— Я странник, забытый на землях чужих... — чуть слышно пробормотала я.
Максимилиан удивленно посмотрел на меня поверх чашки.
— Это строчка из одного стихотворения, — пояснила я. — Иногда вспоминаю его, когда смотрю на тебя.
— Расскажешь? — искренне заинтересовался Ксиль. Глаза у него в этот миг были совершенно по-детски наивные и требовательные. Или казались такими — кто его разберет, этого князя, какой он на самом деле...
— В другой раз, — покачала я головой. — Сейчас не вспомню, наверное.
Некоторое время мы просто сидели и потягивали горячий напиток. Я хрустела пирожными, Максимилиан меланхолично помешивал шоколад коричным печеньем. Дождь усилился, и меня опять начало клонить в сон — вязкий, как патока, неодолимый и превращающий реальность в подобие киноленты — вроде бы и происходит что-то, но ты — зритель, и не больше.
'Все-таки он вернулся, — думала я, разглядывая четкий профиль князя. — И не за какими-то тряпками, а за мной. За мной. Интересно, это надолго?'
Вряд ли. Даже учитывая его ревность к Дэриэллу и романтические поцелуи под дождем, я не могла поверить, что он меня любил. Хотела поверить, но не могла. В конце концов, что ему одна девочка из многих и многих? Максимилиан уйдет через пару дней, а я останусь одной из тех, безымянных, которые думают, что у них есть он.
— Ерунда, — хмыкнул Максимилиан. Губы у него были перемазаны шоколадом. — Я тебя точно запомню.
— Да-да, совершенная память и все такое, — ответила я неожиданно едко.
— Особенности памяти шакаи-ар тут ни при чем, Найта. — Он улыбнулся и слизал шоколад. Меня бросило в жар — я помнила, каким горячим и по-кошачьи шершавым был этот язык. — И не думай о всяких глупостях. Я не вернулся бы, если бы ты не была мне нужна.
— Хорошо, не буду, — послушно согласилась я, заливаясь румянцем от этого 'нужна'. Мысли выстроились ассоциативной цепочкой — нужна, вернулся, исчезал... И с моих губ слетел закономерный вопрос: — Послушай, а где ты пропадал так долго?
— У меня был приступ, — коротко и непонятно ответил Ксиль.
Я вздрогнула, вспомнив слова Тантаэ: 'Ему остался год, в лучшем случае два...'
— И часто это с тобой происходит? — вырвалось у меня прежде, чем я сообразила, о чем спрашиваю.
Губы его болезненно искривились. От Ксиля вдруг повеяло такой тоской, что у меня горло перехватило. А еще — липким, тянущим, ледяным страхом.
— Не слишком. Но в последнее время все чаще... — Он вдруг судорожно вздохнул и прошептал почти безумно: — Я не хочу умирать, Найта.
В хриплом голосе было столько отчаяния, что мне стало не по себе. За прошедшие дни я почти выкинула ту сцену из головы, но сейчас она предстала передо мной как вживую. Эмоции князя, уже не сдерживаемые никакими щитами, хлынули в мое сознание, как будто я вновь окунулась в черно-синие крылья.
Отчаяние и тьма. Страх перед болью, которая приходит внезапно. Страх исчезнуть, когда так много впереди неизведанного. Страх, что ничего не будет потом или будет слишком больно. Страх, страх, страх — удушающий и отдающий кислинкой на языке.
— Прекрати!
Я не выдержала и вскочила, чуть не опрокинув столик. Никаких сил человеческих, никакого безразличия не хватило бы, чтобы просто сидеть и лживо утешать Ксиля — все будет хорошо, потерпи. Целители иногда поступали так с безнадежными больными, но я-то пока была только ученицей.
Нужно сделать хоть что-нибудь... Хоть самую малость.
— Не говори так... — Я упала рядом с ним, утыкаясь лицом в его колени. — Ведь есть же шанс. Пусть бы и самый маленький... — Меня теперь трясло не меньше, чем его. — Не может быть, чтобы совсем ничего нельзя было сделать! Максимилиан!
На плечо мне опустилась горячая рука. Пальцы едва заметно подрагивали.
— Есть способ... — Хриплый, искаженный шепот был так не похож на его обычный голос, что я испугалась. — Но я не могу, не имею права тебя просить...
В памяти звякнул тревожный звоночек.
'Найта?' — тишайший шепот у меня над ухом.
'Что...'
'Нет, ничего особенного... просто...'
— Но я боюсь умирать. Я не хочу.
— Если я только могу помочь тебе, я готова на все.
Он молчал, уткнувшись взглядом в простой геометрический узор на скатерти. Три точки. Три тире. Три точки.
Просто... я когда-нибудь попрошу тебя о чем-то... о чем-то очень важном для меня... Так вот, скажи мне тогда 'нет', ладно?
Когда он встретился со мной глазами, в синей глубине застыла решимость, как будто выбор был сделан и путей для отступления не осталось.
— Ты... ты действительно готова на все? И согласна помочь мне?
Только ни за что не соглашайся...
— Я согласна.
Я ведь тоже приняла свое решение. Я не отпущу тебя, Максимилиан. Не позволю тебе вот так просто умереть.
Глава 6
'Приходи завтра туда, где ты увидела меня в первый раз, после часа ночи. И не говори никому, куда идешь'.
Эти слова вертелись в голове весь день. Элен время от времени бросала встревоженные взгляды, но я беззаботно улыбалась в ответ. Несколько раз звонила Айне, но трубку мне поднимать не хотелось.
Сегодня. Сегодня я спасу его. И не будет больше никакой боли.
За ужином я почти ничего не ела — аппетита не было. Картофельное пюре казалось слишком пресным, а котлеты пересоленными. Все, на что меня хватило, — это размазать еду вилкой по тарелке. Ближе к десерту Элен предприняла последнюю попытку выяснить, что со мной не так.
— Ты заболела, солнышко?
'Нет! — пронеслось у меня в голове. — Ксиль заболел. Но сегодня мы найдем лекарство'.
Вслух, разумеется, я сказала совсем другое:
— Ну что ты волнуешься, мамочка! Все нормально. Просто просидела целый день дома, вот и не проголодалась.
Прозвучало это до отвращения фальшиво. Голова была легкой, а руки тряслись, как перед экзаменом... Впрочем, мне и предстоял экзамен. На преданность.
— А почему ты гулять не пошла? Айне несколько раз звонила, просила позвать тебя к телефону. — Элен ненавязчиво подтолкнула мне тарелку обратно. — Ну, съешь что-нибудь, а то голова болеть будет. Целый день в духоте, да еще и голодная... Может, хоть во дворе посидишь, на качелях?
— Ну, днем я никого не хотела видеть. Но погулять надо бы, ты права. — Я сделала вид, что согласилась, тем более мамино предложение оказалось, что называется, в кассу. — После ужина и пойду.
Хэл решительно отложил вилку.
— Вместе пойдем.
Я опешила. Мы с братом вполне мирно уживались, — но именно что уживались, не дружили и никогда не ходили вместе — ни в кино, ни на прогулки. Все-таки разница в возрасте сказывалась. Хелкар, пусть и был младше, но всегда считался в нашей семье более серьезным, подающим большие надежды — один из самых молодых студентов академии, талантливый маг с феноменальными для его возраста усидчивостью и упорством. А я — так себе, любимица и домашняя девочка, даже в школе училась средне. Иногда мне даже казалось, что Хэл стыдится своей сестры, так почему же он предложил сейчас составить компанию?
Неужели что-то почувствовал?
— Не надо. Или ты думаешь, что я одна заблудиться могу?
Я натянуто улыбнулась. Хелкар досадливо подергал себя за кончик куцей косички, закусил губу, но промолчал.
— А что, если кто-нибудь из смотрителей решит отыграться? — предположила Элен.
Я отмахнулась как можно небрежнее:
— Не рискнут. И вообще, за последнее время я немного повзрослела, тебе так не кажется?
Я нервничала, и фраза прозвучала неожиданно едко, так, что мне даже стало неловко.
— Повзрослела? Не думаю, — усомнилась Элен. — Изменилась, да... Но не в лучшую сторону.
— Да ну? — огрызнулась я. При мысли, что все может сорваться только из-за того, что мама считает меня недостаточно взрослой и благонадежной, в груди вскипела ядовитая злость. Ксиль не умрет. Не умрет, и точка!
— Раньше — я имею в виду, до всех этих событий — ты была мягче.
— Трусихой я была, вот кем...
— Элен хочет сказать, что ты не была колючкой-истеричкой со срывами по двадцать раз на дню! — неожиданно вызверился Хэл — страшно, по-волчьи, и воздух, как черным дымом, наполнился его удушливой силой. — Это Ксиль твой тебя испоганил! Дура, думаешь, не видно, что ты к нему торопишься? А на кой ты ему сдалась, подумала? У тебя вся жизнь впереди, а ему нужно просто найти доступную идио...
— Не смей очернять Максимилиана! — ударила я кулаком по столу. Тарелка звякнула, разбрызгивая капли картофельного пюре.
— А ты не смей хамить Элен! — заорал в ответ Хелкар, и мне стало жутко: глаза его, так похожие на мои, потемнели настолько, что цвета было не различить. — Из-за тебя проблемы одни!
— Хелкар, довольно, — мягко произнесла мама и положила ему руку на плечо. Хэл тяжело дышал, как после кросса. — Найта — девушка разумная, она понимает, какой интерес к ней может быть у взрослого мужчины, и глупостей делать не станет.
— Да? — резко развернулся к ней Хелкар. — А что же это наша разумная девушка полчаса лизалась с ним под окнами?
— Урод моральный! — задохнулась я от возмущения. — Да какое твое дело вообще!
Мама мгновенно посерьезнела, и глаза у нее стали, как зеленый лед.
— Так это правда? И насколько далеко вы зашли? Найта, я понимаю, что такой, как Максимилиан, запросто может голову вскружить. Но все же советую — воздержись от свиданий, чтобы потом слезы не лить.
Такого стыда и ярости одновременно я не испытывала, кажется, никогда.
— Поздновато спохватились! Я уже была на свидании: думаешь, откуда розы, с неба упали?
— Я же говорил! Дура она!
— Хелкар, помолчи! Найта, присядь, нам надо серьезно поговорить. Твое поведение недопустимо...
— Это мне решать, что допустимо, а что нет! — Я рывком встала со стула. — Мне надо прогуляться. А вам — голову под душ, холодный желательно.
— Нет! — Элен встала в дверях, загораживая проход. Губы у нее побелели, но, кажется, не от гнева. — Ты никуда не пойдешь, пока не успокоишься. — И она осторожно потянулась ко мне своей силой — дурманящей, приторной, теплой.
У меня в голове словно короткое замыкание произошло. Даже мир на секунду обесцветился.
— Это тебе надо успокоиться, — прошипела я, наматывая нити на пальцы. — Если ты забыла, я теперь эстаминиэль, и не с твоим рангом мне указывать.
Ее лицо застыло. Хэл резко выдохнул со странным звуком — будто силился что-то сказать, но не мог.
— Значит, эстаминиэль? Вырастила дочку...
Вниз ведет двадцать шесть ступенек. Выщербленных от времени, скользких от сырости, поднимающейся из подвала. Спускаться по ним надо осторожно, на всякий случай держась за перила.
Сейчас я пролетела всю лестницу за какие-то секунды. Быстрей, подальше отсюда!
Несколько кварталов пронеслись смазанной полосой. Ветер, бьющий в лицо, постепенно остудил разгоряченную кожу и высушил слезы. Я села на землю, утыкаясь в колени.
Бездна, что со мной творится? Я в самом деле стала истеричкой... Бедная мама. Вот уж кто точно ни в чем не виноват. Хэл убьет меня, и правильно сделает. Может, он не так уж ошибался насчет Ксиля. Может, мне не стоит...
'Я не хочу умирать, Найта... пожалуйста...'
Бред, бред, бред!
Накричала на Элен я сама, по собственной дурости. Ксиль здесь ни при чем. Он умирает. Я не могу бросить, предать его!
Я встала, вытирая сухие глаза. Ничего. Справлюсь. Теперь — справлюсь с чем угодно.
А перед мамой можно извиниться и завтра.
Нет, мне определенно не надо было срываться. Хэл прав, я настоящая дура. Чего мне стоило умно покивать на все его рассуждения, а потом тихонечко сбежать? Нет, я решила настоять на своем и теперь уже четвертый час тряслась на холодном ветру, поджидая Максимилиана.
Сначала мне показалось разумным пересидеть время на вокзале или в парке, но грохот поездов и настойчивые приставания подвыпивших подростков порядком действовали на нервы. Удивительно: еще месяц назад подобная ситуация ввергла бы меня в состояние тихой паники, но путешествие по Пути королев показало, что такое настоящая опасность, и теперь шумная ватага, пьяно гогочущая и наперебой выпрашивающая 'телефончик', вызывала только раздражение. В конце концов я просто отвела им глаза и ушла.
Заросли шиповника — те самые, что послужили мне укрытием около месяца назад, оказались заняты, как ни странно. Парочка облезлых котов сражалась за внимание не менее драной кошки, оглашая всю округу пронзительным визгом пополам с шипением. Наглым мохнатым мордам было абсолютно наплевать на то, что март уже давным-давно закончился.
Что ж, пусть радуются жизни. Хоть кому-то хорошо...
Помотавшись немного вверх-вниз по улице, я оперлась на фонарный столб. Гладкий железный бок пересекали две глубокие царапины. С конца одной из них свисала покореженная металлическая полоска. Она уже успела покрыться ржавчиной, как и сами царапины. Сила во мне все еще бурлила и требовала выхода... Я провела по ним пальцем, плавя металл. Ржавчина стекла на землю вместе с металлическими каплями, оставляя бок столба идеально гладким. В мутной глубине импровизированного зеркала отразился неясный силуэт.
— Кажется, мы поменялись ролями? — улыбнулся князь. Мое мрачное настроение сменилось радостью предвкушения — как по волшебству.
— Похоже на то. — С трудом мне удалось удержаться от широкой улыбки. — Теперь я поджидаю тебя на темной аллее, чтобы сказать пару ласковых.
Максимилиан усмехнулся, оценив шутку. Я отлепилась от столба и с удовольствием взялась за протянутую руку. Мы шли молча. Да и о чем говорить, если все давно сказано?
— Нервничаешь? — нарушил наконец тишину Максимилиан.
— Есть немного, — нехотя призналась я. — Но это не из-за тебя, не думай. Просто я, кажется, поссорилась с мамой. Наговорила ей гадостей.
— Не бери в голову, — успокоил меня князь. — Подростки часто ссорятся с родителями. Это нормально.
— Раньше мы никогда не ссорились, — продолжала я, чувствуя себя до крайности растерянно. Ощущение радостного подъема исчезло, будто наведенное колдовство.
Максимилиан со вздохом покосился на меня:
— Просто ты стала более самостоятельной за короткое время. И привычная прежде опека раздражает тебя. С этим надо смириться.
— Думаешь? — повеселела я.
— Уверен. Вспомни Тантаэ с его заскоками и успокойся. Твоей маме до такого уровня придирчивости, как до неба. И этот его вечный менторский тон... — Он картинно закатил глаза. — В общем, я тебя прекрасно понимаю. Даже безо всякой телепатии.
— Совсем без? Что-то не верится, — хмыкнула я. — Кстати, куда мы идем?
— В лес, подальше от случайных прохожих, — туманно ответил Ксиль, и хватка на моей руке стала жестче. — Я там подготовил место для ритуала.
От последнего слова повеяло потусторонней жутью.
— Максимилиан... Ты уверен в том, что делаешь?
— Не совсем, — неожиданно признался Ксиль и взъерошил волосы нервным, потерянным жестом, какой мне привычно было видеть у Айне, но не у князя. — То есть я уверен, что мне это поможет, — быстро добавил он, глядя на мое медленно вытягивающееся лицо. — Но не уверен, стоит ли результат цены, которую придется заплатить.
