'Но ты же эти слова знаешь.
— Мне можно, я не благородная.
— А кто же ты?
— Я принцесса незаконнорождённых! — довольна так, словно сама это придумала. Много слышит всего, проходящего мимо моих ушей.
Генерал пришёл ко мне как к старшему Еггт. Мне жутко стало от его слов.
Дину хотели убить. Она не ранена. Сейчас в городе, распоряжается облавой.
Ужасно удивилась, когда Дина сказала, совсем не испугалась.
— Чего бояться? Сама дура, по сторонам не смотрела. Хорошо, Осень глазастой оказалась. Ловко пырнула, со спины да в сердце. Я бы лучше не смогла.
В голове не укладывается.
— Осень? Тётина любимица, умница, с кем ты меня познакомить хотела?
— Ага. Не зря она маме нравиться. Вон как убивать умеет!
— Тётя не за это её...
— Не передумала с ней знакомится?
Вернулись. Не сразу узнала не все.
* * *
Как мама уехала, охрана в нашей части Замка сменилась. На внутренних постах — только женщины из Змей и охранных сотен. За внешние посты, когда Дины в Замке нет, я хожу редко.
Динка сразу заметила женщин на постах.
— Казначей опасается, могут товар подпортить со временем. Или ты уже, — и смотрит хитро, — уже познала, что полагается... Если, что, учти, с девочками тоже можно. Совсем невтерпёж, и привести могу... Хоть мальчика, хоть девочку.
— С вашей части замка?
— Я же говорила, там таких нет. Но где есть, хорошо знаю.
Меньше слушай, что про нас говорят. Особенно, то что служанки, хватает старших-младших сестриц тех, кому повезло к ма попасть. Ведь если одна в шелках ходит, а другая за свиньями ухаживает — тут тебе все оттенки ненависти самыми пышными цветами зацветут.
Есть ведь некто, настоящее положение дел знающая, но распространению клеветнических слухов не препятствующая.
— Она не станет за болтовнёй служанок следить.
— Следить и не надо, одной при всех достаточно по губам дать, чтобы думала, о чём говорить.
— Она такого делать не станет.
— Так из жалования могла вычесть, объяснив за что. Можешь не говорить, по ушам она ездить любит. Только, чаще всего не по тем, что надо.
не обсуждаю маму ни с кем, тем более, в таком тоне. Но это Динка, самый дерзкий из известных мне людей. Эта дерзость на всё распространяется.
— Кой-кому я бы совсем язык выдрала, — так сказано, сразу понятно выдрать на самом деле, может. Ещё раз глянув, продолжает с усмешкой, — Да не смотри так, я не мужчина, взгляды такие не действуют. Права у меня нет, языки резать, да и даже по старым законам, что отменить забыли, языки только фальшивомонетчикам резали. Перед тем, как металлом глотку залить.
Яграна спросила, что-же в 'змеятнике' происходит, раз мама так злится.
— Да школа там. Просто такая, как только тёте нравится. Их учат тому же, что тебя. Мама больше всего боится, я захочу на ком-то из них жениться. А то и не на одной. Если она считает, я переспал уже с третью, как минимум. Да не смотри на меня так, враньё всё это.
Враньё, или нет — по нему всё равно не проверишь. Как-то про старые брачные обычаи великих домов читать приходилось. Когда слухи доходить стали, будто меня ко Двору отправить хотят. Обычаи мне крайне не понравились. Правила Двора по доступу к женщинам разных рангов, понравились ещё меньше. Там умельцы вроде тёти, умеющие самые разные порванные места зашивать большим бы спросом пользовались.
Слухи и до Дины дошли, при следующей встрече сказала.
— Брачный возраст вещь такая... Все воспользоваться хотят, зачастую не спрашивая той, у кого наступил. Ну так вот, знай сама, и служанкам скажи, хотя они и так разнесут. Захотят замуж выдать, не спросив — сразу к Верховному беги. Любые договора разорвёт, или брак расторгнет, если совсем уж совсем далеко зашло. На происхождение невесты смотреть не будет, а жениху так и совсем всё под корень оторвёт, так что от него никто вообще не произойдёт.
Тётя, кстати, была там, когда Верховный это говорила.
Мама грустит о нравах времен Архипелага. Благородных манерах, покрое платья, когда даже думать неприличным считалось, будто у благородной госпожи под платьем могут быть ноги. Какое тогда было всё воздушно-изнеженное, изящные стихи, исчезнувшие весенние цветы.
Что в гравюрах старых замков находят? Большинство никто и никогда не увидит. Те же, что можно осмотреть, совсем не как на картинках выглядят. Да и жить в них, несмотря на красоту стен и башен вовсе неудобно было. Вода из труб не текла, для всех нужд изволь на себе таскать. Горячую надо было в котлах греть.
Побережье — не острова на вулканах, горячих источников из поэм прошлого почти нет.
Если планы смотреть, наш Замок по площади больше любого старинного в несколько раз.
Сейчас не то, благородная госпожа сама в штанах ходит, и никому запретить не может, включая дочерей собственных. Кажется, только тем довольна, я к клевцу казначей не примеряюсь. Во всех смыслах слова.
Падение нравов — любимая тема для разговоров её гостей. Многие тонко намекают, причина нравов падения — тётя, а с недавних пор ещё и Дина.
Вот только Верховный так глянуть или ухмыльнуться может — белее пудры становятся, поняв, всё-то ей известно о чём за спиной шепчутся. Сытая змея не кусается, вот только не знает никто, голодна она в данный момент, или нет.
Дина дурным влиянием откровенно гордится. Говорит, с хорошо воспитанными от скуки помрёшь.
— Со мной тоже?
— А ты не воспитанная, в смысле, не притворяешься. Ты такая, как есть и ничьему влиянию не поддаёшься. Поступаешь и говоришь правильно не потому, что так научили, а просто ты такая сама и есть.
* * *
— Видел, кто у неё теперь почти всё время сидит? Эта серокосая!
— Э-э-э... Доспехи или герб какие, а то они мне все на одно лицо.
— Эта та, что Линк на пепелище подобрал несколько лет назад. Вообще, неизвестно чья дочь!!!
— Э-э-э... Точно уж не моя. Я до двух считать умею.
— Всё шутишь? О будущем не думаешь?
— Чьём?
— Думаешь, никто не замечает, кто её окружает?
— Думаю, тебе сначала стоит объяснить, чем она хуже той длинной. Или это ещё одна Линки от неизвестной мне матери?
— Да знать не знаю, кто у этой Осени мать и отец...
— Та-а-ак, — отец просиял, — так это значит, та умница, что перерешала все те великие задачи из старых книг. Нам их в детстве подсовывали, внешне просто, решения нет. Посмеяться хотели. А она взяла и решения нашла?
Зажимаю рот. Кто со стороны, точно бы решил, казначей сейчас за клевец схватится.
Тут уже мне интересно стало. Математику я хорошо знаю. Эти задачи пыталась решить. И не смогла. Как и поколения до меня.
Тут же получается, девочка неизвестного происхождения — математик первой величины. И чем она маме не нравится?
— От меня-то чего хочешь? Сама знаешь, со своей точки зрения, всех этих девчонок она любит. Мне они совершенно не мешают... Да и мешали бы — я не самоубийца что бы как-то им вредить.
— Она хочет с их помощью нашего сына подцепить!
— Хм. А ты не боишься, что он уже подцеплен Динкой? Прямо, как в тобой любимых старых домах.
Грохот клевца о стол. Гранёная часть глубоко засела. Я и не заметила, как мама оружие схватила. Отец даже не шевельнулся.
— Прекрати!
— А что? Между двоюродными браки не запрещены. Хотя, говорят, многие дома потому и выродились — таких браков много было. Но мы-то дом молодой.
Кто другой бы решил, они ссорятся, но я-то знаю, нравится им иногда друг друга так поддевать. Бывает, и за клинки хватаются. Даже царапин никогда не было, но я всё равно, эти 'танцы змей' смотреть не люблю. Дина показывала, как шуточный удар может стать смертельным.
— У тебя очень красивые волосы, дорогая, но этот убор к ним совершенно не подходит.
Навостряю уши. Сразу ясно, говорят о чём угодно, только не об украшениях.
— Не подходит сейчас, но может подойти одному из наших детей. Или внуков. Такие дела быстро не делаются. Но и упускать столь удачно сложившийся момент — преступно.
— Не все с тобой согласны.
— И ты в том числе, — не вопрос, утверждение.
— И я. Змея может умереть, пытаясь заглотить слишком большую дичь. Мы же ещё прошлый обед не переварили.
— Это твоё последнее слово?
— Да. Во всяком случае, до тех пор, пока церкви шею не свернём.
* * *
Не люблю свой День Рождения. Но в этом году с ним решили совместить празднование Победы. Полной и окончательной. Погибли все старые враги мамы.
Выходим. Меня уже дожидаются. Чёрный плащ до пола с капюшоном, закрывающим лицо. За спиной ойкнули.
Мне смешно. Дину узнаю в любом виде.
— Ты к гостям не пойдёшь? Учти, я там быть обязана, так что поговорить не получится, а после я буду не в состоянии, так как виновница этого безобразия находиться должна пока последнего утомившегося гостя не проводят. Так что на языке мозоль будет, а ноги ходить откажутся.
Хохот в ответ. Капюшон сброшен. Динка сияет. Причёска, хотя и простая, но допустимая и по всем правилам сделана, даже мама не придерётся.
— Во завернула. Сказать хотела, тебе там быть, пока последнюю пьянь в блевотине пинком под зад не выкинут?
— В твоей вежливости не сомневалась, — рада её видеть. В Замке без неё тихо,а тут как камнем в омут шарахнули.
— От скуки с ума не сошла, пока меня не было?
— Мелкая не дала.
— Мне бы такую!
— Тебя вдвойне я бы не пережила.
— Ничего, ты крепче чем кажешься.
Выразительно осматривает меня с головы до ног.
— Слушай, а ты весишь не меньше ли своего платья?
Отвечаю таким же взглядом. Под плащ ничего придворного покроя точно не спрячешь.
Дина, ухмыльнувшись, развязывает и сбрасывает плащ.
— Мамочки!
В первый миг кажется, на ней ничего нет, кроме браслетов и ожерелий. Потом замечаю, всё-таки есть. Словно насмешка — 'юбка казначея' из почти прозрачной ткани и такая безрукавка. Только на талии боевой пояс. Всё, чем Дина наделена, доступно для всеобщего обозрения. Соски накрашены, будто их плохо видно.
Хотя, замечаю, я за телом слежу, стараясь улучшить имеющееся, Дина же скорее портит. Квадратики на животе почти мужские, да и мускулы рук и ног не слишком-то девичьи, к тому же, она сильно загорела. Загар меньший из недостатков, тётя и все Динины подруги тоже за белизной кожи не следят.
— Ну как? Слов нет?
— Излишне смело, я бы сказала.
— У меня, если что, и для тебя такое есть, размеры помню. да и, — кивает девушкам за спиной, — для вас тоже найдётся.
Кажется, была попытка упасть в обморок.
— Кстати, вы-то мне и нужны. Точнее, ты, Дана, как над причёсками главная. Пойдём-ка, пошепчемся.
— Госпожа, запретите ей!
— Запретить что? Волосы мне уложить? Так это твоя работа, а больше от тебя мне ничего и не надо. Хотя, это смотря как посмотреть... — в глазах блеск, губы языком обводит.
— Я не такая.
— А какая?
Так! Похоже пора прекращать. Заносит Дину с её шуточками.
— Я Дану с тобой отпущу, только если пообещаешь, ничего кроме укладки волос требовать от неё не будешь.
— Слово Еггта. Уж и пошутить нельзя. Дана, пошли.
Быстро управилась. Дана дело знает хорошо. Но в данном случае лучше бы знала похуже. Великолепие погублено безвозвратно. Сооружено нечто, соответствующее представлению Дины о прекрасном или ужасно скандальном, что в её глазах зачастую одно и тоже. Хотя, после платья это уже такие мелочи.
Говорят, она смелая, но мне другое кажется: ей просто чувство страха неведомо. Что на самой высокой башне, что верхом на ряд вражеских копий, что вот в таком виде на главный приём года. Ей всё равно, кому вызов бросать. Дина! Имя похожее на боевой клич.
Всё-таки хорошо, что я этот праздник не люблю. Если кому он будет испорчен, то уж не мне мне точно. Лучше уж я втихую над ними посмеюсь, если в лицо, как Дина, не могу.
— Может, вместе выйдем? — хитренько одним глазом из под чёлки смотрит.
— Не, дай мне немного в центре внимания побыть, а потом устраивай, что хочешь.
Сама додумалась, или подсказал кто? Для неё все двери открыты. Другое дело, где самые красивые платья, Дина бывать не любит. По её словам, там просто не прдохнуть от висящего в воздухе пред ней заискивания и просто непроходимой тупостью. Дина — воин, во всех смыслах горазда рубить с плеча.
Я мнение об обитателях некоторых дворцов при себе придерживаю, мне с ними ещё долго жить, но про себя признаю — оценки Дины по-солдатски грубы, но зачастую, точны.
Да что говорить! От семилетней сестры зачастую больше умного услышишь, чем от вроде бы взрослых. Хотя, могу допустить кое-кто этакую чудоковатую глупость сознательно разыгрывает. Из страха перед Верховным. Как-никак, дочь Чёрной Змеи несколько лет назад по сути дела заперла в своей столице многих известных сторонников Юга да и просто колеблющихся.
Сейчас им всем стало просто жизненно необходимо всеми возможными способами расположить к себе Верховного и её ближайшее окружение. Я не знаю всех раскладов, но знаю, далеко не все из желавших меня, сестру да Дину на десять тысяч кусочков каждую живьём порезать, лишились голов.
Кой у кого из них я вполне могла бывать в гостях. Что же, пищу на яды проверять умею, а напрямую на меня покушаться я не стану.
Пусть мной и восторгаются. Я показной любовью не обольщаюсь. Самый большой змеюшник совсем не там, где флаги с гремучником на башнях. Маска миленькой да глупенькой девочки тоже неплохая защита, не хуже знаменитой отцовской брони.
Праздник не люблю, а вот подарки получать — люблю очень. Тем более, многое получаешь от по-настоящему искренних людей, тех, благодаря которым мы все сейчас живы.
Стоимость некоторых вещей поражает воображение. Я всё-таки дочь Государственного казначея и деньги считать умею. Отец шутит, мои подарки уже на неприкосновенный запас казны тянут. Не спорю. Законы военного времени таковы — сколько бы денег не было, их всегда мало. И это притом, что разгромили не самого сильного противника.
— Ты одна?
— А кого ты ожидала увидеть? Сразу скажу, слухи о моих связях и беременности сильно преувеличены.
Дина себе верна. Я так понимаю, желающих навязать ей своё общество, будет предостаточно.
— Кого-нибудь из воспитанниц Верховного.
— Тут очень уж узкий круг собрался. Да и маме они... Не очень. Но в городе и на другие праздники они ездить будут. Ма решила, а я не спорила. Самую выдающуюся во всех смыслах, хотели взять, но она совершенно в неподобающем состоянии сидит и киснет.
— Это высокая такая? Несколько раз её с Верховным видела. Что с ней?
— Эрия. Сидит сейчас, скорее всего, пьянствует, да с перебитой ногой обнимается. Ма звала, да ей с костылём ходить не хочется.
— Верховному отказывать...
— Ага, сильно смело, или сильно глупо. Исходя из того, что я видела, где и как ей ногу попортили, да и вообще, поводов сомневаться в её смелости у меня нет.
Что-то тут не так. С ней после возвращения виделась мало, разговаривала ещё реже. Она обычно рассказывает, что у кого из её подруг произошло. Событий должно было быть много, начиная от гибели двоих, а тут речь только об одной, мне почти неизвестной. В общем-то, два и два сложить я вполне в состоянии.
