-Ну-с, думаю на сегодня посещение мистера Поттера лучше всего считать законченным, — весело и с намеком заключил Дамблдор. — Мистер Уизли, вы ничего не забыли?
Парень несколько секунд непонимающе смотрел на директора, затем до него "дошло" и он опрометью кинулся искать мадам Помфри, едва успев крикнуть на прощание "До свидания, профессор".
-И, мисс Грейнджер, можно вас на пару минут? — улыбнулся старый маг.
-Конечно, сэр, — ответила девушка.
Они вышли из Больничного крыла, Рон, уже сообщивший целительнице о несчастном случае с Колином, все еще с несколько обалдевшим выражением лица побрел куда-то в сторону гостиной Гриффиндора, а Гермиона и Дамблдор пошли в сторону директорского кабинета.
-Ad bestias* — коротко бросил старый волшебник горгулье, и та послушно отъехала в сторону.
"Даже так?.." — Гермиона была скорее удивлена тем, что профессор Дамблдор вообще сменил пароль не на очередную сладость магического и маггловского миров, а на нечто более серьезное, нежели самим паролем, который как раз таки не был ничем необычным... в данной ситуации.
Винтовая лестница перенесла их в кабинет. Директор рукой указал гриффиндорке на плетеное кресло перед столом.
-Гермиона, я хотел бы поговорить с тобой о Гарри, — неожиданно серьезным тоном начал Дамблдор, также усаживаясь в кресло. — Боюсь, что то положение, в котором он оказался гораздо сложнее и... опаснее, чем я думал в начале. И...
Тут он как-то печально вздохнул и будто разом утратил все свое "сияние" Великого Волшебника.
-...И, надо признаться, я не уверен, что смогу вернуть Гарри в его нормальное состоянии. Профессор Снейп делает все возможное. Он уже приступил к расчетам зелья, которое могло бы... чем-то помочь Гарри.
Директор говорил еще некоторое время, его фразы то обнадеживали, то вновь ввергали в отчаяние. Было видно, что и сам Дамблдор очень опечален этой ситуацией, даже растерян... и, возможно, впервые за много лет не знает, что делать. Гермиона слушала, не перебивая и почти не дыша. Каждое слово падало тяжелым камнем прямо ей в душу. Девушка просто кивала, боясь произнести хоть слово и дрожащим голосом выдать свою нервозность и страх.
Когда молчать уже было нельзя, она тихо проговорила, почти прошептала:
-Но... ведь должна же быть какая-то надежда... Ну хоть какая-нибудь!
На последних словах ее голос сорвался почти на крик. Слезы все-таки брызнули из глаз, Гермиона не удержалась и спрятала лицо в руках. Она почувствовала, как что-то касается ее руки и, подняв мокрые от слез глаза, увидела платок.
-Спасибо, профессор... — пробормотала девушка и прижала белый вышитый кусочек ткани к лицу.
Фоукс, до этого сидевший на своей жердочке и как будто мирно дремавший, с мелодичным вскриком перелетел на спинку кресла, где сидела Гермиона, и склонил ей на плечо свою голову. Феникс принялся перебирать клювом ее волосы, будто стремился погладить по голове, а затем, видя, что тут нужны более решительные действия, расправил перья и запел.
Гарри много раз рассказывал Гермионе и Рону о песне феникса, но, одно дело слушать истории про это, и совсем другое — слышать эту по истине прекрасную музыку самому.
Когда феникс замолк, лицо гриффиндорки вновь было сухим, а в глазах отражались только спокойствие, надежда и решительность.
-Спасибо, Фоукс, — тихо сказала она и ласково погладила это чудесное создание по голове. Феникс издал веселую трель, перелетел обратно на свой насест и принялся чистить перья, с которых от этого срывались тонкие язычки пламени и едва заметные горстки пепла.
Гермиона, наконец, отвела завороженный взгляд от Фоукса и встретилась с таким же взглядом Дамблдора.
-Чудесные создания эти фениксы... — задумчиво пробормотал он. — Чудесные... и непостижимые...
И, выйдя из этого состояния какого-то "полутранса", живо и радостно добавил:
-Что ж, мне кажется, скоро уже время обеда... Однако, Гермиона, что вы скажете на то, если я предложу вам немного лимонных долек?
Его глаза так и лучились задорным коварством из-под очков половинок.
-Спасибо, сэр... не откажусь, — улыбнулась в ответ Гермиона. Казалось, старик прямо-таки расцвел от удовольствия.. Тут же на столе появилась вазочка с лимонными дольками и две чашки, доверху наполненные ароматным чаем.
-М-мм... действительно, довольно вкусно, — вынесла свой "вердикт" девушка, съедая кусочек любимого лакомства директора и запивая чаем. Дамблдор, похоже, сейчас был на вершине блаженства...
~*~*~
После обеда Гермиона предприняла вторую попытку "общения" с Гарри, то есть со Зверем, в теле и разуме которого был заключен юноша. Правда, теперь она была гораздо более осторожной, чем в предыдущий раз. Во-первых, она точно удостоверилась у Дамблдора, что подобных ситуаций вроде внезапного появления Рональда Уизли либо кого-то еще больше не повториться, потому что, как было совместно решено, Поттера лучше всего будет перевести в отдельную палату, на которой будет наложено специальное заклинание, предусматривающее пароль для входа, во-вторых, Гермиона (предварительно поспрашивав насчет этого у мадам Помфри) решила принести с собой что-нибудь съестное, например, мясо, потому как знала, что путь к сердцу и мужчины, и зверя (да не обидятся представители "сильной половины человечества") лежит именно через желудок, ну и, в-третьих, девушка точно узнала, где заканчивается линия барьера, не дающего Волку разорвать в клочки всякого неосторожного, посмевшего приблизиться к нему.
И вот, неся в руках заколдованный под какую-то книгу сверток с плохо прожаренными бифштексами (которыми с ней щедро поделился всегда готовый помочь Добби), Гермиона шла к Больничному крылу. По пути ей встретился Драко Малфой, который, как ни странно, тоже шел в то же место.
-Привет, — поздоровалась девушка.
-Привет, — сказал ей слизеринец. — Что читаешь?
-Да так... — неопределенно ответила она. Парень хмыкнул. Дальше пошли молча.
Они больше не были врагами, но и близки были не настолько, чтобы вести продолжительный (хоть и светский) разговор. Малфой по прежнему считал ее грязнокровкой и заучкой (усвоенные "с молоком матери" привычки и жизненные позиции так просто за один день не меняются), однако к этому теперь примешивалась толика должного уважения. К тому же, в последнее время Грейнджер отчего-то вдруг стала намного менее занудной, чем раньше.
"Интересно, может это на нее так Поттер влияет?" — подумал Драко и тут же отмел эту мысль. — "Ну уж нет! "Золотой мальчик" по определению ни на кого положительно повлиять не может!"
Слизеринец саркастично усмехнулся себе под нос. Как бы он теперь не относился к этим двоим гриффиндорцам, однако... это ведь все равно гриффиндорцы!
Сама же Гермиона была благодарна Малфою за то, что тот спас их с Гарри, однако ведь он же и помог Волдеморту схватить их! Причем, Гарри уже не первый раз! Так что неприязнь к Драко оставалась, причем не малая. Но девушка не подавала виду, потому что понимала — сейчас они по одну сторону баррикад, не время для глупых детских ссор. А еще, она видела, что юноша очень одинок и нуждается в поддержке с чьей бы то ни было стороны, хотя и старается не показывать виду, что это так.
Дойдя до Больничного крыла, Малфой сразу же направился к мадам Помфри (ему вновь нужно было зелье от боли в Метке, которая в последнее время опять стала просто невыносимой), а Гермиона пошла к палате, где в данный момент находился Гарри.
Обычная деревянная дверь входа ничем не выдавала того, что на нее было наложена весьма мощное заклинание.
Девушка прокашлялась и четко, хоть и не громко произнесла:
-Ab homine, homini cotidianum**.
"А этот пароль, интересно, кто придумывал?"
Послышался негромкий щелчок, говорящий о том, что дверь открыта. Гермиона дернула за ручку и осторожно вошла.
На этот раз Зверь не спал и даже не делал вид, что спит. Он беспокойно кружил по комнате, которая вообще-то была довольно-таки большой, даже огромной, а если быть точными, то 20 на 30 метров, но для животного, несомненно, привыкшего к необозримым, свободным пространствам, свежему воздуху и быстрому бегу, этого было явно недостаточно.
Девушке стало очень жалко его, потому что она сама знала, что это такое, сидеть взаперти в душных стенах, уже однажды испытав дивное чувство той безграничной свободы, что дает тебе сумрак леса, сырость и мягкость прелых листьев на черной, пахнущей влагой земле и игра-погоня с таким же свободным и сильным Зверем, как и ты сам!
На несколько секунд у Гермионы даже дух захватило, настолько ясно она почувствовала все это, просто глядя на Волка скованного каменными стенами, как кандалами. И тут же ее осенило, что это именно его мысли и чувства она сейчас уловила непонятно каким образом! И в купе с ее собственными, точно такими же ощущениями и желаниями это дало такой неожиданный результат, когда она почти наяву почувствовала обволакивающую мглу Запретного Леса, его магические чары вечной лунной ночи, вечной осени!
Внезапно, поддавшись некому внутреннему порыву, девушка вмиг превратилась в волчицу и в два прыжка оказалась рядом со Зверем. Тот от неожиданности отпрянул, привстав на задние лапы и по— щенячьи неуклюже подпрыгнув в воздух, но потом вновь обрел самообладание крупного опасного хищника и, припав к полу, оскалился и глухо предупреждающе зарычал. Непрошенная гостья также уже более настороженно посмотрела на него и все же сделала еще один небольшой шаг в его сторону. Зверь медленно распрямился и стал принюхиваться, пытаясь опознать незнакомку, которая еще пару секунд назад явно была тем двуногим существом, одним из тех, которые в последнее время так часто толклись рядом с ним, раздражая и доводя до бешенства своей назойливостью, а порой и откровенной наглостью. Помимо всего прочего от них исходили отвратительные запахи, особенно от одного из них — резкий, горький и ядовито кислый, от которого просто щипало в глазах и нещадно ломило в черепе (речь идет о мадам Помфри с ее медицинскими зельями). Подобное этому же существо, имеющее сходные резкие запахи, а возможно даже худшие, чем предыдущие, приходило значительно реже, однако от этого было не менее противное (профессор Снейп). Этих двух субъектов Зверь не выносил больше всех. Еще был один, от которого вечно исходили запахи чего-то очень сладкого и ароматного (Дамблдор). Нельзя сказать, что это существо было таким уж неприятным, наоборот, оно имело хороший, ласковый голос и приносило иногда с собой какое-нибудь лакомство, которое было Волку весьма по вкусу, однако иногда запахи субъекта были слишком уж... сильными, от них даже наворачивались слезы на глаза. Самым приемлемым ароматом обладал двуногий, пришедший всего один раз. Не слишком резкий, не слишком приторный, не слишком... в общем, самый оптимальный вариант для такого чуткого и нежного обоняния, каким обладало несчастное животное, обреченное внюхиваться в самые, что ни на есть отвратительнейшие ароматы, какие только бывают и не бывают в природе. От последнего по "списку" существа пахло чем-то нейтральным и в то же время свежим, не заставляющим закрывать глаза и задерживать дыхание.
Этим "приемлемым существом" и была Гермиона. Однако "нормальность" ее запаха еще не давала ей права приближаться к Зверю настолько близко, как она сделала это в прошлый раз.
Однако сейчас это была не мисс Грейнджер, а Волчица, то есть такое же животное (ну, или почти такое же), как и сам Волк.
И, все же, ее запах был новым, и поэтому недоверчивость "хозяина" комнаты была вполне обоснованной. Он очень медленно подошел к ней, а затем принялся обнюхивать, составляя в своем мозгу четкую "схему строения" того, с кем имеет дело. В ответ волчица принялась делать то же самое. Хотя Гермиона и не была животным, а лишь анимагом, и поэтому такая вот процедура, возможно, могла бы показаться ей странной и даже несколько неприятной, но, к своему собственному удивлению, девушка инстинктивно, еще раньше, чем успела подумать об этом, приступила к "ритуалу знакомства", причем ни капли не смущаясь и не колеблясь, как будто делала так всегда.
"Гм... тут призадумаешься" — она усмехнулась про себя и помахала хвостом, выражая удовлетворение и радость, когда на ум ей пришло, что Гарри-волк на самом деле имеет очень даже приятный и... в некоторой степени очень даже... привлекательный запах!
Когда с процедурой ознакомления было покончено, Волк устремился к новому источнику интереса — к бумажному пакету, источавшему приятные мясные ароматы. Но подойти к нему не удалось, мешал барьер. Зверь попробовал пробиться силой: царапал его когтями, глухо рычал, но ничего не получалось, и он с грустным видом уселся рядом. Девушка-волчица мысленно стукнула себя по лбу за забывчивость и помчалась к пакету. Схватив тот в зубы, она перенесла его в центр комнаты и бросила на пол. Признаться, внезапно сильный животный инстинкт диктовал ей накинуться на пакет и съесть все самой, хотя она и не была голодна. Однако, пересилив себя, Гермиона отошла в сторону. Волк тут же с жадностью набросился на угощение, правда, все время посматривая на замершую рядом подругу.
Когда не осталось ни кусочка еды, он улегся на пол и зевнул. Волчица, последовав его примеру, также опустилась рядом и несколько раз сонно моргнула. Как-то вдруг навалилась страшная, ничем не объяснимая усталость... нет, сонливость.
Гермиона подползла ближе к Гарри-волку и осторожно положила свою голову рядом с его. Ничего страшного не произошло, и она, спокойно вздохнув, опустила веки. Быстрый звериный сон тут же подхватил ее в свои волны.
Буквально в этот же момент неожиданно резко скрипнула дверь, заставляя проснуться и открыть глаза.
-Грейнджер, я тут хотел спросить... Ну ничего себе! — Малфой застыл в дверях, наблюдая картину — два громадных, черных, как уголь, волка смирно лежали рядышком друг с другом, настороженно глядя на только что вошедшего, однако, не предпринимая пока никаких действий.
Аккуратно, стараясь не делать резких движений, слизеринец вышел обратно и тихо прикрыл за собой дверь. А потом не выдержал и истерически рассмеялся, чем заработал осуждающий, недовольный взгляд проходящей мимо мадам Помфри.
-Молодой человек, это больничное крыло, а не стадион! Прошу вас быть потише! И, вообще, вам здесь делать нечего.
"Так там же ни одного пациента сейчас нет... кроме Поттера" — подумал Драко, уже идя по коридору в сторону подземелий, и опять засмеялся, не в силах удержаться. — "Н-да... Поттер и Грейнджер... Не зря у них любовь-морковь... Ну и денек!"
Слизеринцы с удивлением и некоторой толикой настороженности могли наблюдать смеющегося Драко Малфоя... что в последнее время было большой редкостью...
— — — — — — — — — — — — —
*К зверям
**Человеку от человека всегда грозит опасность
Глава 27. "Последние дни"
-Рональд Уизли, ты не мог бы, наконец, оставить меня в покое?! — звенящий от едва сдерживаемой злости женский голос разнесся по помещению библиотеки, заставляя усердно готовящихся к вот-вот наступающим экзаменам студентов оторвать взгляды от своих конспектов, а строгую мадам Пинс поспешить к нарушителям тишины, дабы прекратить такое, по ее мнению, непозволительное поведение.
