— Ну как же она передала корабли без всяких условий?! — возмутился Винетти и начал объяснять причину своего возмущения: — Вы же их официально приняли по соответствующему акту, согласно описи, теперь стоимость этих кораблей будет учтена при окончательном расчёте каперского процента! Получается, что эти корабли переданы нам не даром, а на определенных условиях!
— Друг мой, не горячитесь так, — улыбнулся Морозини и поинтересовался: — Неужели вы думали, что она нам подарит эти корабли? А если бы она так сделала, то мы должны были бы сделать ответный жест, не менее щедрый. В данный момент мы не располагаем такими возможностями, разве что... какой-нибудь меценат поспособствовал это сделать, если вы от имени вашего дома готовы дать гарантии выплаты... — после второй многозначительной паузы Морозини побледневший Винетти энергично замотал головой, сказав, что он не уполномочен на такие действия. Губернатор удовлетворённо кивнул и весьма поучительным тоном подвёл итог: — Любое ваше решение обязательно должно быть исполнено, если этого не произойдёт вы не просто потеряете лицо, вы утратите авторитет! А это значит, что исполнители не будут считать ваши распоряжения обязательными к исполнению! Вам понятно, мой друг?
Винетти промолчал, не зная, что ответить, Морозини, ничего не говоря, смотрел на своего адъютанта и ехидно улыбался. А тот, молодой и честолюбивый, старший сын патриция, продолжал угрюмо молчать, понимая, что эта затянувшаяся пауза является как бы свидетельством его некомпетентности в вопросах, в которых он должен разбираться как по должности, так и вследствие своей принадлежности к одному из великих торговых домов республики. Выручил молодого человека секретарь, доложивший о прибытии сеньоры адмирала Бегич, которая ожидает в приёмной. Секретарь добавил, что сеньора адмирал прибыла со свитой. Строгий взгляд Морозини заставил замолчать Винетти, попытавшегося высказать колкое замечание в адрес Леры и её сопровождающих. Впрочем, в кабинете губернатора адмирал Бегич появилась только в сопровождении своего секретаря, уже знакомой Морозини девушки по имени Зухра. Вид девушки адмирала поразил губернатора, а его адъютанта заставил и вовсе застыть с открытым ртом. Лера была не в привычном для них брючном костюме и с саблями, а в роскошном восточном платье, подчёркивающим прелести её девичьей фигуры, но не это удивило мужчин: ранее у девушки была довольно короткая причёска, а сейчас роскошные золотистые волосы доставали до пояса! Морозини выронил из рук толстый молитвенник, с которым никогда не расставался, книга упала на пол, и раздался сдвоенный выстрел, на удивление удачный: пули попали в одну из напольных ваз, стоящих в кабинете. Лера, поглядев на осколки, спокойно заметила:
— Я польщена тем, что вы встречаете меня таким салютом, а что-то разбить — это к счастью. Не расстраивайтесь, у меня есть ещё одна такая ваза и я прикажу её вам доставить.
Опомнившиеся мужчины витиевато поприветствовали девушек, после чего Винетти, глядя на осколки, с сожалением, но невпопад поинтересовался у Леры, если она отдаст такую же, то как она теперь будет без такой дорогой вещи? Разве можно так легко относиться к таким потерям? Можно сказать — легкомысленно их терпеть? Лера улыбнулась, она знала, что о второй вазе известно как губернатору, так и его адъютанту, известно и то, что эту вазу девушка намеревалась в Венеции продать, а Винетти намеревался написать отцу, чтоб тот купил эту прекрасную вещь. Улыбаясь, Лера ехидно поинтересовалась:
— Вы думаете, что мне и моим подругам будет тяжело без этой вазы в нашем долгом пути до Венеции? Не вытерпим? Не волнуйтесь, для этих целей у нас есть другая посуда, приспособленная именно для таких целей.
Пока Лера любезничала с его адъютантом, Морозини поднял толстый молитвенник, который оказался совсем не книгой, а замаскированным под неё двуствольным пистолетом, и зарядил его, после чего немного смущённо пояснил Лере:
— В наше опасное время надо быть постоянно начеку! Благодаря этой уловке я удачно пережил два покушения — успел выстрелить раньше. А вы... я вижу вы и ваша подруга безоружны, остальные девушки, вас сопровождающие, как я понял, тоже не вооружены! Вы не боитесь?
— Чего мне здесь бояться? — Лера сделала вид, что удивилась, и пояснила, почему она так считает: — Это же венецианский город. Здесь нет турецких солдат, или всё-таки есть? — девушка хитро прищурилась и, окончательно смутив Морозини, сообщила, что она и её подруги совсем не безоружны, после чего это продемонстрировала, сняв с пояса украшение в виде блестящей восьмиконечной звёздочки. Губернатор и его адъютант с удивлением смотрели на это безобидное украшение, всем же известно, что женщины, особенно девушки, любят украшать себя разными блестящими штучками, но как можно защищаться украшением? Но это оказалось совсем не украшение! Лера, резко взмахнув рукой, отправила эту звёздочку в полёт, и та с хрустом вошла в центр узора на одной из деревянных панелей, которыми были обшиты стены кабинета. А в руках у Леры уже была ещё одна звёздочка, повертев её в пальцах, девушка предложила губернатору выбрать цель, куда она метнёт своё, такое опасное, украшение. Побледневший Морозини сказал, что он верит в меткость Леры, и попросил больше не портить стены. Хотя губернатор старался говорить спокойно и ровным голосом, было заметно, что он напуган — ведь такие пояса (и не только пояса, но и нагрудные украшения) были у всех девушек из свиты адмирала Бегич! А Лера только что показала, что это очень опасное оружие и им она владеет великолепно! И можно предположить, что её свита столь же умела в обращении с этими "украшениями"! Даже зная об этом оружии, защититься от него практически невозможно! Пусть пистолет, замаскированный под толстую книгу, может выстрелить два раза (пистолет имеет два ствола), но ведь надо ещё и прицелиться! За это время вторая девушка (адмирала Бегич всегда сопровождает как минимум одна подруга) сможет метнуть свою "звёздочку", а как продемонстрировала своё умение обращаться с этим оружием Лера, то "звёздочек" может быть несколько! Вон их сколько у каждой из девушек! Лера, видевшая смущение и даже испуг Морозини, повторив его слова, пояснила:
— В наше опасное время надо быть постоянно начеку! Вот у вас есть замаскированное оружие, но у него есть довольно существенный недостаток — ваш пистолет может сделать всего два выстрела, а если тех, кто покушается на вашу жизнь, будет больше? Или вы промахнётесь? Чтоб перезарядить ваше оружие уйдёт слишком много времени, вам его просто — не дадут! А вот наши сюрикены лишены этого недостатка — я за пять ударов сердца могу метнуть все пятнадцать, что есть у меня, и всеми попаду в цель. К тому же никто и не подумает, что это — оружие, поэтому маловероятно, что их у меня отберут, перед тем как пустить куда-нибудь или к кому-нибудь.
Морозини, выслушав Леру, кивнул:
— Вы опасный противник, в этом мог убедиться не только я, но и те, кто был против вас. Я рад, что мы не враги! Не только как командиры подчинённых нам людей, но лично — вы и я!
Лера изобразила женский придворный поклон (этому её учили дома, хотя непонятно — с какой целью этому обучали будущую монахиню) и сообщила:
— Ваше превосходительство, мне приятна ваша похвала, но я пришла не за этим, как и не для того, чтоб показать — чем я вооружена. Я хочу сообщить, что в ближайшее время я намерена отплыть из Кандии в Венецию, если вам требуется туда что-то передать или доставить какой-нибудь груз, то мои корабли к вашим услугам. Морозини кивнул и, чему-то улыбнувшись, обратился к Винетти:
— Мой друг, обстоятельства требуют незамедлительно информировать сенат о текущих событиях, что здесь происходят. Я, конечно, напишу об этом, но... мой доклад будет более весомым, если о том, что здесь происходило, доложит кто-то принимавший в этом участие. Вы единственный, кто способен сделать это наиболее убедительно! Поэтому вам надлежит с этим докладом отправиться в Венецию. Представившуюся оказию было бы грех упустить, поэтому, друг мой Фабио, поедете вы! Сами понимаете, я не могу доверить эту важную миссию кому-либо другому! Поэтому, друг мой, прошу вас не терять времени и заняться подготовкой к отплытию.
Винетти, не скрывая радостной улыбки, откланялся и покинул кабинет, а Лера поинтересовалась у Морозини:
— Сеньор Франческо, а не опрометчиво ли с вашей стороны посылать этого... сеньора, поручая ему такое задание? Не боитесь, что он гм... несколько своеобразно изложит сенату здесь происходящее?
— Сеньора Валерия, я просто уверен, что всё именно так и произойдёт. Отец Фабио давно копает под меня, его сынок регулярно сообщает своему папаше обо всём, что здесь происходит, если бы в сенате поверили хоть одному из этих донесений, то я бы давно не был губернатором острова, а ожидал своей очереди пройти по мосту вздохов. Но в сенате понимают, что, кроме меня, здесь никто не справится, вот поэтому я губернатор и командующий как сухопутными войсками, размещёнными на Крите, так и флотом, что здесь базируется. Фактически — я хозяин острова, с неограниченными полномочиями. А это многим в сенате не нравится, в частности Джузеппе Винетти, вот он и сделал всё, чтоб приставить ко мне своего старшего отпрыска. Вообще-то Фабио — очень неглупый парень и понимает реальное положение дел, а именно то, что он здесь лишний и многое от него скрывают. Он этим сильно тяготится и не прочь вернуться в Венецию, а тут такая возможность. Повторю — он умён, поэтому с ним держите ухо востро! Я вас предупредил, а хотел вас я попросить вот о чём... — просьба Морозини носила частный характер, и его беседа с девушкой затянулась надолго, Лера вернулась на "Днипро" только вечером. А через три дня отряд адмирала Бегич покинул Ираклион.
Глава тринадцатая. Не рой другому яму...
В кильватерной колонне первым шёл "Днипро", "Дон" был вторым, за ним — захваченная в Аль-Искандерии каторга, потом "Звезда" и "Ласточка", "Белая чайка" шла далеко впереди, но в пределах видимости с головного корабля. Колона шла довольно быстро, и это притом, что поставили не все паруса. Можно было бы двигаться ещё быстрее, но безымянная галера не позволяла отряду адмирала Бегич развить большую скорость, ход этой каторге обеспечивали вёсла, так как во время боя у неё была повреждена мачта. Это случилось, потому что галеры в Аль-Искандерии захватывать не планировали, их хотели сжечь, чтоб заблокировать выход из порта, но корабли, которые использовали для рейда в Египет были и так перегружены, куда же было деть освобождённых невольников-гребцов? Не топить же их в море? Вот и пришлось увести три каторги, на которых кроме призовых команд (надо сказать — весьма малочисленных) разместили освобождённых невольников (довольно большое количество!). Большинство освобождённых в Аль-Искандерии (как мужчины с галер, так и девушки из гаремов) остались на Крите, а тех, кто выразил желание как можно быстрее вернуться домой, удалось разместить на одной каторге, освобождённых разместили не только на этой галере, на других кораблях тоже. Правда, вышло тесновато, но получилось аж по пять гребных команд на каждом корабле. Освобождённым рабам Лера сказала, мол, если хотите как можно быстрее попасть на родину, то придётся потрудиться — будете грести, причём чем интенсивнее, тем быстрее доберётесь домой. На эту, пока ещё безымянную, каторгу загрузили только различные припасы, которые по мере надобности перегружали на другие корабли, тот груз, что Морозини попросил доставить в Венецию, равномерно разместили на "Ласточке" и "Звезде".
"Гарем" Леры не увеличился, хотя... чтоб разместить на "Днипре" всех девушек, взятых с собой, пришлось освободить все каюты, в том числе и капитанскую. Освобождённые из гаремов девушки, а тут были далматинки, гречанки и итальянки, не захотели уходить с "Днипра", видно, когда они вместе и рядом с Лерой, то чувствовали себя в безопасности. Лера пообещала доставить этих девушек в родные края. Арслан и Кара, как и остальные офицеры, перебрались на ту палубу, где ночевали абордажные команды. Впрочем, ночевали там не все, Арслан, взяв одеяло, спал на верхней палубе. Конечно, это не совсем удобно, да и лежать жёстко, но что делать, если почти до рассвета, а иногда и встречая рассвет, он находился на кормовом балкончике корабля, и не один, а вместе с Лерой. Потом, под присмотром верного Кара, старался урвать несколько часов сна, где-нибудь в укромном уголке — на бухте каната или в другом подобном месте. Команда смотрела на турецкого принца, незлобно посмеиваясь, он никому не мешал (работы было мало, так как ветер был попутным, хоть и слабым), к тому же отношение Леры к этому парню не было ни для кого секретом, тем более что всё делаемое (уже всеми любимой адмиралом) всегда приносило удачу.
Лера и Арслан привычно расположились на кормовом балкончике, любуясь закатом и ожидая наступления темноты, всё-таки целоваться, когда за тобой наблюдает столько глаз, не совсем удобно. Кара уже не ходил за Арсланом, но гарем Леры, да и некоторые девушки-пассажиры, подсматривали, при этом завистливо вздыхая (только девушки-пассажиры, а не из "гарема" Леры). Но на этот раз относительное уединение адмирала и принца было нарушено, на балкончике появилась вторая парочка — Румани и Фабио. Если молодой Винетти смущённо молчал, то Румани, глядя на Леру, с вызовом заявила:
— Мы тоже хотим полюбоваться закатом!
— Любуйтесь, вам никто не запрещает это делать, а я буду только рада, — с улыбкой ответила Лера. Увидев удивлённый взгляд Румани (видно, та не ожидала, что не будет никакого сопротивления со стороны Леры вторжению на её территорию, а на кормовой балкон в это время старались не выходить), пояснила: — Теперь не только за нами подглядывать будут, но и за вами — за тобой, Румани, и сеньором Винетти, если вас это не смущает — целуйтесь.
Если Арслан удивился, Лера только улыбнулась, Румани растерянно замерла, то Фабио покраснел. Хотя уже было довольно темно, Лера это увидела и, продолжая улыбаться, сказала венецианцу:
— А вы как думали, сеньор Винетти? Это корабль, в отличие от крепости, даже маленькой, здесь нет укромных уголков, всё на виду, если собрались целоваться, а вы с Румани именно для этого сюда пробрались, так будьте готовы, что об этом завтра будут знать все.
— О чём? — немного невпопад спросил Винетти и, показывая, что сам знает ответ на свой же вопрос, добавил: — Но это же неблагородно — подглядывать. И как можно вот так под этими нескромными взорами?..
Лера не ответила, она потянулась губами к губам обнимавшего её Арслана, и для них перестало существовать всё окружающее их. Фабио удивился, но ненадолго, к его губам прильнули губы Румани. Обе пары, забыв обо всём, целовались довольно долго, но всё когда-нибудь заканчивается, а хорошее намного быстрее, чем хотелось бы.
— Смотрите! Раз уж вы опоздали увидеть закат, смотрите сейчас! — сказала Лера, обнявшимся Румани и Фабио, а её обнимал Арслан. Две пары застыли, глядя на поднимающуюся луну, даже не на неё, а на дорожку, протянувшуюся от владычицы ночи к кормовому балкончику корабля. Румани восхищённо выдохнула:
