Гарри чувствовал себя гораздо лучше Гермионы, несмотря на то, что досталось ему во много раз больше. Причиной этому должно быть служила его... звериная, по другому не скажешь, возможность к весьма скорой регенерации. Все внутренности и кости срослись, причем так, как надо, раны и рубцы остались лишь на поверхности, то есть на коже, да и то, магические. Правда, они и были самыми неприятными, так как не поддавались никакому лечению и проходить должны были сами. Более того, и волшебные и маггловские способы лечения могли только усугубить ситуацию.
И все же, Гарри мог свободно перемещаться по камере, не опасаясь за вывихнутые ноги и переломанные руки, что и делал время от времени.
Однако в данный момент он опять держал Гермиону в своих объятиях, девушку трясло как осиновый лист, кожа ее была горячей и сухой, из легких вырывалось сиплое, как у больных астмой, дыхание. Ей не хватало воздуха.
В такие моменты юношу охватывала паника, но он заставлял умолкнуть истерично вопящее сознание и шел за все тем же спасительным кувшином, полным грязной, воняющей тиной и плесенью водой — единственными питьем, едой и лекарством, что у них было.
Осторожно положив горячую, как раскаленный слиток метала, Гермиону на мерзлый пол, Гарри прошел те несколько метров отделяющих его от "Искусственного источника" и, осторожно подняв полный до краев глиняный сосуд, вернулся на место. Конечно, проще было бы сесть рядом с "источником", однако там было очень мокро, а сидеть в луже пленникам совсем не улыбалось.
Гарри опять положил голову Гермионы себе на колени и, оторвав от того, что когда-то было его брюками один из множества лоскутов, смочил его водой и принялся обтирать лицо, шею и руки девушки. Против ее тела вода сейчас был просто ледяная. Гермиона вздрогнула и попыталась оттолкнуть руки юноши, скинуть с себя мокрую, холодную тряпку, но Гарри не позволил ей этого. Жар усиливался с каждой минутой, нужно было что-то делать. Оторвав от ошметков собственной одежды еще несколько кусков ткани, Гарри смочил в воде и их, после чего положил на запястья, лоб и шею Гермионы. Пару тряпок он также приложил к внутренней стороне ее коленей. Однако это мало чем помогало. Температура временно спадала, девушка даже открывала глаза и немного говорила, однако парень каждый раз делал ей знак замолчать, чтобы ни тратить силы впустую. Он поил ее мутной водой из кувшина, затем она снова впадала в беспамятство. Больше всего беспокоило то, что жар был совершенно сухим, то есть пот не выделялся, что говорило о том, что болезнь только набирает силу.
Чувствуя себя практически здоровым, Гарри ощущал почти злость на себя и вину за то, что Гермиона страдает, а ему хоть бы что. Однако он тут же одергивал себя, понимая, что ей было бы не лучше, а, скорее всего, даже хуже, если бы еще и он валялся рядом в лихорадочном бреду. А так, он хоть может оказывать Гермионе всю возможную помощь...
К ним никто не заходил с того самого момента, как их втащили сюда. Можно было подумать, что о них просто забыли. И все же, гриффиндорец был уверен, что за ними постоянно наблюдают, и что этот кувшин с водой здесь тоже не случайно. Только вот чего всем этим стремятся добиться? Ясно было, что Волдеморту определенно нужна была какая-то информация, более, чем вероятно, что о планах Дамблдора в частности и Ордена Феникса в целом. Правда, юноша ничего такого особенного не знал. К счастью, Темный Лорд думал иначе, поэтому они с Гермионой все еще живы. Тогда, во время пыток, Гарри изо всех сил закрывал сознание блоком, однако с каждым разом он будет становиться все слабее, не поможет даже скоростная регенерация. В конце концов, Волдеморт его "расколет", и уж тогда пленники получат проклятие Авада Кедавра без всяких предисловий и "заранее заготовленных речей злых гениев". В тот момент времени на то, чтобы придумать план бегства не будет.
Поэтому Гарри усиленно думал сейчас. Всё упиралось в его и Гермионы полнейшее незнание того, где они, собственно, находятся. Поэтому убежать отсюда было, мягко говоря, сложно.
Гермиона, наконец, успокоилась, жар немного спал, и она попросил попить. Это вывело Гарри из задумчивости. Он осторожно встал, стараясь как можно меньше ее тревожить, и принес воды.
-Спасибо, — прошептала девушка и сделала пару глотков. Ее губы пересохли и потрескались от слишком высокой температуры, поэтому даже шевелить ими было больно. Но эту боль нельзя было сравнить с той, что ей пришлось выдержать совсем недавно. Сейчас, когда Гермиона лежала неподвижно, раны на ее теле немного затянулись и только немного ныли. Правда, стоило хоть чуть шевельнуться, и они тут же отдавались рваной колючей болью по всему телу.
Убедившись, что девушка вдоволь напилась, Гарри в очередной раз смочил тряпки водой и приложил к ее горячей коже.
-Спасибо... — еще раз сказала она, но юноша предостерегающе приложил палец к губам. До этого он пару раз пытался что-то сказать ей, подбодрить или просто о чем-то спросить, но с удивлением понял, что потерял голос. Вместо слов из его горла вырывался один лишь сип.
Гермиона закрыла глаза и вздохнула, превозмогая тяжесть в груди. Она определенно ко всему прочему еще и простудилась, лежа в этом холодном каменном мешке. Страх часто посещал ее, особенно после очередного особенно сильного приступа лихорадки, когда мозг, плавящийся от внутреннего жара, буквально сходил с ума. Ужас и паника охватывали Гермиону, когда воспаленное сознание превращало неясные тени в темноте в жуткие видения, сумрачные призраки смерти и злобные чудовища. В такие моменты она чувствовала себя особенно одинокой, покинутой и беззащитной, как ощущает себя всякий больной, лежащий в полузабытьи жара человек. И всегда именно тогда, словно посланники из другого, более светлого и доброго мира, к ней приходили чьи-то заботливые руки, которые уносили часть жара, боли и одиночества с собой, не давая остаться наедине с болезнью. Эти руки обнимали ее, дарили ледяную, порой едва терпимую прохладу ее разгоряченной от температуры коже, взволнованное, всегда молчаливое, почти незнакомое лицо склонялось к ней, желая утешить и успокоить. Каждый раз, когда лихорадка отступала, Гермиона вспоминала, кто этот человек, что держит ее на руках и заботится о ней, вспоминала, что это Гарри, и что они сейчас сидят в одной из камер в подземельях незнакомого замка, потому что их похитил Волдеморт. Но через некоторое время все это вновь забывалось, вытесненное новой волной жара.
Гарри обеспокоено следил за состоянием Гермионы, которое ухудшалось с каждой минутой. Ему все труднее становилось унимать ее температуру, холодные тряпки теперь уже практически не помогали, она вся горела.
"Господи, помоги! Господи!.." — как приступ лихорадки на юношу обрушился шквал отчаяния и паники. Он непрестанно представлял себе, как она умирает прямо на его руках, и от этого горло и все внутренности ему будто сжимало. — "Что делать?.. Что мне делать?! КАК ЕЙ ПОМОЧЬ?.."
Гермиона вдруг сильно закашлялась, вся трясясь в его руках.
"Ты этого хотел, Волдеморт?! ЭТОГО?! Что бы я почувствовал себя бессильным что-либо сделать! Почувствовал себя абсолютно беспомощным перед тобой!"
Юноша посильнее стиснул Гермиону в объятиях, не давая ей вырваться и навредить себе. Он снова и снова менял тряпки, как только они становились чуть теплыми. Казалось, через некоторое время Гермиона даже притихла, хотя дышать продолжала так же неровно и сипло.
Гарри закрыл глаза и откинулся головой к стене, пытаясь успокоиться.
В этот момент резко скрипнула дверь камеры, отчего парень чуть вздрогнул и напрягся. В дверном проеме возникла темная фигура в каком-то балахоне. Приглядевшись, Гарри узнал одежды Пожирателя Смерти.
"А кто это еще по твоему мог быть?" — задал гриффиндорец себе риторический вопрос.
Пожиратель застыл, как бы в нерешительности, но потом, покопавшись в складках мантии, достал оттуда три небольшие склянки с какими-то зельями и протянул их Поттеру.
Видя нерешительность юноши, он каким-то неестественным, наверняка магически измененным голосом сказал:
-Бери. Используй прямо сейчас. Я подожду.
Времени на раздумья было не много, поэтому, прикинув все "за" и "против", Гарри выхватил склянки из рук Пожирателя и, по очереди понюхав каждую и удостоверившись, что ничего опасного в них нет, влил содержимое в рот Гермионы. Девушка рефлекторно проглотила. Уже через несколько секунд дыхание ее выровнялось, а температура стала спадать.
Гарри молча протянул пустые пузырьки Пожирателю Смерти. Тот также молча взял их и вышел, не сказав больше ни слова.
Прошло еще минут десять, и Гермиона открыла глаза. Теперь в них больше не было того пугающего сухого блеска — явного признака болезни и температуры. Когда гриффиндорка вполне спокойным, хотя и слабым еще голосом попросила воды, а, получив требуемое, выпила чуть ли не полкувшина, у Гарри наконец отлегло от сердца.
-Спасибо, — сказал он совершенно беззвучно, одними губами, ни к кому конкретно не обращаясь. Он помог Гермионе сесть и прижаться спиной к его груди. Таким образом, она сидела в таком вот удобном теплом "кресле", совершенно не касаясь ни стен, ни пола.
-Тебе неудобно? Может, я как-нибудь по-другому лучше сяду?.. — спросила она. Юноша отрицательно покачал головой и, как бы в подтверждение, покрепче обхватил ее своими руками.
-Ну... ладно... — пробормотала Гермиона. На самом деле сидеть так было и впрямь очень уютно. Она старалась не задумываться о причинах своего такого быстрого выздоровления. Она помнила лишь нестерпимый жар и бред лихорадки, на смену которым вдруг пришли приятная прохлада и успокоение. Вскоре девушка заснула. Гарри также закрыл глаза и впал в настороженную полудрему.
Однако, им так и не дали отдохнуть. Буквально через полчаса дверь опять с лязгом распахнулась, вошли те же двое Упивающихся, что и в начале. Один из них тут же наложил на Гарри кучу всевозможных заклинаний и под прицелом волшебной палочки заставил его выйти из камеры. Другой грубо поднял Гермиону с пола, при этом юноша получил парочку весьма неприятных проклятий.
В конце концов, они пришли к тому самому залу, где, как и в прошлый раз в высоком, похожем на трон кресле сидел Волдеморт. Лишь одно изменилось — по обеим сторонам от него стояло около десяти фигур в темных балахонах и белых масках. Как только в зал ввели Гарри и Гермиону, пробежал возбужденный шепоток, все глаза были обращены в их сторону.
Пожиратели-конвоиры заставили юношу и девушку опуститься на колени в десяти шагах от Волдеморта. Настороженный, пропитанный самыми противоречивыми эмоциями гул, который создавали своими голосами слуги бывшего Тома Риддла, становился все громче. Все в тревожном нетерпении ожидали, что же произойдет дальше.
Волдеморт резко поднялся, разговоры тут же стихли, будто кто-то резко выключил звук. Особо ни на ком не задерживаясь, Темный Лорд обвел всех присутствующих взглядом своих красных, змеиных глаз и вперил его в пленников.
-Люциус, — прошипел Волдеморт, все также глядя на Гарри и Гермиону. Тут же от толпы Упивающихся отделилась одна фигура и подошла к трону. Белые платиновые волосы не оставляли сомнений в том, что это был именно Малфой-старший. Он почтительно преклонил колени, поцеловал край мантии Хозяина и, распрямившись, замер в ожидании.
-Да, мой Лорд, — раздался из-под маски его голос. В отличии от предыдущих раз, когда Гарри доводилось его слышать, он не был ни манерным, ни скучающим. И все же нотки ни чем неуничтожимого аристократизма остались.
-Люциус, — повторил Волдеморт, — Я хочу, чтобы ты привел Драко. Ему будет полезно... посмотреть...
-Сию секунду, господин, — Малфой-старший сделал еще один почтительный поклон и аппарировал. Через мгновение он опять появился в зале, но теперь уже рядом с ним стоял еще один Пожиратель Смерти — Драко.
-Хозяин... — он, так же как и его отец несколько секунд назад, поцеловал мантию Волдеморта, после чего опять встал рядом с Люциусом, — хозяин...
Гарри и Гермиона, о которых на несколько минут забыли, старались взглядами подбодрить друг друга, хотя каждый и так понимал, что надежды на спасение практически нет. Или же она настолько мала, что ее можно приравнивать разве что к чуду.
Шипящий, как у змеи голос Темного Лорда заставил их прервать зрительный контакт и начать прислушиваться к тому, что говорит этот красноглазый монстр. Впрочем, он ничего нового так и не сказал, поэтому Гарри лихорадочно обшаривал взглядом зал, в надежде найти хоть какую-нибудь лазейку, чтобы если не самому спастись, то спасти Гермиону. Взгляд юноши пробегал по застывшей, как восковые фигуры толпе Упивающихся. На несколько секунд он задержался на Драко Малфое... Ему показалось, или блондин как-то странно на него смотрит?.. Наверное, показалось.
По тому, что в зал внесли какой-то котел довольно-таки больших размеров и блестящий, по всей видимости, серебряный нож, Гарри понял, что Волдеморт уже закончил свою "вступительную речь", и начинаются некие действия.
-Драко...
-Да, мой Лорд, — Малфой опять опустился на колени.
-Ты это сделаешь. Ты заслужил.
-Спасибо, мой Лорд.
"Что он должен сделать?.. А, ладно... Не все ли равно уже?" — Гарри никак не мог отделаться от, начинающего расти, чувства безразличия. Он не мог найти ничего, что помогло бы им с Гермионой бежать. И только испуганный, взволнованный взгляд девушки, все время направленный на него не давал ему окончательно впасть в апатию.
Драко Малфой взял серебряный нож и вплотную подошел к Поттеру. Их взгляды встретились, серые глаза Драко настороженно смотрели сквозь прорези серебряной маски Упивающегося Смертью, изумрудные с желтоватым отблеском радужки Гарри блеснули через завесу грязных, спутанных волос.
"Что ты желаешь, Малфой?! Неужели ты не видишь, что никто не выживет, ничто не будет счастлив от того, что Волдеморт станет править!" — будто кричал взгляд Поттера.
"Ты и твоя грязнокровка... и все остальные, кто служит этому магглолюбцу Дамблдору должны умереть... Так хочет Темный Лорд" — отвечали ему глаза Малфоя. Он крепко сжал запястье Гарри и занес над ним нож.
"Никто не сможет жить под гнетом твоего Хозяина" — продолжал "баталию" гриффиндорец.
"Темный Лорд всемогущ, он люто карает своих врагов и щедро вознаграждает тех, кто верно ему служит" — взгляд Драко стал будто стеклянный, в нем загорелся некий странный... фанатичный огонь.
"Мы все умрем, как ты этого не понимаешь!.. Ты не понимаешь!.... ТОГДА ТЫ УМРЕШЬ ПЕРВЫМ, ХОРЕК!"
Несмотря на то, что все это происходило в считанные доли секунды, разговор получился именно таким. В следующие мгновение, холодное лезвие коснулось руки Гарри, кожа лопнула под острым, как бритва металлом, брызнула кровь. Тут же, яростно зарычав, юноша дернулся в сторону, сшибая стоящего сбоку Пожирателя так, что тот отлетел к стене, ударился об ее каменные плиты и больше не шевелился. Волдеморт взревел не хуже Поттера и, не долго думая и не опасаясь за жизни стоящих рядом с юношей Пожирателей Смерти, послал в того мощное проклятие. Гарри, схватив в охапку оробевшую, не смеющую и пошевелиться Гермиону, ловко отпрыгнул в сторону. Уклоняясь от лучей заклятий, парень переместился поближе к стене, где стояло нечто наподобие большой деревянной скамьи и, оставив девушку под прикрытием этой мебели, ринулся на близстоящего Пожирателя Смерти. Он тут же чуть не налетел на очередное проклятие, но все же увильнул и от него и, со всей силы влепив Пожирателю кулаком по лицу, отобрал у него волшебную палочку.
