— Ясно, — Сергей вздохнул и сунул большие пальцы за ремень, хмуро глядя на Бродягу. — Что это с тобой? Вожжа под хвост попала?
— Просто надоело всё, — буркнул Юока, постепенно возвращая свой природный цвет. — Надоело ото всех бегать, надоело, что все вокруг в меня пальцами тычут, зовут трусом. Я хочу быть, как вы. Только не знаю, как.
Серый вновь вздохнул.
— Не знаешь? А всё просто. Всё очень, ОЧЕНЬ просто. Бьют — отвечай. Не можешь ответить — заводи друзей, которые смогут. Не можешь завести друзей — получай в табло и утирайся. За свою трусость каждый должен отвечать сам.
Мальчишка — так и не решаясь подняться — зыркнул на него исподлобья.
— Ну да, я не такой, как вы, — обиженно и зло сказал Юока. — Я глупый, я медлительный, я трус. Я знаю же, что вы все про меня думаете. Но это же не потому, что мне так нравится! Просто... ну, просто так вот получилось. Вот я и решил, что лучше... ну, попробовать. Выйдет — стану лучше, чем вы. Нет — а зачем тогда я?..
Андрей присвистнул. Антон ошалело почесал в затылке. Нет, теперь-то он всё понимал... но до такого ещё дойти надо!..
— А почему ты убегал-то? — спросил он. — Я же тебя чуть не того... не пристрелил нафиг.
— Испугался, — буркнул Юока, не глядя на него.
— Дурак ты, — с чувством сказал Антон. Противно ему сейчас было — и от того, что напугал Бродягу мало, что ни до смерти, и от того, что тот так испугался...
— Ну, дурак, — мрачно согласился Юока. Похоже, что испуг перешел в него в стадию чернейшей меланхолии. — Ну, и что мне теперь делать? В луже топиться?
— В луже не надо, — сказал Сергей. — И фигней страдать тоже не надо. Просто подойди к этой луже, посмотри себе в глаза, дай себе три раза по морде и скажи себе: "я не трус. Я больше так не буду". И не будь.
Юока надулся, конечно... но сказать ничего не успел. К месту инцидента подоспела Файму с братьями — и вид её яснее ясного говорил, что разборками она уже сыта по горло.
— Так, — начала она, окинув взглядом место происшествия, и вдруг взмахнула копьём. На землю шумно рухнула срубленная ветка в два пальца толщиной. — Я даже знать не хочу, что случилось и кто в этом виноват, — она проникновенно посмотрела в глаза каждому из мальчишек. Поёжились все, включая даже Серого. — Но мы все сейчас — одно племя, а в СВОЁМ племени я таких глупостей не потерплю. Если кто-то кому-то не нравится — пусть засунет свои чувства к себе в задницу или идёт на все четыре стороны. Силой я тут никого не держу.
Она вновь обвела пылающим взглядом мальчишек. Но желающих идти на все четыре стороны, как легко догадаться, не нашлось.
* * *
— А всё же, как вы смогли победить Хорунов? — тихо спросил Юока, когда они вновь быстро шагали на юг, направляясь к шуму водопада, очень похожему на шум волн Моря Птиц. — Как вообще не побоялись выйти на бой с ними?
Серый взглянул на него и усмехнулся.
— Самая невероятная смелость становится обыденностью, когда альтернативы не предвидится.
* * *
Утром Антон проснулся от звонкого девичьего визга. Но не испуганного, а совсем наоборот. Он сел на травяной постели, зевая и потягиваясь. Вчера они вышли к очень симпатичному маленькому озеру, окруженному скалами, даже с каким-то подобием пляжа и с тем самым водопадом, тоже небольшим, но очень красивым — казалось, что это какой-то уголок в ухоженном парке. Сейчас Маахисы купались в этом озере — судя по их диким воплям, довольно холодном. Их предводительница уже всласть наплюхалась и сейчас стояла возле водопада, расчесывая свою гривищу, очень резко выделяясь на фоне темной синеватой скалы...
Антон вздохнул, понимая, что бессовестно пялиться на Файму, но не в силах ничего поделать. Маахисы вообще были офигительно красивым племенем. Хотя, с усмешкой вдруг подумал Антон, в них есть всё же нечто девчоночье — в смысле, и в парнях тоже. Слишком мягкие очертания лиц, длинные волосы, гладко сплавленные мышцы, даже изгибы бедер — талия у Маахисов была ниже, чем у людей, где-то на уровне пупка...
Впрочем, рассуждать обо всем этом он не стал, и, тоже дико завопив — для храбрости — бросился в воду.
* * *
Обсыхая, Антон сел на камне, смущённо посматривая на деловито снующих вокруг Маахисов. Всё вчерашнее казалось ему дурным сном и сейчас ему было на удивление хорошо. Как это здорово, подумал он, когда вставая утром, не знаешь, где будешь спать вечером, совершенно не знаешь, ЧТО тебя ждет в течение дня, знаешь только, что надо сделать невероятное количество дел, и что день будет долгий, словно вечность...
Глава двенадцатая:
водопад возвращений
Наполнена шумом и смехом
Весенняя, нарядная земля.
Пионерское звонкое эхо
От Камчатки летит до Кремля.
Ярким солнцем всегда полна,
И с мечтой, и звонкой песнею дружна,
Расцветай, расцветай, весна,
Пионерская весна!
Все улицы, скверы и парки
Листвой вокруг зелёною шумят.
Очень много чудесных подарков
Есть у щедрой весны для ребят.
Задорные, звонкие песни
Весёлый и зелёный мир поёт.
Пионерского племени вестник,
Красный галстук повсюду цветёт.
Музыка: Юрий Чичков Слова: Л. Васильев
— Идут! Идут!
Вопли часовых оторвали Димку от важнейшего дела — учёта скота. Бездонные, казалось бы, запасы Безвозвратного Города уже начали показывать дно — и сейчас он старался понять, хватит ли наличной скотины, чтобы прокормить всю орду на обратном пути к Столице. К счастью, Мэцеё, панически боявшийся воровства — и не от рабов, а от своих же! — изрядно облегчил его задачу. Каждый скот в городе был снабжен номерной биркой, продетой сквозь левое ухо животного. Таким образом, не стоило бояться, что он посчитал кого-то дважды. Тем не менее, Димка немедленно прервал своё крайне увлекательное дело и взлетел на привратную башню.
К городу приближался отряд, и немаленький — десятка в четыре человек, как ему сначала показалось. Шли они, правда, как-то странно — две цепочки с копьями, по десятку в каждой, по краям, а между ними тащились десятка полтора лохматых, светловолосых парней и девчонок. Ещё не различая лиц, Димка понял, что это Акмай с его парнями — и что он ведёт в город пленных Хоргов...
* * *
Через несколько минут отряд подошел к воротам. Димка не стал спускаться с башни — так и смотрел, как какой-то древний царь, наверное, смотрел на победоносное войско, возвращавшееся с добычей и рабами...
Мальчишка помотал головой. С добычей у Акмая было явно неважно — да и Хорги, конечно, не рабы... но всё же, здорово, чёрт побери, просто отдавать приказы — и видеть, как они исполняются, а не рвать жилы самому, глядя, как все вокруг зевают и отворачиваются...
— Приветствую, товарищ генерал! — Акмай вскинул правую руку с зажатым в ней копьём. — Вот они все, тараканы, — он ткнул копьём в обалдело лупавших зенками Хоргов. Вид у них был кислый и побитый — верно, бывшие рабы по дороге не раз и не два напоминали им, по чьей вине они попали в рабство. — А гадюшник их сожгли дотла, как ты и приказал.
Ответить Димка уже не успел — из ворот хлынули бывшие рабы, толпой окружив пленных Хоргов. Нестройный шум быстро усилился до крика:
— Суки!..
— Предатели!..
— Мы к вам в гости пришли — а вы!..
Затем ряды бывших рабов сомкнулись и перешли к оскорблению действием — над толпой разнеслись звуки ударов и визг. Димка, не двигаясь, смотрел на потасовку. Наверное, это неправильно, и я должен всё это прекратить, подумал он. Но как же здорово, когда таких вот мерзавцев всё же настигает справедливость. Здорово.
* * *
— Ты, червяк, — ты не смеешь говорить так о наших господах! Они — они заботились о нас, а ты!..
Фразу прервал смачный звук затрещины, и Димка быстро повернулся. Всё было вполне ожидаемо — Турени сидел в пыли, на заднице, держась за ухо с видом крайнего изумления — а Акмай быстро шёл к нему, Димке, сидевшему сейчас на ступенях бывшего уже дворца Мэцеё. Нет ничего, более недостойного для чести человечества, чем верный раб, подумал мальчишка. Кто это сказал? Вольтер? А, неважно...
— Пришибу однажды эту гниду, — сказал Акмай, всё ещё растирая кулак. — Шипит и шипит, как змея...
— Слушай, а тебе не противно руки о него марать? — вдруг спросил Димка, хмуро глядя на то, как Турени, поднявшись, шустро убрался с глаз долой. — Всё равно, что клопов пальцем давить.
Акмай усмехнулся.
— Ничего странного. Именно так любой считающий себя свободным человек должен отвечать на расчётливое оскорбление. "Забыть", "не связываться" — всё это позиция раба. Человек Чести бросается в бой, не считая шансов, если его Честь оскорблена. Иначе никакой Чести у него не останется.
— Ой, да какой там "бой"! — отмахнулся Димка. — Это же даже не гнида, это глист какой-то...
— Я дрался с Хорунами, — спокойно напомнил Акмай. — Когда вас всех тут ещё не было. Хотя мог бы не драться. А просто тихо отойти в сторонку. Как очень многие тут. Дрался даже тогда, когда от моего племени никого больше не осталось. Пока не попал в рабство. Но даже тогда...
— И не жалеешь? — спросил Димка. Даже смотреть на шрамы на теле Акмая было... неприятно. А уж думать о том, что тот чувствовал, получая их, и вовсе не хотелось. От этого становилось просто страшно. И стыдно...
Акмай вновь усмехнулся.
— Нет. Делай, что должно, случится, что суждено.
— А как же ты стал... вот таким? — с искренним интересом спросил мальчишка.
Акмай прямо взглянул в его глаза.
— Так меня учил отец. Что жизнь даётся на время — Честь навсегда. Что мужчины не плачут. Что труса безжалостно истребляют на месте. Что спор с врагом ведут мечом, а не словами. Что свои правы везде и всегда. Что не все, кто выглядит, как человек, — на самом деле люди. Это основа вообще всего.
— И правильно, — твёрдо сказал Димка.
* * *
Они поднялись на крышу дворца, глядя сверху вниз на "нижний город". Хорги с кислыми минами выгребали навоз из стойл, несколько бывших рабов присматривали за ними. Остальные старались не встречаться с Хоргами взглядами. Может, им просто стыдно за ту позавчерашнюю расправу, подумал вдруг мальчишка. Когда пленных Хоргов изрядно отлупили, оттаскали за волосы и за ухи, давая выход копившимся многие годы чувствам. А может, просто слишком противно...
Хотя ведь и это тоже — люди, подумал вдруг Димка, глядя на понурых Хоргов. Да, насквозь подлые, трусливые — но всё же люди. И у них всё же ЕСТЬ право на второй шанс — и он должен им его дать. Какие бы они ни были мерзавцы — но обалдение, с которым они смотрели на поверженный город своих "всемогущих господ", на толпу освобождённых рабов всё же дорогого стоило. Глядишь, что-то повернётся и в их заскорузлых башках...
Вопли часовых снова отвлекли его — но теперь лезть никуда не надо было и мальчишка просто повернул голову. На сей раз, идущий к городу отряд был совсем маленьким — и его сердце радостно забилось, когда он понял, что это Сашка...
* * *
— Ну? — спросил Димка спустя примерно полчаса. Они — он, Акмай, Асэт, Борька, Юрка, Сашка — сидели на плоской вершине пирамиды, где их хоть немного обдувал ветерок.
Говорить у ворот Сашка не стал — он был мрачный и злой, и просто отмахнулся от друга, как от мухи. Димка, впрочем, мог его понять — мало радости шляться по этому проклятому лесу, да ещё и со сломанной рукой. Пусть тебя самого мало что не на руках носят, всё равно... И он, Димка, кстати, в этом виноват — загнал Сашку в поход, хотя мог бы послать Борьку с Юркой или пойти сам — не рассыпался бы... Теперь, поев и умывшись, Сашка немного отошёл. Но всё равно, его молчание действовало мальчишке на нервы. Он уже понимал, что новости будут невесёлыми...
— Червь есть, — Сашка наконец хмуро взглянул на него. — Всё, как рассказывали. Здоровенная гадина, вся словно из гудрона, полужидкая... Торчит из скалы, словно палец. И смотрит, — мальчишку передёрнуло.
— Понятно, — Димка вздохнул. Вот и не верь после этого в страшилки, подумал он. — Грохнуть его можно как-то?
— Атомную бомбу туда кинуть, — Сашка опустил взгляд, потом вновь хмуро взглянул на него. — Я не знаю, правда. Это не... не животное. Вообще не что-то ЖИВОЕ. Не думаю, что ЭТО вообще можно УБИТЬ. Только уничтожить. Да и то...
— Понятно, — повторил Димка. — Ладно. Чёрт с ним. Пусть так и торчит в своих горах. Жаль, конечно, что ничего нельзя сделать, но атомной бомбы у нас и в самом деле нет. Да и вообще жратвы не так много осталось, чтобы крестовый поход тут устраивать...
— Неделю назад жертвоприношение Червю должно было быть, — напомнил вдруг Асэт. — И — не было.
— И что? — хмуро спросил Димка.
— А то, что он скоро... петь начнёт. А потом... кто знает, что будет потом?..
— К Червю я никого не пошлю, — резко сказал Димка. — Ни этого их жреца, никого. Пусть обломится.
— А если Червь того... освободится? — спросил Асэт, глядя на него. — Хочешь, чтобы мир погиб?
Димка не знал, что на это ответить — и куда вообще повернул бы разговор — но тут Борька вдруг вскочил и замахал руками.
— Ребята! Смотрите! Игорь идёт!..
* * *
На сей раз, Димка не стал ждать, когда гости подползут к нему с поклонами, словно к какому-нибудь хану. Он скатился с пирамиды и вылетел из города. И, не утерпев, помчался навстречу. Не потому, что ждал каких-то особых вестей, а просто без Игоря ему было плохо. Он и не представлял, что до такой степени сдружился с этим мальчишкой — пока сам не отправил его в этот дурацкий поход...
Игорь, впрочем, соскучился не меньше — по крайней мере, широко улыбнулся и распахнул объятия, в которые Димка со всего размаху и влетел.
— Ну? Как сходили? — спросил он, освободившись.
Игорь хмыкнул.
— Не видишь?
Димка ещё раз осмотрел отряд. Все, кто уходил, были на месте и даже вполне целы — но вот никаких немцев поблизости не наблюдалось.
— Не пошли? — понял он.
Игорь вздохнул.
— Ага. Годи их, Вальфрид в смысле, повёл наших через Долину Троллей, к Ледяному Озеру, чтобы обойти засады Хорунов. Взял с собой всё их Древнее Наследие — в смысле, всё оружие, которое ещё оставалось, и сухие пайки. И с тех пор его не видели. А это недели две назад было...
— И?.. — хмуро спросил Димка. Мысль о том, что с друзьями бродит ещё и какой-то недобитый фашист, мягко говоря, не радовала.
— Без него они никуда идти не хотят. Ждут его.
— Понятно. А годи — это вообще кто? Вождь?
Игорь вновь хмыкнул.
— Нет. Жрец. Вождя Адольфа.
— Знаю я, что это за Адольф... — буркнул Димка. — Ладно, чёрт с ними. Хотят сидеть в своих горах — вот пусть и сидят. Прости, что загнал тебя в этот поход...
— Ладно, теперь мы хоть знаем, — усмехнулся Игорь.
Димка вздохнул.
— Тогда пошли. Вы же наверное и жрать хотите, и купаться, и вообще...
* * *
Вечером тучи разошлись, зеленоватое небо стало дымчатым, как всегда здесь на закате. В нем кружили пёстрые здешние птицы, похожие повадками и формой на земных стрижей. Игорь и Димка сидели на вершине пирамиды, глядя на запад. А ведь это мой последний закат здесь, понял вдруг мальчишка. Завтра должны вернуться ребята, которых я неделю назад послал к Морю Птиц, к лагерю, флоту и девчонкам. И, какие бы вести они ни принесли, завтра же мы отсюда уйдём, запасы жратвы на исходе...
