— Я пока не видел вашего зла, Гариан, — сказал император, — и не могу судить, насколько же моя армия готова встретиться с ним в открытом бою.
— Открытого боя не будет, ваше величество, — ответил инквизитор. — Нам противостоит армия теней, которые будут прятаться от нас и при этом продолжать творить зло. Сражаться с ними будем мы, Серые братья, опираясь на силу и авторитет вашего величества. Может быть, язычники в своей гордыне попытаются задержать нас на пути в святилище еще и силой оружия и своей магии. Но они будут сокрушены, пусть государь не сомневается. А честь победы над злейшим врагом империи достанется вам.
— Не слишком ли великодушно? — хмыкнул Ателла.
— Братьям чуждо тщеславие. Мы сражаемся во славу Божью, которая превосходит земную, — заявил Гариан. — Огнем и мечом мы выжжем скверну с этой земли, и наша Богом хранимая империя будет стоять незыблемо еще тысячу лет. Этот день будет огненными письменами вписан в историю Вестриаля, как день начала окончательного освобождения наших земель от мерзости язычества!
'— Он намекает мне, что моя армия — всего лишь вспомогательная сила, — подумал император, глядя на Гариана. — Крепкий раб, которому забираешься на плечи, чтобы достать высоко висящее яблоко. И рабу при этом не достается ничего...Что ты мне еще скажешь, хитроумный отец Гариан?'
На дороге появились роты алманских стрелков с большими луками, одетых в меховую броню с капюшонами. Император приветствовал их и повернулся к свите.
— Становится холодно, — сказал он. — Этот ветер просто вымораживает мне нутро. Давайте вернемся в шатер и выпьем вина.
— Моя гвардия еще не прошла, — возразил Ателла. — Моим солдатам хотелось бы видеть, как император приветствует их!
— Император замерз, — ответил Артон. — Ления хотела отправляться со мной — какое счастье, что я настоял на своем!
— Ваше величество, вам захочется в походе женской любви, — с улыбкой заметил Лулла.
— Говорят, у ярла Альдрика красивые наложницы. Но не до любви мне сейчас. Все, чего я хочу — это кубок горячего вина.
Ателла закусил губу. Отказ Артона приветствовать подчиненную ему гвардию мог быть признаком императорской немилости. Он отвернулся и встретился взглядом с Гарианом — в глазах верховного инквизитора светилось торжество. Скрипнув зубами, Ателла запахнул теплый плащ, раздуваемый ледяным ветром, и зашагал за Артоном в шатер.
Пить горячее вино.
* * *
Эманация Духова Камня наполнила свечением весь Оплот. Стены дома вибрировали, звякала посуда на полках, алхимическое стекло на рабочем столе Сигран. Такая сила могла высвободиться только в одном случае — если все Наставники разом обратились к кристаллам для магического Контакта. И Сигран с Батеем не ошиблись: в сиянии, осветившим горницу дома в Оплоте, проявились сразу пять фигур. Впервые за много лет все семь Наставников собрались вместе на совет.
— Началось, — сказал Кенинг. — Император Артон выступил с войском в Йор. Наши друзья в Азуранде сообщили нам, что императорская армия получила приказ защищать провинцию от колдунов, поднимающих мертвецов из могил. С армией идут Серые братья. Второе войско направлено в Кревелог.
— Это война, — сказал Батей.
— Именно так, — добавил Бьеран-Медведь. — Последняя война этого века.
— План Серых братьев теперь совершенно очевиден, — продолжил Кенинг. — Они решили уничтожить нас окончательно. Теперь им больше не нужен враг в нашем лице. Спасителем из пророчеств они намереваются сделать самого Артона. Император при помощи эликсира Маро оживит птицу и неминуемо погибнет, после чего Серые братья получат то, к чему стремятся. Полную, никем не оспариваемую и ни с кем не разделенную власть.
— Варнак и Кайлани вернулись? — спросил Зерре.
— Варнак наконец-то сообщил сегодня утром, что они возвращаются, — ответила Сигран. — Хвала Митаре, они не потеряли друг друга в этом хаосе.
— Хорошая новость! — вздохнула Алера. — Хоть одна за последние дни.
— Всадники опустошают Кревелог, — сказал Батей. — Люди бегут из мест, пораженных проклятием, их дома занимают мертвецы, пробужденные Темными. Повсюду паника. Нам не остановить этого.
— Вы и не сможете этого сделать, — ответила Алера. — Очень скоро мертвецы восстанут и в остальных землях. Это прекратится лишь, когда Спаситель оживит птицу Джейр.
— Мы еще не сказали вам главного. Того, что вы должны знать. — Зерре помолчал, — Батей, Сигран, мы приняли решение. Я, Шаста, Бьеран, Кенинг и Алера сегодня же отправляемся в святилище птицы. С нами все, кого мы смогли собрать в наших землях. Немного, но каждый из охотников готов пожертвовать собой, защищая святилище. Вы же помните, что вам с Сигран предстоит сделать. Вы должны защитить Спасителя и помочь ему совершить предначертанное. Мы доверяем вам самое трудное и опасное дело.
— Где нам искать его?
— Он сам придет к вам. Это его путь, и этот путь не изменить. Не дайте Всадникам пролить его кровь. У вас есть те, кто смогут защитить его.
— Варнак и Кайлани? — спросила Сигран.
— И еще воин, которого я послал к вам, — добавил Бьеран.
— Так мало! — Сигран покачала головой. — Против Всадников, против императорской армии и Серых братьев?
— Мощь Митары и древних богов будет с нами, — уверенно сказал Кенинг. — Мы победим.
— Вы собрались сражаться со всей императорской армией? — недоверчиво спросил Батей.
— Мы делаем то, что должно, — сказал Зерре. — Мы будем до последнего дыхания защищать святилище. И не думай о цене, которую нам придется заплатить.
— Зерре, вы чего-то не договариваете, — не унимался Батей. — Скажи нам с Сигран правду!
— Что от того, если ты узнаешь о нашем решении, брат? Позволь нам распорядиться своей судьбой так, как мы этого хотим.
— Вы решили пожертвовать собой! — догадался Батей и сжал кулаки так, что хрустнули суставы пальцев. — Серые знают, что мы будем защищать святое место до последнего человека. Император не войдет в святилище, если Серые братья не докажут ему, что там безопасно. Что все защитники мертвы.
— Батей, ты осуждаешь наши действия? — в голосе Зерре прозвучала печаль.
— Вы не имеете права принять такое решение без нашего одобрения! — крикнула Сигран. — А мы не позволяем вам, слышите?
— Мы уже все решили, — ответил Зерре.
— Вы самые молодые из нас, — ответил Бьеран. — Младшие должны слушать старших.
— Мы приказываем вам, Батей и Сигран, — сказала Алера. — Это воля всех пяти старших Наставников.
— Мое видение! — прошептала Сигран. Ноги у нее ослабли, и она схватилась за плечо мужа, чтобы не упасть. Батей понял, подхватил ее за талию, прижал к себе.
— Теперь вы знаете нашу волю, — произнес Кенинг. — Прощайте, и да благословит вас Митара! Делайте то, что должны делать.
Светящиеся призраки растаяли в воздухе, Духов Камень погас, и Сигран почувствовала себя совершенно опустошенной. Будто жизнь в ней погасла вместе с кристаллом на столе в горнице.
— Милая, мы ничего не можем изменить, — прошептал Батей, обнимая и целуя жену. — Будем сильными. Сделаем так, чтобы их великая жертва не оказалась бесполезной. Мы выполним их волю.
— И останемся одни, да? — Сигран подняла полные слез глаза на мужа.
— Нас будет двое, — улыбнулся Батей. — Навсегда, до самого конца. Я люблю тебя, родная. Мы победим смерть и наползающую на нас тьму. Вот увидишь.
* * *
Весь минувший день Ярре думал над тем, что живых людей в Кревелоге будто не осталось. Дорога, по которой они ехали на север, была пустынна. Лишь следы на снегу говорили, что незадолго до них тут кто-то проезжал на повозках и шел пешком. Звериные следы перекрывали человеческие. Но Вельфгрид вел их дальше по этой мертвой дороге, и другого пути у них не было.
Волк первым почувствовал чужаков. Встал посредине дороги, расставив лапы, и зарычал. Ярре сделал княжне знак остановиться, сам поехал к волку. И в это мгновение из-за деревьев по сторонам дороги показались люди.
— Эй, малый, без глупостей! — крикнул один из них, крепыш с рыжей бородой, одетый в нагольный тулуп и вооруженный косой, торчком насаженной на длинное древко. — Лук опусти, сказано-то!
— Вы кто такие? — Ярре и не подумал выполнять приказ рыжего, держал лук наготове. Между тем неизвестные окружили их кольцом. Выглядели они как настоящие разбойники — грязные, одетые кто во что попало, но все при топорах, рогатинах и таких же самодельных глевиях, что их предводитель. И еще Ярре заметил, что у многих на шеях висят на веревках головки чеснока.
— Божьи люди, — ответил рыжий. — А вы, видать, смерти не боитесь, коли шлындаете тут.
— Тебя не спросили, — Ярре продолжал держать рыжего на прицеле. — Чего надо?
— А ничего, — рыжий шагнул вперед, но остановился, потому что Вельфгрид вновь зарычал. — Убери псину свою, не то я его на рожон насажу!
— Это не псина, это волк, — ответил Ярре. — И убивать он умеет. Только попробуйте напасть.
— Это ты откуда храбрый такой взялся? — Рыжий оперся на свою косу как на посох. — По одежде вроде смерд, а конь у тебя с герцогским тавром-то. Беглый, что ли?
— Беглый не беглый, тебя это не касается. Уйди с дороги и дай проехать.
— Проехать, говоришь? Так дорога эта платная нонче, — ответил рыжий. — Заплатишь — проедешь. Не заплатишь — не проедешь.
— Это с какого перепугу она платная?
— А я так решил, — рыжий сделал знак своим людям, и те опасливо, но дружно, начали сужать кольцо вокруг Ярре и княжны. — Видишь, чужак, нас тут много, а вас двое только — ты, да девка твоя.
— Не двое. Ты про волка забыл, — Ярре почувствовал злобу. — В последний раз говорю — дай проехать!
— Дык некуда вам ехать, детки, — с ухмылкой ответствовал рыжий. — Впереди только смерть одна. И позади смерть. Приехали-то, получается.
— Что-то мне, дядя, твои речи не нравятся.
— Слазь с коня-то, — велел рыжий, взял свою косу наперевес и двинулся на Ярре.
Хотел ли разбойник просто попугать, или же и в самом деле собирался ударить, но сделал он это напрасно: Ярре тут же спустил тетиву, и рыжий, получив стрелу в горло, навзничь опрокинулся на снег, хрипя и дергая ногами. Прочие разбойники, ошалев на миг от такой наглости, все же бросились на убийцу вожака, вопя и размахивая оружием, но Вельфгрид немедленно ворвался прямо в гущу толпы, и лязг его зубов смешался с воплями боли и ужаса. Ярре убил наповал разбойника, который попытался стащить княжну из седла, второй стрелой повалил набегавшего на него верзилу с топором. Он даже не удивился, что поле боя осталось за ними — еще два головореза умирали, булькая кровью, уцелевшие бандиты лежали в снегу, закрыв головы руками, а Вельфгрид остервенело рвал их, будто беспомощных овец.
— Волка забери! — вопило сразу несколько голосов. — Забери волка!
— Вельфгрид, назад! — крикнул Ярре, продолжая держать перепуганных и покусанных волком бандитов под выстрелом. — Ну что, помирать готовьтесь, шваль голопузая!
— Господин, смилуйся! — Один из бандитов, набравшись смелости, пополз на коленях к Ярре. — Не убивай! Вортын нам велел, вот мы и хотели вас того... пошарпать. Не со зла напали, с голодухи, истинный Бог!
— Вортын — этот что ли? — Ярре кивком показал на затихшего в окровавленном снегу рыжего разбойника.
— Ага, он самый! — ответил бандит. — Мы ведь не разбойники, крестьяне с Брызнова. Село наше мертвяки захватили, вот мы и ушли с бабами да детьми в лес.
— И разбойничать начали? — Ярре натянул тетиву. — Убить нас решили, да?
— Ярре, погоди! — Подъехавшая княжна положила руку юноше на плечо, потом повернулась к сомлевшему от страха бандиту. — Из Брызнова говоришь?
— Ага, госпожа, оттудова! — Бандит снял с головы скверную облезлую шапку. — Миран-кузнец нас увел, потому как господин наш, барон Рамсей со всей челядью да барахлом в Златоград отбыли, как только слухи про восставших упокойничков пошли. Хотели мы в Банов идти, но там та жеть беда, что и у нас приключилась. Тогда Миран, которого мы старшим сделали, всех в Лютую Падь повел.
— В Путну что ли?
— Ага, сперва туда хотели, но по дороге встретили сбегов из Путны — тама покойники восстали, как и везде. Припасы у нас кончались, потому как народу к нам прибилось богато, вот мы кошем у Лекавы и встали. Там еще большая усадьба недалече.
— Веленичей поместье, — кивнула Янка. — Знаю я это место. И там тоже мертвецы были?
— Хуже, госпожа. Те мертвяки, что нас из родных домов выгнали, хоть бы людей не трогали. А как пришли мы в Лекаву, так на третий или четвертый день мор у нас открылся.
— Чума, что ли? — не выдержал Ярре, которому надоела эта история.
— Сперва никто не знал, что за мор. Мерли люди и мерли, Миран велел нам их не в земле хоронить, чтоб не шатались апосля, а жечь. А потом у нас в лагере Серый брат появился: он из Путны шел и на наш кош натолкнулся. Как увидел больных, так сразу и сказал — вампир к нам повадился.
— Вампир? — Ярре похолодел.
— Он самый, — разбойник захныкал, вытер грязное лицо рукавом. — Верно, в Лекаве гнездо вампирское было. Велел нам преподобный уходить побыстрее. Да только проклятая нечисть колдовство свое напустила — дважды мы из Лекавы уходили и оба раза, поплутав порядком, опять приходили в проклятое место! Богом клянусь, что правду говорю.
— Верю я тебе, — сказала Янка. — И что потом было?
— Возвращались мы в Лекаву эту чертову, и тряслись по ночам. Серый брат нам велел чеснок на шее носить и костры по ночам жечь, да только не помогло оно — все равно кажное утро у кого-нибудь кровавая горячка начиналась. Тогда-то и уговорил нас Вортын из коша уходить. Вампир этот заиметый, сказал, весь народ из Лекавы ни за что не выпустит, а малым отрядом, сказал, может и проскочим. Чем, сказал, вампиров кровушкой своей кормить, лучше в разбойники идти.
— И вы ушли? — сказала Янка. — Детей своих и жен бросили — и убежали?
— Испугались мы, — тут вчерашний крестьянин уже не захныкал, разрыдался в голос. — Помрееем мы всее, как один помрееем!
— А ну, пошли вон отсюда! — крикнул Ярре, опуская лук. — Тошно глядеть на вас.
Бандиты не заставили себя упрашивать. Поднялись и поплелись по дороге прочь, прихрамывая и оставляя на снегу капли крови. Вельфгрид рычал им вслед.
— Лекава наша вотчина, — сказала Янка, не глядя на юношу. — Веленичи были папиными вассалами, верными и хорошими людьми. А Розу Веленич я хорошо помню. Мне было семь лет, когда она к нам в Трогору приезжала. Ей тогда лет одиннадцать было. Бедная, она позапрошлой весной умерла от лихорадки за две недели до свадьбы!
— Молодец, Вельфгрид, — похвалил Ярре, наклонившись в седле и трепля волка по загривку. — Показал этим мерзавцам, кто в лесу хозяин.
— Ярре, мы едем в Лекаву, — неожиданно сказала Янка.
— Что? — Ярре поначалу не понял, что говорит княжна, а потом почувствовал страх. — В Лекаву? А зачем нам туда ехать?
— Там люди без помощи, — ответила Янка. — Это моего отца подданные. Их нельзя бросать одних.
— И чем же мы им поможем? — Ярре выпрямился в седле. — Убьем вампира?
— Я не могу тебе сейчас этого объяснить. Просто чувствую, что мне надо туда. Если не хочешь, можешь не ехать со мной, отправляйся в Оплот. Я дорогу до Лекавы знаю, тут недалеко, верст десять.
