— Не знаю, флагман, может иголки это и не симпатично — зато дёшево, надёжно и практично. А инструменты я потом от крови отчищу, будут как новенькие. И Министерство к вам, флагман, точно не будет иметь претензий, ведь, если что — использование иголок оно пока не запрещало.
Крауч слушал это бредовый диалог ученицы Хогвартса со своей домовушкой со всё возрастающим изумлением, словно это не о нём речь шла. За время своей службы он неоднократно сталкивался с ситуацией, когда пленников, попавшихся к ним в руки, пытали. Когда для получения нужных сведений, а когда для простого запугивания или наказания, а иногда просто так и без конкретной цели — для собственного удовольствия. И реакции магов, проводивших пытки, вполне чётко делились на две основные категории: большая — получала нескрываемое удовольствие, реализуя возможность безнаказанно измываться над беззащитной жертвой, вот только достоверность полученных при этом сведений была низкой, так как в итоге пытаемый ломался и начинал говорить всё то, что хотел услышать от него палач, оговаривать кого угодно, ну и тому подобное, лишь бы хоть ненадолго получить передышку. Или вообще сходил с ума, или умирал — а ведь при этом могла быть потеряна нужная информация! А вторые палачи, наоборот: полная сосредоточенность, минимальная эмоциональность, всеобъемлющий контроль ситуации — и максимальный результат...
Если первая группа сподвижников Лорда мало интересовала — как правило, туда входили самые бесталанные волшебники, которые таким образом пытались хоть как-то самоутвердиться и показать свою крутость жертве и своим подельникам, то вот вторая... Существовало негласное правило брать таких на особый контроль и обучение. А обучение у Лорда было предельно жёстким и эффективным: кто-то не выдерживал сам, сходя постепенно с ума. Кто-то пополнял собой первую группу. Ну а немногие оставшиеся, прошедшие полное обучение, становились форменным кошмаром и ужасом для своих противников. Безоговорочная верность Лорду, безрассудная безжалостность и предельная эффективность, относящаяся как к чужим, так и к своим.
Такой была Беллатриса Лестрейндж. Такими были Долохов и братья Лестрейндж, Яксли и Макнейр, и... многие-многие другие, входившие в ближний круг Лорда.
Таким был и он — Бартемиус Крауч. И вот сейчас он словно вернулся на десяток лет назад, когда они разыгрывали перед некоторыми своими пленниками такого рода психологические сценки. Но это же были они: с кровью выгрызающие, и дерущиеся за своё место под солнцем. Прошедшие за годы противостояний не один десяток смертельных боёв с аврорами и другими магами, плюющие на цену своей и чужой крови. И... пятнадцатилетняя соплюшка, у которой в глазах и во всех невербальных жестах читалась только неподдельная безмерная скука от предстоящего. Вполне возможно, что она и участвовала в боях, но вот пытки пленника это всё же немного другое, несколько другой опыт и восприятие реальности. Видел бы сейчас свою 'надежду Света' Дамблдор. Барти даже непроизвольно хохотнул про себя от вставшей перед ним, как наяву, картины, несмотря на всю серьёзность своего положения. Лорд должен непременно узнать о таком 'чуде'.
— Леди, давайте прекратим этот глупый фарс?! Признаю, моя попытка накладывания инкарцеро со спины была не особо удачной, но вы же сами просили профессора Грюма о персональной тренировке. Я просто хотел показать ошибку вашей позиции, а в результате сам попался в вашу ловушку... Красиво вы меня взяли, признаю. Может тогда уже отпустите меня и мы попробуем нормально поговорить, как разумные люди?
Барти попытался голосом и мимикой изобразить самое искреннее раскаяние и надежду — при этом без малейшего признака заискивания — что возникшее недопонимание сейчас разрешится, и всё вернётся на круги своя.
— Да без проблем... — немедленно отозвалась Астория. Вот только её мимика и тон соответствовали таковым у Снежной Королевы, а не у пятнадцатилетней девушки. — Вы, для начала, расскажите мне — кто вы есть такой, и как именно связались с Грюмом. А там посмотрим, возникнут ли у меня дополнительные вопросы или замечания. Если нет — то можно будет, наверное, и отпустить... Итак, я жду.
Барти, не подавая виду, постарался сосредоточиться. Его рассказ должен быть предельно убедительным и правдивым. Видящая перед ним или нет — неизвестно, но всегда надо исходить из худшего варианта, а врать Видящей, да ещё в его положении — не самая лучшая идея.
— Без проблем, юная мисс. Мне скрывать нечего! — он постарался всем своим видом показать, что от такого требования девушки он успокоился и перестал нервничать.
— Позвольте для начала представиться — Бартемиус. Таким вот именем меня наградил мой отец в честь одного министерского чиновника — Бартемиуса Крауча. Тот частенько бывал в нашем доме, и мой отец хотел, чтобы я пошёл по его стопам. К его сожалению я не был особо примерным сыном, да и с папашей у меня часто бывали разногласия. Слишком уж строг был и суров.
— И поэтому вы присоединились к Пожирателям смерти?
Крауч на мгновение застыл, но моментально взял себя в руки, выдав на лицо горькую усмешку.
— Уже увидели моё клеймо, ошибку молодости? Да, вы правы. Я был тогда одержим бунтарским духом, как и многие среди нас. Отец жёстко придерживался близорукой политики министерства, а я... Нам... Нам казалось, что Тёмный Лорд во главе Магической Британии сумеет всколыхнуть это застывшее болото бюрократов и ограниченных обывателей. Но мы ошибались... — он обмяк телом на своём распятии, запрокинув голову к небу. — То, что вначале начиналось, как мирный протест... Вскоре министерские чиновники, боясь за свои кресла, стали списывать на нас любые происшествия, стремясь тем самым дискредитировать нашу идею. Началось всё возрастающее давление на нас и Лорда. Да что там, долго рассказывать... — он снова тяжело вздохнул, сокрушённо качая головой.
— Вскоре нас объявили террористами, начали преследовать и притеснять по любому поводу. Мы взялись за палочки, и понеслось... Убивали мы. Убивали нас. Но когда наш предводитель пал, будучи заманен предателем в ловушку, победители повесили на нас всех собак, и нам приписали все злодеяния, творившиеся тогда всеми сторонами. Проигравший платит за всё. Я попался аврорам, и суд приговорил меня к заключению в Азкабане, где я провёл какое-то время, отбывая наказание. После своего освобождения, я почти всё время безвылазно прожил в доме отца, коротая время наедине с нашей домовушкой. Мой отец, после моего ареста, потерял своё влияние и место в министерстве. Да и Пожирателю Смерти, пусть даже и бывшему, раз наша организация распалась, нет места в этой жизни. Так что для меня эта встреча... Я просто рассчитывал немного развеяться и пообщаться с такой неординарной девушкой. В общем, как-то так...
Астория молча, не перебивая, выслушала этот монолог, никак не показывая своё отношение к услышанному. Молчание затянулось: Барти всё так же висел, распятый в воздухе, всем своим видом давая понять, что он всё рассказал, а туманница внимательно на него смотрела.
— А как так вышло, что профессор Грюм решился пойти вам навстречу? Вы же, вроде как, враги?
Барти коротко хохотнул.
— Вы правы. Мы неоднократно сталкивались с ним в поединках. И как-то раз, знаменитый Грозный Глаз, несмотря на всю свою знаменитую паранойю, проиграл бой и попался ко мне в руки. Знаете, он стольких моих товарищей, или убил, или засадил в Азкабан, что я тогда с трудом удержался от того, чтобы не убить его на месте. Но жить старыми обидами... В общем, я решил оставить ему жизнь и пообщаться. Не скажу, что это далось мне легко, особенно зная самого Грюма, но 'долг жизни' — это свято. У него просто не было выбора. Мне действительно было интересно узнать, как живёт и чем руководствуется самый знаменитый аврор Британии. Не скажу, что мы стали друзьями и между нами безоблачные, доверительные отношения, но мы часто с ним даже сейчас встречаемся и обсуждаем происходящее, в том числе и в Хогвартсе. Он даёт мне советы, как следует поступить в том или ином случае, ну и так далее. Так что, когда до меня дошли слухи о ваших умениях, я передал вам через Грюма свою просьбу о встрече. Жаль только, что вы с ней затянули. Поэтому сегодня, когда я узнал о вашей просьбе, то пришлось поторопиться, чтобы всё успеть. Не хотелось упускать момент, а то кто его знает, когда получилось бы в другой раз. Тут моя спешка меня и подвела.
Астория взяла в руки с подлокотника кресла лежавшую там палочку Барти.
— Интересная трактовка событий. Я даже почти поверила бы...
— Эй, я всё честно рассказал!
— Знаю! Круцио!!!
Дикий вопль боли разнёсся по ночному лесу. Спустя пару секунд Астория опустила палочку, прервав заклинание.
— Флагман?
— Учись Линки, человек не соврал почти ни в едином слове, и, одновременно, смысловая часть его рассказа была ложью от начала до конца! Сразу видно опытного демагога. Не Дамблдор, конечно, но очень, очень близко...
Она встала с кресла подойдя к тяжело дышавшему, отходившему от болевого шока, телу Барти.
— Мистер Бартемиус Крауч! Знаете, на свете не так уж много вещей, которые могут вывести меня из себя, и к этим вещам относится как раз недостоверная информация, которую мне хотят впарить под видом правды. Настолько, что иной раз перед трупом даже как-то неудобно становится. К слову, к попытке собственного убийства я отношусь проще — меня уже столько раз пытались уничтожить, что я и считать перестала.
Она пальчиком приподняла за подбородок голову мужчины, проникновенно заглядывая тому в глаза.
— Меня не особо интересуют ваши тёрки с Дамблдором, но мне нужна информация — и я её получу, так или иначе. Этап добровольного сотрудничества мы пропускаем — мой тест вы уже провалили. Значит, придётся действовать по плохому... — она отпустила его подбородок, позволяя голове Барти вновь опуститься, и вернулась в своё кресло.
— Вы меня заинтересовали ещё с самого первого урока ЗОТИ. Всё же мне было тогда несколько непривычно видеть человека, откликающегося голосом на одно имя, а на сетевой запрос выдавать совершенно другое. Причём человек, с сетевым откликом на первое имя, почему-то находится в вашем сундуке. Я сегодня, на всякий случай ещё раз проверила, чтобы убедиться. Знаете, я даже восхищена вашей наглостью. Чуть ли не в открытую рассказывать школьникам о методах, которыми вас можно разоблачить, показывать им заклинания, за использование которых им грозят очень большие проблемы... И, самое главное — никто же ничего не понял! Ну, кроме меня. Но на таких, как я, вы и не рассчитывали, верно? Мне пришлось потратить много времени, чтобы раскопать подробности вашей подноготной. Не сомневаюсь, что очень многое осталось мне неизвестным — полностью верить человеческим газетам крайне неосмотрительно, но я сейчас этот пробел восполню, с вашей помощью.
— Девочка... — Барти с натугой приподнял голову. — Думаешь, пытки тебе помогут? Я лучше сдохну, чем выдам наши секреты. Лорд хорошо научил своих соратников терпеть боль.
— Пытки? Пфе!.. Это долго и неэффективно. Нет, вы бы в итоге всё рассказали и под пытками, можете мне поверить — у меня была хорошая 'учительница', которая о физиологии людей знает всё что только можно. Но тратить своё время и ресурсы на то, чтобы сломать ваше сопротивление... Я попробую пойти другим путём. Тем, который вы сами мне и подсказали, заодно и метод протестирую. Империо!!!
Глава 29. Драконы и предложение от которого нельзя отказаться
— Мисс Кливленд, не помешаю?
— Ммм, нет.
После обеда (напоминаю, что обед в Англии, это наш ужин — то есть 19-20 часов вечера), когда все учащиеся начали расползаться по факультетским гостиным и просто по замку, пользуясь свободным от учёбы временем, её перехватил в коридоре Дамблдор. Ну как перехватил — она в течении всего обеда фиксировала его задумчивые взгляды на себе (может это было потому, что у неё одной из всех присутствующих на тарелке была жареная зайчатина?), но при этом её не торопились вызывать к нему в кабинет, как обычно, летающей запиской. И стоило ей только дать понять, что она закругляется, как Дамблдор, почти незаметно кивнув ей, вышел в коридор ведущий в сторону башни Гриффиндор.
— Хорошо, тогда прошу вас немного подождать. О, вот и ты, Гарри, мы как раз тебя ждём.
— Директор?!
Удивление Поттера, не ожидавшего, что его на выходе из Большого зала встретит Дамблдор вместе с Асторией, явственно отразилось на его лице.
— Мистер Уизли, прошу прощения, что я украду на некоторое время вашего друга, но так нужно. Надеюсь, вы проявите сознательность и не будете выпытывать у Гарри некоторые подробности того, о чём мы будем сейчас говорить!
Улыбка Дамблдора была отрепетированно мягкой и предельно дружелюбной, но взгляд и сам тон не оставляли места для двоякого толкования, и недвусмысленно предостерегали от пренебрежения этой рекомендацией.
Астория, сама ничего пока не понимающая в происходящем, многозначительно молчала. В какой-то степени текущая ситуация играла ей на руку, показывая Поттеру некие 'особые' отношения между ней и директором. Интересно, что это Дамблдору понадобилось одновременно и от неё, и от Поттера?
— Пойдёмте, дети, прогуляемся немного... — директор приглашающе махнул рукой, призывая пару гриффиндорцев следовать за собой.
— Знаешь, Гарри, я чувствую свою вину из-за того, что тебе придётся участвовать в этом опасном турнире. Всё же для четверокурсника он очень сложен и опасен, а ведь именно такой ситуации я и хотел избежать...
Поттер, услышав слова Дамблдора, немедленно насупился, непроизвольно кося взглядом на шагающую с другой стороны директора невозмутимую туманницу.
— Сэр, я же говорил, что это не я кинул своё имя в кубок.
— Я тебе верю, мальчик мой, но... — Дамблдор тяжко вздохнул. — Надеюсь, ты простишь старого волшебника за его слабость, и мне бы хотелось немного сгладить свою вину перед тобой.
— Сэр! — запротестовал, мотая головой, подросток, а Астория мысленно закатила глаза. Дамблдор работал по той же схеме, что и с ней. Вот только у Поттера не было её навыков распознавания двусмысленностей, недоговорённостей и завуалированной лжи, да и вколоченное в парня за годы учёбы доверие к 'старшему' нельзя просто так взять и махом перебить.
— Не спорь, Гарри. Я знаю, что ты очень добрый мальчик, спасибо тебе за доверие, но всё это не отменяет того, что тебе будет тяжелее всех на турнире. Я тут немного подсуетился... Думаю, тебе мой сюрприз понравится.
— Мистер Дамблдор, я всё понимаю, кроме одного — а зачем вам тут я?
— Эмм, мисс Кливленд... — интересно, ей показалось, или Дамблдор действительно несколько напрягся. — Понимаете...
— Не понимаю!
Волшебник тяжело вздохнул, огорчённо качая головой, как бы сетуя на нетерпеливую молодёжь.
— Сейчас увидите. Если я скажу вам, зачем, то для Гарри это перестанет быть сюрпризом. С вашей стороны я надеюсь на проявление разумной сдержанности от того, что вы увидите. Я вам потом всё непременно объясню.
Несколько заинтригованная туманница показательно недовольно сморщила носик, но не стала более возражать. Она и так постоянно себя сдерживает, чтобы не разнести половину замка вместе с обитателями, вдребезги и пополам, так что не людям ей об этом напоминать.
