— Делай, что должно, — тихо сказал он и отвернулся.
* * *
Вайми ловко и быстро скользнул в яму. Никто не решился последовать за ним. Лишь Асэт странно покосился на Димку.
— Что-то ты слишком быстро передумал... почему?
Димка вдруг усмехнулся и вернул ему его собственную фразу:
— Быть святым — означает быть непреклонным.
* * *
Все замерли, глядя на зияющий зев ямы. Димка не знал, сколько ЭТО продлится... но надеялся, что недолго. Иначе он и сам тут свихнётся — просто от ожидания...
Из ямы донёсся испуганный и изумленный вскрик жреца. Он оборвался... и вдруг перешёл в душераздирающий вопль ужаса, такой дикий, что Димка даже представить не мог, ЧТО надо увидеть, чтобы издать такой адский вопль... да и не хотел представлять...
Вопль раздался снова... потом ещё раз... а потом в яме сверкнул вдруг ослепляющий голубой свет и раздался резкий, бьющий по ушам треск. Потом всё стихло. Но Димка уже понимал, что где-то в глубине его души этот вопль будет звучать вечно.
* * *
Все снова вздрогнули, когда из ямы медленно выбрался Вайми. Физия у него была обалдевшая. Он ошалело помотал головой и сел прямо на пол, стараясь опомниться.
— Ну? — наконец спросил Димка. В ушах у него всё ещё звенело от того адского вопля. Знай он заранее, КАК всё это будет — он ни за что не согласился бы... только вот было уже поздно. А ведь я знал, что всё ТАК будет, подумал вдруг мальчишка. Но решил, что ТАК — будет проще. И теперь мне придётся со всем этим как-то жить. Вечно. Вот же чёрт...
Вайми хмуро взглянул на него — снизу вверх.
— Всё с ним. Вообще... всё, — он зажмурился и помотал головой. — Он был очень сильный. Очень. Я вообще ничего не мог сделать. Просто потерял себя, когда он... хорошо, что ловушка всё же сработала. Чем глубже кто-то лезет — тем шире она открывается, а Олаеёц влез, похоже, до самого дна. Но это, наверное, всё равно не помогло бы... только вот в башке у него и без меня был настоящий ад. Яма шогготов... — Вайми вновь помотал головой. — Меня бы тоже, наверное... накрыло... не будь место... уже занято. Мастер Фейн говорил мне, что бывает... отдача, но я не представлял даже... что может быть ТАК. Но теперь... я не думаю, что жрецу вообще что-нибудь поможет. Или кто-нибудь. Он коснулся... коснулся...
Вайми, наконец, замолчал. Димка далеко не всё понял... но переспрашивать ему как-то не хотелось. Другим, похоже, тоже...
— Фашист ты!.. — вдруг выкрикнул Юрка в лицо Димки. — Нет — даже хуже фашиста! Они такого не творили!
— Юр, не дури, — устало сказал Димка. — Мне что — на волю его было выпускать? После всего? Нет уж!
— А хоть бы и на волю!.. — крикнул Юрка.
— Да не истери ты! — разозлился вдруг Борька. — А то психуешь, как девчонка.
Юрка неверяще оглянулся на лучшего друга.
— Да идите вы все... — зло сказал он. — Уйду я от вас. Прямо вот сейчас уйду. К шаману проситься...
— В оборотни, что ли? — удивлённо спросил Димка.
— А хоть бы и так! — ответил Юрка звонко.
— Дурное это дело, — мрачно сказал Вайми, хмуро глядя на него. — Дурное и опасное. Бывает такое... но лишь по великой нужде — за свой род мстить или ещё такое что... А просто так такое делать — себе судьбу сломать.
— Ты бы вообще молчал, фашист!.. — крикнул Юрка.
Вайми вздохнул.
— Знаешь, почему он ТАК орал? — вдруг спросил он. — Это не мои кошмары, нет. Это его собственные. Они вырвались на волю... и сожрали его.
— Так, — Димка вновь ошалело помотал головой и более-менее опомнился. — Что было, то было. Теперь поздно что-то обсуждать, и сожалеть тоже поздно. Никто никуда ни в какие оборотни не пойдёт. Ты, Юр, пойти попей воды и успокойся. А потом бывших рабов расспроси, как они тут жили. И Сашку — что это за Поющий Червь, которому Олаеёц жертвы тут приносил. И подумай. Хорошо подумай...
Юрка злобно взглянул на него... и всё же вышел. Борька, хмуро взглянув на Димку, поспешил за ним. Ладно, с этим всё, подумал Димка. Юрка — всё же парень нормальный, ни в какой лес не ломанёт, а если вдруг рванется — то Борька его удержит. А мне вот как быть? С тем, что я тут сделал?..
Мальчишка вдруг заметил, что в зале он остался один — если не считать Асэта. Все остальные как-то быстро рассосались. Причём, Вайми смылся одним из первых — верно, понял, что его он, Димка, хотел сейчас видеть меньше всего.
Всё же, первое впечатление — всегда самое верное, подумал вдруг мальчишка. Не зря он мне сразу не понравился, совсем даже не зря... пусть я и не понял тогда, почему...
— Тебе жалко его? — вдруг спросил Асэт.
Димка недоумённо оглянулся на него.
— Кого? Вайми?
Асэт недовольно мотнул головой.
— Нет. ЕГО.
Димка задумался.
— Наверное, всё-таки нет. Именно он устроил тут всю эту мерзость, — он повёл рукой вокруг. — И его никто не заставлял это всё делать. То есть, я всё равно не считаю, что с ним надо было поступать ТАК... но не знаю, как можно было иначе. Так что смысла в моих сожалениях...
— А ты думаешь, что только с ножом у горла можно заставлять? — спросил вдруг Асэт. — Среда, знаешь, тоже... заставляет. Ещё как! Когда все вокруг просто... ведут себя, и попробуй, поведи себя иначе...
— Да ну, — буркнул Димка. — Сколько ЕМУ лет было, когда он сюда попал? Четырнадцать-пятнадцать, вряд ли больше. Не так много, чтобы среда прямо заела.
— Кто знает? — Асэт задумался. — Знаешь... лишь сейчас я понял, насколько хрупки дети — поразившая нас в детстве идея, всего чаще случайная, становится стержнем нашей сути, и уже не в нашей власти избавиться от неё. Очень многих такой внутренний призрак сделал несчастными — или того хуже, привел к безумию и смерти. Это довольно-таки мерзко, когда одна идея становится сутью человека — это превращает его почти в машину, делает неполноценным, неполным, несчастным, одиноким — а потом убивает.
— И я тоже? — эта идея Димке совершенно не понравилась. Он понимал, что иногда и сам ведёт себя, словно одержимый, но ничего не мог с этим поделать. И, главное, даже не хотел...
Асэт пожал плечами.
— Я не знаю. Может быть так, может — и иначе... Зависит от того, что за идея... Ты вот одержим справедливостью — не бойся, Димк, это очень здорово, на самом деле, что ты тут, такой... — он вдруг смутился. — Одержимость — это не всегда плохо, Димка. Большинство людей никогда не достигает своей цели — того, о чём они мечтали. Но это значит лишь, что им не хватило решимости пройти свой путь до конца.
* * *
Димка вдруг понял, что снаружи, во дворе, стоит какая-то недобрая, нехорошая тишина. А ведь там сейчас — целая толпа ребят...
Сердце ёкнуло, и он, переборов внезапное желание забиться в самую дальнюю комнату, вышел наружу.
У подножия лестницы стояли двое мальчишек — те самые, которых он послал в лагерь — и молча смотрели на него.
* * *
— Ну? — наконец спросил Димка, просто чтобы обогнать стремительно подступавшую панику.
Один из мальчишек — бывший раб со смешным именем Лэйнтал Лэ — хмуро взглянул на него.
— Там никого нет. Ни лагеря. Ни флота. Ничего.
* * *
Услышав это, Димка замер, как пораженный громом. Он думал, что умрёт на месте — но не умер. Мысли в голове запрыгали, как бешеные... но он уже стоял здесь и слышал это — в каком-то своём сне, или, точнее, в каком-то кошмаре. Сейчас ощущение реальности очень резко покинуло мальчишку... и, как ни странно, это помогло. По крайней мере, теперь он мог рассуждать более-менее связно.
Это не Хоруны, вдруг понял он. Даже если они бросили погоню за Ключом — что само по себе невероятно — они не смогли бы оказаться на юге так быстро. А даже если бы и оказались — непременно прислали бы гонца, просто чтобы позлорадствовать. Их породу он уже слишком хорошо знал. Нет. Это кое-кто другой. Кое-кто, о ком он и думать забыл...
— И что будем делать? — звонко спросил Юрка. Голос у него до сих пор был взвинченный... но Димка вдруг понял, что эта дурная весть — на самом деле очень, ОЧЕНЬ хорошо. Она вышибла из голов мысли о том, ЧТО случилось во дворце только что... мысли, что могли натворить много, очень много бед. Потом они, естественно, вернутся — но уже не так...
Димка мотнул головой. На него смотрели сейчас сотни перепуганных глаз — и надо было что-то сказать, сказать сейчас, сразу же, пока только что родившаяся паника ещё не сожрала всем мозги...
— Это не Хоруны, — громко объявил он, слыша свой голос с некоторым изумлением. — Это Метис со своим отрядом. Он захватил флот и отправился назад, в Столицу. Чтобы вернуть власть "Алле Сергеевне".
По толпе пролетел ропот. Удивления... и облегчения. Весть, конечно, очень, очень неприятная... но вряд ли после Хорунов Метис казался кому-то тут страшным. Вдруг Димка с удивлением понял, что и ему самому эта теория кажется очень, ОЧЕНЬ убедительной... и что иначе не может и быть...
— Надо в Столицу идти! — крикнул Юрка. — Ноги вырвать этому... этому гаду!..
Это заявления породило куда как более громкий шум — уже одобряющий. Димка вздохнул. Он понял, что самое страшное уже миновало... здесь и сейчас, по крайней мере. А ведь могло быть совсем, совсем иначе. Промедли он всего одну минуту...
Мальчишка вновь недовольно мотнул головой.
— По суше мы к Столице не пройдём, — напомнил он. — Она на острове. Мы вернемся в лагерь... и будем строить флот. А сейчас — выступаем немедленно!
Он замер, ожидая ответа... но на сей раз шум одобрения был ещё более громким.
* * *
Всего через час Димка озирал с башни собравшуюся у ворот толпу. Немаленькую, надо сказать, толпу — три сотни Волков и бывших рабов. Навьюченную всеми пожитками, какие можно было унести, окруженную стадом скотов, тоже навьюченных, хотя это и смотрелось смешно... Остаться в Безвозвратном Городе никто не захотел. Даже Турени. Он, верно, понимает, что при всей его любви к Хорунам его не ждёт здесь ничего хорошего, — с усмешкой подумал вдруг мальчишка. Но усмешка угасла, когда он посмотрел на стоявших рядом с ним — Борька, Юрка, Сашка, Максим... все бывшие тут земляне. И Вайми. Димке не хотелось, чтобы он тут стоял... но и выгнать Астера было просто нельзя. Вопрос, как ни крути, касался и его... и он знал дорогу в Город Снов — а Димка даже не знал, кто тут ещё знает. Да и узнать, что ТАМ, за границей Ойкумены, тоже очень хотелось, чего уж там...
— Ребята, нам надо решить, что делать с пленными, — наконец, напряженно сказал он, глядя на Вайми. С опаской, правду говоря. Ничего ТАКОГО в Астере не было — с первого взгляда в своих бусах он казался даже забавным — но теперь это пугало ещё больше...
— Не бойся, — усмехнулся Вайми, глядя на него. — Я же не могу всех, кого захочу, с ума сводить. Нет. Для этого ты мне в башку должен влезть. И не просто так влезть, а чтобы украсть мою волю. Не думаю, что ты станешь это делать.
Тем не менее, земляне всё ещё молча смотрели на него, и Вайми вздохнул.
— Я не хочу делать ЭТО с остальными, — наконец сказал он. — Просто... не хочу. Жреца мне хватило по горло. И, если честно, я не думаю, что кто-то из них вообще может... Магия — это на самом деле редкий дар.
— То есть, Мэцеё и Олаеёц... — начал Димка. — Всего-то два мерзавца смогли... — он помотал головой.
— Я не знаю, — вздохнул Вайми. — И проверять у меня нет желания.
— Хорошо, но что нам с ними делать? — спросил Борька с беспокойством.
— Я их отпущу, — Димка обвел всех хмурым взглядом. — У кого-то есть другие предложения? Значит, решено...
* * *
Спустившись с башни, Димка быстро зашагал к дворцу. Никто почему-то не последовал за ним, и царившая вокруг пустота пугала. Пугали стоявшие вокруг мрачные здания с жуткими барельефами, пугали клубившиеся в небе тучи. В воздухе висело напряжение. Что-то должно было вот-вот случиться. Что-то, очень скверное. Димке оставалось лишь надеяться, что это не связано с тем, что он тут собирался сделать...
Перед дворцом он помедлил. Пустой проём зиял, как врата ада, идти внутрь не хотелось. Страшно хотелось повернуть назад, сказать всем, что дело сделано — никто не проверит же! — но Димка слишком хорошо понимал, что мысли о медленно умирающих в подземелье от голода и жажды Хорунах лишат его последних остатков покоя...
Он заставил себя войти во дворец, заставил спуститься в тюремную яму. Заставил открыть дверь одной из камер. Лежащий на полу связанный Хорун смотрел на него с тревожным ожиданием. Димка подумал, что должен был поговорить с другими пленными — со всеми пленными, на самом деле — но сейчас на такое просто не осталось времени...
Он присел на корточки, достал из кармана перочинный нож и открыл его. В глазах Хоруна волной плеснулся страх. Он думает, что я его зарежу, понял Димка. Пусть здесь и нет смерти, умирать всё равно страшно...
— Я не убью тебя, — хмуро сказал Димка. — Мы уходим из города. Вот. Я освобожу тебя, а ты освободишь других.
Стараясь не смотреть в глаза Хоруну, он принялся пилить жесткие веревки. Пленник дернулся, потом замер.
— Зачем? — вдруг спросил он.
Димка убрал нож и поднялся. Он освободил пленника всего наполовину — но руки у Хоруна были свободны, а распутать остальные верёвки было делом всего пары минут.
— Потому, что мы не такие, как вы, — сказал он и вышел.
* * *
Выбравшись наверх, Димка ощутил сильнейшее желание убрать лестницу — но такое вот... "освобождение" было совсем уж... по-хоруновски. Только эта мысль и удержала мальчишку. Он вылетел из дворца, и, скатившись по внешней лестнице, побежал к воротам. Сердце у него прыгало, он не хотел оставаться в этом жутком городе ни одной лишней минуты. Над головой клубились и переплетались черные и серые облака, и он прямо кожей чувствовал, что сейчас случится... что-то, связанное с тем, что Вайми сделал со жрецом Червя...
У ворот его встретили хмурые взгляды сотен глаз. Всем — и Волкам, и бывшим рабам — не терпелось убраться отсюда. Висящее в воздухе напряжение ощущали уже все.
Димка перевел взгляд на город. Будь его воля — он сравнял бы его с землей, уничтожил все следы этого жуткого места... но для этого ему потребовались бы, наверное, тонны взрывчатки, которой тут, конечно, неоткуда было взять. Но сжечь рабские бараки, сараи, загоны для скота было очень просто. Их на прощание обложили сеном — а несколько бывших рабов уже держали в руках пылающие факелы. Димка встретился с ними взглядом.
— Всё. Жгите.
Никто не решился войти в город — факелы полетели через стену. Ни один не угодил в цель, но искры попали на кучу сена. Сухая трава тут же вспыхнула. Стоя в проёме ворот, Димка смотрел, как огонь жадно лижет сухое дерево. Один из домов загорелся. Они стояли здесь так тесно, что пожар вскоре охватит весь "нижний город"...
В лицо дохнуло жаром, и мальчишка спешно спустился к подножию холма. Крепостная стена скрыла пожар, но из-за неё огромными клубами валил дым и выхлестывались языки пламени. Димка смотрел на них с чувством мрачного, глубокого удовлетворения. Он сделал то, что должно, и так, как должен был. Что бы ни случилось в будущем, но это место Зла было повержено и никогда не возродится вновь...
