Вторым немаловажным фактором, повлиявшим на принятие решения, являлось наличие опыта вождения таких судов, а его-то как раз и не было. Прыгать с тонного баркаса на стотонную махину посчитал делом излишне рисковым, так что ступенька в виде промежуточного варианта была полезна и даже необходима. Однако, при этом определился в главном: по целому ряду объективных и субъективных причин строить буду именно шхуну. Данный тип судов имеет принципиальную разницу в навигационных возможностях, за счёт небольшой осадки они могут ходить по мелководью и швартоваться к необорудованному берегу, в отличие от судов других типов и большего водоизмещения, которые сообщаются с берегом только посредством причалов, а в иных случаях за счёт якорной стоянки и шлюпки.
Постройка полноценного морского судна требует качественных и прочных материалов, способных выдержать высокие нагрузки на корпус и на рангоут. При этом ничего, кроме древесины применить не представляется возможным, что довольно серьёзно утяжеляет конструкцию. В данном случае один лишь борт, набранный из брусьев, будет иметь толщину до пятисот миллиметров, таким образом, строить слишком маломерное судно было тоже не выгодно.
Наиболее оптимальным вариантом мне показалась двухпалубная, двухмачтовая шхуна водоизмещением тридцать восемь тонн с гафельным парусным вооружением, длиной по ватерлинии пятнадцать с половиной и шириной четыре с половиной метра. С учётом приподнятой над водой двухметровой кормовой части и бушприта, длиной четыре с половиной метра, её общая длина составляла двадцать один метр. А ещё трюм был разделён двумя поперечными водонепроницаемыми переборками, что было немаловажно для выживаемости судна.
Шхуна сама по себе довольно маневренна и имеет отличные ходовые характеристики, прекрасно ходит как при боковом ветре, так и к ветру под острым углом. Благодаря использованию косых парусов, у неё намного меньше снастей в бегущем такелаже и простое устройство оснастки, что позволяет держать малочисленную и менее квалифицированную команду. Отсутствие прямых парусов при попутном ветре способствует рыскливости судна, зато позволяет производить все работы с палубы, правда в нашем случае над фоком и гротом конструкцией предусмотрены дополнительные трапециевидные топсели, поднимаемые в слабый ветер, к которым всё же взбираться придётся. Вместе с тремя стакселями общая площадь парусов составляла двести квадратных метров, которые в бриз при благоприятном курсе относительно ветра, спокойно тащили судно с крейсерской скоростью в двадцать пять километров в час.
С будущим главным судостроителем Щипом мы провели за чертежами и схемами три дня, при этом спорили до хрипоты. Особенно распинался Щип, потрясая листами бумаги и утверждая, что так строить нельзя, потому что так никто не строит.
— Где таран?! И почему здесь всего шесть вёсел?! — брызгая слюной, кричал он.
— Да вёсла нам вообще не нужны, но я их наличие предусмотрел лишь по причине неопытности будущего экипажа. — пытался терпеливо ему отвечать, — Возможно, где-нибудь в порту придётся выполнить сложное маневрирование.
В конце концов, дал ему понять, что если он хочет заработать, то будет делать так, как нарисовано. А что ещё говорить? Мои корабли спроектированы в стародавние времена с теми или иными вариациями на той или иной планете, они веками служила верой и правдой разным народам. Кроме того, жизнеспособность их конструкций перепроверена суперсовременными компьютерами, а какой-то Щип мне здесь будет сомневаться. В общем, пришлось ему амбиции великого судостроителя сдержать и до последнего нагеля* с проектом согласиться, так как заработать он хотел.
К сожалению, промашка вышла с материалами. Сухая сосна для обшивки фальшборта, трюмной и верхней палубы была в наличии, правда, её нужно было распускать на доску, зато твёрдой древесины, в частности дуба, не было совсем. Мне-то было известно, где растут громадные дубы, которые можно было бы заготовить, но пока они вылежатся и дойдут до строительно-поделочной кондиции, пройдёт не меньше года, а такие сроки меня совершенно не устраивали.
— Есть в одном месте заготовленный дуб, уже два года лежит, — задумчиво сказал Щип, — там даже больше, чем тебе нужно.
— Где это? — спросил у него.
— В семидесяти кошангах** отсюда, его для нашего старосты Строма рубили, он большую галеру собирался строить. Может быть, передумал, а может, нет? — Щип пожал плечами, — Но на доску ещё не распускал, значит, в этом году ничего уже делать не будет.
* Деревянный (дубовый, буковый) или медный гвоздь.
** Расстояние — 66,5 км.
В тот же вечер я направился к одноглазому пирату в гости. Темнело ныне поздно, поэтому всё семейство сидело на открытой террасе. После подаренных соболей и распространившихся повсеместно слухов о перипетиях нашего похода, он больше не смотрел на меня, как на мальчишку, и его сыновья стали ко мне относиться довольно благожелательно. Даже самый младший Ларт, с которым как-то поругался на рынке, сейчас смотрел на меня с какими-то смешанными чувствами: то ли с уважением, то ли с завистью.
Староста пригласил за стол и лично налив в чашу вина, ухмыльнулся и спросил:
— Вы как, господин Дангор, останетесь жить здесь или переберётесь в город?
— Не понял, почему вы считаете, что я собираюсь куда-то перебираться?
— Как же? — он хитро оскалился, — У нас многие, как только разбогатеют, стразу же становятся важными и перебираются жить за стену.
— Слухи о моём богатстве, господин Стром, слишком преувеличены, — улыбнулся ему в ответ, — да и жить у моря нам с женой больше нравится.
— Вот! — его одноглазая рожа расплылась в улыбке, — У вас не только фамилия морская, но и душа!
— Но расшириться не помешало бы, — вдруг вспомнил, что кладовка забита до упора и превратилась в захламлённый склад, в жилом крыле появились три новых жильца, да и количество рабов следует увеличить, так как на Фагора и Хину у меня были другие планы.
— Какие проблемы? — староста пожал плечами, — Вдоль дороги, ведущей к рыбному рынку, свободной земли много, можно и сто усадеб построить.
— Нет, у рыбного рынка не хочу, — как бы его не мыли, но запахи там не из приятных, поэтому отрицательно качнул головой и сказал,— Мне бы по соседству с вами.
— М-м-м, — рожа одноглазого вдруг стала грустной, — Да здесь всё давно занято, разве что в двух кошангах ниже по проливу.
— Но там же одни камни торчат?!
— Зато всего по четыре зеола за ар*. А камни что? Готовый материал! Наймёте строителей, и те сделают всё, как надо. Но самое главное, что там большая глубина, даже трирема прямо к берегу пристанет. И родник отличный есть, знаете?
— Знаю, — махнул рукой, — Ладно, потом посмотрю.
— Посмотрите, посмотрите, — староста важно покивал головой, но в единственном глазе всё же скепсис мелькнул.
Мне было совершенно ясно, что приличный кусок суши на обрывистом берегу тихого залива пустует не просто так, а чтобы привести его в порядок, потребуются средства очень даже немалые, да и земля там между скалами — сплошной песок. А родник и правда хорош, вода гораздо вкуснее той солоноватой, какую мы пьём в посёлке, анализы показали, что она слабоминерализованная гидрокарбонатная, со степенью минерализации около одного грамма на дециметр кубический.
* Ар — четверть квадратного кошанга, в привычном понимании читателя 22,56 соток (0,2256 Га).
— Господин Стром, вообще-то я пришёл к вам по другому делу.
Он слегка подался ко мне, склонил голову к плечу и вопросительно взглянул единственным глазом:
— Да-да, слушаю?
— Господин Стром, мне нужен корабельный лес, в частности дуб, — сказал я и замолчал.
Над столом на некоторое время тоже воцарилось молчание, его сыновья переглянулись между собой, но через минуту староста всё же спросил:
— Зачем?
— Корабль хочу построить, — ответил ему.
— Какой?
— Размерами где-то под среднюю галеру, но с двумя парусными мачтами и некоторыми другими задумками.
— Ага, с задумками? — переспросил староста, весело сверкнув глазом, при этом все трое его сыновей заулыбались, но комментарии оставили при себе.
— Угу, есть кое-какие мысли, — утвердительно кивнул головой, не обращая никакого внимания на ухмылки присутствующих.
Глава семейства поднял глаз к небу, выпятил губы и несколько минут гримасничал, усердно демонстрируя движение мысли.
— Мне дубовый лес и самому нужен, — наконец сказал он, — Там его заготовлено на большую тридцатипятишанговую галеру.
— Этого на мой корабль даже многовато.
— Ну, если я его буду продавать, то только весь, — староста сверкнул глазом, — Скажем, за двести зеолов.
— О нет, это дорого! — не согласился я, — Во столько обойдётся весь готовый брус, если брать по ценам по которым его продавали в прошлом году. Имею ввиду, что продавали здесь, на месте!
— Ну, как хотите, — одноглазый бандит пожал плечами, — Походите среди людей, поспрашивайте, может быть кто-нибудь продаст дешевле. Я же говорю, он нам и самим нужен.
Знает он прекрасно, что заготовленный дубовый лес ни у кого поблизости получить не смогу, вот и накрутил восемьдесят золотых сверху. Теперь к ним нужно будет добавить услуги плотницкой артели, которая распустит брёвна на плахи и стоимость двух рейсов грузовой галеры. Но в голове вдруг возникла мысль о том, как можно исключить из цепочки этих самых посредников, и всю работу выполнить много качественней и быстрее.
— Согласен! — сказал я и протянул руку ладонью вверх.
Староста даже замешкался на несколько секунд, любитель поизгаляться и додавить, видно не ожидал, что я так быстро соглашусь.
— Сделка, — с некоторым сожалением объявил он и хлопнул рукой по моей ладони.
На следующий день рано утром в сопровождении Строма-младшего и своего слуги Хуа, отправился на вырубку. В поездку рвалась и Илана вместе с воительницами, но оставить заваленный богатствами дом без надзора никак не хотелось.
— Всё будет хорошо, — утверждала она, — Я ничего дурного не чувствую.
— Нет уж, — категорически ей отказал, — Мой дедушка говорил: Бережённого и Бог бережёт.
На отличных свежих лошадях расстояние в шестьдесят шесть с половиной километров мы преодолели задолго до сумерек. Возвращаться назад в тот же день не планировали, поэтому ночёвку организовали прямо возле поваленных десяти исполинов.
Стволы местного дуба были довольно ровными, диаметр каждого из них составлял немногим более полутора метров, общая длина — до пятидесяти метров, а длина до сужения — около тридцати. Ветки кроны, некоторые из которых имели метровый диаметр, отделены небыли, но меня это не напрягало, я уже знал, что и как буду делать. По самым скромным прикидкам, корабельного бруса должно получиться не менее трёхсот кубов, из него можно было бы построить три таких шхуны, как я запланировал или две больших галеры. Правда, Стром не планировал получить более ста пятидесяти кубов, так как местная технология роспуска брёвен на брусья настолько примитивна, что в отход уходит большая часть деловой древесины.
Домой мы вернулись на следующий день, и я уже на ближайшее время спланировал решение целого ряда вопросов, первым из которых было навестить спасательную капсулу, но подошла Илана, взяла меня за руку и взволновано сказала:
— Вот! Это направлено в большей степени на тебя!
— Что направлено?
— Посыл плохой энергетики, — искривив мордашку, ответила она.
— Не понял, против меня что, какой-то колдун колдует?
— Не обязательно. Если кто-то замыслит плохое, особенно если это группа людей, то на объекте или субъекте злого умысла фокусируются плохие эманации.
— А как ты это видишь? — спросил у неё.
— Висит над нами такое чёрно-фиолетовое облако, тошнотворное, неприятное, — она брезгливо передёрнулась, — Рэд, побудь несколько дней дома и никуда не уезжай, не ходи даже в храм Силары, слышишь?
— Слышу, слышу, — ответил с сожалением, так как сексуальные игры мне ужасно понравились, и я стал ощущать в них потребность регулярную и постоянную, но к словам своей девочки всегда относился серьёзно, а её чувствам доверял абсолютно и безоговорочно.
— Честно говоря, ничего плохого с нами произойти не должно, — она улыбнулась и крепче сжала мою руку, — вижу нас живыми и здоровыми но, как дедушка твой говорил: Бережённого и Бог бережёт. Да?
Ни в первый день, ни во второй, ни в третий, не произошло никаких неприятностей, и я совершенно измучился от безделья, развлекаясь лишь спаррингами клинковым оружием с воительницами и учёбой с Хуа. А ещё заставил Фагора на двери рабского крыла сделать задвижку, приказав запираться на ночь, чего рабам ранее никогда не позволялось. Уже подумывал, а не ошиблась ли Илана, но нет, говорит, что сумерки чужих злых эманаций над нами не развеялись, так и висят.
Наконец, глухой ночью тихо запиликал наладонник. Дело в том, что из женской половины дома в мужскую прямого сообщения не было, перейти можно было только через наружную террасу второго этажа. И коль Илана позвонила, а не стала выходить на улицу то, похоже, подкрались неприятности.
— Рэд, — услышал в телефоне её голос, — они пришли, там одиннадцать человек, сейчас полезут через забор.
— Понял, работаем, сейчас переключусь на гарнитуру шлема, — ответил ей.
Не теряя времени, прямо в одних трусах метнулся к завёрнутому в ткань тактическому шлему и надел его, активировав связь и функцию ночного видения. По возвращению из похода я от него бармицу отстегнул, таким образом пользоваться им стало гораздо удобнее. Взяв в руки игольник, подошёл к стене, придвинулся к окну и аккуратно выглянул на улицу.
Обтянутые бычьим пузырём рамы в летнее время в оконные проёмы не вставляли, пользовались лишь слегка наклонёнными жалюзи, поэтому двор был виден отчётливо, почти как днём. Действительно, через забор лезли люди, трое из них с арбалетами в руках рассредоточились, присели и спрятались в кустах, двое направились к двери рабского крыла, а пятеро пригнувшись, побежали к дому.
— Илана, вижу десятерых, — прошептал в микрофон.
— Одиннадцатый за углом с лошадьми, с твоей стороны его не видно, — ответила она, — но я сейчас место его расположения укажу Гите, и если кто появится на фоне забора, думаю, девчонки тоже увидят.
Левый торец здания у нас прикрыт не был, а где-то там устроился один из арбалетчиков, поэтому надо бы на всякий случай этот сектор взять под контроль.
— Хуа, — выглянул из спальни и тихо позвал мальчишку, который спал за дверью на широком сундуке, но тот не реагировал, пришлось подойти и толкнуть.
— А?! — вскочил он и сунул руку к лежащему рядом мечу.
— Тихо, это я, — сказал негромко, обозначив своё присутствие, так как в черноте ночи он меня не видел, — Хуа, к нам лезут грабители. Сейчас берёшь и взводишь арбалет, затем подходишь к окну, только так, как я тебя учил. И не сунься сразу кого-то выцеливать, понаблюдай, иначе тебя самого пришпилят. Стреляешь во всё, что шевелится, там свои не ходят, понял?
— Да, господин, — ответил мальчишка, собирая на ощупь арбалет, но я уже его не слушал, а поспешил к своему окну.
