Кристиан небрежно пожал плечами, словно речи Вейрана не убедили его до конца.
— Да как тебе... — начал его наставник, но вдруг остановился и нехорошо прищурился: — Да ты шутить изволишь!
Маг прикусил губу, чтобы не засмеяться, и верховный бог увидел подтверждение своей правоте. Нахмурившись, он легко перебрал пальцами в воздухе, от чего вино в кубке Кристиана зашипело, обращаясь в пар. Сам лорд резво отдернул руку, едва не обжегшись.
— Не следует насмехаться над верховным богом, — поучительно сказал Вейран. — Что это за россказни про духов в Золотой Долине?
Молодой человек придирчиво осмотрел ладонь — не осталось ли ожогов — и объяснил:
— Храмовники всех наставляют творить добрые дела и побольше жертвовать храмам, чтобы снискать благосклонность богов и после смерти попасть в Золотую или Лунную Долину.
— Лунная Долина? — переспросил Вейран. — Не слыхал о такой.
— Неужели? — искренне поразился Кристиан. — Ведь это обитель Верены!
Верховный бог взглянул на него с жалостью, как на недалекого умом:
— Верена живет в замке у моря. Никаких долин в ее владениях нет.
Маг уже раскрыл рот, чтобы вступить в спор, когда припомнил, с кем ведет беседу, и промолчал.
— Все же вы, люди, питаете слишком большую любовь к нелепым байкам, — продолжил Вейран. — Ты, может быть, не знаешь, но в Империи Розы люди почитают Верену верховной богиней, а меня наравне с Деоном, Диллой, Нимэти и Рашкой называют ее подручными, вроде прислуги. Каждый верит в то, что ближе сердцу. У меня есть своя правда, и я не отступлюсь от нее, потому мне понятно, как трудно тебе отринуть собственную. Если тебе угодно — забудь наш разговор, однако мне хотелось бы получить от тебя послания о сэлки или грациях, когда слухи о них дойдут до твоих ушей.
С тем он опять поднялся на ноги, собираясь уходить. Указав Кристиану на кувшин с вином, он ухмыльнулся и назидательно произнес:
— Зачем пьешь вино на пустой живот? Захмелеешь, вдруг из седла вылетишь в пути.
— Ты же пригласил меня! — возмутился маг.
— А своим умом ты жить не привык?
Молодой лорд охнул от подобного измывательства, и брань его сдержал только Корнуш. Он приблизился к столу, чтобы осведомиться, не желают ли гости откушать чего-нибудь перед дорогой.
— Нет, любезный хозяин, благодарю вас, — добродушно отозвался бог. — Юноше подайте, что он попросит, а мне следует торопиться, путь предстоит долгий.
Тавернщик заметно опечалился и, кланяясь, пожелал от чистого сердца:
— Вейран вам в помощь!
Затем он удалился к прилавку, унося с собой кубок господина.
— Да, и вправду, — пробормотал верховный бог.
Кристиан засмеялся.
Покосившись на него, Вейран добавил:
— Заплати за вино, будь добр. Я не прихватил с собой ни монеты.
— Ты ведь даже золото способен сотворить из воздуха!
Бог укоризненно поцокал языком:
— Каким же, однако, скрягой ты сделался! Я тебя бескорыстно конем одарил, мечами альтийскими, а тебя жадность съедает за пару монет! Совестно должно быть!
Маг только рукой в ответ махнул, не в силах состязаться с наставником в острословии.
Вейран, проходя мимо ученика, хлопнул его по плечу и сказал:
— Встретимся еще когда-нибудь.
После он вышел за порог и скрылся из виду, а Кристиан смотрел ему вслед и надеялся, что слова его окажутся пророческими. Повернувшись снова к столу он увидел стоящего рядом Корнуша.
— Утку с подливой? — предложил тавернщик.
— Утку, — согласился маг, снимая плащ.
Глава 4 ↑
В позднюю вечернюю пору следующего дня Кристиан прибыл в Брадос. Все городские ворота заперли по приказу короля, и магу долго пришлось отвечать на назойливые вопросы стражи, которой велели не пускать в столицу праздных чужаков. Даже мелких торговцев прогоняли прочь. В раздражении молодой лорд предъявил родовую печать, и лишь тогда перед ним немедленно открыли ворота — ровно насколько, чтобы удалось проехать одному всаднику.
За стеной Кристиан увидел удвоенные посты у крепостных башен, пылающие жаровни, стражников с факелами, объезжающих улицы. В глубине города, однако, жизнь текла своим чередом, без особенного волнения. Из труб шел дым, не стояли пустыми таверны, в кузницах еще не остановилась дневная работа. Казалось, беспокойство охватило лишь короля, а горожане снисходительно посматривали на эту суматоху.
Маг слышал от Корнуша о волнениях на юге и беглых крестьянах, но не слишком занимал ум подобными разговорами — ему казалось, слухи наполовину лживы. Куда больше его заботили мятежные лорды, ведь близился третий месяц Деона, а с ним — Праздник Цветения и коронация Никлоса. Дожидаться ее Кристиан решил в Брадосе, чтобы по просьбе Роверика воспрепятствовать разорению города. Сколько продлится ожидание, он не знал, и его сердили неопределенность и бездействие, но он по доброй воле согласился помочь и теперь намеревался сдержать слово.
Сперва мужчина хотел отправиться на постоялый двор и заглянуть в таверну, никуда при этом не сворачивая, однако слова Вейрана не давали ему покоя. 'Ты должен пройти Руны полностью', — дал ему совет верховный бог. Мысль эта змеей вилась в сознании Кристиана, заставляя его тревожиться, сомневаться в себе. Как бы он ни боролся, Лекса одержит над ним победу — так думал Вейран, и в глубине души маг опасался, что наставник прав. Все же бесславно отступить он не желал. Он не пытался ранее одолеть оставшиеся ему руны, но наконец почувствовал, что время для этого наступило. Потому он миновал таверну, так и не утолив голода, и повернул коня к казармам мастеров.
У ворот несли дозор стражники, однако Кристиан не имел намерения обращаться к ним с просьбой. Вместо этого он направил Духа по темной улочке вдоль высокой стены, окружавшей казарменные строения. Остановившись позади трапезной, маг встал ногами на седло, размахнулся и набросил на трубу кухонного очага кнут, прихваченный с собой в дорогу. После он подтянулся вверх и взобрался на покатую соломенную крышу. Дух замер внизу, едва различимый во мраке улицы.
Во дворе ярко горел костер, а возле него грелись сменщики дозорных и несколько королевских мастеров — Гевлину, верно, приказали заботиться о том, чтобы бдительность его воинов не ослабевала. Стремясь избежать чужих глаз, Кристиан пригнулся, ухватился рукой за деревянный конек крыши и, тихо шурша плащом, осторожно ступал по соломе, пока не достиг ее края.
Впереди располагался навес, под которым хранились седла и прочая сбруя. Как и другие строения в казармах, он был невысок — лишь трапезная возвышалась над двором, словно палас, служа вдобавок парадной залой для приемов Гевлина. Кристиан знал, что дальше ему придется идти по стене, и теперь размышлял, чем отвлечь внимание стражи.
Рыжее пламя костра подсказало магу простое решение. Он пристально глянул на огонь, затем в одно мгновение сжал пальцы правой руки в кулак и разжал их, будто разминал кости. Тут же из костра брызнул немалый сноп искр, а дозорные и мастера с криками отшатнулись или вскочили на ноги. Пока они изумленно охали и обсуждали крупную головню, которая наверняка явилась всему причиной, лорд легко перебрался с крыши трапезной на каменную стену и медленно пошел вперед, стараясь удерживать равновесие.
Положение его сделалось вдвойне опасным, ибо случись караульным взглянуть поверх казарменного двора, задумка Кристиана обернулась бы прахом. Стражники не могли увидеть ясно черты его лица, но темную фигуру на стене несомненно различили бы.
По счастью, луна на две трети скрылась в лоне облаков и давала мало света, пряча мужчину в ночной тьме. Это же, однако, затрудняло ему путь — маг едва угадывал стену под ногами, больше полагаясь на чувства и память, чем на зрение. Да еще узкая полоса камня, по которой он двигался, поднималась на высоту в три человеческих роста. Неловкое падение оттуда сулило ему сломанную шею.
На середине пути Кристиан остановился, неспешно перевел взгляд во двор — дозорные все так же сидели у костра. Их беседа вернулась в былое русло, и любой из них мог заметить чужака, крадущегося к Рунам. 'Когда Вейран сопровождал меня, нас не тревожили преграды', — с досадой подумал маг и тут же усмехнулся: его наставник сумел бы воздвигнуть горы на ровной земле, пересечь долину одним шагом или одарить плодородием все королевство — что ему стражники да казарменная стена! Вот только теперь его не было рядом.
На краткий миг Кристиан ощутил манящую жажду риска — идти дальше, надеясь на удачу, — но не уступил ей. В ту ночь Руны были для него важнее, чем неоправданная дерзость, а потому из костра на дозорных снова полетели горячие искры. Послышались ругательства, кто-то отправился за вилами, чтобы разворошить тлеющие по краям поленья. Стена теперь едва ли занимала мастеров и стражу, и, пользуясь этим, мужчина продолжил путь.
Вскоре он миновал оружейную, кузницу и конюшни. Следом располагалась еще одна стена с крепкими воротами. За ней, в самой середине пустого двора, мастера скрывали ото всех Руны.
Кристиан шел вперед, пока не потерял из виду стражников. Лишь тогда он почувствовал себя свободнее, перестал торопиться. Внизу затихли безлюдные в ночную пору тупики и улицы, вокруг не было ни души, и маг позволил себе остановиться, чтобы окинуть взглядом город. Да так и замер на краю стены.
Его вдруг охватило странное, бурлящее в груди возбуждение — он словно стоял на вершине мира, неожиданно попавшего под власть одного человека. С небес эту землю освещал осколок луны, сияние которого отражалось от кучных темных облаков, придавая им таинственный, даже зловещий облик. Внизу в переулках Брадоса кое-где горели фонари и факелы, пятна слабого теплого света указывали на городские ворота. Под ногами мужчины жались друг к другу хижины, лавки, таверны. Люди в них безмятежно спали, распивали вино или пиво. Никто из них не ведал, что крыши над их головами обегает взором чародей, превзошедший в изучении Рун главного мастера Гевлина.
Кристиан ощутил прилив жизненной силы, а с ним — волнение, приходящее во время опасных дел. Он знал, что способен сжечь этот город, затопить его водой, обратить в ледяную глыбу, в пепел и черную пыль, но лишь смотрел с растущим нетерпением. 'Хорошо... — пронеслось в его мыслях. — Теперь я готов биться с любым врагом. Пусть даже с собственным страхом'.
Повернувшись, он взглянул на Руны, и по телу его растеклась жаркая волна. Творение Вейрана всегда внушало ему благоговейный трепет, поражало таящейся в нем невообразимой силой. 'Они не отвергнут меня, — подумал Кристиан. — Не этой ночью'.
Призвав всю свою решимость и глубоко вздохнув, он уже хотел шагнуть вперед и устремиться к Рунам, когда вспомнил — под ним одна лишь пустота. В порыве горячности он совершил нелепый промах: взобрался на стену, однако забыл, что его ожидает путь вниз.
От осознания столь глупой ошибки маг фыркнул и хлопнул себя по лбу, наказывая за недомыслие. Вряд ли нечто подобное могло случиться, к примеру, с Моэри. Король воспитал в себе привычку не поддаваться внезапным побуждениям и наверняка посмеялся бы над оплошностью друга. Кристиан же на этот раз повиновался велению души, а не разума, и сам чинил себе препятствия.
Покусав губу немного и покрутив головой, мужчина решил вернуться к кузнице. Труба над ее горном оказалась самой близкой к стене, и маг снова воспользовался кнутом. Всей его длины, впрочем, недоставало, чтобы опуститься на землю, потому Кристиан смело разжал руки и упал вниз, ударившись пятками о камни. Он боялся, что стражников встревожит шум, и какое-то время оставался неподвижным, морщась от ноющей боли в ступнях, но никто, похоже, не обеспокоился судьбой Рун. Ворота, ведущие к ним, не открылись.
Вокруг было темно и тихо, маг слышал свое дыхание. Тень от высокой казарменной стены накрывала его черной полосой, луна на небе почти скрылась, а Руны безмолвной скалой застыли в стороне. На мгновение Кристиан ощутил стыд от того, что крадется как вор — ведь магия по праву принадлежит не только слугам короля — но чувство это вспыхнуло и пропало. Чуть погодя он выпрямился и осторожными шагами направился туда, где начинались ступени Рун.
У подножия лестницы он снял плащ и сапоги, оставив их на каменных плитах. Отчего-то Руны отвечали лишь тем, кто касался их кожей, и Кристиан поежился от холода, ступив босыми ногами на широкие гладкие ступени. Он особенно не торопился, но и не мешкал, поднимаясь по лестнице, и чувствовал, как сильно бьется его сердце.
Сперва маг глядел под ноги, но вскоре отвел взгляд от темного с прожилками камня и поднял голову, чтобы посмотреть на лица статуй, взирающих на него в ответ пустыми глазницами. Луна вновь показалась из-за туч, и свет ее упал на бледный мрамор, сгладив черты изваяний, придав им благородства и таинственности. Кристиан не знал, кого изображают статуи. Они походили на обыкновенных людей, одетых в старинные одежды. Там были мужчины, женщины, юноши и девушки, крестьяне, воины в доспехах и знатные господа в меховых накидках. Некоторые из них стояли прямо, другие сложили руки в молитве, скрестили их на груди или простирали к небу. Каждому из них Вейран нашел свое место, создавая Руны.
'Для чего они Лексе? — отрешенно думал молодой лорд. — Что в них скрыто? Они будто живые и мертвые разом... Вейран говорил, их важность велика, но в чем же суть?'
Достигнув вершины лестницы, он уже дрожал от холода. Ступени Рун не становились горячими даже на летнем солнце. Над ними не шел дождь или снег, их огибали порывы ветра. Маг сомневался, что кто-то способен их разрушить, кроме самого верховного бога. Может быть, оттого Вейран с таким спокойствием упоминал о желании Лексы? Он попросту предвидел ее неудачу?
Подступив к магическому кругу из высеченных в камне рун, мужчина чуть помедлил, затем кратко вздохнул и вошел в темную воду, погрузившись в нее по щиколотки. Вода эта покрывала каменное ложе Рун, скрывая под собой магические знаки. Она ласково омывала кожу и дарила тепло, согрев Кристиана в одно мгновение. От шагов мага она колыхалась, и лунный свет красными бликами отражался в ее мутных недрах.
Лорд шел по кругу, не пропуская ни единой руны. Он не мог видеть знаки, но нащупывал их ступнями. Сколько раз ему придется пройти круг, он не ведал — такое знание было неподвластно даже Вейрану. Случалось, маги долгими месяцами каждодневно пытали счастье на Рунах и уходили ни с чем. Кристиан лишь надеялся на свое везение. Он уже одиннадцать лет не притрагивался к магическим письменам: неужто не накопил он за эти годы достаточно сил для успеха?
Чтобы отвлечься от томительного ожидания, он опять взглянул на статуи. Они и здесь окружали его, нависая над ним и отбрасывая длинные тени. Незамеченные им ранее черты теперь привлекали его внимание: цепь с драгоценными камнями на шее мужчины, перстень на тонком женском пальце, книга в руке...
Наблюдения Кристиана прервались внезапно, когда его сразил резкий приступ боли. Он пошатнулся и упал назад так, что едва не сломал запястье руки, на которую ему пришлось опереться. Вода всплеснулась, по ней пробежали волны, но одежда мага не намокла. Впрочем, он бы этого не почувствовал. В ноги ему словно вбили колья, ступни обжигал незримый огонь, а под ними светился рунический знак, не позволяя мужчине отодвинуться прочь. Время словно пропало из мира, и Кристиан, стиснув зубы, терпел, терпел, терпел...
