Ха, теперь я, кажется, понимаю, что имел в виду Максимилиан, когда говорил 'дипломат'.
— Бездна... — глухо прошептала я, ошарашенная нахлынувшими воспоминаниями. — Я чуть не позволила зарезать себя на алтаре. Я почти просила его сделать это! Что за дрянь он дал мне выпить?
— Сильнодействующий наркотик, — нейтрально ответил Тантаэ. — В такой дозе — почти яд. Когда я подошел к вам, вы уже умирали. Мне пришлось принять срочные меры... — Смутно вспомнилось, как он прижимал к моим губам кровоточащее запястье и повелительное 'Пейте, Найта'. — Прошу прощения за свои действия, но в тот момент это был единственный выход.
Кровь шакаи-ар — универсальный антидот. Вот уж не думала, что когда-нибудь проверю это утверждение на себе.
— Спасибо, — искренне поблагодарила я. — Я вовсе не стремлюсь в могилу, даже если со стороны по мне не скажешь.
Губы Тантаэ тронула чуть заметная улыбка.
— Порой мы попадаем в такие ситуации, когда сложно отличить правильное от неправильного. Вашей вины здесь нет. А Ксиль... что за смысл в жизни без души? — Тантаэ бережно стер с моего лба холодный пот кончиками пальцев, и я со всей ясностью осознала, что этот жест, болезненно-нежный и грустный, предназначался вовсе не мне. — Впрочем, я надеюсь, что он всего лишь совершил ошибку.
Я напряглась.
— Вы уже второй раз говорите о потерянной душе. Сейчас и тогда, на поляне, — тоже. Это как-то связано с вашей религией? Ну, нельзя убивать детей или что-то в этом роде...
— И да, и нет, — спокойно ответил Пепельный князь, продолжая задумчиво гладить меня по волосам. — Если бы Максимилиан убил бы вас, то он бы изменился. Потерял бы свою суть. Душу, как говорят люди, и за неимением другого слова, я использую это.
Я бессознательным движением подтянула колени к подбородку. Ребристая спинка скамьи больно впивалась в позвоночник, но такие мелкие неудобства волновали меня меньше всего.
— Но разве это так важно?.. Он же убивал и раньше, правда? — Я прикрыла глаза. От света фонарей, бьющего прямо в глаза, разболелась голова. — Даже на моих глазах он совершил с десяток убийств... Думаете, еще один труп что-либо изменил бы?
— Дело не в этом, — поморщился Пепельный князь. — Он убивал и раньше, это верно. В бою или ради пищи, или ради мести, или для развлечения... Да, он убивал. Но не детей. А еще никогда он не предавал тех, кто ему доверился. И, кроме того... — Князь улыбнулся. В лунном свете глаза полыхнули насыщенным алым. — ...все мы можем полюбить лишь однажды. И какой смысл жить дальше, если цена за жизнь — это отказ от чуда?
— А при чем здесь... — начала я и осеклась.
Скажи 'нет', пожалуйста. Только ни за что не соглашайся.
— Ксиль открылся вам, — медленно произнес Тантаэ, растягивая слова. — Открылся полностью, настолько глубоко, что даже мне это кажется удивительным. Сам-то он полагал, что делает это потому, что хочет добиться вашего полного доверия в кратчайшие сроки, и не заметил, как подпустил вас слишком близко. Мы не люди, Найта, и наша любовь — это нечто совершенно другое. Любовь шакаи-ар — это одержимость, а Ксиль был одержим вами, как никем другим. Единственный шанс на спасение — с одной стороны, и ребенок, неприкосновенное существо — с другой. — Он болезненно скривился. — Где уж тут сохранить ясность рассудка. Ксиль и не заметил, как ненадолго вы заслонили для него весь мир, пусть и в весьма специфическом смысле. Мне бы хотелось, чтобы эта одержимость стала настоящей любовью...
— Любовью?! — Я дернулась и едва не завалилась со скамьи — голову повело. — Он специально пудрил мне мозги почти месяц! Смущал, доводил, изображал заботу! И все для того, чтобы я по уши влюбилась и добровольно легла на этот идиотский алтарь! Что вы на это скажете, а? Хороша любовь?
Меня уже трясло — от злости, или от тоски, или от того и другого вместе. Хотелось кричать... И чтобы Ксиль пришел на этот крик, успокоил, объяснил, что все это было недоразумением...
Тантаэ оставил бесполезные попытки вставить в мою тираду хоть слово и теперь просто стоял напротив меня, скрестив руки на груди. В темно-вишневых глазах светилась насмешливая грусть. Он все понимал, этот странный князь, который готов был убить своего друга, но не дать ему совершить роковую ошибку.
— А вы потом помиритесь? — спросила я, когда сил на крик не осталось. Тантаэ дернулся. Опять лезу не в свое дело... — Извините.
Он отвел взгляд.
— Я не смею на это надеяться. Тогда, на поляне, я наговорил много того, чего не могу себе простить. Бросил ему в лицо все то, что он боялся услышать. Знаете, каков его персональный кошмар, Найта? — внезапно спросил князь. Я вяло покачала головой. Недавняя истерика выжала из меня все соки. Хотелось одного — лечь и уснуть, хоть здесь, на лавочке, хоть на алтаре. А потом проснуться и понять, что все это было просто дурацким сном. — Одиночество. Очень давно он пережил несколько дней, страшных дней, когда в мире не осталось никого, кроме него. И ничего, что заставило бы его встать и идти дальше.
В памяти всплыл огромный заброшенный замок. И тихий голос, повествующий о том, как одна самоуверенная женщина из внешнего мира отняла у ребенка все, кроме жизни.
— Вы ошибались, когда говорили, что он играл в заботу. Максимилиан не умеет играть. Интриги, манипуляции — все это в его характере, да только актер из Ксиля скверный. Он всегда проживает свою роль.
Я обхватила колени руками, пряча лицо. А Тантаэ негромко продолжал:
— Может быть, раньше у него и был шанс всегда оставаться беспечным ребенком, пусть и глубоко в душе. Сложно повзрослеть, если впереди — прекрасная бесконечность, а позади тьма, на которую не стоит оглядываться. Вот только что будет, если они поменяются местами?
'А теперь он никогда не повзрослеет. Просто не успеет', — подумала я, и во рту у меня пересохло.
Стоило вспомнить, что заставило Максимилиана пойти на этот ритуал, как злость испарилась. Осталась только тоска.
— Я совсем запуталась, Тантаэ... Что мне делать?
— Жить дальше, — вздохнул древний, мудрый князь. — Как и мне, и ему. Что еще нам всем остается...
Ну да. Жить. Забывать, ошибаться и решать проблемы.
Кстати, о проблемах. Элен...
— Мне надо идти домой, — смущенно посмотрела я на Тантаэ. — Вы не проводите меня? Хотя бы до дома. Если честно, я чувствую себя не очень... уверенно.
— Разумеется, Найта. — Пепельный князь галантно протянул руку, помогая мне подняться с лавочки. — Тем более мне есть что обсудить с эстиль Элен.
От неожиданности я чуть не рухнула обратно на лавку.
— Не надо, — попросила я, заикаясь от страха. Ладони стали противно влажными. — Понимаете, мама сегодня немного не в духе. Дело в том, что я сегодня вышла из дома... слишком громко.
— Спасибо за предупреждение, — улыбнулся Тантаэ, — но этот разговор не стоит откладывать. Если промедлить, то история с неудавшимся жертвоприношением может просочиться наружу и обрасти лишними деталями. Вы же не хотите, чтобы эстиль Элен узнала об этом событии из третьих уст? Например, во время переговоров с Орденом Контроля и Созидания?
— Ну, уж нет. — Меня передернуло. — Лучше я ей сама расскажу.
Дорога до дома показалась мне вечностью. Мы шли молча. Я старалась не слишком опираться на руку Пепельного князя, не выдавать своей слабости. Он больше не пытался оправдывать Максимилиана. Подозреваю, что думали мы об одном и том же.
Бездна, как все было просто еще вчера! Были враги — побежденные, друзья — верные, семья — опора в этом ненадежном мире. И была мечта. Вернее, был. А теперь я не знала, что и думать. Злость и обида прошли почти бесследно, оставив после себя лишь напоминание-предупреждение, кисловатый привкус страха на границе сознания. Вряд ли я смогу когда-нибудь простить Максимилиана... Но и просто забыть о нем не получится.
Вечные боги! Ну, пусть он вернется, хотя бы для того, чтобы сказать 'прощай'...
И еще Тантаэ... Что будет с ним? Ведь ясно же, что этих двоих связывает нечто большее, чем дружба. Одна боль и одна война на двоих — горькая замена юности. Долгие века они выживали лишь потому, что заботились друг о друге. Теперь у каждого был свой клан и свои цели — свой воздушный замок, возведенный на обломках прошлого. Но что будет, если вынуть камень из основания?
Замок обрушится, увлекая за собой всех, кто нашел приют под его крышей. А все из-за одной глупой равейны, не вовремя предложившей помощь тому, кто не смог от нее отказаться. Неужели я невольно разрушила столько жизней одним прикосновением?
Нет, я сойду с ума, если буду думать об этом! И если останусь в этом городе — тоже. Здесь все несет на себе отпечаток этой короткой войны. Куда бы я ни пошла — на электричку, в парк или даже в школу, я буду вспоминать. Говорят, что время лечит, но это время еще надо как-то прожить. Да еще целый год с моими так называемыми одноклассниками... Брр, вот уж куда я точно не вернусь, так это в школу. Элен, конечно, не одобрит, да и на фоне брата, в своем нежном возрасте уже отучившемся целый год на самом сложном факультете в Академии, я буду выглядеть неважно, но что делать...
— Прошу прощения за вмешательство в ваши мысли, Найта, — внезапно сказал Тантаэ. — Но у меня есть небольшой совет для вас. Если не хотите продолжать обучение в человеческой системе образования, почему бы вам, подобно вашему многоуважаемому брату, не переключиться на магическую?
— Магическую? — ошалело переспросила я. Меня разобрал смех — нервный, на грани истерики. — Мне, равейне, учиться заклинаниям? Общаться с этими занудами волшебниками? Корпеть над пыльными фолиантами? Мне, равейне! Вы спя... в порядке?
— Необязательно посещать лекции, — успокаивающе сжал мой локоть Тантаэ. — Существует и заочное обучение. К тому же вы, если я, конечно, не ошибаюсь, что-то говорили о намерении уделить внимание целительству?
— Не ошибаетесь, — осторожно подтвердила я. Куда он клонит, интересно знать?
— Будущим магам-целителям преподают множество различных дисциплин. Поверьте моему богатому на травмы опыту, в лекарской науке есть множество аспектов, которые не зазорно изучать даже равейне. Например, алхимия, — продолжил Пепельный князь. — Не спорю, иногда удобнее пользоваться памятью тех, кто был до вас, но уверяю, знания, усвоенные на собственном опыте, применить будет гораздо легче. К тому же всегда приятнее осознавать, что вы чего-то добились самостоятельно, не прячась за спину старших... а тем более мертвых.
Да, и не поспоришь. К тому же Дэриэлл вполне может помочь мне с поступлением и с заочным обучением. Его поручительство дорогого стоит.
Ученица Дэриэлла... Неплохо звучит.
— Даже не знаю, — вздохнула я. — На вступительных экзаменах наверняка потребуют проявить академические знания, которых у меня нет.
— Есть очень простой совет, — улыбнулся мне князь. — Выясните свою сильную сторону и выберите тот вид экзамена, на котором будете чувствовать себя уверенно. Если результат поразит комиссию, никто не будет спрашивать вас, как именно вы прошли испытание.
Я загорелась идеей. Так, какая у меня сильная сторона? Э-э... Поставим вопрос по-другому: что мне вообще известно о науке исцеления? Ауру сканировать не умею, дара целителя у меня нет, зелья... стоп. Дэриэлл с детства пичкает меня сведениями о своих ненаглядных ядах и противоядиях, так что в этом я более-менее разбираюсь.
Живем!
— Спасибо вам, Тантаэ. — Я искренне поблагодарила Пепельного князя. — Если честно, я просто не представляла, как можно вернуться к обычной жизни после всего этого.
Князь вежливо придержал дверь, пропуская меня внутрь. При последних моих словах он насмешливо улыбнулся:
— Да вы, я смотрю, подхватили опасный вирус, Найта... Он называется тяга к приключениям. И, боюсь, даже всему факультету исцеления с ним не справиться.
Перед тем, как нажать на звонок, я еще раз переспросила Тантаэ:
— Вы уверены, что хотите поговорить с мамой? А вдруг попадете в эпицентр семейного скандала?
— Ну что вы, Найта, — усмехнулся Пепельный князь. — Скорее это вам надо надеяться на то, что в присутствии гостей эстиль Элен не станет обсуждать ваши маленькие домашние проблемы.
Медленно накатило на меня понимание.
— Так вы просто хотите меня прикрыть? — засияла я идиотской улыбкой.
— Кто знает, кто знает...
Подбодренная сообщнической ухмылкой Тантаэ, я собралась с духом и нажала-таки на заветную кнопку. В квартире кто-то вскрикнул, что-то упало и покатилось, потом об это упавшее, судя по звукам, споткнулись, выругались (Хэл, ну, не позорь ты меня перед гостем!)...
Дверь тихо скрипнула. На пороге стояла... Айне.
Несколько секунд мы ошалело пялились друг на друга. Точнее, это я пялилась, а она просто переминалась с ноги на ногу с недоверчиво-радостной улыбкой.
— Что ты здесь делаешь? — выдавила я из себя. — Привет.
— Привет... Жду тебя. Так ты все-таки живая?
— Как видишь... Что упало?
— Хрустальный шар. Ну, тот, который у вас в прихожей для красоты стоит.
— Он себе хоть ничего не сломал?
— Шар?
— Хэл.
— Ругается — значит, цел. Они не сердятся, Найта, — очень серьезно добавила пророчица, бросая настороженный взгляд на моего спутника. — Я им все рассказала.
Сердце упало в пятки.
— Что — все?
Лицо Пепельного князя застыло, выдавая высшую степень напряженности. Беспокоится за Максимилиана, или это обычный иррациональный страх перед пророческим даром?
— Я кое-что видела, Нэй, — виновато вздохнула пророчица. — Две дороги. И одна из них обрывалась сегодня. И в конце пути было... были... — Айне нервно сглотнула, выталкивая из себя непослушные слова. — Был холодный камень, тьма и три мертвеца. Ты, он и еще он, — совсем тихо закончила пророчица, указывая взглядом на Тантаэ. Пепельный князь стойко выдержал испытание, не отведя глаз.
Хм... Я... Ну, здесь ничего объяснять не надо. Чирк по горлу — и все. Добро пожаловать в экспресс на тот свет. Тантаэ тоже, похоже, не слишком удивлен тем, что едва избежал смерти. Видела я эту смерть, синеглазую, с крыльями... Правда, без косы. Зато с когтями. Но при чем здесь Максимилиан? Ритуал-то проводился, чтобы он получил возможность выжить... Или прав Тантаэ, и цена оказалась бы слишком высокой для него? И Айне ведь не сказала 'смерть', что могло бы означать просто выбор другой дороги или глобальные перемены. Она сказала 'мертвецы'. Это что-то да значит.
— А вторая дорога? — спросил вдруг Тантаэ, пристально глядя на пророчицу.
В воздухе повисло напряженное молчание. Темно-желтые глаза подруги полыхнули вдруг нечеловеческим светом. Я внутренне сжалась в ожидании ответа.
— Там тоже есть свои развилки и мертвецы. Решать вам.
По спине мурашки пробежали, будто над нами пронесся порыв ветра. Айне постояла еще на пороге, а потом молча направилась вглубь квартиры, кажется, на кухню.
Тантаэ последовал за ней, но я ухватила его за рукав.
— Никогда так больше не делайте, — тихо попросила я удивленного князя. — Айне не любит, когда из нее выдавливают пророчества.
