— Эй, Саске, а знаешь, кто самый крутой и непредсказуемый ниндзя Конохи? — задал Наруто вопрос, когда команда собралась на полигоне.
— Тот, кто стал чунином на первом же экзамене? — невинно переспросил Учиха.
Наруто обиделся и надулся, но его настолько распирало от новостей, что эти обиды не продержались и минуты.
— Самый крутой ниндзя — этот тот, кто освоил целых четыре стихии даже до того, как стал чунином! И вообще, чтобы стать Хокаге, чунином или джонином быть не нужно! — наконец, выпалил он и начал складывать печати, после чего ударил ладонями в землю. — Дотон: Земляная Стена!
Саске обошёл по периметру правильный параллелепипед, украшенный по сторонам барельефами жабьих голов, и покачал головой.
— Ну, вроде бы неплохо, но ничего выдающегося. К тому же, ты овладел всеми стихиями, но не осилил свою родную. И ты говоришь, что это круто?
— Ха, освою и Футон, не успеешь моргнуть глазом!
Саске задумчиво почесал голову.
— Сакура, как думаешь, хорошо ли Наруто освоил Дотон?
Харуно не знала, к чему клонит Саске, но на всякий случай поддержала тон разговора.
— Не знаю, пока что судить трудно.
— Я имею в виду, способен он на что-то большее, чем на подобные трюки? На что-то значительное, впечатляющее?
— Конечно, я способен! Я — будущий Хокаге и могу всё! — завопил Наруто.
— Насколько впечатляющее? — проигнорировала его Сакура.
— К примеру, создать что-то серьёзное, типа плато размером... Скажем, чтобы там смог спокойно приземлиться "Возмездие"?
Харуно задумчиво осмотрела стену и цокнула языком.
— Саске-кун, сам знаешь, что масштаб дзюцу несопоставим. В Академии у него не получалось высидеть урок, чего уж говорить о настолько грандиозной задаче?
Наруто посмотрел на Саске и Сакуру с совершенно сокрушённым видом. Наконец, он выпалил:
— А вот и сделаю! Будущий Хокаге никогда не отступает!
— А спорим, не сможешь? — нанёс добивающий удар Саске.
— На что спорим? — навострил уши Наруто.
— На десять порций рамена Ичираку!
— Двойных! Любого по выбору!
— По рукам!
Это было легко.
Скрытый квест: "построить ангар для летательного аппарата" активирован. Первая фаза: "возведение фундамента" запущена.
Слишком легко.
* * *
Несмотря на то, что все три члена Команды Саске теперь имели своих учителей, одной из неизменных традиций, от которой отступали предельно редко, была встреча в семь часов утра для совместной тренировки, обмена знаниями и дзюцу, планирования и спаррингов. Обычно на эти тренировки приходил Какаши-сенсей. И обычно он опаздывал на три часа. Это был настолько устоявшимся порядком, что можно было сверять часы.
Но на этот раз всё было по-другому. Ровно в семь, в момент сбора команды, на полигоне появился Какаши-сенсей. Стоящий на руках. Соревнующийся с Гаем-сенсеем не в какой-то идиотской ерунде, типа крестиков-ноликов, а в физической выносливости. И пусть Какаши-сенсей безнадёжно проиграл, пусть по его закрытому маской лицу обильно тёк пот, а серебристые волосы превратились в слипшиеся сосульки, это было единственным явлением, поддающимся логике. Всё остальное являлось театром абсурда, нарушением каких-то фундаментальных законов мироздания.
Саске активировал Шаринган.
— Гендзюцу: Кай! — раздался выкрик Сакуры.
— Кай! — закричал Наруто, сложив печать Тигра.
Сила его дзюцу была настолько велика, что концентрическая волна чакры даже всколыхнула примятую траву полигона.
Ничего не изменилось. Это был действительно Какаши-сенсей, он действительно пришёл вовремя и действительно усиленно тренировался. Конечно же, в подобную глупость никто поверить не мог. Несмотря на идеальную маскировку, этот самозванец плохо знал настоящего Хатаке Какаши.
— Таджу Каге Буншин но дзюцу! — закричал Наруто.
Клоны возникли перед командой и приняли защитную формацию. Они разбились на пары и в ладонях у каждого второго начала вращаться сфера Разенгана.
Сакура сорвала со спины свой гигантский меч, а Саске выхватил из подсумка Райджин. С треском электрических разрядов рукоять сформировала жёлтое светящееся лезвие. Саске сосредоточился на преобразовании чакры, и лезвие приняло синий цвет, а интенсивность разрядов многократно увеличилась, став напоминать чириканье множества птиц. Этот меч оказался настоящим сокровищем: несмотря на то, что при обычном употреблении от него было немного толку, и он служил скорее электрошокером, чем мечом, лезвие являлось идеальным проводником Райтона, а на создание Чидори чакры тратилось на порядок меньше.
— Густобровик-сенсей! — закричал Наруто. — Осторожней, это не Какаши-сенсей! Это самозванец!
Псевдо-Какаши оттолкнулся руками и приземлился на ноги. Одной рукой он очень правдоподобно почесал затылок, а другой дотронулся до своей маски. Саске с удивлением понял, что по скуле этого шиноби расплылся большой синяк.
— Ха-ха-ха, не беспокойтесь! — сказал Гай-сенсей. — Когда он предложил тренироваться вместе, я тоже сначала не поверил, что это мой вечный соперник! Но, как оказалось, внутри Какаши пылает Сила Юности, он вспомнил, что тоже молод! Ну что, Какаши, я побежал! Быть молодым так прекрасно!
Гай-сенсей вскочил на ноги и умчался прочь. В клубах дыма исчезли теневые клоны, Кубикирибочо вновь перекочевал за спину Сакуры, а лезвие Райджина исчезло в рукояти.
— Что случилось, Какаши-сенсей? — участливо спросила Сакура.
Какаши долго не отвечал. Его взгляд останавливался по нескольку секунд на каждом из них, изучая, словно выискивая одному ему заметные перемены. Наконец, он вздохнул и сказал:
— Простите меня.
Извиняющийся Какаши-сенсей — это было не менее странное зрелище, чем Какаши-сенсей, приходящий вовремя.
— За что? — спросил Наруто.
— Я не был тем учителем, которого вы заслуживаете. Теперь поздно о чём-то говорить, у вас есть свои сенсеи, намного лучше, чем я. И они точно не повторят моих ошибок.
— Что вы говорите, Какаши-сенсей?! Вы были и всегда будете нашим учителем! Вы нас столькому научили! — не унимался Узумаки.
— И чему же именно? — спросил Какаши.
— Вы научили нас ходить по деревьям! Научили меня секретному тайдзюцу, Тысячелетию Боли! И Чидори!
Какаши покачал головой.
— Этого недостаточно.
— А ещё только благодаря вам Сакура-чан подарила мне свой первый поцелуй! Если бы вы пришли вовремя, этого бы никогда...
Сокрушительный удар обрушился на Наруто, он проехался по траве, вспахивая носом дёрн.
— Идиот! Я дарила поцелуй Саске-куну!
Узумаки вскочил, как ни в чём не бывало на ноги, выплюнул землю и траву. Его лицо стало серьёзным.
— Только благодаря вам мы стали командой, — тихо сказал он. — Пусть вы всегда опаздывали, пусть вы учили нас только перед смертельной опасностью, но вы — наш сенсей. Именно вокруг вас собралась наша команда. Только благодаря вам у меня появились настоящие друзья!
— Какаши-сенсей, что бы вы ни говорили, вы останетесь нашим учителем, — поддержала Наруто Сакура.
— Нет смысла сожалеть о прошлом, прошлого не изменить, — добавил Саске. — Его нужно помнить и делать выводы, чтобы не повторять ошибок.
Какаши согласно кивнул.
— Ты прав, Саске-кун. Я слишком долго жил прошлым, слишком долго по нему скорбел. И то прошлое, которое я знаю, в которое верил, оказалось ложью. Тот человек, которого я считал своим погибшим другом, не только жив, но и причинил много боли всей Конохе. Именно из-за него ты, Наруто-кун, и много моих друзей и знакомых лишились родителей, любимых, друзей и близких. Именно из-за него я потерял сенсея. Вынести это знание было тяжело.
— Сенсей, а что... — спросил Наруто.
— Его напарником был Учиха Обито, — пояснил Саске. — И он оказался жив. Именно он выпустил Кьюби и именно он помогал Итачи уничтожать мой клан. Наши родители погибли из-за Обито.
— Более того, мой Шаринган... Это было даром, предсмертным даром друга. Обито дал его мне, чтобы из нашей команды выжил хоть кто-нибудь. А оказалось, что погибла лишь Рин. Погибла от моей руки.
— Это печально, но это — в прошлом! — осадил сенсея Саске. — И прошло уже достаточно лет, чтобы оставить её покоиться с миром!
— Ты прав, Саске-кун, ты прав.
— Какаши-сенсей, я правильно поняла, что вы решили больше не опаздывать и не придумывать идиотских оправданий своим опозданиям? — спросила Сакура. — Все равно в них мог поверить только Наруто!
— Неправда! Я и не верил!
— Знаешь, Сакура-чан, а ведь раньше опаздывал и придумывал истории именно Обито. И я таким образом считал, что почитаю его память. А потом это вошло в привычку.
— А он тоже читал книги Эро-сеннина? — спросил Наруто.
Какаши смутился, или сделал вид, что смутился — сложно было сказать по одному прищуренному глазу.
— У этих книг довольно-таки захватывающий сюжет! — попытался оправдаться он.
Сакура и Наруто одарили его прожигающими взглядами.
— И что теперь? — спросил Саске.
— Мне нужно стать сильнее. Мне нужно многое наверстать, нужно стать тем учителем, которым бы вы смогли гордиться. Я понимаю, что многое не вернуть, но, если приложить достаточно усилий, сделать достаточно тяжёлой работы, тогда всё остальное получится.
Наруто и Сакура улыбнулись, и даже Саске почувствовал, что на его лице возникает некое подобие улыбки. Если бы Какаши-сенсей добавил про пылающую Силу Юности, его было бы легко спутать с Гаем-сенсеем в Хенге.
— Отлично! Какаши-сенсей, не волнуйтесь! В любом случае вы уже стали учителем будущего Хокаге! А этого Обито мы найдём и здорово ему наваляем!
— Ты прав, Наруто-кун! Ну что, мои милые маленькие генины...
— И чунин! — невинно вставил Саске.
— ... и чунин! Приступим к настоящей тренировке?
Наруто уставился на сенсея с обидой.
— Вот увидите, Какаши-сенсей, я стану чунином, не успеете моргнуть глазом! Не тем, что под протектором, а обычным! А потом стану Хокаге! А ещё...
— А ещё ты обещал построить посадочную площадку! — напомнил Саске. — А Наруто Узумаки никогда не отступает от своих обещаний!
* * *
Пусть теперь тренировки Какаши-сенсея не были жизненно необходимы, пусть у Саске уже был учитель, но он воспринял эти перемены огромной радостью. Какаши-сенсей был Анбу, он служил вместе с Итачи, он сражался как с ним, так и против него, и мог подсказать сильные и слабые стороны брата. А ещё он обладал вторым Шаринганом Обито — пусть сказать, что знает напарника Какаши-сенсей уже не мог, но его глаз обладал теми же, или похожими свойствами.
Обновлённый и сбросивший былую апатию, Какаши-сенсей с готовностью делился не только сведениями, по крайней мере теми, которые позволял допуск Саске, но и рассказывал подробней о самом Шарингане. Саске знал о собственном додзюцу преступно мало — то ли в клане не было принято записывать всем известные вещи и оставлять в свитке с подписью "последнему выжившему члену клана", то ли постарались Обито и Итачи, но единственными сведениями, к которым имелся доступ у Саске — это к плите, по легенде, написанной самим Рикудо-сеннином, располагавшейся в месте тайных встреч храма Нака. После того, как Саске полностью пробудил Шаринган, он воспользовался дзюцу когда-то показанным Итачи, чтобы открыть вход и прочитать скрытые надписи. Там рассказывалось о том, как можно получить вершину додзюцу Учиха — Мангекё Шаринган.
Возможно, в былые времена, Саске ухватился бы за подобный путь к могуществу. Но требования для получения додзюцу были слишком неразумны. Для того, чтобы пробудить Мангекё, требовалось убить лучшего друга. Несмотря на то, что Саске считал Наруто своим орудием, он вынужден признать, что тот — единственный, кого можно было назвать кем-то, похожим на это слово. Возможно, так можно было назвать даже Сакуру. Но променять прекрасный многогранный инструмент, с бесконечным потенциалом и не менее бесконечным источником чакры на какой-то набор мощных дзюцу, причём, количество которых было ограничено и вело к слепоте (если Саске правильно понял фразу "терять свет"), мог только идиот. Даже Сакура была неравноценным обменом, в особенности после того, как за её обучение взялся лучший ирьёнин в мире.
На информации с древней плиты основывался один из реалистичных планов сражения с Итачи. Нападать, провоцировать предателя на применение додзюцу, а затем отступать. В один прекрасный момент Итачи просто-напросто ослепнет. Даже в этом состоянии он бы оставался опасным противником, но тогда его левел сильно понизится и справиться с ним будет несоизмеримо легче. Ослабить врага, уничтожив его глаза, рога или тентакли — таким был, по крайней мере, способ сражения с некоторыми игровыми боссами, и Саске не видел ни единой причины, почему бы это не сработало в реальной жизни.
Какаши-сенсей рассказал о двух запретных дзюцу Шарингана, для использования которых не был нужен Мангекё. Обе техники обладали устрашающей властью над реальностью. Изанаги отменяла границу между реальностью, переносила пользователя в идеальное гендзюцу и позволяла именно ему решать, что из этого станет сном, а что — явью. Это дзюцу было чем-то типа сохранения игры, но было даже лучше — ведь загружался только Учиха, а его противник оставался в том же состоянии — с ранами, истраченной чакрой и израсходованными припасами.
Изанами была ещё одной одним дзюцу, созданным, чтобы противостоять Изанаги. Если первое дзюцу позволяло контролировать реальность, то второе заставляло эту реальность осознать. Пользователь, погруженный в Изанами, словно застревал в постоянной временной петле, единственным выходом из которой было принять последствия своих поступков, принять реальность таковой, как она есть. В былые времена именно это дзюцу использовали против членов клана Учиха, опьянённых могуществом Шарингана, которые использовали Изанаги в битвах между собой.
Обе техники стали киндзюцу не просто так — после использования такой мощи глаз окончательно слеп. Это снижало ценность техник практически до нуля.
Рассказывая об этих дзюцу, Какаши-сенсей попросил не поддаваться соблазну и не пытаться применить на Итачи. Саске лишь рассмеялся: ему было наплевать, раскается или нет Итачи в своих поступках, а вместо того, чтобы пользоваться сейвами и терять глаза, Саске лучше станет достаточно сильным, чтобы убить Итачи столько раз, сколько нужно. В конце концов, попыток потребуется не больше трёх.
Какаши-сенсей дал Саске свиток с описанием этих техник. Он верил в здравомыслие Саске, знал, что тот не станет злоупотреблять киндзюцу, но они, возможно, когда-нибудь спасут ему жизнь. Саске был благодарен, он вскользь взглянул на свиток и вернул его сенсею, предварительно активировав Шаринган и запомнив содержимое.
Вновь начались тренировки, Саске изо всех сил пытался освоить Разенган и всячески отвлекал Наруто, чтобы первым успеть в этом состязании.
Наруто построил посадочную площадку, ему для этого понадобился час и две сотни клонов. Это было слишком быстро, поэтому Саске и Сакура нашли в сооружении кучу недостатков. И Наруто пришлось переделывать и переделывать, чтобы сооружение соответствовало строгим эстетическим вкусам Сакуры-чан. Обычный каменный куб обзавёлся несколькими техническими помещениями, удобными лестницами и пандусами, крытой галереей (для остекления Наруто привлёк Гурен), а также несколькими просторными террасами. Сакура разошлась и поймала кураж, так что Саске перестал следить за проектом — он знал, что напарница купит ему времени ровно столько, сколько понадобится для завершения дел. Так что через месяц ожесточённых тренировок, океана поглощённой у Наруто чакры (это тоже прекрасно затягивало строительство), Саске, наконец, освоил создание Разенгана, сначала в версии с клоном, а затем — самостоятельно. Он собирался ткнуть в лицо Наруто своим успехом, но в Конохе случился инцидент с побегом заключённых из тюрьмы строгого режима и Наруто стало не до того.
