Когда с путами и кляпами было покончено, отряд наконец изучил свои потери. Из путников врагам удалось ранить только Гайтуса. Освальду разбили нижнюю губу, но ни сам мечник, ни его соратники не обратили внимания на столь пустяковый ущерб.
Кнэфам повезло гораздо меньше. У одного из них была длинная рана на бедре, из которой сочилась кровь. Другой воин пришел в сознание после сильного удара по голове, но на ногах держался нетвердо и жаловался на шум в ушах. Светловолосый кнэф, сраженный кинжалом, еле дышал, и лицо его покрывала мертвенная бледность. У Реды сжималось сердце, когда она глядела на него: становилось ясно, что ему не суждено дожить до утра.
Все тела убитых разбойников воины сложили в амбаре. Пусть соратники их забирают, если им захочется. А оставят, так все одно стражники найдут — трудно не заметить пролом на том месте, где ранее располагались прочные дверные створки, а уж проверить, что там приключилось, городские караульные не преминут.
В оружии воров путники не нуждались, однако бросить его в амбаре не могли: разбойники воспользовались бы этим, чтобы перерезать веревки. Реда предложила забрать мечи и арбалеты, и никто не стал спорить. Отряду лишь хотелось возвратиться в таверну и как следует отдохнуть, а кнэфы пусть возьмут себе добытое оружие, раз оно принесет им выгоду.
Клинки и арбалеты Реда увязала в пару плащей, позаимствованных у разбойников, и тащила их сама, хотя видно было, что ей тяжело. Кристиан предложил свою помощь, но девушка ответила, что им не по пути. Раненому кинжалом кнэфу немедленно требовались теплая постель и лекарь, поэтому его братцы и сестрица решили перенести соратника в таверну неподалеку, которой владел знакомый им хозяин. Рана вышла глубокой, нанесенной у самого сердца, и положение кнэфа казалось безнадежным, однако Реда не привыкла сдаваться, даже не попытавшись изменить обстоятельства. Воина в пропитанной кровью одежде уложили на широкий плащ, за концы которого ухватились дозорный, спустившийся наконец с крыши, и один из братцев, вышедший из боя с разбойником без малейшей царапины. Остальные кнэфы брели вслед за ними.
Гайтус двигался с трудом, опираясь на плечо Освальда, но держался с достоинством. Все же он сильно замедлял отряд, да и помощь Лекена пригодилась бы ему как можно раньше, так что Кристиан посвистел немного, и вскоре на узкой улице появился Реген, неведомо как услышавший зов мага и нашедший его в путанице домов. Лорда усадили в седло, и он уцепился за переднюю луку, низко наклоняясь к лошадиной шее. Освальд повел жеребца в поводу, а Браско шел впереди с мечом в руке.
Город по-прежнему обволакивала тишина. Небо затянуло серыми тучами, и мир путников как будто уменьшился до проемов между крышами, откуда на темные улицы пробивался влажный ночной воздух. Изредка вдали проглядывала освещенная факелами глыба Сокты. Выстроенный из серого камня замок снаружи выглядел громоздким и невзрачным, не выдерживая никакого сравнения с Анженом или иными замками лордов. Этот недостаток, однако, скрашивался прочностью укреплений, толщиной стен и четырехугольных башен, глубиной подвалов и богатым внутренним убранством. Побывавшие в замке забавники, любили, засиживаясь в тавернах, рассказывать простому люду о золотых подсвечниках, мозаичных полах и гобеленах, поражающих яркостью цветов, тонкостью узоров и живостью картин.
Путникам же, следовавшим через переулки веллурской столицы, сгодились бы для ночлега и простые комнаты с жесткими постелями, лишь бы примостить на них свои ноющие от усталости тела. Исход вылазки никто не обсуждал, воины возвращались в молчании, только стучали копыта Регена. Мысль о том, что короны в Брадосе нет, наполняла разум горечью, и путники гнали ее от себя, надеясь позабыть обо всем до самого утра. Одно было хорошо — городская стража им так и не встретилась.
Глава 17 ↑
Когда воины уснули в комнатах над трапезной залой, а Лекен закончил хлопотать над лордом, зашив и перевязав ему рану, и задремал у его постели, Кристиан тихо спустился по деревянной лестнице на нижний ярус и вышел на улицу. Стояла глубокая ночь. С неба хлопьями падал снег, подбрасываемый ветром, и маг смотрел, как он кружит в свете фонаря. Все новые и новые, бесконечные снежинки летели к земле, накрывая мужчину белой сетью зимы, оседая на его плечах. Казалось, весь мир попал под власть снегопада, объединившего собой людей, сколько их было на свете.
В спокойствии и уединении Кристиан размышлял о происшедших ранее событиях — вернее, о том, что так поразило его. Откуда взялась та спасительная стрела? Что за неведомый стрелок сразил разбойника и скрылся? У мага словно появился невидимый защитник, умеющий исцелять смертельные раны и дарующий свою помощь в самое нужное мгновение. Вот только если принять возможным, что в лесу молодого человека нашел и излечил Вейран, то пробираться по крышам с арбалетом в руке он, вне сомнений, не стал бы. Оттого выходило, что Кристиану по случайности помогли два благодетеля или один, но уж точно не верховный бог.
Какое-то время маг старательно обдумывал, кто мог бы выступить его неизвестным покровителем, но так и не нашел правдоподобного ответа. Его думы прервались, когда из темноты возникла фигура, укрытая плащом, и плавно приблизилась к нему. То была Реда, и втайне оба друга надеялись на эту встречу.
У девушки горели глаза, однако в облике ее чувствовалась печаль. Она откинула на спину капюшон, поглядела на мужчину и грустно сказала:
— Лоф умер.
Кристиан опустил голову, вспомнив кнэфа, не менее пяти лет следовавшего за девушкой в ее походах. Жаль, что верные соратники могут уйти так внезапно, оставив после себя непонятную, тревожащую душу пустоту.
— То оружие, что я забрала у разбойников, мы продадим и заплатим храму за ритуальное сожжение, — продолжила Реда после недолгого молчания. — Обычные монеты для такого не годятся: пусть Лофу достанется добыча от честного боя, он ведь сражался вместе с нами.
Маг ничего не ответил. Просто стоял близко к девушке, смотрел на нее, и его тихое сочувствие она понимала без слов.
— Твои раны зажили? — спросила она чуть погодя, направив беседу по новому, прогоняющему тоску пути.
— Полностью, — отозвался мужчина. — Я, признаться, и забыл о них, столько всего случилось за минувший день.
— Прости, — вдруг страстно заговорила Реда, хватая его за локоть, — я не хотела никакой опасности для тебя, когда вовлекла в эту кражу! Я уже не единожды пожалела об этом! Но я бы никогда не совершила подобное, если бы сомневалась в твоем умении защититься. Ты прощаешь меня? Я знаю, ты обижен.
Кристиан вздохнул и улыбнулся устало:
— Невесело мне было думать, что ты мной воспользовалась и обманула. Ты уж больше не предавай меня. Это, знаешь ли, досадно.
— Больше ни за что! — серьезно подтвердила девушка, и ее искренность никто не посмел бы подвергнуть сомнению.
Когда не осталось между ними обид и недомолвок, Реде тут же полегчало, и она оживленно обратилась к другу:
— Ты ведь обещал поведать мне тайну. Рассказать, откуда тебе известно, что Лексе нужны Руны.
— Ах, да... — неохотно припомнил маг. — Я и вправду дал тебе такое обещание. Что нашло на меня тогда?
— Эй, даже не думай теперь отказываться! — девушка ухватилась за край его темно-синего плаща с белой стежкой и потрясла.
Кристиан поморщился, но когда Реда жаждала узнать какой-то секрет, спасения от нее не было, потому он стряхнул с волос снег и принялся за повествование:
— События, которые связали меня с Лексой и Рунами, произошли очень давно. Для тебя нет тайны в том, где я родился и с кем состою в родстве. Магический дар открылся у меня очень рано, а к тому времени, как я достиг семилетнего возраста, я уже твердо решил, что сделаюсь мастером магии. Мой отец, однако, питал недоверие и к самим чарам, и к королевским магам, считая их не особенно нужными в мирные годы. Он хотел, чтобы я обучился владению мечом и воинской науке, возглавил его гарнизон, а затем и вовсе взял на себя заботы о родовой земле. О том, чтобы я отправился в столицу в казармы Гевлина, он и слышать не желал. Несколько раз мы спорили об этом, но мне — тогда еще мальчишке — трудно было выступить против отца, к которому я должен был проявлять уважение.
Несколько месяцев прошло после моего первого разговора о Рунах с отцом, однако все оставалось по-прежнему. И вот однажды ночью я проснулся и увидел из своей постели, как в тонкую щель между ставнями пробивается лунный свет. Луна всегда привлекала меня, приводила в восхищение, и при ней я чувствовал, что магический дар готов служить мне безо всяких Рун. Я ошибался, разумеется, но тогда мне это казалось возможным.
В ту ночь я выбрался из замка и отправился на прогулку. До сих пор не понимаю, как никто не заметил меня — ведь я даже вывел свою лошадь из конюшни и через двор добрался на ней до садовых ворот, а затем повернул на пастушью тропу. Никто не задержал меня и не преследовал, хотя я оглядывался сперва через плечо, ожидая этого.
Стояла поздняя осень, трава побелела, и земля уже подмерзла. Я помню, как скакал через поле, залитое мягким и ясным лунным светом, как остановился и смотрел на чистую полную луну. То место и то мгновение казались мне совершенно волшебными, и меня не пугало одиночество — наоборот, ночное путешествие дразнило кровь, и я, пожалуй, уже ничего не боялся.
А потом совсем рядом послышался перестук копыт. Я так загляделся на луну, что не сразу заметил, как ко мне приблизились две женщины верхом на славных лошадях с длинными, шелковистыми гривами. Одеты путницы были весьма богато, и я решил, что это некие знатные дамы, путешествующие ночью. Тогда я не счел это странным.
Одна из них спросила, как я очутился в поле, и я объяснил ей. Посмеявшись, она пожелала узнать мое имя. Я назвал его, а в ответ осведомился о ее имени. И та женщина сказала, что ее зовут Лекса...
— О-ох! — изумленно выдохнула Реда. Никогда ей не приходило в голову, что Кристиан мог встретиться с королевой Цагры лицом к лицу.
— ...а ее спутницей была ее сестра Лейва.
— Сестра? — поразилась девушка больше прежнего. Ни один слух о чародейке не говорил, что она связана с кем-то кровным родством. — У Лексы есть сестра?
— Есть, — подтвердил маг. — Но ей не досталось от богов волшебной силы, вот Лекса и прячет ее ото всех.
— Что же случилось дальше? — Реда в порыве любопытства крепко сплела пальцы рук и прижала их к груди.
— Дальше мы принялись беседовать о самом для меня сокровенном — о магии. Лекса вдруг спросила, не обладаю ли я магическим даром, и я поделился с ней своей тревогой, рассказав о ссорах с отцом. А она затем предложила мне то, чего я никак не ожидал. Она обещала показать мне дорогу к умелому наставнику, когда-то и ее обучавшему магии. Взамен я обязался бы выполнить ее условие: вернувшись, я должен был соединить себя узами супружества с Лейвой по числу лет, проведенных в обучении.
Девушка широко распахнула глаза, и Кристиан мог поклясться, что ни разу ему не доводилось видеть Реду в такой мере удивленной.
— И ты согласился? — ужаснулась она.
— Сперва я задал вопрос о наставнике, но Лекса уверила меня, что я не пожалею о своем выборе и непременно стану искусным магом. И вот тогда я согласился.
Девушка-кнэф потрясенно молчала, не находя слов, и мужчина продолжил:
— Похоже, Лекса проверяла мою решимость или попросту изволила сыграть шутку с серьезным маленьким всадником. Так или иначе, я принял ее помощь и вызов, а дальше следовал словно в тумане. Я не помню пути отчетливо, не знаю, сколько времени добирался до наставника и как не умер от голода и не уморил коня, ведь припасов у нас с собой никаких не было. Я очнулся, лишь когда предстал перед ним — верховным богом Вейраном.
— Кем?! — вскричала Реда, и маг осознал, что ошибся: именно теперь ее удивление достигло предела.
— Тише! — шикнул на нее Кристиан. — Разбудишь путников в таверне, а нам это ни к чему.
— Да как же такое возможно! — шепотом возмутилась девушка. — Ты меня за неразумную держишь? Как простой смертный может ворваться в Золотую Долину к богам? Она ведь на небесах!
— Вовсе я не ворвался, а еле добрел, под конец отпустив коня, — возразил мужчина. — И Долина совсем не на небесах.
— А где? — Реда вперила в него взор, подозревая какой-то подвох.
— У Кошачьего Глаза.[52]
— В Птичьих горах?!
— Именно так.
— Брешешь, — с сомнением заявила девушка. — Почему же горные пастухи или открыватели путей до сих пор не увидели владения Вейрана?
— Будто к нему так легко попасть, — засмеялся Кристиан. — Боги отводят глаза путников от своих Долин. Я нашел дорогу только потому, что меня вели чары Лексы.
— И какой он из себя? — глаза Реды сияли любопытством. Такой замечательной истории она вовек не слышала. — Как он тебя учил? Ты видел других богов?
— Поумерь свой пыл, любезная, — маг шутливо погрозил ей пальцем. — Сейчас речь не о том. Как-нибудь после я непременно потолкую с тобой об обстоятельствах моего пребывания у Вейрана, а пока же позволь мне закончить рассказ.
— Бессовестный ты человек, — проворчала девушка, но более возражать не стала.
— Так вот, Лекса не соврала мне — Вейран действительно был ее наставником, и она прошла Руны полностью. Зачем они нужны ей, верховный бог мне не поведал, но предостерег, что она не остановится, пока не завладеет ими. Это та самая тайна, которую я обещал тебе в 'Кладовой тролля'. К тому могу еще прибавить, что в ночь, когда я встретил Лексу, я вовсе не собирался покидать отца и свой дом, но о содеянном все же не жалею.
Мужчина наконец замолчал, рассказав все, что счел нужным, и посмотрел на небо, подставив лицо падающему снегу. Белые хлопья покрывали его плечи. Реда протянула руку и стряхнула их на землю.
— Ты мне солгал, — чуть погодя отчужденно произнесла она.
— Когда? — изумился Кристиан.
— Когда сказал, что о Лексе и Рунах услышал от надежного человека. Вейран — бог, а не один из нас.
— Ты... неужели сердишься? — догадался маг, пытаясь увидеть подтверждение в чертах девушки, но та отвернулась.
— Отчего мне сердиться? — буркнула она. — Из-за того, что ты прячешь от меня невероятные секреты? Да дели их с кем захочешь, а то я ведь разболтать могу.
— Ты... ох, Реда... — мужчина начал смеяться, что вызвало у девушки еще большее негодование.
— Нет, ты до невозможного скрытен! — воскликнула она. — Все, что ты мне доверяешь, из меня даже пытками не вырвут, и все равно ты дразнишь меня и не открываешь занятнейшие вещи! Хохочешь небось втихомолку над моим неведением. Я-то по неопытности думала, что боги над облаками живут, чудеса творят и за миром наблюдают, а у них Долина — пожалуйте, люди добрые! И злобную чародейку облагодетельствуют, и дитя несмышленое. Вот только людские молитвы туда, должно быть, ветер не доносит. Да и к чему они, если можно ногами дойти и попросить? Наверняка после кружки пива Вейран раздобрится, выполнит пару желаний.
Кристиан согнулся от беззвучного смеха, да и губы Реды теперь предательски подрагивали, мешая ей сурово устыдить друга.
