то нужно действовать быстро, пока Дамблдор не заволновался. Отвлекать учителя ради своих мелких дел и похода по магазинам — это уже ни в какие ворота не влезло бы.
Быстро пробежавшись и закупив всё, что было у меня в списке — без особого разбору и оставляя сдачу продавцам. И лишь вернувшись в Хогвартс, упаковав все подарки, отослал дальние получателям — пока прилетит сова, уже будет новый день. Те, кто живёт рядом, получат подарки утром. Теперь я хотел сделать подарок своими руками — постараться, вытянуться, вложить свою идею и силу, потому что его получатель очень интересен для меня.
Но для этого нужно было создать особенные алхимические вещества, такие, которых я ещё не делал. А времени у меня в обрез — завтра нужно уже отправить подарок — это я дурак, не озаботился подобным ранее. Да, я думал создать нечто, но идея мне стукнула в голову только сейчас, и как это обычно бывает — если мне в голову приходит идея, меня на ней заклинивает и я начинаю работать в этом направлении. Невзирая ни на что — положусь на Магию, свои способности и главное — на то, что я знаю, что хочу сделать и для чего хочу это сделать.
Может быть прозвучит до ужаса банально, но волшебник, который не просто выполняет заказ, а делает нечто, в чём очень сильно заинтересован — например, лечит лучшего друга или зачаровывает что-то, что он очень хочет зачаровать, действует намного эффективнее. Магия — она такая, эмоции и желания имеют важное значение. Нельзя хорошо сотворить магию, не желая этого, в то же время если правильно настроиться — то всё получится.
Я вернулся в лабораторию, зажёг свет, за окном уже стемнело. Зима, темнеет рано — на часах только семь часов вечера. Оглядев длинные стеллажи и полки, заставленные различными ингредиентами и склянками, взял некоторые из них — то, что я собираюсь сделать — с точки зрения алхимии как науки, на три головы выше моих возможностей. Но есть нюанс — я светлый волшебник. Я очень и очень светлый волшебник, настолько светлый, что своим патронусом сумел сжечь вампиров — а это до сих пор не удавалось никому — максимум, что эти твари получали от патронуса — это ожоги, которые не сходили, как обычные раны у этих тёмных тварей.
Собрав волю в кулак, открыл инструкцию и набрал нужных ингридиентов. Первостихийная соль была одним из них, а так же ещё двадцать штук ингредиентов. Три блока по семь, сложно. Редкие ингредиенты можно было без труда найти в лаборатории — Дамблдор имел все связи, а то и вовсе сам мог создавать довольно сложные вещи. Откуда наполнялись его баночки и коробочки я точно не знал, но пока это всё было, и было, что главное, доступно. Учёбу ему я оплачивал сполна и расход ингредиентов директор брал на себя — за полгода я перевёл целую уйму ценных веществ. Правда, дешёвые создал сам и они пополнили запасы, но они и правда не особо ценные.
И начался труд, очень тяжкий труд, в центр стола я водрузил горшок. Да, он назывался именно так, хотя походил на горшок мало. Установив горшок, налил туда воды десять галлонов, унцию первостихийной соли, и разместив по большому столу ингредиенты для создания нужного вещества, начал.
Процесс и правда уже с самого начала показался мне очень и очень сложным — пришлось буквально надрываться, пытаясь тонко и точно контролировать магию — мне помогала светлая магия — я увеличивал её силу, концентрацию в первостихийном соляном растворе, и начал преобразования одного элемента за другим. Медь. Олово. Ртуть. Соль. И ещё многие и многие элементы, магия проникала в них и смешивалась, после чего в нужном порядке смешивалась с другой магией. Я смешивал её, стараясь контролировать сразу два потока — как и в прошлый раз, было очень тяжело — этот процесс растянулся надолго — я медленно вытянул магию из ртути и меди, объединяя их с магией соляного раствора, и начал при этом вкладывать светлую силу в основу — мне нужно было вырастить камень. Камень образовывался осаждением солей при помощи магии. Это не похоже на магическое выращивание кристалла. Магию нужно было подавать очень тонко, медленно, точечно, и главное — она должна иметь высокую чистоту. Магию загрязняли ненужные эмоции, переживания, даже мысли, в то время как чистые и незамутнённые эмоции с чётким вложенным желанием давали чистую энергию — я использовал светлую магию, настолько, насколько мог — опять в груди у меня возник ком жара, магия заработала и стала усиливаться с каждой секундой. Энергия ширилась, распространялась, сформировывалась и перетекала — центральный канал выращиваемого камня приходилось держать едва ли не чудом, но я его выдерживал. Самое главное — магия, она работала — светлая сила, на которую я положился, начала выходить из меня, подобно патронусу, тонкими светящимися ручейками вливаясь в образуемую структуру, жидкость засветилась.
Я потерял счёт времени — за окном по прежнему, наверное, было темно, но отвлечься, чтобы посмотреть, я не мог — удержание потока чистого света требовало всей моей концентрации — мало кто, я думаю, может сделать то, что делал сейчас я — обеспечить такой сильный поток магии, он и правда был намного сильнее, чем описывали в книге — там говорили про нить, которая чем толще, тем лучше. В моём случае это был толстый канат, какие можно встретить иногда на кораблях. Преобразования продолжались долго, пока я не рухнул без сил в кресло — дело было сделано. Алхимический стол с честью выдержал испытание магией и, посидев пять минуточек с закрытыми глазами, я подошёл, извлёк из горшка большой белый камень. Это Камень Света.
Маленькое углубление в теорию — магии можно придать форму камня, создав камень магии — это очень сложная и дорогая вещь. Камень магии тем сильнее, чем больше, создаётся он при помощи постоянного вливания магической энергии во время кристаллизации по крайне сложной формуле. Сила камня зависит не столько от таланта алхимика в алхимии, сколько от его магических способностей — ведь нужно не только удерживать алхимическое преобразование, но и вливать свою магию постоянно, это очень, очень трудно. Моя магия особенная, она крайне, невероятно сильная, это я знаю, это факт. Камень связывает между собой алхимическую основу и магию, из которой был создан, он состоит и из магии, и из вещества, вот такой странный объект. Я извлёк из горшка камень размером с перепелиное яйцо — многие сравнивали камни магии с бриллиантами — как по цене и редкости, так и по красоте — но его нужно огранить. Он полупрозрачен и цвет его зависит от типа магии, есть камни тьмы, камни света, камни стихий — огня, воздуха, земли и воды. Стихийные проще всего найти — большинство алхимиков владеет одной или даже двумя стихиями весьма неплохо, без этого не получить конкретную специализацию в алхимии. Немногие могут работать со всеми четырьмя — я знал только троих. Это Я, Альбус Дамблдор и Николас Фламель.
Полученный же камень был хоть и велик размером — я бы даже сказал — огромен, но требовал огранки. Он и правда походил на алмаз, внутри которого струился чистый, белоснежно белый свет, светлая магия покрывала камень, вырываясь из него словно дым, маленький патронус. Магия внутри камня не слепила — наоборот, смотреть на неё было приятно, она походила на маленький клочок света, запертый в клетке из камня.
Доделать я его не успел — так захотел спать, что пришлось перенести на утро.
Утром проснулся весьма довольный и приступил к следующему процессу — огранке. Огранить камень должен не ювелир, а алхимик — потому что только алхимик, создавший камень, может легко его обрабатывать, для других это невозможно. Он невероятно прочен.
