— Ну да, — скисла я. — Значит, до отъезда не увидимся. Я раньше середины сентября не вернусь.
Хэл уныло вздохнул:
— Так уж получается. А, насчет помощи. Как я уже говорил, я в Академии на очень хорошем счету. И декан Мэйсон меня очень ценит. Я с ним поговорю, и он поможет тебе с экзаменами и с обустройством в Академии.
Я просияла.
— Спасибо, Хэл. Постой, — вдруг сообразила я. — Декан Мэйсон — это твой декан? Тот самый профессор Мэйсон, который преподает у вас...
— Боевую некромантию, — закончил Хелкар.
— И как он мне поможет с целительством? — растерялась я.
— Найта! — Хэл звонко щелкнул меня по лбу. Я ойкнула — сил братишка не пожалел. — Ты дура, что ли? Я же сказал, что он декан. А значит, знает и декана факультета исцеления.
— Хэл, ты чудо!
Я порывисто обняла брата, от полноты чувств чмокнув его в макушку. Хелкар демонстративно скривился.
— Потом поблагодаришь, я еще ничего не сделал... А вообще... удачи тебе на экзаменах!
— Спасибо! — улыбнулась я.
Когда Хелкар закрыл за собой дверь, меня охватило странное волнительное нетерпение. Я дважды обошла комнату, поправляя занавески и покрывала и механически переставляя безделушки на полках, потом сняла с полки учебник, пролистала, бессмысленным взором окидывая строчки, и поставила обратно. Было такое ощущение, словно меня наполнили каким-то легким газом — еще чуть-чуть и взлечу под потолок, как шарик. 'Надо распланировать завтрашний день, чтобы ничего не забыть перед поездкой', — подумала я и, с трудом уняв беспокойство, села за стол и выдвинула ящик. Там, среди старых конспектов, старых дневников и альбомов для рисования, аккуратной стопочкой были сложены общие тетради, те, что мы уже успели закупить для школы на следующий год. А теперь они оказались ненужными...
С чувством полной растерянности я вытащила наугад одну из них, в жесткой белой обложке, и открыла на первой странице, раздумывая, что же написать в планах. Не забыть загранпаспорт? Мама напомнит... Билеты? Они у Этны... Я задумчиво черкала ручкой по чистому листу и опомнилась только тогда, когда обнаружила, что машинально вывела в ровных светло-голубых клеточках слова:
1. Найти противоядие для Ксиля.
2. Вылечить Ксиля.
3. Съездить Ксилю по роже...
А дальше было намалевано что-то уж совсем непонятное, но с большими аллийскими глазищами и с длинной косой. Я улыбнулась — Дэриэллу такая забавная картинка понравилась бы. И, думаю, он непременно похвалил бы меня за такой немудреный план — ведь это значило, что начало моему исследованию уже было положено.
Пусть еще только здесь, в простой белой тетради на девяносто шесть листов.
Главное — первый шаг...
Остаток дня пролетел быстро. Перед сном я решила немного прогуляться по памятным местам. Давно откладывала это, боясь ненужных воспоминаний. Зря, как оказалось. Не знаю почему, но на что бы ни падал мой взгляд, у меня на душе становилось все легче. Наверное, потому, что эта прогулка была своеобразным прощанием с прошлым.
Старая, выщербленная дорога от вокзала.
Шесть лет я каждое воскресенье ходила по ней, спеша на электричку в Золотую, на курсы по химии. Асфальт почти стерся, обнажая щебенку. Люки выступали на добрую ладонь от поверхности. Кое-где сквозь трещины в покрытии проросла трава, сейчас по-осеннему пожухлая. От жары, наверное.
Шиповник вдоль дороги.
Весной, когда колючие кусты расцветали, на всей улице стоял легкий медовый аромат. Над розовыми лепестками весь день кружили пчелы, и жители окрестных домов не рисковали до заката открывать окна, дабы зловредные насекомые по ошибке не залетели в их квартиры. Шиповник посадили лет тридцать тому назад. Когда-то это было подобие декоративной изгороди, но за долгое время кусты разрослись, и теперь в густых зарослях с трудом угадывались очертания вытянутых прямоугольников. Но я точно знала, что в середине ветки образуют подобие крыши. В этом колючем домике мы с подругами в детстве часто играли. Это было наше тайное убежище. Оно и сейчас казалось мне самым надежным в мире.
Улица...
Она прилегала к 'темным' кварталам, и по иронии судьбы на ней горело всего два фонаря — в начале и в конце. Остальные уже много лет были просто железными столбами с отвалившимися или разбитыми лампами. Удивительно, как они до сих пор не проржавели. У одного из фонарей был оплавленный бок — моя работа.
А дальше...
Если пробежать по этой улице вниз, не переломав себе при этом ноги, то можно оказаться в городском парке. Вообще-то это был почти настоящий лес. По крайней мере, деревьям здесь лет по сто, не меньше, да и росли они как вздумается. О дорогах и речи не шло — несколько хорошо натоптанных тропинок, и все. Чуть дальше городской парк сливался с загородным лесом и становится поистине непроходимым.
Еще недавно в этом лесу обитало чудовище — еловый т'лар. Видно, кто-то из магов серьезно обидел настоящего хозяина леса, вот он после смерти и решил отомстить. Сейчас от логова т'лара не осталось и следа. Инквизиция, несмотря на все ее недостатки, прекрасно работает с нежитью. На вид здесь все в порядке. Тонких псевдошишек не видно. Да и кратер от взрыва успел зарасти травой.
Жизнь не стоит на месте.
Я ненадолго задержалась у воронки, а потом направилась в глубь леса, на полузаросшую поляну. Туда сложно было добраться, если заранее не знать дороги. Меня вело чутье... и память. Сколько раз я проходила этот маршрут в своих кошмарах!
А вот на поляне почти ничего не изменилось. Бетонные блоки все так же образовывали подобие алтаря. С тех пор несколько раз шли дожди, и уголь почти смылся, но и сейчас на шершавой поверхности можно было разглядеть черные письмена.
Да уж. Я невольно поежилась, проводя рукой по холодному бетону. Почему-то в дневном свете размытые угольные линии выглядели особенно зловеще. Или в прошлый раз я была занята другими мыслями?
Может быть...
Домой я вернулась с удовольствием. В ногах чувствовалась приятная усталость. Я даже слегка проголодалась. Ну и хорошо, на сытый желудок спать вредно. А мне нужно было хорошенько выспаться — завтра меня ожидал ночной перелет, и тогда отдохнуть вряд ли удастся.
Я неторопливо умылась, переоделась и застелила постель. Мама с братом уже давно легли спать, не дожидаясь меня, поэтому я не стала желать им спокойной ночи, а просто закрыла дверь комнаты на щеколду, погасила свет и калачиком свернулась в одеялах. Мои ожидания оправдались — сон пришел почти сразу. Только вот странным он оказался...
Все началось с запаха. Свежего, чуть пряного запаха разогретой солнцем травы, который мягко наполнил легкие, убаюкивая и обещая покой. Я лениво перекатилась по подушке, оглядывая комнату из-под опущенных ресниц. В тусклом сиянии ночного светила я заметила, как с подоконника бесшумно соскользнула тень.
— Мм? — сонно улыбнулась я незваному гостю. Какой чудесный сон!.. Жаль, что этого не может быть на самом деле...
— Спи, Найта, — прошептала тень. — Я ненадолго.
— Не уходи, — тихо попросила я. — Ты обещал мне свои сны. И до сих пор не показал ни одного.
Тень замерла в шаге от моего уютного гнездышка.
— Найта... Какая же ты упрямая! Но, знаешь, сейчас я этому рад.
Я закрыла глаза. Веки стали невозможно тяжелыми. Старая кровать прогнулась, принимая на себя вес еще одного тела. Я перекатилась по простыням, прижимаясь к знакомому теплому плечу, окутанному травяным запахом.
— Спи, мелкая. Пока я еще с тобой...
— Не отпущу, — улыбнулась я, проваливаясь в сон.
Мне снился замок.
Огромный и старый, он словно врос в скалы. Его черные полуразрушенные башни нависали над быстрой, но бесшумной горной рекой и мрачным лесом, погруженным в вечные туманы.
Мы лежали бок о бок на огромном лугу, заросшем высокой золотистой травой и белыми цветами. Сейчас их венчики были закрыты, но сквозь сомкнутые восковые лепестки просачивался сладковатый аромат, внося свою ноту в симфонию ночного луга.
Отсюда замок казался слитной черной громадой. Но мне нравилось разглядывать его древние башни на фоне звездного неба. Было в этом месте что-то такое... родное и забытое.
— Когда-нибудь я буду жить здесь, — уверенно сказала я, обращаясь к звездному небу.
Рядом послышался серебристый смех, и знакомый голос ответил:
— Ну, это вряд ли. Видишь ли, здесь могут жить лишь потомки Аллейн Северной или члены их семей. Остальные могут лишь ненадолго остановиться здесь с позволения хозяев.
— А кто сейчас здесь хозяин?
— Я. Других не осталось. У Аллейн был один сын и один внук.
Некоторое время мы просто молчали, разглядывая силуэты башен. Потом я спросила:
— Ксиль?
— Мм?
— А ты возьмешь меня замуж?
— А ты хочешь?
— Да.
— Странная ты.
— А все-таки?
Над ухом грустно вздохнули. Потом я почувствовала, как прохладные губы осторожно прикасаются к виску.
— Не говори глупостей. Какой замуж, подрасти сначала, дуреха...
И почему-то это 'дуреха' было совсем не обидным. Слишком много нежности в нем собралось.
Замок и ночной луг сменились странными далекими видениями. Но в них была своя прелесть. Рядом ощущалось присутствие, и это грело сильнее огня. В конце концов, так ли уж важен сюжет, если рядом есть он?
В какой-то момент все изменилось. Я не знаю, с чего это началось. Просто я почувствовала, что снова одна. Мне стало грустно, так, что захотелось плакать.
От слез я и проснулась.
С трудом разлепила заплаканные глаза... 'Ох, галлюцинации начались', — пронеслась шальная мысль.
'Галлюцинация' стояла у открытого окна, неторопливо застегивая рубашку.
— Максимилиан! — крикнула я, отбрасывая одеяло.
Босые пятки лишь на мгновение коснулись скрипучих досок, а потом я восторженно повисла у него на шее.
— Так это был не сон? — спросила я с глупой улыбкой и потерлась щекой о его шею. Теплый и уютный... Как мечта.
— Смотря что ты имеешь в виду, — вздохнул Ксиль. Он выглядел очень грустным.
— Что с тобой случилось? — спросила я, ощущая смутную тревогу, но не понимая ее причин.
— Ничего, малыш. — Он зарылся лицом в мои спутанные пряди. — Ничего. Ложись спать. Мне пора.
— Нет!
Это вырвалось против воли и громче, чем я ожидала.
— Тише, разбудишь других... Мне пора, Найта, — повторил он мягко, но твердо.
Я чувствовала, что вот-вот снова расплачусь.
— Я заходил попрощаться, — виновато сказал Ксиль и ласково погладил меня по шее, по спине... — Боюсь, что нашему знакомству пришел конец, как и этому приключению.
Он осторожно выпутался из моих объятий и запрыгнул на подоконник. Темный силуэт четко выделялся на фоне светлеющего неба.
— Ну, прощай, что ли, Найта.
В голосе его чувствовалась улыбка.
Наверно, мне тоже следовало сказать 'прощай'. Но я не могла. Что-то стояло в горле, не пуская слова.
Ты вернешься?
Он обернулся в последний раз.
— Я не знаю, мелкая. Прости меня.
— Максимилиан!
Он просто исчез, растворился в предутренних сумерках. От моего неосторожного оклика мама проснулась, и теперь в дверь отчаянно колотили, требуя поднять щеколду.
Я не слушала их. Я стояла и смотрела, как светлеет небо. Ветер задувал в раскрытое окно и шелестел страницами белой тетради.
Конец ночи. Начало дня.
Я вернусь. Обещаю.
Я клянусь
Ненаписанными стихами,
Что вернусь
И останусь навек с тобой,
Что проснусь
Под бездонными небесами,
Сброшу груз
Вниз, в гремучий морской прибой.
Этот мир
Слаще самой кровавой сказки,
Сердцу мил,
Да вот милость слепит глаза.
Сто светил
Догорят, остановят пляски.
Я вернусь.
Ведь иначе никак нельзя...
