— Трондо! Кресло для генерал-адмирала Морозини!
Кресло оказалось совсем не таким, как ожидал Морозини, это было кресло-качалка, более подходящее не для боевого корабля, а для загородного дома! Видя замешательство Морозини, Лера виновато развела руками:
— Другого здесь нет, обычно я с девочками, чтоб сидеть, пользуюсь коврами, видите, какие они мягкие! Очень удобно, а в кресле сижу на мостике, всё-таки с кресла лучше видно, чем с ковра. Очень удобно! Вы сами увидите, если попробуете. Уверена, вам понравится!
— А-а-а... ммм... — не нашёлся что сказать Морозини, представивший себя, командующего эскадрой во время боя, сидящем на мостике в кресле-качалке в коротком халатике и мягких тапочках с помпонами! Да ещё и с чашечкой кофе в руке, с оттопыренным мизинцем, именно так держала свой кофе Бегич и остальные девушки. На помощь растерявшемуся губернатору пришла Зухра, поинтересовавшаяся у того:
— Сеньор Морозини, вам как кофе сварить: по-турецки или так, как это делают монахи францисканцы в капюшонах?
— Давайте по-турецки, — махнул рукой Морозини и, плюнув на свой парадный вид, устроился на ковре напротив Леры, скрестив ноги под стать тому кофе, что выбрал. Одна из девушек сняла джезву с жаровни и, перелив ароматный напиток в чашку, подала его Морозини, при этом тщательно выговаривая слова по-итальянски, но с сильным турецким акцентом:
— Вот ваш кофе, сеньор губернатор.
Морозини отпил кофе и негромко произнёс:
— Вы так настоятельно меня приглашали на свой корабль, сеньора Бегич, чтоб в такой непринуждённой обстановке угостить кофе? Хотя должен отметить, кофе у вас превосходный! Как и ваше окружение.
— Я рада, что вам понравилось, Дениз великолепно его готовит, кроме неё, так никто не умеет, — улыбнулась Лера. Посмотрев на свиту Морозини, мявшуюся в стороне, и толстый молитвенник, который губернатор положил рядом с собой, продолжила так, будто вела светскую беседу о погоде: — Я вас пригласила для того, чтоб поговорить без свидетелей. Последнее время вас преследуют неудачи, турки словно знают, что вы задумали, а вот вам о них мало что неизвестно. Не кажется ли вам это странным? Вас тут преследуют неудачи и это при том, что вы, не примите это за лесть, самый лучший военачальник Венеции! Отсюда можно сделать только один вывод — обо всех ваших планах противник узнаёт заранее. А это может быть лишь в том случае...
Лера многозначительно замолчала, Морозини согласно кивнул и стал оправдываться:
— Да, это несомненно так! Кто-то сообщает туркам обо всём, что мы задумали. Но кто это, выяснить у меня не получилось, с одной стороны — я не хочу оскорблять недоверием своих офицеров, они все честные и благородные люди из почтенных семей, с другой — не знаю, кому доверить поиски предателя! Ведь именно ему это могу поручить! Я просто в отчаянии! Это может быть кто-нибудь и из местных, но это мало вероятно, никто из греков, здесь живущих, в наши планы не посвящается, однако же...
— Вот поэтому я вас сюда и пригласила, — снова улыбнулась Лера и, глядя на недоговорившего губернатора, похлопав рукой по ковру на котором сидела, добавила: — На свой корабль и на этот ковёр. Здесь нас не подслушает никто из ваших подчинённых, тем более из местных.
Морозини согласно кивнул, этот разговор вёлся вполголоса, его свита, маявшаяся у борта и не решавшаяся подойти ближе (мешали ковры, расстеленные на палубе, не топтать же их сапогами, а губернатор, принимая приглашение Леры, снял свои туфли) не могла услышать — о чём идёт речь. Со стороны беседа губернатора и девушки-адмирала выглядела как любезный разговор кавалера и дамы, пьющих кофе. Но вот девушки, тоже расположившиеся рядом на мягком и пушистом ковре, могли (а скорее всего, так и было) всё слышать. Губернатор не стал ничего говорить, только многозначительно посмотрел на девушек, щебечущих о чём-то своём. Лера поняла намёк и пояснила, почему она не скрывает от своих подруг разговор с Морозини:
— Да, две из них турчанки, а две — жительницы гор, расположенных на окраине Османской империи, но им я доверяю полностью. То, что я вам сейчас расскажу, узнали Дениз и Румани, узнали рискуя жизнью!
То, что в этом отчаянном предприятии участвовал ещё один человек, Лера не стала рассказывать. Он и принц спрятались в каюте и на глаза губернатору не показывались. Кара и две девушки под видом торговцев побывали на турецкой эскадре, там Кара, пока девушки отвлекали внимание, используя свои связи, узнал планы турок и численность их кораблей. А где находится турецкий флот, приготовившийся к вторжению на Крит, Лера узнала от местных рыбаков. Хотя турки вроде как угрожали всем, местные не спешили делиться тем, что знали с венецианцами. Местные были христианами греческого обряда, а венецианцы — католиками, они притесняли греков, жителей Крита, отбирая их храмы и стараясь навязать католическую веру. А религиозные разногласия иногда отодвигают все другие проблемы, как бы те ни были важны в данный момент. На кораблях Леры католики составляли едва ли пятую часть от общей численности (жители Котторской бухты в большинстве — православные, но при этом очень толерантно относятся к католикам, в очень почитаемой церкви Госпра-од-Шкрпьела проводятся службы обеих конфессий). К тому же Лера привезла вызволенных из неволи девушек, дочерей местных весьма влиятельных лиц, кроме этого из Патры был доставлен достаточно большой груз в сопровождении нескольких тамошних купцов. Всё это способствовало благосклонному отношению местных жителей. Но Лера не стала обо всём этом рассказывать Морозини, сообщив только то, что узнал Кара. Губернатор сразу же поинтересовался, откуда это всё девушке известно, Лера ответила:
— Откуда это мне стало известно, сейчас не важно, но уверяю вас — это точные сведения. Сорок каторг, пятнадцать малых галер и ещё до полусотни транспортных галер стоят в бухте острова Милос. Стоят уже давно, для аскеров на берегу разбит лагерь, понятно, что так долго на кораблях жить неудобно, но они готовы погрузиться на галеры в любой момент, и, думаю, что это произойдёт очень скоро. Расстояние от Милоса до Крита они преодолеют за день, таким образом, о высадке османских войск вы узнаете тогда, когда она завершится или будет к этому близка. Да, теперь вы знаете — где сосредоточены силы вторжения, но наблюдение за ними ничего не даст, известие о том, что турки пошли на Крит (как и корабль, везущий эту весть), достигнут острова одновременно с ними. Береговая линия тут слишком длинна, чтобы эффективно её оборонять, прикрыть все города, куда может быть направлен удар, у вас просто не хватит сил.
Морозини слушал девушку и улыбался, Лера, высказывая столь неприятные для губернатора вещи, тоже улыбалась, со стороны могло показаться, что разговор идёт о чём-то очень приятном для обоих собеседников. Беспокойство губернатора выдавали только чуть прищуренные глаза, люди, обсуждающие что-то приятное, так не смотрят. Когда Лера замолчала, Морозини, не переставая улыбаться, тихо сказал:
— Если ваши сведения верны, а я уверен, что они верны, воспрепятствовать вторжению турок можно только одним способом — нанести упреждающий удар. Я так понимаю — у вас есть план и вы хотите им со мною поделиться, не так ли?
— Есть, ваше превосходительство, — согласно кивнула Лера и стала рассказывать о бое (если это можно назвать боем) с отрядом пирата Ватзана у города Патры. Нечто подобное девушка и предложила. Морозини внимательно выслушал, а когда девушка замолчала, сказал:
— Хороший план, но... — губернатор острова, он же генерал-адмирал, командующий сухопутными отрядами и флотом, базирующимися на острове, пояснил, какие изъяны имеет план Леры: — Гавань Милоса довольно большая, и вряд ли там корабли стоят так скучено, как вы мне рассказывали о бое у Патры. К тому же вы сами об этом сказали, там сорок каторг, скорее всего, они готовы к выходу в море, если не все, то достаточное количество, чтоб обеспечить численный перевес, ведь у вас всего четыре корабля. Кроме каторг есть ещё малые галеры, не уступающие в скорости вашим кораблям, а может, и превосходящие, они вас легко догонят и свяжут боем, а потом подоспеют и остальные. Опасность подобного развития событий заставит вас быстро прекратить обстрел, вы просто не успеете нанести хоть какой-то урон стоящим в гавани кораблям, ведь вы собрались стрелять по транспортам, а они стоят в глубине бухты. А ваша атака покажет османам, что нам известно об их приготовлениях, они могут поспешить начать военные действия, высадив десант там, где мы этого не ожидаем. Воспрепятствовать этому мы не сможем, у нас всего двадцать пять кораблей, из них только четырнадцать — галеасы.
Лера опустила голову, она хотела использовать приём, что принёс ей победу у Патры, но не учла того, что противник в этот раз у неё будет совершенно другой как количественно, так и качественно. Атакой своих четырёх кораблей она даже не напугает турок, только насторожит и вынудит именно к тем действиям, о которых сказал Морозини. Губернатор, видя растерянность девушки, улыбнулся и предложил свой план, в котором нашлось место и отряду Леры, она очень внимательно слушала Морозини, немного покраснев при этом. Ей было очень стыдно — её план выглядел как замысел самоуверенного дилетанта! Да так оно и было, кем была адмирал Бегич? Именно самоуверенной девчонкой, которой необычайно везло, ведь как иначе можно объяснить все её победы над гораздо более сильными, да и опытными противниками? Только необыкновенной удачей! А госпожа Удача весьма ветреная особа, она может изменить в любой момент, и тогда... Лера совсем по-детски шмыгнула носом. Губернатор острова, улыбнувшись, сказал:
— Ну, ну, не стоит расстраиваться, вы ещё очень молоды, поэтому неопытны, но то, что вам уже удалось сделать, говорит не только о немалых способностях, но и о том, что госпожа Удача к вам благоволит. А может, не только она, но и ваш ангел-покровитель опекает вас особо тщательно, а это, поверьте мне, иногда стоит гораздо больше, чем богатый опыт. Его можно с годами приобрести, а вот если удачи нет, то... сами понимаете, эта ветреная сеньора может и не проявить внимания, сколько её не проси. А к вам она... ну, это я повторяюсь, но смею вас уверить — вы талантливы, а опыт придет с годами.
Апаслана Батукан-пашу, полного адмирала, носившего прозвище "непобедимый морской лев", разбудили выстрелы. Стреляли длинные пушки, это опытный Батукан-паша определил сразу, стреляли не с его эскадры, таких пушек на каторгах, а тем более на транспортных галерах, не было, да и стреляли они, судя по звуку, с моря. Вообще-то в это время Батукан-паша уже был на ногах, но в это утро позволил себе поспать немного подольше, потому что вчерашнее совещание затянулось далеко за полночь. Это было последнее совещание перед началом большой войсковой операции — десанта на Крит, можно сказать, это было подведением итогов подготовки и окончательные инструкции исполнителям. Адмирал быстро оделся и выскочил на палубу, увиденное его скорее раздосадовало, чем разозлило. У входа в залив горели две малых галеры дальнего охранения, скорее всего, они слишком поздно поняли, какую угрозу несут четыре корабля, сейчас обстреливающие стоянку османского флота. Эти малые галеры пытались предупредить основное охранение, но по какой-то причине не успели этого сделать, не сумели оторваться от этих четырёх наглецов! А как ещё можно назвать тех, кто столь малым количеством атакует намного превосходящие силы! Кроме малых галер была повреждена каторга ближнего охранения, она потеряла ход и заблокировала движение четырём другим кораблям, стоящим вне бухты. А эти, судя по силуэту кормовых надстроек, галеасы или даже галеоны (корабли отряда Леры выстроились в линию, развернувшись к гавани кормой) стреляли из своих кормовых пушек, длинных пушек! А такие мощные орудия обычно ставят на береговых укреплениях! Но в данном случае это позволяло совершено безнаказанно обстреливать турецкий флот, оставаясь вне досягаемости орудий его кораблей!
Батукан-паша удовлетворённо кивнул — корабли ближнего охранения, а это четыре больших галеры, (повреждённую каторгу уже оттянули в сторону) двинулись к тем наглецам. Адмирал приказал подать себе кофе, после чего скомандовал сигнальщику передать команду эскадре амирала Тэзэр-паши, состоящей из быстроходных галер, присоединиться к галерам, нёсшим сторожевую службу, и догнать наглецов, посмевших устроить такую наглую диверсию против турецкого флота. А там, видно, поняли опасность своего положения и попытались уйти. Но ветер им не благоприятствовал, и эти галеасы были обречены, быстроходные галеры их догонят и, пользуясь своим численным преимуществом, утопят или возьмут на абордаж. К удивлению Батукан-паши, на тех кораблях появились вёсла в количестве соответствующем каторге, а не галеасу, и они начали быстро уходить. Но всё же их скорость была меньше, чем у галер эскадры Тэзэр-паши. Кроме этого, в погоню пусть и не так быстро, как галеры, пошли ещё восемь каторг. Батукан-паша отпил ароматный, обжигающий кофе и удовлетворённо улыбнулся — ещё до обеда этих наглецов захватят и он узнает, чем вызваны их дерзкие, но такие безрассудные действия. Но предположения турецкого адмирала не оправдались — быстро догнать наглецов не удалось, как беглецы, так и те, кто за ними гнался, скрылись за горизонтом. До обеда посланные в погоню корабли не вернулись, хотя, судя по отдалённому гулу артиллерийской канонады, ту четвёрку странных кораблей догнали. Но уж очень продолжительной и интенсивной (если судить по доносящимся звукам) была стрельба.
Не вернулись ушедшие в погоню корабли и к заходу солнца, а утром четыре странных корабля появились снова и повторили обстрел.
Лера стояла на мостике "Днипра", идущего последним, и смотрела на медленно догоняющие её отряд турецкие галеры. Если она и беспокоилась, то никак этого не проявляла, спокойными были и остальные, находящиеся на мостике. Вообще-то она должна была командовать, но понимала, что в данном случае это лучше сделает Горанчич, имеющий опыт управления большими парусными кораблями, это понимал и Пидкова, поэтому он тоже молчал. Смотревший вперёд Сабович произнёс:
— Дмитар, они поворачивают.
Действительно, "Дон", "Ласточка" и "Звезда" уходили в сторону, совершив поворот "все вдруг". Этот вроде как бессмысленный манёвр, ведь он позволял догоняющим турецким галерам приблизиться, помогал поймать ветер — на кораблях отряда Леры ставили паруса.
— Ну что ж, нам тоже пора, — кивнул Горанчич и, прищурившись, произнёс: — Стрельнём напоследок.
По его команде рявкнули длинные пушки, давно державшие на прицеле первую догоняющую галеру, та, получив ядро в левую скулу, сразу сбавила ход.
— Потонет. Вон как разворотило, — удовлетворённо произнёс Пидкова, он был капитаном корабля, но сейчас, как и Лера, был зрителем. Действительно, пробоина в турецкой галере была большая, и это судёнышко начало тонуть. Это не испугало остальных преследователей, скорее — раззадорило, и те начали стрелять из носовых пушек, но особого вреда кораблям отряда Леры не причинили, во-первых — далеко было, во-вторых — на турецких галерах (это всё-таки не каторги) были мелкокалиберные пушки. Орудия преследуемых кораблей молчали, мало того, эти корабли резко сбавили скорость и попытались укрыться за одним из двух островов, между которыми был хотя и широкий, но довольно длинный пролив. Понятно, что этот манёвр только усугубил положение пытающихся спастись таким образом — они потеряли ход.
