Чуждое, путаное мышление становилось постепенно если не понятным, то родным точно. Как завод за окном — вроде и не понимаешь, что там такое делают и как, но к виду привыкаешь...
А дело принимало нешуточный оборот. Недавние события в Зеленом оказались только верхушкой айсберга. На дне же творилось такое, что и представить страшно.
Давняя история с Лакке не получила продолжения из-за исчезновения главных подозреваемых и большинства улик. Свидетели тоже на этом свете не задержались. Вспыльчивая равейна погибла через несколько месяцев при очень странных обстоятельствах: где же это видано, чтобы эстиль огня сгорела заживо во время заурядного пожара? Возможно, если Северный князь был бы тогда в городе, то расследование вышло на новый виток. Но Максимилиан почти год провел в убежище клана где-то в горах, пытаясь восстановиться. Потом, за повседневными стычками и интригами, о происшествии надолго забыли. Только неугомонный князь носился по городам в поисках доказательств.
И вот пятьдесят лет назад — первая удача! Вляпавшись в очередную дурную историю, Максимилиан оказался в застенках Ордена. Надолго он там задерживаться не собирался. Отлежался денек в камере, собрался с силами и уже на следующую ночь собирался уйти, не прощаясь. Проходя по коридору, он случайно услышал, как за дверью ругались два смотрителя, судя по отдельно долетавшим высказываниям — не из последних чинов в иерархии. Торчать в коридоре, по которому постоянно шныряли инквизиторы, даже в совершенной шакарской маскировке было опасно, однако князь рискнул. И не прогадал.
Два безвестных инквизитора говорили о некоем прорыве, время для которого еще не пришло, и о том, что 'опасно открывать постоянные порталы, если и этих-то 'договорников' едва удается контролировать'. В разговоре несколько раз всплывали таинственные понятия — 'инцидент в Танвилле', 'взаимодействующие пары', 'несвоевременная новая волна', 'Сервиольский договор'. Но одно словосочетание было чересчур ясным — Третья война. Война, которой еще предстояло разразиться.
После третьего случайно заглянувшего в коридор смотрителя, который после встречи с князем обзавелся невероятной гибкостью шеи, Ксиль решил, что услышал достаточно, и сбежал.
Позже он вернулся в это отделение, да не один, а с доброй половиной своего клана. Но никаких зацепок не нашли. Более-менее на роль улики годился только странный список городов, причем как человеческих, так и находящихся на 'магической', невидимой половине. Максимилиан на всякий случай послал весточки во все шакарские общины указанных городов с просьбой сообщать обо всем необычном.
А год назад начали пропадать шакаи-ар.
Сначала на это не обращали внимания. Тем более что пропавшие были слабыми, обращенными или совсем еще молодыми, вроде Лакке. Таких много гибнет в первые годы кровавого безумия. Тут-то Максимилиан и вспомнил историю своего кланника: тогда тоже все началось с исчезновения самого уязвимого и внушаемого шакаи-ар. Князь немедленно выехал в один из городов, по дороге прокручивая в памяти все, связанное с этими событиями. И, к своему удивлению, наткнулся на еще одну странную деталь. Инквизиторы не раз упоминали в споре загадочный 'инцидент в Танвилле' в контексте 'проваленного эксперимента'. А родной город Лакке, в котором он едва не нашел свою преждевременную смерть, люди называли...
Правильно. Танвилль.
В этом месте рассказа одна из королев протянула задумчиво: 'И впрямь, когда я была молода, в Танвилле случилось что-то этакое'. Элани исчезла куда-то, а потом вернулась со стопкой архивных документов. В одном из них обнаружилось упоминание о просьбе некоей Уилмы из Танвилля прислать кого-нибудь для расследования нападения на главу общины.
Документ повертели в руках, потом передали мастерицам Эфемерата, чтобы те внесли новую информацию в свою 'развивающуюся модель', а Максимилиан продолжил рассказ.
Первый из городов, в который наведался неугомонный князь, располагался на немагическом плане мира. Большой и шумный, он был домом для одного из самых обширных кланов ар-шакаи. 'Князем', весьма условным, там был обращенный пяти веков от роду — возраст солидный для тех, кто не являлся прямым потомком Древних. В магии, к сожалению, он не разбирался совершенно, так как родился и вырос на человеческом плане, крайне редко посещая магический.
Приезд Северного князя стал для него той самой палочкой-выручалочкой: все заботы о расследовании многочисленных исчезновений тут же легли на плечи единственного шакаи-ар в городе. Максимилиан со вздохом взялся за дело. Его мучили дурные предчувствия. И он совсем не удивился, когда обнаружил на трупах пропавших шакаи-ар четкие магические следы. Совершенно особой магии — равейновской.
И если в причастность равейн к происходящему еще можно было поверить, то в их инициативу — нет. Да и слишком заботливо 'улики' выставлялись на обозрение — только полный профан в магии, вроде главы ар-шакарского клана, их бы не заметил.
Максимилиан проследил за немногочисленной общиной и без труда выяснил, что равейны к убийствам не имеют ни малейшего отношения. Более того, их лидер, эстиль, как это частенько происходило, состояла в давней дружбе с правителем клана. И опять от возможного конфликта между двумя народами уберегла случайность.
Северный князь собрал у всех свидетелей письменные показания и отправился дальше.
На этой-то стадии расследования в игру вступил и Тантаэ. Он отловил непутевого приятеля и вытряс из него всю правду об инциденте в Танвилле и прочих неприятностях. Подумал, поругался... и предложил помощь. С тех пор расследование шло в двух направлениях — Максимилиан все так же шнырял по городам, собирая информацию, а Тантаэ поднимал старые связи, пытаясь выйти на Совет королев.
Шакаи-ар — умные твари. Все они прекрасно помнили, что Вторая война начиналась с таких же мелочей: там столкновение, здесь убийство. Эффект резонанса. Недоверие достигло критической точки — и над головами кланников, образно выражаясь, засвистели огненные шары, а равейны начали бояться ходить поодиночке. Поэтому сейчас, услышав о подозрениях Северного князя, шакаи-ар руками, ногами и зубами поддержали предложение Тантаэ заключить с равейнами союз. Еще одна война на уничтожение никому была не нужна.
Переговоры с нужными людьми из окружения эстаминиэль продвигались семимильными шагами, удалось даже выйти на кого-то из искателей. Еще месяц-другой — и непременно последовало бы приглашение посетить Замок-на-Холмах.
В это же время Максимилиан прибыл в Зеленый... и все резко усложнилось.
Верхушка инквизиции решила, видимо, исправить неработающую схему. В Зеленый прибыли несколько отрядов Ордена. Максимилиану удалось выйти на непосредственных исполнителей и как следует допросить их. Охотники поломались-поломались, но аргумент в виде десятисантиметровых черных когтей, а также вмешательство одного из сильнейших эмпатов сделали свое дело, и ребята выложили все планы. Далеко не трусливого Северного князя бросило в жар, когда он узнал, что на этот раз жертвами должны были стать сын Ирвина, главы клана, и... дочь Элен. То есть я. 'Преступниками' хотели выставить безутешных родителей, что вполне естественно.
Узнав об этом, Максимилиан в первую очередь бросился спасать юного шакаи-ар. Опоздал он всего на пару часов. Мальчика уже нашли. Все улики указывали на Элен. Более того, в ладони парень зажал прядь черных волос. Нетрудно было догадаться, кому она принадлежала.
Ирвин был шокирован. К сыну, пусть и приемному, он испытывал самые глубокие и теплые чувства. Но если в Ордене ожидали, что князь бросится мстить, не раздумывая, то расчет не оправдался. Ирвин оставил расследование Максимилиану, а сам решил обдумать все еще раз — уже на холодную голову.
'Еще бы, — подумала я. — Сколько раз мама его перед инквизицией выгораживала'.
Без толку промотавшись целый день по городу в поисках второй жертвы, Северный князь изрядно перенервничал, постепенно дойдя до состояния мрачной обреченности. И поэтому, когда увидел меня, беспечно болтающую с внутренним голосом на темной улице, не выдержал. И — решил преподать недисциплинированной малолетке, из-за которой он весь город перерыл, небольшой урок.
Я смутилась, в красках представив, как Максимилиан будет описывать мои глупые метания.
— А может, не надо? — заискивающим тоном спросила я.
— Надо, — вздохнул Ксиль и продолжил.
Риан многозначительно переглянулась с коллегами.
На мое счастье, эпопею с т'ларом князь изложил быстро и доходчиво, без лишних подробностей, так что краснеть почти не пришлось. Да и по правде говоря, я больше боялась за Максимилиана — вряд ли королевы его по головке погладят за 'мостик' или попытки использовать меня в качестве жертвы.
Дальше начиналось уже совсем непонятное.
Инквизиторы слишком быстро появились на месте происшествия. Наверняка ошивались где-то неподалеку, выжидая удобный момент, чтобы устранить вторую жертву. Но идея поймать с поличным заезжего шакаи-ар и свалить на него вину показалась им более удачной. Но учесть то, что я начну симпатизировать своему 'обидчику', а шакаи-ар окажется не простым кланником, а тем самым Максимилианом, они не смогли. В итоге все наличные равейны остались целы, а князья благополучно скрылись в лесах.
Но, конечно, так просто сдаваться смотрители не собирались. Еще с вечера они установили за мной слежку. И пикник, на который мы собирались с подругами, оказался весьма кстати. Безлюдное место, беспомощные неинициированные равейны... Параллельно другая группа совершила еще два убийства, подставляя кланы.
Итак, инквизиция следила за нами... а за ними следил князь.
Сначала все шло по плану, а потом, естественно, полетело в бездну. Убитых равейн обнаружили слишком рано. Элен забила тревогу. У нас оказался телепортационный амулет. Инквизиторам пришлось пойти на риск и начать действовать напрямую, перебивая телепортацию и замыкая пространство. Князь вмешался. Я не поняла ничего толком и насмерть перепугалась.
Итог — инициация.
Максимилиан понял, что не может больше ждать. Поэтому он подхватил так и не пришедшую в себя равейну (меня то есть) и смылся из города, на прощание предупредив обо всем Ирвина. План князя был прост: пройти по Пути королев и предупредить Совет, раз уж смотрители выступили в открытую. Я же была своеобразной страховкой от того, что Ксиля убьют, даже не выслушав.
— Спасибо на добром слове, — снова не выдержала я. Максимилиан только усмехнулся и покрепче прижал меня к себе. — Значит, страховка? А почему тогда уж не заложница, например, или еще что похуже?
— Не злись. — Он щекотно дунул мне в затылок. — Ты что, жалеешь, что не осталась в Зеленом?
— Нет, — вздохнула я. Жалеть действительно было не о чем. В дороге, конечно, нам пришлось нелегко, но все-таки мы выжили и добрались до цели. Такие приключения вообще бывают раз в жизни, и, может, уже больше никогда мне не придется пережить подобное.
Плохое со временем забудется. Останется только это чувство легкости, стремления к чему-то важному, воспоминания об улыбке Ксиля... и о том, как он ночами сопел мне в ухо, как мышь.
— Тогда в чем дело? — В голосе Максимилиана послышалось легкое раздражение. — Страховка... Ничего обидного не вижу. Твоей жизни с моей стороны ничего не угрожало... почти.
— Князь, эстиль, при всем уважении... но, по-моему, вы просто переутомились, — вмешался Тантаэ, пока Ксиль не ляпнул лишнего, а Риан из этого 'лишнего' не раздула скандал. — Мне кажется, следует сделать перерыв и отдохнуть.
— Перекусить, — добавила я, вспомнив, что с утра толком ничего не ела. Будь здесь Дэриэлл, не миновать мне нотации на тему здорового питания и правильной работы желудка.
— Пойдем. — Ксиль подхватился с места. Потом что-то сообразил, повернулся к Риан и несколько заискивающе спросил: — Можно, тетенька?
Это 'тетенька' было настолько не к месту — нелепое, комичное и жалобное, что напряжение, электричеством наполнившее воздух, рассеялось, оставив лишь неприятный осадок в памяти.
— Нужно, — рассмеялась Риан и вдруг неожиданно добавила: — Если вас интересует... специфическая пища, я могу прислать кого-нибудь из искателей. Среди них есть любопытствующие и любители экстремальных развлечений.
На лице Ксиля появилась заинтересованность. Он инстинктивно облизнул губы — быстро и незаметно, но, поймав на себе внимательный взгляд Риан, повторил движение — уже медленно и провокационно. Тантаэ никак это не прокомментировал, но глаза у него стали, как у Элен, когда Хелкар без предупреждения возвращался домой только под утро.
— Не надо, — с неохотой отказался Максимилиан. Я проглотила смешок: похоже, Пепельный князь Ксилю и впрямь приходился нянькой... или дело было в другом? — Через несколько дней — возможно. Идем, Найта.
Уходя, я услышала, как Тантаэ объясняет вполголоса королевам:
— Дэй-а-Натье и Северный князь сейчас в эмоциональной связке. И вряд ли девочке пойдет на пользу встряска, которую испытывает шакаи-ар, когда...
Максимилиан с выражением величайшего отвращения на лице захлопнул дверь.
— Мы еще не вышли, а они уже начали сплетничать, — подосадовал князь.
— И так всегда? — сочувственно спросила я.
— Всегда, — с грустью согласился Ксиль. — Тай — неплохой парень, только уж излишне предусмотрительный и заботливый.
— А это может довести кого угодно.
Я вспомнила незабвенную тетушку Лиссэ и содрогнулась.
Максимилиан искоса глянул на меня:
— И знаешь, что самое плохое, Найта? Он всегда оказывается прав.
Я посмотрела на печального, даже несчастного князя, вспомнила, сколько ему лет... и расхохоталась. Глядя на меня, Ксиль и сам улыбнулся.
— Правильно говорят — для родителей ты всю жизнь ребенок, а Тантаэ... Идем уже, — хмыкнул он, цепляя меня под руку. — Кстати, а эта твоя Лиссэ тоже всегда оказывается права?
— К счастью, нет, — ответила я, вытирая выступившие от смеха слезы. — Она бывает права, только если знает что-то наверняка, а разбирается далеко не во всем. Другое дело Айне... Ее и переспорить невозможно, и даже если она ошибется, то перевернет все с ног на голову, и в итоге я все равно окажусь виноватой. Но к этому можно привыкнуть.
— А меня Тантаэ иногда просто до бешенства доводит, — признался Максимилиан, оглядываясь на замок с таким видом, будто ожидал, что Пепельный князь выскочит на порог и закричит грозно: 'А я все слышал!' — Спорить с ним — дело гиблое, он же дипломат прирожденный. Я дела привык по-другому решать, так что спор частенько заканчивается дракой.
Хоть Ксиль и говорил совершенно искренне, я засомневалась, что он такой уж прямолинейный задира. Слишком он скрытным был для такой роли... и слишком любил использовать в повседневной жизни подлые психологические штучки. Ну, например, давить на жалость или манипулировать инстинктами. Не случайно же Ксиль начинал строить глазки Риан именно тогда, когда ее суровость из показной начинала переходить в настоящую.
Однако свои рассуждения я предпочла оставить при себе и спросить беспечно:
