— Знаешь, Дин, я уже большая девочка, и в сказки не верю. Тем более, тётю я тоже неплохо знаю. Она, хоть и Верховный, проказничать любит не меньше сестрёныша.
— Ты о чём? — глазки выразительные, никто не знает, когда искренне удивлена, а когда мастерски притворяется.
— О том. Я не ты, портнихи у меня куда чаще бывают. И они говорили — сейчас у них очень много работы. С одной стороны недовольны — даже ночами работать приходится, с другой — оплата очень хорошая. Шьют парадные и выходные платья. Угадай, на кого?
— Не я им жалованье плачу. Какое мне дело?
— Да такое вот. Почему-то я уверена, единственная, кого сегодня у меня на празднике не будет — это как раз Эрия. Вы же все будете, не зря же Верховный заявила, что с её стороны несколько десятков человек гостей будет. Теперь-то понятно, кто это должен быть. Ведь всех высокородных и высокоранговых мама приглашает и так. И всех позвать — тётина мысль, а не твоя.
— Угадала, я только с Линки хотела прийти, они даже платья, как у меня заказали, но идти в них побоялись. Сказали 'Это тебе всё можно, а не нам'. Ещё кое-кому предлагала, но все отказались, хотя, там право же, есть на что посмотреть. Им, дурочкам, покрасоваться хочется. Принцессами себя почувствовать.
— Я этого так начувствовалась — не лезет уже временами.
— Остренького чего хочешь? Так могу прямо сейчас устроить. У тебя и младшей Линки они размеры. Везде, -так выразительно мне на грудь уставилась, что захотелось закрыться, — я запомнила и ещё одно такое заказала. Померить хочешь?
Показываю ей кулак.
— Тебя одной на сегодня вполне достаточно. Пусть остальные празднуют, если я не люблю, а ты не умеешь.
— У них тоже может не получиться.
— Это почему?
— Понимаешь, одновременное появление большого количества молодого, пусть не всегда нежного, — выразительно напрягает мускулы, — но потрясающе свежего, мяса, неизбежно приведёт к повышенному слюноотделению у доброй половины гостей без различия возраста.
— Такие празднования проводят и для налаживания знакомств. В том числе, и в этой области. Тем более, вы там все будете без сопровождения старших родственников.
— Нет, почему же. Сопровождающая будет. Одна на всех, причём такая, с кем ссориться никто не захочет.
— У Верховного не десять глаз.
— Зато, руки очень длинные. Она сказала, из всех гостей не из Ставки именно у нас больше всего прав здесь находиться. Тут ведь очень много тех, кто для Победы не сделал ничего, а то и вредил втихаря. Пусть только попробуют косо глянуть, или что-то сказать тем, кто эту Победу обеспечил.
И... Я ведь помню, что у двоих подобного праздника уже никогда не будет.
Только через пару дней нашлось время, чтобы Дану спросить.
— Чем тебя Дина так напугала?
— Она убивает.
— Она вообще-то, воин.
— Вернувшиеся говорят, она очень нехорошо убивает. Ей нравится смотреть, как мучаются, нравится мучать самой.
Весна 279 г.
Сестрёныш довольна — наконец-то она не самая младшая. Пусть Линки она пока хорошо если носом до пояса достаёт. Но всё равно — старшая. Сами Линки забавляются, играя с ней. Дурачатся так — ох не зря их младшими сделали, пусть Динни моя ровесница.
На прощанье серьёзно сказала мне.
— Не смотри так, может, мы последний раз в жизни с ребёнком играли.
Непривычно всё это. Над башней Верховного мой змеиный стяг. Могу отдавать по крепости любые распоряжения. Печать коменданта у меня. Стража стоит на прежних местах. Вот только теперь почти все самого старшего, третьего возраста.
Служанки все не веселы у каждой брат, жених или муж молодой ушли. Тетя непобедима. Но боёв без потерь не бывает.
'Змейки' остались только самые маленькие, я их не знаю никого. Вот младшей у них очень интересно. Рада, что есть с кем поболтать и поиграть. Любит в центре внимания быть. Все-то её нахваливают. Она, хоть и умненькая для своего возраста, не понимает, дело не столько в ней, сколько в том, чья она дочка. Хотя, маме 'змейки' не нравятся не глупостью, а как раз тем что умные слишком.
Что потом будет — потом и будем разбираться. Отправилась в 'змеятник'. Становится не по себе. Остались только младшие. Никого из сколь-нибудь знакомых нет. Гоняются друг за другом, играют. Сестрёныш ненамного младше их. На большинство сооружений мне бы в детстве влезать не позволили. По канату лазать не разрешали. Тут же канаты такой длины — смотреть страшно. Неужели они туда забираются. Угу. Накаркала. Самая маленькая ловко-ловко лезет вверх. На перекладину усаживается и мне машет. Улыбаюсь и машу в ответ. От меня не убудет, а ей приятно. Я ведь вежливой умею даже с врагами быть. Но тут нет врагов. Тут только дети, старающиеся выглядеть старше, чем есть.
Младшую сюда возьму в следующий раз. Пусть говорят, что хотят, но они Дину напоминают прямотой, храбростью, честностью, пусть и не все стремятся красиво говорить и все в штанах ходят.
Самая старшая из оставшихся художница. Талантливая. Единственная из них не державшая оружия в руках. Если бы не тётя — умерла бы несколько лет назад. Родители её любили, лечили в общем-то, правильно, но те лекари не обладали знаниями тёти. Ей понравились рисунки. Предложила родителям забрать девочку в Замок.
'Дайте ей умереть спокойно!' — сказал отец.
'Здесь она умрёт. У меня в Замке — нет'.
Так и оказалось. Но всё равно, девочка более часто и выглядит младше своих лет. Её рисунки видела у мамы, она довольно долго не знала, что автор в Замке живёт.
Сколько помню, Чёрная Змея постоянно что-то в Замке достраивала и улучшала, то внешний обвод стен с низкими пятиугольными башнями, то новые пушки ставила, то фонари в переходах. Росла ввысь и шири главная башня, сама уже с небольшую крепость. Рядом, почти сливаясь с ней, похожая башня пониже и пошире. Там живут тётя и Дина, когда они в Замке. Эти башни все так и зовут -'Мать и дочь'. Все остальные башни имеют только номера, хотя в других крепостях встречаются и с названиями.
Последнее улучшение башни — на одном из верхних ярусов установлено крылатое устройство, называемое 'мельницей' но к помолке муки не имеющее отношения, а служащее для передачи сигналов на большие расстояния. Не думала тогда, насколько эта мельница станет мне нужна.
ли в Замке появляется что-то непонятное, в большинстве случаев можно не сомневаться — Чёрной Змеи или тёти работа. Вот хотя бы это устройство с крыльями вроде мельничных на башне. Зачем — маму не спросишь, не любит о работах сестры говорить.
Ей не нравится малейший мой интерес к военным машинам. Отец моей наблюдательности поражается, но тоже почти ничего не говорит, причём не разберёшь, по договорённости с матерью, или сам не знает. К самой тёте идти боязно, но если удаётся о чём-то спросить, ответит всегда. Хотя, её-то тоже лучше не спрашивать. Ибо ответ будет содержать огромное количество плохо и вовсе непонятных слов. Сама себя полной дурой ощущать будешь, притом, как раз тётя меня называла самым умным ребёнком. Как-то не хочется красивенькой дурочкой выглядеть в её глазах.
Правда, есть ещё Дина, она-то объяснить может многое. Если только знает сама, многие материнские разработки её не волнуют.
Про 'мельницу' она знает. Служит для быстрой передачи сообщений на большие расстояния. Через несколько часов известно о происходящем на Линии. Сама сигналы ещё не выучив, принесла их список в личной типографии Верховного отпечатанный. Велела держать там, где никто не найдёт.
Вместе с ней поднялись на башню. Сигнальщики показали две соседние мельницы. Назвали до них расстояние. Я так далеко от Замка и не уезжала никогда. Сеть мельниц тянется на многие переходы. От тундростепей дальнего севера, до влажных лесов юга. Вернее, должна тянуться, на юге только с прошлого года стало возможно строить.
Вот и пригодились, знания эти. Стою и читаю взмахи крыльев.
Никого из них в Замке не было. Слышали от служивших раньше. То же и с ездившими на север. Дина заподозрила, родилась совсем не там, где говорят. Её подозрения не стоит оставлять без внимания.
— Всё равно, тебе заняться нечем. Вот и посмотри 'Записи посещений' за те года. Они в двух местах должным быть — замковые и походные.
— На нижних ярусах 'матери'?
— Да. Ма тогда своих 'Записей' ещё не вела. Заодно, и их посмотри для проверки достоверности.
— Не поняла.
— Ты же у неё бываешь иногда. Значит, должна быть записана.
— Меня, или тебя туда вообще пустят?
— Ха-ха! Всё предусмотрено. Мы уезжаем. Кто из Еггтов остаётся в Замке главным? Правильно — ты! Дурных нет, чтобы не пускать Еггта смотреть записи Еггтов.
Так и оказалось. Даже время проставлено, когда я или кто другой приходил и уходил.
Записи разложены по годам. Начала с месяца рождения Дины. Начала и почти сразу закончила. В последнюю десятку месяца тётя бывала у Чёрной Змеи почти каждый день. Во вторую — ни разу. Трижды — в первую. В предыдущие месяцы тётя тоже нечасто покидала Замок.
С Севера тётя вернулась за год до рождения дочери. Предположив, вряд ли отец Дины по рангу сильно отличался от её матери и наверняка, бывал у Змеи, стала смотреть других посетителей. Многие знакомы, про остальных легко выяснила кто такие.
Чёрная Змея дорожила людьми, заслужившими её доверие. За старыми пергаменами следит человек, когда-то писавший их. Сейчас ему скучно и он охотно рассказывал о прошлом.
Хм. У него нашивки за тридцать лет службы. Редкость, особенно рядом с Чёрной Змеёй.
Он подтвердил — да Дина родилась в Замке. Но зачем тогда понадобилось врать про Север? Ведь с Дины станется туда съездить и всё разнюхать. Из нашего поколения у неё всегда был высший статус и это несмотря на возраст и странные обстоятельства рождения.
Дина рассказывала про всех. Одно плохо — основное внимание тем, кто одного с ней возраста. Отношение к младшим — вроде как к живым и хрупким игрушкам. Личностей в них пока не видит. Да и сестрёныша воспринимает так же. Так что, кроме имён я мало что знаю.
Было почти смешно, когда меня приветствовали как наследницу. Я сама к смене статуса до сих пор не привыкла. Но все видят мой флаг на башне.
Думаю, будь у меня и Дины одни родители, вряд ли бы мы ладили. Я маму злить не люблю, а Дина временами умудряется доводить даже всё ей разрешающую, свою. Точно бы соперничали за материнскую любовь. Я знаю про многие каверзы Дины и не хотелось бы становиться жертвой даже самых безобидных из них.
Она словно выпала из жизни на несколько лет.
Те, кому было поручено избавиться от тела мамы нарвались на Чёрную Змею. Вместе с этим самым телом. Время, что могло уйти на поиски, и погубить младших детей Змеи, было истрачено на атаку.
Лето-осень 279 г.
Небо расцвечивают фейерверки. Бьют с внешнего обода, с внутреннего, со стен, с городских укреплений, даже из некоторых особняков. Отсюда слышно, как народ гуляет. У нас тихо, знаю вино выдадут. А так...
Мы — крепость.
Вместе с офицером связи, пришла к коменданту. Впервые на моей памяти чему-то удивился. Хромая, сам полез на башню, запрашивать подтверждения. Тоже впервые. Командир Змей был уже там и занимался тем же самым. Хорошо, сестрёныш ничего пока не знает, а то башня могла бы и обвалиться.
Знает, по взмахам крыльев я узнаю, как дела у мамы, и дуется, не учу её эти знаки различать. Ага. Не учу и не буду. И так вопросов слишком много вопросов. Моей власти достаточно, чтобы и всем в Замке, кто знает сигналы, запретить учить сестрёныша им, какие бы умильные глазки не делала. Можно подумать, я забыла, как миленькую малышку могла из себя разыгрывать Дина. Это только я могу только самой собой быть.
Знаю, мир огромен, ноя никогда не бывала дальше внешнего обвода городских стен. Огромного города, что ненамного старше меня. Но я уже не ребёнок, а город ещё младенец. Вот насчёт Замка не знаю, у крепостей другие обстоятельства рождения и сроки жизни, нежели у городов.
Как-то жутковато ехать по лесной дороге.
— Не беспокойтесь, принцесса, — небрежно бросает командир охранной сотни, — тут вместе с нами вспомогательные шли. После них — на переход от дороги в каждую сторону никакой двуногой живности теперь нет.
— Тут теперь везде такие пепелища?
— Нет. К северу вообще земли нормальные. Там нас кое-где цветами встречали.
— А здесь?
— Тут из родовой области императора запада переселенцы жили. Местные у них — вроде скотины рабочей. Полыхнуло отсюда до столицы едва первые части на этот берег переправились. То, что вы видели — это вообще не мы. Зачастую приходили уже к головешкам.
— Вам необходимо переодеться. Придворное платье или доспехи. Вас встречает равный по титулу младший.
Ох уж эти дворцовые церемонии! Полжизни им учили. Среди ночи разбуди — с лёгкостью назову, кого и как приветствовать следует, или как на приветствия отвечать. Причём рангов там — раз в пять больше, чем званий в Армии. Да и платья эти — самый неудобный покрой из всех виденных. То же и с доспехами — может, и красиво, но сделано — чтобы любое оружие было совсем сложно достать, и толком ни замахнуться, ни ударить.
Дело не в весе. Современный полный доспех, держащий даже пули, куда как тяжелее, а Дина, да и почти любая её подруга может в нём хоть на руках ходить, хоть 'солнце' на перекладине крутить. Она же и разъяснила, почему придворные убранства такие. Ко двору сплошь и рядом смертельные враги съезжаются. Вот и придуман такой покрой, что нормально не шагнёшь.
Не хватало ещё, чтобы в дворцовых переходах сводили старые счёты. Правда, и так умудряются, но без этих убранств, смертей при дворе самое малое, по мнению Дины, было бы больше раз в сто. Правда, по её же словам, по другим причинам смерти при дворе вовсе не редки. Это такие намёки, что выгодно не понимать, если хочешь крепко спать. Мама сама Дину учила в ядах разбираться. Тётя убедила и другим показать и объяснить. Сама-то она знает, только не обо всём умеет хорошо рассказывать. Я при дворе одну вещь подметила. У мамы и тёти все дни лак на ногтях был одного оттенка. Допустимого. Да, в дворцовых правилах и это отмечено.
Вот только ни до, ни после крашенных накладных ногтей у тёти я не видела, да и мама другие оттенки предпочитает. Не охота мне знать, из чего они тот лак делали, притом, вместе. И ещё меньше знать хочется, кого хотели убить или успешно убили.
Во всём надо искать хорошее. Раз одевают во всё это — значит, дорога на самом деле идёт к концу и полностью безопасна, ибо в таком никто в здравом уме даже поблизости от Дворца перемещаться не рискнёт.
Понимаю, почему при визите ко двору оруженосцы обязательны — без них на коня не сядешь, и не слезешь.
Линки помогают спешиться. С полным соблюдением этикета приветствует меня. Так же отвечаю, благо я спешиваться не обязана. Не знала, что она тоже полжизни эти церемонии учила. Кажется до невозможности серьёзной, что ей идёт как мне прожжённый тётин поддоспешник. Хотя смешинки в уголках глаз всё-таки замечаю.
Хорошо знакомые квадратные кварталы. Улицы прокладывают, не разбирая, что тут раньше. Улицу, где мы едем пробили, снеся угол какого-то здания с закопчёнными стенами и обвалившейся крышей.
