Стоп. Был у меня знакомый, и звали его "вуйко з полоныны". Дядька с пастбища.
Дядя. Брат матери. А брат отца называются... А зовут его... склероз. Нет. Рано ещё его звать. Склероза. Потому что брата отца зовут "стрый". Во как. А "дядька" — это вообще тётка. В смысле: нянька. Не родственник, а нянька мужского пола.
Как же у этих предков всё... И они во всем этом ещё и живут.
— Выходит так. Ты не бойся, я тебя в обиду не дам.
Ух как взвился. Аж на носочки привстал.
— Я не трус! Я ничего не боюсь! Я даже ночью в лес сам...
— А чего ж тогда деду кричал "боюсь, боюсь"?
— Я... я это... крови... горло резать...
Из последующего сбивчивого рассказа вырисовалась такая картинка.
У Ольбега был любимый барашек. Он его сам выкормил, после того как овца-родительница во время окота умерла. Овчары считали, что ягнёнок не выживет — слабенький. Но Ольбег сумел выходить. Сидел над ягнёнком день и ночь. С пальца кормил молоком, разговаривал постоянно. В свою одежду заворачивал, когда холода были. В доме под кроватью прятал. Барашек получился не только хорошенький, но и умненький. Бегал за Ольбегом как собачка. Всякие команды понимал. Поноску приносил.
* * *
Вообще-то, я не зоолог. Но по своему опыты знаю, что когда животное растёт в плотном контакте с человеком, когда с ним постоянно общаются — получается весьма продвинутая особь. Да вон хоть на домашних кошек посмотреть. В нормальном состоянии хоть дикие животные или одичавшие, хоть одомашненные, но дворовые — молчат. В нормальных условиях кошка не разговаривает и вообще звуков не подаёт. Кроме ситуации драки или случки. А вот если усатое-хвостатое в доме живёт, то начинает выражать свои эмоции по-человечески. Хоть и не по-русски, но вполне членораздельно и выразительно.
Как мой последний кот ругался, если ему песок не почистили! Такими... сложносочинёнными. Каждое утро мы с ним на балкон выходили покурить. Если я задерживался — он укоризненные тирады выдавал.
А предыдущий вообще был... Ну что сказать — пустой трёхлитровой банкой кастрирован. Не шучу — он ещё котёнком был, когда ему на голову с приличной высоты упала пустая трёхлитровая стеклянная банка. Повреждений вроде нет. Живёт и живёт. Потом уже и возраст подошёл, и март на дворе. А у него никакого интереса к противоположному полу. В условиях городской квартиры — очень даже и неплохо. Но интересно. Сходили к ветеринару — тот объяснил что-то насчёт травмы в области кошачьего мозжечка, которая, может быть, и сама собой...
Ладно. Но тигр же растёт! Все его сверстники-однопородцы уже остановились. А этот — расширяется во всех трёх измерениях. Потом, правда, успокоился. Ну, что он ручки дверные открывал, что собак гостей по углам загонял и дразнил, что котлеты с горячей сковородки из-под крышки воровал...
Но вот вербальные команды... Ну не должны воспринимать кошки такие команды! Мне так специалисты сказали. Я и сам так думал. Сначала.
У нас как-то дома последний будильник сломался. Настенные идут, время показывают, но не звонят. А тут кот по дому без дела ходит. Я его к циферблату поднёс. Пальцем ткнул и предупредил:
— Когда эта стрелка будет здесь, а эта здесь — придёшь и мявкнешь. Понял?
— Мяу.
Этот... воспитанник всегда являлся за 15-20 минут до обозначенного времени, садился подальше, чтоб я его спросонок не достал чем-нибудь тяжёлым, и мявкал. Причём что интересно: встанешь, сходишь в туалет и снова в постель — больше не придёт. Типа: "мужик, я тебя предупредил. А дальше ваши человечьи проблемы". И это продолжалось недели четыре, пока я не собрался и будильник не починил. В первый раз, когда звонилка заработала, эта... тигра домашняя заявилась в спальню, понаблюдала мой тяжёлый подъём и молча удалилась. Дескать: "пост сдал — пост принял. Дальше — сами, с вашей механикой-электроникой".
Потом нам уезжать пришлось. Кота пристроили в добрые руки, к родителям одной давней знакомой. У них дом свой в маленьком городке. Знакомая наша всё рассказывала своим маме с папой какой котик миленький и интеллигентнейший.
Всё правда. До того. В первую же весну наша миленькая тигра вышибла у бедных стариков форточку, и пошёл наш интеллигентнейший... отрываться за всю паузу, от трёхлитровой банки произошедшую. В том городке и по сю пору половина кошек его окраса. Он же вырос здоровенный. Из-за задержки в созревании. И умный. Из-за постоянного общения с человеками. Городок там — тысяч сто. Человек. А кошек... несчитано-немерено. И никто ему и сказать ничего не может. В смысле — мявкнуть. Поскольку "а в морду" в исполнении мощной лапки с выпущенными когтями... очень убеждает.
* * *
Так что про барашкины ум и преданность я поверил.
С баранами в прямом смысле этого слова дел прежде не имел: мне двуногих баранов по жизни — выше головы. А вот про парнокопытных — интересно. Ребёнок почувствовал моё доброжелательное внимание и начал делиться аж взахлёб.
На фоне взаимной радости от общения и взаимопонимания ребёнка и ягнёнка возникли, однако, кое-какие организационные проблемы. Интеллектуально развитое существо напрочь не воспринимало ни более старших со-отарников, ни, что для домашней овцы уж и совсем недопустимо, овчаров. Пастухи регулярно жаловались управителю. Тот — владетелю. Все знали, что Аким внука любит и во многом ему потакает. Но...
Вчера, после нашего появления в усадьбе, Аким велел накрыть праздничный стол. И барашка — приготовить. С Ольбегом случилась истерика. Дед поступил по-строевому. Мальчишку заставили приманить любимого барашка под нож мясника. Да ещё принять участие в перерезании любимому животному горла. Хорошо хоть обошлось без непосредственного участия будущего воина в свежевании товарища по интеллектуальным играм. А вот испить горячей крови недавно почёсываемого и любовно расчёсываемого — заставили. Для общего укрепления детского организма.
Потом дорогой и любимый папенька озверел и стал избивать дорогую и любимую маменьку. А когда любимый сын всунулся, то полетел в угол, где чуть не убился. Причём папенька страшно ругался грязными словами. И на сына, и на маменьку, и собирался их обоих зарезать. Как того барашка. Сегодня утром обнаружилось, что маменька жива, но вот-вот умрёт, а папеньку уже зарезали.
Теперь Ольбегу надо идти и зарезать взрослого мужа. Перерезать ему горло, как своему барашку. А дальше, наверное, его нужно будет освежевать, как вчера мужики на бойне делали, и выпить ещё горячей крови. А он не вампир, чтобы кровь человеческую... Но и барашек был почти как человек. А как бекал и мекал, когда Ольбег с ним разговаривал, а сколько всякого умел. А как копытце подавал, когда здоровался. А раз они там, на лугу, на гадюку наскочили. Так барашек её первый увидал и Ольбега и остальных мальчишек не пускал. И вообще... А теперь... Страшно...
Наш разговор перешёл на какое-то крыльцо с тыльной стороны терема, Ольбег плакал у меня на плече, периодически хватая за рубаху и спрашивая, заглядывая в лицо: "Ты мне веришь? Ты мне точно веришь? Я не вру. Правда-правда!".
Аким прав, воспитывая из внука убийцу. Не-убийцы — не выживают. Предками ни чьими не становятся. В этом мире — точно.
* * *
Мои современники почитают себя венцом творения. Кажется, наиболее полно это в начале двадцать первого века проявлялось у американцев. "Мы — самые богатые". Соответственно: самые сильные, самые умные, самые демократичные, самые-самые. Остальные — такие же. Просто не догоняют. По бедности-глупости-слабости. Подкормить-подучить.
А как быть, если "остальные" — "другие"? С другими ценностями? Происходящими от другого воспитания, другого опыта, иного образа жизни.
Вот спроси любого из моих современников: сколько раз в жизни ты убивал? Шарахнется, побежит в сторону от психа. А я не про людей. Сколько раз в жизни ты лично перерезал горло теплокровному существу? У которого можно пить свежую тёплую кровь для укрепления здоровья?
Как меняется психика человека, для которого всякий праздник — повод для убийства? Либо собственноручно выполненного, либо — в исполнении соседа, хорошего знакомого, отца или матери? Действия наблюдаемого, озвучиваемого и обнюхиваемого? И осязаемого на праздничном столе.
Мясо здесь обычно едят раз в неделю. По праздникам. Перед приготовлением обеда хозяйка выбирает курицу или петуха и отрубает птичке голову. Причём, это же не птицефабрика. Это домашняя птица, каждая из которых имеет для хозяев собственное лицо. Эта — тихая, эта драчливая. Вон того петуха подпускать к этой курочке нельзя — петухи будут драться. А вон к той можно. А у этой болезни "по женски". А вот эта ножку тянет — если в куче кормить — её затопчут, но несушка хорошая, нужно ей корма сыпануть отдельно и остальных отгонять, пока не поест.
И дети малые во всех этих домашних заботах — постоянные помощники. "Молодец Ванечка. Выходил цыплёнка". А цыплёнок такой пушистый, такой смешной, щипется, играть хочет. "А хочет Ванечка супу куриного с лапшой? Поди, петушку своему голову сруби, да ощипай, да выпотроши. И мне петушка — в котёл, потрошка — отдельно".
"Пуся, Пуся, иди сюда. Хорошего поросёнка вырастили детишки. Как он в руку пяточком тыкался, как любил, когда ему бочок почёсывают. А умный какой. А ласковый. А главное — большой. Весомый. Сейчас мы его ножичком вот в этот пятачок ласковый ткнём, потом подвесим, горлышко перережем. Крови свежей хочешь? Ну, беги в дом. Пусть мать плиту растапливает, на стол собирает. Сейчас Пусину печёнку зажарим — объедение будет. Зови детишек, праздник у нас — Рождество Христово. Вот и будем на радостях дружка твоего Пусю — кушать".
Неужели кто-то думает, как американцы, что психика человека, для которого еда — розоватая мякоть из супермаркета, и психика человека, для которого еда — бегает, играет, мекает и бекает, с которой можно ссориться и мириться, которая любит когда за ушком чешут, которая и от гадюки защищает, а потом защитника этого свеженьким, к празднику, на стол подают — одинакова?
Здесь это образ жизни. К этому не привыкают — с эти рождаются, живут и умирают.
Каждую неделю — зарежь.
Каждый праздник — зарежь.
Не для спасения жизни, не на войне. Просто для пропитания. Что бы порадоваться сытости.
Ты зарежь.
Чикагских боен — нет. Электрического тока — нет. Холодильников — нет. Ты, лично.
Хочешь, чтобы в доме был праздник — выйди во двор, выбери персонаж, с учётом его вкусовых, весовых и личностных свойств. И зарежь.
Не можешь — не мужик.
В городах кое-где есть забойщики. В малых весях — ты хозяин.
Делай своё мужское дело — убивай. Домашних своих. Живых животных.
Человек всегда делил животных на две группы — добрых и злых. Добрых ел человек. Злые ели его. Самый злой зверь на Руси — серый волк, зверь лютый. Следующее звено в пищевой цепочке. Последнее звено. Волка никто не ест.
* * *
Глава 44
Ольбег проплакался у меня на плече, успокоился, просветлённо улыбнулся. Ещё раз спросил: ему и вправду никому горло резать не придётся? И убежал по своим детским, но, безусловно, важным и неотложным делам. Я остался разглядывать... задний двор. Пространство между задней стенкой Акимова дома и тыном.
Тенистый уголок. Садик вперемежку с хозяйственными постройками. Три рябины, две вишни, яблоньки — тоже парочка. Вдоль тына — густые заросли малины.
Справа — сараюшка. Похоже — садовый инвентарь и прочий мусор. Слева — достопамятный поруб. Место моей ночной трудовой... смены. И вчерашней, и сегодняшней.
Рядом боярская баня. Относительно маленькая. На другой стороне двора есть ещё большая — людская. Общего пользования. Есть ещё и третья — снаружи усадьбы, возле реки. Зимняя. Помыться опять не удастся — в боярской бане Храбрит лежит. Бабы его уже обмыли. Плотник гроб-домовину строит. Завтра покойничка в гроб положат, гроб где-то в доме поставят. Вот тогда и помоемся.
Послезавтра, как положено на третий день, отпоют, отнесут на кладбище. Для отпевания попа позовут. Ближайшая церковь — вёрст за двадцать. Как бы поп ещё и исповедовать моих не начал. Думай Ваня, завтра может быть уже поздно. Как хорошо в порубе было — высказал Храбриту гадостей и спать лёг. Тихо, покойно, никто не тревожит, никуда бежать не надо. А вот вылез на волю и всё бегом.
Интересно у Акима дом поставлен. Нарушено главное правило местной архитектуры — ничего похожего. Полностью должна быть исключена симметрия, повторяемость, единство и единообразие. Ну не любят на Руси стандартизацию и унификацию. Левша что, по стандарту блоху подковывал?
У нас мастеров любят. Чтобы взял и сделал чего-нибудь этакое... чтобы взбзданузданул эдак как-нибудь... уникально. Уелбантурил. А массовое производство... А на кой оно? И на Востоке, и на Западе, хоть в Европе, хоть в Китае, подмастерье становится мастером, доказав своё мастерство — повторив один из выдающихся образцов своих предшественников. А у нас...
" — Что, Данила-мастер, не выходит у тебя каменный цветок?
— Ммм.... ооо... ууу... Сколько не тужусь — не выходит".
А вот у Акима... Всё-таки строевая жизнь накладывает свой отпечаток. Или просто не успел... наворотить?
* * *
Основной элемент здешнего строительства — сруб. По уровню модульности превосходит обычную продукцию обычного ЖБИ моего времени. Там-то панели стеновые, панели перекрытий, колонны с ригелями — верх полуфабрикатности.
Здесь уровень модульности куда выше — даже дом не считается недвижимостью. Хоть на Руси, хоть, например, в Англии. Изба — имущество движимое, берём и двигаем.
Сам сруб для жилья называется — клеть. Кубик такой из брёвен. Параллелепипед с квадратным основанием. Слой из четырёх брёвен — венец. Если надо — дом разбирается на бревна, бревна маркируют — в каком венце с какой стороны лежало. Перевозят брёвнышки на новое место и там заново складывают.
Это я и в своём времени как-то делал — приятель попросил родительский дом из деревни на дачу под Питер перетащить. Он потом там такую баню отстроил... Жалко только — сильно семейный. А то в такой баньке да с молодым дружным женским коллективом...
У Акима нет бель-этажа. По-русски — подклеть называется. Почему нет — понятно. Дом ставили быстро, спешно. Первое жилье на новом месте. Все вспомогательные помещения выносили в отдельные строения по периметру двора. Такое жилье называется — "поземное". По земле тянется.
Нет подклети — дом кажется низким. Хотя потолки довольно высокие. Но... сыпется вся святорусская архитектура.
Если клеть ставится на подклети, то называется "горница". От "горний" — высокий.
"Змей Горыныч" — отсюда же. Змей поднебесный. Просматривается связь с Древним Китаем — там и дракон, и летающий, и из "Поднебесной". Другой вариант — змей высотный. Как монтажник. Но не на страховочном поясе, а так... летающий. Без комментариев.
Раз у Акима нет подклети — нет горниц. Нет и гульбища — это крытый балкон вокруг всего дома на уровне второго этажа. А на уровне первого — тоже ничего нет. Не делают на Руси всяких террас-навесов по типу американского Дикого Запада или "дома в колониальном стиле".
