Медленными шагами маг приблизился к столу и остановился, не находя слов. Вейран смотрел на него с любопытством и, как почудилось мужчине, со скрытым одобрением.
— Вот и ты, — произнес бог, словно ждал его появления. — Давно мы не виделись. Как поживаешь?
Кристиан хотел ответить что-нибудь, но ничего не приходило на ум. Смущение путало его мысли.
Вейран усмехнулся, пронзая ученика взглядом, и указал на скамью по другую сторону стола:
— Присядь, выпей со мной вина.
Молодой человек сел, осторожно подобрав полы своего плаща, и спросил:
— Ты сердишься?
— Отчего? — левая бровь наставника скользнула вверх. — Из-за того, что ты ушел? Помилуй, я предчувствовал это заранее, потому и привел тебе коня.
Кристиан удивленно воззрился на него и воскликнул:
— Как ты догадался, что я оставлю тебя? Я ничем не выдал...
— Людские сердца читать легко, — бог махнул рукой тавернщику, подзывая. — У тебя же лицо отражало душу яснее зеркала. Такую тягу к странствиям трудно скрыть, хоть тебе и казалось, что ты в этом преуспел.
Маг нахмурился, снял перчатки и бросил их на стол, а после сказал с глубокой серьезностью:
— Я не понимаю. Уже не впервые я слышу о своей навязчивой страсти к путешествиям, однако сам не замечаю у себя подобной привычки. Что во мне заставляет людей говорить такое?
— Как ты нашел меня тогда? — вместо ответа спокойно осведомился Вейран. — Как добрался до Золотой Долины?
Кристиан опустил глаза и провел пальцами по трещинкам в столешнице. Ему вовсе не хотелось беседовать о Лексе и о той цене, которую она потребовала, указав ему путь.
Корнуш подошел к ним, широко улыбаясь, кивнул магу и устремил восхищенный взгляд на другого гостя, которого принимал за знатного странника из дальних земель.
— Принесите нам лучшего вина, любезный хозяин, — обратился к нему верховный бог.
Тавернщик поклонился и торопливо отправился в погреб. Тогда Кристиан заговорил снова:
— Раньше ты никогда не спрашивал меня, как я попал в твою долину. Почему теперь?
— Я испытывал любопытство поначалу, но решил, что особой важности в том нет. Затем, однако, меня посетила занятная мысль, и я едва ли сомневаюсь, что ошибся. Ты встретил Лексу?
— Да, — подтвердил маг после короткого молчания.
— Она что-нибудь передала тебе? Вещь, талисман?
— Я... плохо помню, — мужчина наморщил лоб, застигнутый врасплох подобным вопросом. — Да, она протянула мне небольшой камень. Синий, похожий на сапфир. Я, должно быть, потерял его в пути...
— Она объяснила, для чего служит камень?
Кристиан вздохнул:
— Это случилось двадцать лет назад. Я не помню всех ее слов. Она бросила его мне, что-то сказала. Она говорила, что я поеду через лес и еще один, что направляюсь к высокой горе...
Вейран качнул головой, показывая этим, что услышал достаточно.
— Она зачаровала для тебя тот камень, — невозмутимо произнес он. — Лексе всегда удавались чары, помогающие человеку в поиске. Вот только ты до сих пор что-то ищешь и потому не можешь остановиться.
— Но ведь я добился желаемого! — вскричал маг. Зрачки его темных глаз дрогнули и расширились от ужасного осознания: он долгие годы жил под влиянием волшебства, ни разу не заметив этого. — Я получил, что мне было нужно!
— Ты просил камень привести тебя к наставнику?
— Я просил его привести меня к магии, и я...
— Именно, — голос верховного бога прозвучал так веско, что Кристиан замер, не осмеливаясь продолжить свою речь. — Ты стремился найти не меня и не Золотую Долину, а саму магию, откуда она приходит в этот мир. Немудрено, что твой поиск еще не окончен. Даже мне неизвестно, отчего в Веллуре все еще рождаются маги, хотя в других землях больше не осталось людей с магической кровью. Они исчезли повсюду, но только не в этих краях.
— Я думал, ты знаешь о магии все, — лорд недоуменно посмотрел на Вейрана. Он впервые слышал, как его наставник признается в собственной слабости. — Ведь ты создал Руны.
Бог ухмыльнулся:
— Не один я трудился над их созданием. Деон помогал мне. Вдобавок, сотворение Рун не приблизило меня к разгадке тайны. Я попросту дал людям возможность приручить магию, но не сумел раскрыть ее источник.
— Но что же мне теперь делать? — Кристиан обеспокоенно поерзал на скамье. — Как мне снять чары Лексы?
— Отыскать то, что ты ищешь.
— Неужели? — с досадой бросил маг. — Не верится, до чего просто. Отыскать нечто, неведомое даже верховному богу. Да я к полуночи управлюсь!
Вейран засмеялся, а потом сказал с полнейшим спокойствием:
— По-другому чары не снять. Тебе придется смириться с этим.
— И всю свою жизнь подчинить заклятию Лексы?!
— Ведь до сей поры ты был доволен. Не скажи я тебе про тот камень, ты бы и вовсе не придал значения своим путешествиям.
Эти слова Кристиан оспорить не мог. Его наставник говорил правду.
Глядя на его расстроенное лицо, бог смягчился:
— Побеседуй с Лексой. Она подскажет решение, если таковое вовсе имеется.
На том он замолчал, ибо Корнуш вернулся из погреба и поставил перед гостями кувшин с вином, а также два высоких бронзовых кубка, которые тут же наполнил.
Вейран наблюдал за его действиями, как за чем-то весьма занятным. Маг же рассеянно смотрел в дальний угол, прикусив губу от разочарования и горящего внутри гнева. Лекса все больше представлялась ему воплощением истинного зла: наложила на него заклятие, промолчав об этом; предложила в шутку нелепое супружество, а после принудила выполнить уговор. А теперь из-за ее оплошности он должен переступить через свою гордость, по доброй воле встретиться с волшебницей и умолять ее разрушить ею же созданные чары.
Когда Корнуш удалился за прилавок, лорд поднял бокал и отпил немного вина. Затем, приказав себе на время забыть о Лексе, он обратился к наставнику:
— Отчего ты здесь? Я помню, обыкновенно лишь важнейшие дела заставляют тебя появиться среди людей.
Вейран хитро улыбнулся:
— Стало быть, не поверишь мне, мудрому старцу, что я попросту измучился одиночеством на своей горе?
Кристиан фыркнул в вино. Алые капли брызнули ему на подбородок, и он отер их ладонью.
— Ты столь же неуклюж, каким был в юности, — неодобрительно заметил бог. — Полагаю, это уже не переменится.
— Ты говорил, недостатки ученика — это недостатки его наставника, — задумчиво ответил маг, разглядывая красные отблески на дне кубка.
— Зато память у тебя хорошая, — с явным сожалением признал Вейран.
Отодвинув свой кубок в сторону, он пару мгновений хранил молчание. Лицо его при этом изменилось. Неожиданные морщины над переносицей сделали его напряженным, и подсказали Кристиану, что за безмятежностью старшего из Близнецов таится тревога.
Вскоре верховный бог произнес, чуть понизив голос:
— Есть у меня одно беспокойство... Я надеялся от тебя услышать, сколько в том правды. Ты ведь многое подмечаешь, и слухи людские до тебя доходят. Одним словом... не слышал ли ты рассказы про водных жителей?
В глазах мага полыхнула искра воспоминания:
— Сэлки?
— Тебе даже имя рода известно? — удивился Вейран. — Я пребывал в совершенной уверенности, что оно утеряно людьми. Что ты знаешь о водных сестрах?
— О сестрах? — Кристиан растерялся. — Мне лишь поведали историю о странной женщине, которую видели на реке. Она шагнула в прорубь, но не оставила следов на снегу, и тело ее отыскать не удалось. Один старик после упомянул легенду о сэлки, полюбившей охотника. Других свидетельств мне встречать не приходилось.
— Как давно это произошло?
— В последний месяц зимы.
Бог потер рукой шею и поджал губы, размышляя о чем-то. Не прерывая молчания, придвинул к себе кубок, отхлебнул вина, тщательно пробуя его на вкус. Наконец, он спросил у мага:
— Что ты слышал об Эрнэ?
Молодой человек пожал плечами:
— То же, что и другие — легенду о посохе Вейрана и снежном табуне. Говорят, ты назвал Эрне в честь своей любимой и самой послушной кобылицы.
Бог поперхнулся вином и закашлялся, хлопая себя по груди.
— Великие древние, — сдавленно вымолвил он. — В честь кобылицы! О, люди... Снежный табун... Изумительно!
Прочистив горло, он успокоился и сказал укоризненно:
— Кто разносит по земле подобные слухи? Вы, люди, все же искусные выдумщики!
— Наверное, это служители храмов, — точного ответа Кристиан не знал и никогда прежде не занимал ум белой звездой. — Вероятно, они черпают знания из старых рукописей.
Вейран шумно выдохнул, словно ощутив на своих плечах всю тяжесть глупости человеческой.
— Я, пожалуй, расскажу тебе правдивую историю, — медленно проговорил он. — Надеюсь, твой разум ее не отринет. Отчего-то мне кажется, это принесет пользу.
Он накрыл свой кубок ладонью, собираясь с мыслями, а после из его уст потекли слова, открывающие перед магом далекое прошлое:
— Люди верят, что боги-близнецы принесли в мир нынешний порядок. Будто до их появления человеческий род состоял из одних только дикарей, неспособных возделывать землю или разводить скот. Однако в том лишь малая часть истины. Человеческая кровь происходит из древней, магической крови.
Вы называете нас богами, но мы и сами творения божества. Мы почитаем богиню Лое, как создательницу всего сущего.
Наше знание гласит, что в те времена, когда не было еще этого мира, Лое путешествовала меж звезд. Она искала, где ей укрыться от одиночества, но края, через которые она проходила, не манили ее. Устав от долгого поиска, холода и пустоты, Лое наконец прилегла отдохнуть. Вокруг царила черная мгла, звезды давали мало света, и богиня не могла уснуть — к ней подкрадывался страх. Тогда она зажгла в темноте яркое солнце, чтобы оно оберегало и согревало ее.
Пробудившись, Лое поняла, что ей больше не следует искать пристанище. Она могла создать собственные земли так же, как сотворила солнце. Потому вскоре родился новый мир — тот, в котором мы обитаем до сей поры. Богиня передала ему все самое прекрасное, что хранилось в ее душе.
Прошло немного времени, прежде чем Лое осознала, что труд ее не окончен. Солнце палило нещадно и сжигало землю, превращая ее в сухую пустыню, где никогда не наступает ночь. Богиня решила сотворить другое светило — луну, чтобы дневной свет и ночная тьма сменяли друг друга.
Сперва Лое жила на просторах нового мира одна, но одиночество по-прежнему тяготило ее, и вскоре ей захотелось разделить землю с другими существами. В морях появились рыбы, в лесах — звери, в небе — птицы. Им, однако, недоставало речи, проявления чувств, а потому однажды по воле богини земля и магия соединились, чтобы впустить в этот мир первейших созданий с разумной душой — друидов.
Лое наделила их магической силой. Они умели подчинять себе растения и животных, повелевать стихиями, касаться чужого разума своими мыслями. Со временем, все же, богиня нашла их излишне простыми, не наполненными изяществом, духовным совершенством. Она позволила им остаться на своих землях и была к ним благосклонна, но в сердце ее таилось желание снова притронуться к магии, наделяющей жизнью.
Наконец ее замысел свершился. В один тихий вечер, когда солнце еще не закатилось, а молодая луна уже поднялась над горизонтом, Лое задумала создать свои лучшие, самые восхитительные творения из того, что представлялось ей воплощением красоты: она соткала новых существ из солнечного и лунного света. Опустившись в наш мир, они назвали себя ламуи. Друиды же нарекли их грациями, — Вейран выразительно посмотрел на ученика, завороженного рассказом, и продолжил: — Ламуи селились отдельно от друидов, и когда земной народ желал отправить им послание, он делал это при помощи магии. Тебе известно, о чем я веду речь.
— Гарли! — догадался Кристиан.
— Верно. В лучах солнца или луны птицы летели к назначенному народу. Столетие друиды и ламуи прожили вблизи друг друга, а затем случилось непоправимое — молодой друид, имевший необычайную власть над животными, дал свободу своему буйному, яростному нраву и натравил диких зверей на одно из племен детей света. Лишь богине удалось остановить кровопролитие. Разгневавшись, она сурово наказала земной народ за злодеяние того, кто принадлежал к их крови. Она объявила друидам, что в скором времени они лишатся магической силы и потеряют способность получать природные дары чародейством.
Так от детей земли начался человеческий род. Люди разбрелись по долинам, лесам, горам, уплыли на острова. Они разделились на народы, каждый из которых пытался выжить, как умел. Им пришлось учиться выращивать зерно, строить жилища и обрабатывать металлы без магии. Век могущества сменился веками упадка и разорения. Знания друидов мгновенно обратились в прах из-за кары, наложенной богиней.
К ламуи, однако, Лое была снисходительна. Она равным образом забрала у них магию, чтобы не допустить с их стороны мести врагам или высокомерного презрения, но при этом не отняла важнейшее свойство, присущее их народу — ламуи по-прежнему могли питать себя лунным или солнечным светом, который безмерно продлевал их жизнь.
Эту правду теперь помнят только верные слуги Лое, в нынешние времена почитаемые людьми как боги, — отрешенный взгляд Вейрана, до того скользящий по стенам таверны, замер на молодом лорде и внезапно сделался режущим, словно острие ножа: — И уж совсем смехотворны эти людские сказания о посохе и кобылице! Эрнэ была дочерью Лое, но пропала многие века назад. Даже мы не знаем, что с ней сталось. Люди же потеряли всякую память и о ней, и о богине, придумав взамен новые истории, — верховный бог глубоко вздохнул и умолк, позволяя Кристиану обдумать услышанное. В последовавшей тишине он снова отпил вина из кубка.
От мага Вейран ожидал восклицаний, передающих крайнее удивление, но мужчина не произнес ни слова. Он сидел, не шевелясь, подперев рукой подбородок, и смотрел за плечо наставника — туда, где в большом очаге трепыхались на обгорающих поленьях языки пламени. Веки лорда медленно опускались и поднимались, а в глазах его застыло умеренное любопытство, однако задавать вопросы он не спешил.
Потрясенный историей богини Лое, он старался дышать тише и ровнее и непроизвольно покусывал ноготь на одном из пальцев, чего не делал с раннего детства. Он размышлял о том, как ему относиться к противоречивому наследию людей, пока не понял — жизнь его особенно не переменится от былых поступков друидов. Он связан с ними лишь магической силой, текущей в его жилах, и более ничем.
Тишина тянулась довольно долго, а Кристиан все не торопился ее прервать. Тогда Вейран сам продолжил беседу, заговорив мягко:
— Я не рассказывал тебе о сотворении мира, ибо полагал это лишним. И если б не события, происходящие ныне... Они заставляют меня опасаться неведомой угрозы. Потому я расспросил тебя о слухах и хочу также предостеречь. И не молчи, сделай милость! Спрашивай, требуй ответы — ты теперь в своем праве.
Глаза мага живо заблестели, а его голос зазвучал напряженно и жадно:
— Почему ты сперва заговорил о сэлки? Об Эрнэ?
Верховный бог кивнул, принимая вопрос.
