— Вы, сеньор Джузеппе, противоречите сами себе, — спокойно возразил Чануто и пояснил, почему он так считает: — Если сеньора Бегич поместит всё, что сумела приобрести в этом походе в банк, то это будет лучшей декларацией. А если вы уверенны, что ваш банк больше подходит для размещения капиталов сеньоры Бегич, то почему бы вам самому с ней не переговорить? Не предложить ей более выгодные условия, нежели банк "Чануто и сыновья"? Ах, вы не уверены, что она согласится после того, что ей стало известно? Что вели переговоры с бейлербером Арберии именно вы? И что инициатором того соглашения с ним были именно вы? Кстати, наша служба предупреждала вас, и не только вас, о том, что вероятность обмана со стороны бейлербея весьма велика, но вы настояли на своём! Не знаю, какие гарантии дал вам этот хитрый турецкий чиновник, но как выяснилось — ваши договорённости не стоят и выеденного яйца!
Багровый от гнева Винетти несколько раз порывался прервать Чануто, но тот, каждый раз повышая голос, не давал ему это сделать, когда же руководитель тайной службы при совете десяти замолчал, свою точку высказал другой сенатор:
— Всё это так, как вы рассказали, сеньор Винсенте, но всё же... такая стремительная карьера, как у этой Бегич, очень настораживает. Очень не хотелось бы, чтоб её кипучая энергия нанесла бы какой-то вред республике. Мне видится два пути достижения этого: привлечь эту девушку на свою сторону или нейтрализовать.
— И как вы, сеньор Фэратто, это видите? Именно — нейтрализовать? — поинтересовался председательствующий на этом собрании. Фэратто ответил:
— Довольно смутно, сеньор Орсиенто, как показали недавние события, полностью нейтрализовать её не удастся. Можно попытаться это сделать частично, ну, хотя бы лишив её захваченных ею кораблей. Не отбирать, а создать такие условия, чтоб они сами, вернее их экипажи от неё ушли. Ушли вместе с кораблями или без, тогда она будет вынуждена передать нам оставшиеся у неё галеры, как это уже произошло. Насколько я понял, она передала те четыре каторги, что не были каперским процентом, только потому, что у неё для них нет команд, при этом представив это как жест доброй воли. Так почему бы её не вынудить поступить так и с оставшимися у неё кораблями? Сеньор Чануто, что вы на это скажете? Можно ли сыграть на разношерстности личного состава эскадры этой адмирала Бегич? Из доклада сеньора Скорца я понял, что личный состав эскадры этой девицы составляют представители разных национальностей. Вот на этом можно и сыграть: на том, что там люди разных национальностей и вероисповеданий! Те же поляки, они же католики! Так каково им быть в одной упряжке с теми, кого они называют схизматиками, да ещё с этими... чёрными дикарями? Воспользоваться этим и вызвать недовольство поляков, это может привести если не к открытому бунту, то хотя бы к их неповиновению этой самозваной адмиралу.
— Неужели вы считаете, что мы не рассматривали подобный вариант? — Чануто несколько обиженно поинтересовался у Фэратто. Выдержав небольшую паузу, руководитель тайной службы республики с некоторой снисходительностью сообщил: — Этот вариант был рассмотрен в первую очередь, но... большая вероятность снова допустить ошибку заставила отнестись к полученной информации со всей серьёзностью и рассмотреть другие возможности решения этого вопроса. То, что вы предложили, сеньор Фэратто, как первый вариант, лежит на поверхности и кажется наиболее быстрым и верным решением проблемы по имени Бегич. Вернее, если мы попытаемся осуществить такой или подобный план, то сами создадим эту проблему!
— Поясните, что вы имеете в виду, — предложил дож республики. Начальник тайной службы кивнул и принялся подробно объяснять:
— Да, команды на кораблях Бегич многонациональны, мало того, они собраны в отряды или абордажные команды, они же смены гребцов, которые состоят из соотечественников. Есть исключения, но они довольно редки, таким образом, ни одна национальная группа не преобладает ни на одном из кораблей отряда Бегича. Капитаны кораблей или их помощники, они же штурманы, — это далматинцы или уроженцы городов Котторского залива. А это бывшие тамошние пираты, почему-то поддержавшие эту девицу, мало того — они ей по-настоящему преданы. Может, тут дело в её удачливости, а вы знаете — насколько моряки суеверны, может, что-то другое, но эта девушка пользуется у них большим авторитетом, если ни чем-то большим. Кроме далматинцев есть ещё большая группа людей, родом с северных берегов Эвксинского понта, или, как они его называют, Чёрного моря. Это довольно воинственные люди, можно сказать — настоящие сорвиголовы, называющие себя казаками. А то, что их эта девушка освободила из плена, и то, что она дала им оружие и предоставила возможность отомстить туркам ... Понятно, почему они её признали своим атаманом. Они будут её поддерживать, тем более что им довольно трудно вернуться на родину, а Бегич пообещала как-то этому поспособствовать...
— Может, на этом стоит сыграть? Пообещать им немедленное возвращение домой? — недослушав Чануто, предложил Винетти. Начальник тайной службы ехидно предложил:
— Вот вы, сеньор Винетти, этим и займитесь, если у вас получится, то вы покажете, что ваша предыдущая неудача не более чем досадная случайность, если же нет... тогда мы получим довольно многочисленную группу вооружённых и злых людей у наших границ, а возможно, и на территории республики. К тому же, сеньор Винетти, эти казаки не католики, они придерживаются греческого обряда, поэтому отнесутся к вашему предложению с большим недоверием. Вам, если вы возьмете переговоры на себя и отправитесь к ним, надо будет быть очень убедительным, очень! Это люди весьма суровые, могут и повесить или на кол посадить.
— Почему вот так сразу на кол?! К тому же это грубо и совсем не гуманно! — немного опешил Винетти. Чануто, чуть заметно улыбнувшись, пожал плечами:
— Я же вам говорю — это люди суровые, где-то даже грубые, но если вы их хорошо попросите, возможно, они вас пожалеют и гуманно повесят или утопят. Поэтому давать им невыполнимых обещаний не стоит! А переправить такую большую группу людей домой, вряд ли будет вам по силам.
— Но там же не только эти казаки, но и поляки! А они просвещённые люди! Истинные католики! Если им пообещать не только помощь в возвращении на родину, но и денежную компенсацию. Можно пообещать значительную денежную компенсацию! Тогда с ними...
— Сеньор Винетти, вы считаете, что истинных католиков можно обманывать? А если вы думаете, что просвещённые люди вас пожалеют, когда обман раскроется, то вы глубоко ошибаетесь. То, что вы не сможете выполнить свои обещания, в этом сомнений у меня нет! — ехидно заметил начальник тайной службы.
Винетти набычился, Чануто был прав, возможности выполнить обещания действительно не было. Судя по лицам остальных членов совета десяти, выплачивать денежную компенсацию неизвестно за что, у них желания не было. А из собственного кармана делать это Винетти не собирался, но сенатор не намерен был так просто сдаваться и предложил ещё один, как ему казалось, действенный вариант укрощения девушки-адмирала, при этом возложив ответственность за возможную неудачу на начальника тайной службы:
— Сеньор Скорца докладывал, что в эскадре этой девицы более четверти от числа бойцов бывшие чернокожие невольники. А что если спровоцировать их бунт. Как это сделать? Ну, не знаю, поручим это начальнику нашей тайной службы, пусть покажет, что недаром его службе выделяются такие деньги, вот пусть его люди и подсуетятся.
— Сеньор Винетти, вы слушали доклад сеньора Скорца? Или спали в это время? К тому же у меня такое впечатление, что вы не ознакомились с письмами адмирала Консильери и генерала Витрича. Они специально указали на то, что эти чернокожие абсолютно преданы, повторю — абсолютно преданы этой девице, уж не знаю причины этого. Мне совершенно непонятно, как она сумела этого достичь!
Эти слова Чануто заставили сенаторов на некоторое время задуматься. Действительно, об этом особо сообщали командующие венецианской эскадрой и сухопутными силами, Скорца и некоторые другие лица, не принадлежащие к тайной службе республики, но регулярно информирующие сенаторов (подобные частные службы были у всех присутствующих, и о факте почти собачьей преданности чернокожих воинов было особо сообщено). Общее недоумение выразил Орсиенто:
— Действительно, сеньор Чануто, чем вы можете объяснить этот факт? Хотя эти чернокожие и были рабами на галерах, вряд ли такая их беззаветная преданность будет благодарностью за своё освобождение, здесь должно быть что-то другое. Надо попытаться выяснить причину этого.
Чануто пожал плечами, сказав, что этот вопрос тоже заинтересовал его агентов. Но им так и не удалось выяснить, что послужило причиной такой верности чернокожих дикарей девушке, о которой до своего освобождения они не знали и увидели её только недавно.
А причина была довольно проста. Чернокожего воина нельзя заставить что-либо делать без его желания, он предпочтёт смерть плену или рабству. Но на турецкие галеры нужны были рабы-гребцы, и у турецкого правителя возник коварный план, как легко пополнить число невольников. Отважных воинов заманили в ловушку, и шаманы-колдуны привязали жизненные силы этих могучих воинов к специальным амулетам, которые отдали туркам. А что делать людям, которых могут лишить не просто жизненной силы, но и самой души?! Только подчиняться владельцам этих амулетов и послушно грести вёслами. Об этом рассказали Лере Мужонга, Мумба и Трондо, рассказали, с надеждой глядя на девушку. И вот на рассвете, на пустынном берегу, перед Лерой были выстроены все чернокожие, обречённо ожидающие смерти, ведь они были уверены, что их бывшие хозяева (те, кто владеет амулетами) поступят именно таким образом — лишат жизненной силы и убьют всех! И сделают это в ближайшее время. Линь и Винь из большой корзины торжественно высыпали на землю ракушки — амулеты, в которых была заключена сила чернокожих воинов (подруги Леры собрали эти ракушки накануне вечером), и Лера, творя заклинание, решительно уничтожила все амулеты! Вообще-то, понимая торжественность момента, девушка спела одну из молитв, которые выучила как будущая послушница, при этом сплясала на ракушках что-то вроде темпераментного танца. Молитва была длинная, и ракушки были раздавлены все. Закончив танец, Лера подняла руки к небу и выкрикнула на языке племени, к которому принадлежали чернокожие воины (этой фразе её научил Мумба):
— Я освобождаю вас, ваша сила и души к вам вернулись!
Некоторое время чернокожие воины от ужаса даже не дышали, но ничего не происходило, никто не умер, а потом все они почувствовали, что действительно — их сила и души к ним вернулись! Ведь не важно, откуда у этой девушки амулеты силы, важно то, что она с ними сделала!
Настоящий воин никогда не встанет на колени, эти воины тоже не встали, они только склонили головы, потом о чём-то быстро переговорив, громко закричали, и выступивший вперёд воин о чём-то горячо заговорил на своём языке. Лера растерянно посмотрела на Мумбу, тот перевёл, вернее, коротко, но при этом очень торжественно пояснил, о чём говорит этот чернокожий:
— Ты спасла их от смерти, но настоящий воин смерти не боится, ты спасла их от большего: от потери себя и бесчестья! Поскольку они оторваны от своего народа, они просят тебя принять их в своё племя. Обещают быть тебе верными и умереть, если это будет надо. Ты освободила их души, и теперь, если погибнет тело, душа улетит в леса вечной, счастливой охоты!
Лера растерянно оглянулась на капитанов своих кораблей и командиров абордажных команд (они все, не желая оставлять своего командира наедине с такой толпой чернокожих, пошли за девушкой на это мероприятие, и не только они, но и многие их подчинённые), те одобрительно закивали. Трудно сказать, поверили ли они в то, что только что проделала Лера, но на многих это произвело впечатление, даже не само действо, а его результат. Потом даже возникли споры — что это было на самом деле: колдовство или нет (моряки народ суеверный и вполне могли поверить в волшебство), конец спорам положил Скетушский, заявивший:
— Пани Лера читала молитву, а это не может быть колдовством! Она освободила этих чернокожих силой молитвы! А такое не каждый может сделать! Только тот, к кому благоволит Матерь Божья и сам Создатель!
Скетушскому, как и остальным полякам, импонировало то, что Лера (как почти все жители Рагузы), в отличие от большинства котторцев, была католичкой. Это тоже было одной из причин, по которой поляки признали Леру своим командиром, но основной причиной было то, что девушка пообещала помочь с поисками родных большинства жолнежей, бывших жителями Подольского края. Во время одного из набегов татар был захвачен и разграблен городок, его жители угнаны в Крым, где были проданы на невольничьих рынках. Хоругви Скетушского и Пшеминского, преследовавшие татар (в этих хоругвях было много жителей того городка), вошли в Крым, где и попали в засаду, вот так поляки и оказались в плену.
Агенты венецианской тайной службы всего этого не знали, поэтому этого не было в их докладах, а следовательно, не знал этого и начальник венецианской разведки, вот поэтому это не стало известно и совету десяти. Глянув на пожимающего плечами Чануто, Орсиенто продолжил:
— Надеюсь, вы найдёте ответ на этот вопрос в ближайшее время, но принять решение мы должны сейчас! Сеньор Чануто, вы и Фэратто говорили о ещё одном варианте, не будете ли так любезны поведать нам о нём?
— Я исхожу из того, что если мы не можем изменить неблагоприятное развитие событий или хоть как-то на них повлиять, то почему бы не использовать сложившуюся ситуацию к своей выгоде? В данном случае нам не остаётся ничего иного, как признать Бегич адмиралом...
— Но позвольте! Разве может быть адмиралом девица! К тому же она не на службе у республики! Как вы себе это представляете?! Что скажут те капитаны, да и адмиралы, которые честно делали карьеру во флоте республики и добились своих званий долгой и беспорочной службой! — возмутился Винетти. Чануто покачал головой:
— Сеньор, я понимаю ваше возмущение, но вы высказали его, недослушав меня. Мы признаём де-факто то, что уже произошло. Эта девица объявила себя адмиралом? Так пусть она им и будет, но в тех рамках, в каких она это сделала, то есть — в её подчинении будут те корабли, которые она заполучила. Ими она и будет командовать как адмирал, и только ими, то есть её адмиральские полномочия не будут распространятся на корабли флота Венеции, вот так!
— А если она захватит ещё? — спросил один из сенаторов, до этого молчавший Чануто очередной раз пожал плечами:
— Значит, у неё появятся ещё корабли, но она уже будет адмиралом Венеции, следовательно, служить она будет республике, и её корабли тоже. Но присвоив ей адмиральский чин, оставим каперский патент, а это подразумевает, что свою эскадру она должна содержать сама, такое условие не располагает к увеличению количества кораблей в её эскадре, что мы уже видим. Бегич, об этом уже говорилось, отдала сверх положенного по каперскому проценту ещё четыре корабля, сама она представила это как жест доброй воли, но мы же знаем, что причина здесь в другом.
