— Я ничего не сказала вам оскорбительного, лорд...
— Я требую к себе должного уважения, миледи, — перебил Магнус и приподнял мне подбородок кверху. — Вы слишком вызывающе смотрите... я высказал непомерные требования? Кстати, настоятельно прошу называть меня милордом. Остальные обращения я с сегодняшнего дня не приемлю.
— Значит, я вообще никак не буду к вам обращаться, ваше сиятельство. — Попытавшись отвернуться, я потерпела полную неудачу. Герцог сильно оздоровился за мой счет и выкрутиться из его рук не получилось.
— Вот как, миледи? — его тон вдруг резко поменялся на сдержанно-насмешливый, как будто в рукаве у него обнаружился по меньшей мере туз. — Вы попытаетесь противостоять мне? Интересно посмотреть, как у вас это получится... Дайте-ка мне ваши руки...все-таки вы пока еще амплификатор и моя супруга перед Творцом и людьми. — Он прижал мне руки к своей груди, как делал это не раз. — Не советую идти против меня...леди Вейра. Благодарю вас за помощь, — уже совершенно другим тоном закончил он. — Давайте мне вашу руку, миледи и я провожу вас в столовую.
В столовую герцог не проводил, а притащил меня почти волоком. После стычки с ним я вроде бы отошла от первого утреннего удара, но боль еше не ушла, а герцог на роль утешителя походил мало.
— Садитесь и ешьте, миледи, — приказал он. — Никогда не показывайте то, что творится у вас на душе, слугам. Вы здесь хозяйка и они обязаны относится к вам с почтением, а ваши слезы их расхолаживают. — Андре, налей миледи вина.
— Но миледи не пьет вина по утрам, милорд! — запротестовал мажордом.
— Теперь пьет, Андре. Наливай. Миледи, — обратился Магнус ко мне, — выпейте и не капризничайте. Все ваши недуги сразу как рукой снимет. Выпейте еще... вам не повредит, не бойтесь.
Вино действительно не повредило, но и не улучшило моего состояния. После завтрака я пошла по обыкновению докладывать последнюю печь в комнате Андре и Майры, но все валилось из рук, я путала расположение кирпичей в ряду, зачем-то ковырялась в уже сложенной части и наконец должна была признать, что сегодня работа не пойдет.
— Простите, Андре, ничего не получается. Я приду завтра и мы продолжим, но сегодня у меня плохой день и ничего не получается, — пояснила я мажордому.
— Как вам угодно, миледи, — поклонился он в ответ, сдерживая расстроенный вздох.
Если не получается ничего делать, надо хотя бы ходить или бегать, чтобы отвлечься от плохих мыслей. Одну меня из замка никто не выпустит, да и идти тут некуда, разве что вдоль реки поболтаться или по дороге на выезд из долины. Но здесь не принято, чтобы леди ходила пешком, просить лошадь надо опять у герцога, а обращаться к нему категорически не хотелось. Раз у меня ничего не складывается, пойду поболтаюсь по жилой части замка. Как ни странно, но за прошедшие полгода я так была занята, что до сих пор плохо представляла себе его внутреннее расположение. При подъезде к воротам были видны две высокие башни, от которых в обе стороны отходили крепостные стены, перемежающиеся башнями пониже. Левая часть замка занята беарнитами, значит можно пойти направо, хоть время убить ради интереса.
Этого самого интереса было до обидного мало в Тройдене. Пустой коридор первого этажа имел самые различные двери, большая часть из которых была заперта. В открытые я добросовестно позаглядывала по пути, обнаружив склад старья, чью-то мастерскую с небольшим камином, две совершенно пустых небольших комнатенки и небольшой склад с бочками. Все это большого интереса не представляло и скорее всего помещения первого этажа были сплошь кладовыми и подсобками. На втором, где собственно жили мы с лордом, комнаты были получше, но тоже почти все закрытые. Еще я насчитала три гостиных, анфиладой располагающихся друг за другом — в одной из них я уже доделала небольшую печку и теперь там можно было проводить время без вреда для здоровья. Сейчас там было холодно и стыло и я поспешила по коридору дальше. Где в данную минуту пребывал лорд Магнус, было для меня загадкой, но встречаться с ним не хотелось категорически, поэтому я шла по коридору как можно тише, прислушиваясь к каждому подозрительному звуку.
Дойдя до места, где коридор поворачивал под небольшим углом, я очередной раз утлядела дверь и подергала ее. Закрыто! Если мне правильно подсказывает логика, то это должна быть дверь в башню. Интересно, что там внутри? В замочную скважину ничего путнего не было видно, только серый тусклый свет и куча пыли на всем. Хорошо, пойдем дальше по коридору... Следующий поворот имел справа лестницу, уходящую вверх и вниз. Строители решили тут комнат не делать, как в предыдущей башне, а ограничиться возможностью вертикального перемещения. Никуда лестница не денется, исследую на обратном пути. Но дальше коридор терялся в кромешной тьме, а бежать за факелом было далеко и пришлось вернуться. Вряд ли там впереди таились сокровища мира...
Винтовая лестница в башне имела узкие оконца, из которых на полустертые ступени падал серый зимний свет, и вилась она вокруг мощного каменного центра, внутри которого запросто могло быть еще одно помещение. Как туда попадают, было неясно, но интересно, и я поднималась до тех пор, пока не уперлась в очередную запертую дверь. В замочной скважине колыхалось нечто, очень напоминающее пыльную портьеру у входа и оттуда ощутимо тянуло теплом. Приложив ухо, я услышала скрипы, шорохи, неясное бормотанье и хмыканье. Подкараулить бы да посмотреть, кто это там живет? На площадке у двери не спряталась бы и мышь, но можно же сделать вид, что я хожу по коридору и посмотреть на таинственного обитателя этой комнаты?
Спускаться ниже уровня коридора, по которому я пришла, было страшновато без света. Ну и ладно, не последний раз захожу сюда, потом поищу факел и спущусь посмотреть, что там внизу делается, а пока не совсем замерзла, можно покараулить того, кто выйдет из башни. Ходить перед винтовой лестницей не хотелось, но длина коридора была достаточна, чтобы по нему можно было спокойно ездить на велосипеде. Ниши в стенах были пусты, ничего не завалилось за пустующие постаменты — я добросовестно проверила, заглядывая везде. Кстати, проверим и комнаты в первой башне, может и там кто-то проживает без прописки?
Стоять на одном месте было холодно, бегать — значит громко топать и выдавать себя. Поболтавшись от первой лестницы, по которой поднималась, до башни с таинственной комнатой, я окончательно замерзла и расстроилась, никого не дождавшись. Сбегала еще раз наверх и приложила ухо к двери, но никаких звуков изнутри не доносилось. Получается, что неизвестный ушел либо вниз по винтовой лестнице в башне, либо в темный коридор и там ушел в грядущее. Несолоно хлебавши, я поплелась на ужин.
— Ваше сиятельство, — начала было я, но герцог не изволил даже повернуть голову в мою сторону, делая вид, что не слышит обращения. — Лорд Магнус, — спустя некоторое время я опять попыталась обратиться к нему, но результат опять был отрицательный.
Обращаться, как он требовал, язык не поворачивался. Хоть и прошло уже полгода после известных событий, но ни к кому больше я не могла бы так обратиться, кроме того, кто был далеко отсюда. Услужливая память тут же вытаскивала то, что хотелось спрятать глубоко внутри и не терзать себя ненужными воспоминаниями. Может быть, будь супруг чуть помягче или поласковей в общении, я бы и смогла переступить через себя, но пока что между нами не было ничего, что могло бы сблизить нас хоть немного. Уважение, о котором он сказал мне еще в первые дни по приезде в Тройден, могло быть с каким угодно оттенком, в случае нашего странного брака мое уважение к нему было с оттенком боязни, а это никогда не способствует поддержанию хороших отношений. Дружбы, на которую я надеялась, у нас не получалось и я даже представить себе не могла, как это запросто подойду и буду рассказывать ему по собственной инициативе свои планы на день или воспоминания о доме. Скорее всего, он пожмет плечами, проявив равнодушную вежливость и скажет что-нибудь по поводу статуса и поведения. Вообще я очень хотела расспросить его о нем самом, поскольку для каждого человека нет ничего более радостного, чем рассказывать о себе. Кто была его первая жена, где его сын...да мало ли что еще можно узнать? Наверняка в замке есть портреты предков, как и положено родовитым аристократам, так почему бы не посмотреть на них? Но для этого надо обращаться к лорду, как он требует... Воспитывает, что ли? Приучает, что он здесь царь и бог?
Ужин так и закончился в гробовом молчании. Немного отвлекшись от горя похождениями по коридорам и слежкой за таинственной комнатой, я опять сникла от невозможности услышать хоть от кого-то слово сочувствия и поддержки. Уйдя наконец к себе, я попыталась читать, но смысл слов все время ускользал за пределы сознания и книга полетела в угол. Брат Дир... одно только имя того, кто мог служить мне моральной поддержкой и заставлял хотеть жить, вызвало слезы и я уткнулась в подушку, радуясь, что никто не слышит и не видит меня сейчас...
Следующие два дня я безуспешно пыталась подкараулить того, кто подавал признаки жизни в таинственной комнате. Сидела под дверями, пытаясь понять, что он там делает. Меряла шагами коридор, ожидая, когда таинственный обитатель хлопнет дверью и захочет выйти оттуда. Должен он что-то есть и пить, в конце концов, да и ходить по естественным надобностям? Какое-то время он читал там книги и я отчетливо слышала шелест перелистываемых страниц. Один раз книга упала на пол с характерным звуком и он выругался сквозь зубы. Звуки шли через портьеру и были приглушены, если бы не эта портьера, то можно было бы и разглядеть, что делается внутри! Звенело стекло, шипело и шкворчало нечто, как будто варили густую кашу, а я изнывала от любопытства, ползая вокруг заколдованной двери. На второй день я прилепила волосок кусочками жеваного хлеба, чтобы удостовериться хоть в одном — выходит ли этот таинственный обитатель наружу или нет. Понюхала воздух, тянущийся из замочной скважины, но не уловила ничего интересного. Донесло запах травяного отвара и паршивка память услужливо выдернула из небытия картину залитого солнцем луга со стрекочущими цикадами, но вычленить оттуда ту траву, которая так пахла, я не сумела. Безуспешно поковырявшись в воспоминаниях, я почему-то вспомнила Берту и ее припасы, развешенные по стенам. У нее было много травок, не все названия я запоминала, а в то время больше всего меня интересовали те, которые могли остановить ее страшную болезнь, но раз память пытается мне подсказать, надо завязать узелок на этом. Может быть, потом вспомню, что так странно пахло?
За столом Магнус уже читал с интересом небольшой листок, плотно исписанный мелким почерком и, не глядя, тыкал в тарелку длинной вилкой. Супруг до сих пор не реагировал ни на какие обращения к нему и я уже привыкла к тому, что едим мы почти в полной тишине. Не хочет говорить и не надо, я вполне могу побыть наедине с собственными мыслями, перебирая то, что неожиданно всплывало в самые разные моменты. Сидишь вот, жуешь не пойми что, а вдруг скрип стула или покашливание Андре напомнит то, что осталось далеко позади и тогда стоит только погрузиться в воспоминания, как забываешь, где находишься...
...— ну наконец-то он женился, а то все скакал по жизни, не думая о своем будущем! Девочка будет ему хорошей супругой и дети должны быть здоровыми... ага...ага... правильно, что не устраивали пышных торжеств, это подчеркнуло бы, что средства на них выложены родителями невесты... — как бы про себя и негромко читал листок герцог, но каждое слово было хорошо слышно и падало, как водяные капли в клепсидре.
Почему-то я сразу поняла, о ком эти слова, но после смерти брата Дира это уже была не боль, а так, отголосок ее. Глаза остались сухими и даже вилка в руке не дрогнула. Женился...стало быть, теперь эта часть памяти тоже должна быть наглухо замурована, иначе нельзя будет жить дальше, постоянно терзаясь воспоминаниями. Совершенно равнодушно я что-то положила в рот и опомнилась только тогда, когда поняла, что невесть сколько времени смотрю в стену напротив и не вижу ничего.
— Андре, подлейте мне еще вина.
— Да, миледи, вам понравилось?
— Что понравилось? Ах, да, вино...Да. Налейте еще, до края. Спасибо, Андре. Как печка, хорошо греет?
— Да, миледи, — опасливо покосившись на герцога, негромко ответил мажордом. — Майра очень довольна и кланяется вам. Она спрашивала, не хотите ли вы что-нибудь особенное, она может постараться приготовить для вас все, что попросите!
— Я рада за вас, Андре, — равнодушно ответила я. — Спасибо, но ничего особенного мне не надо, я вполне могу обойтись самой простой пищей. Мне все равно, что есть, я равнодушна к еде, хоть такое отношение и может обижать ее. Лучше спросите его сиятельство, он наверняка привык к более изысканной кухне, чем я.
Герцог все сидел, рассматривая небольшой листок, но краем глаза я все-таки заметила его взгляды. Уроки брата Дира не пропали даром — помимо своей воли я фиксировала то, что двигалось вокруг. Почему я так малодушно подчинилась приказу Магнуса и прекратила занятия по утрам? Брат Дир столько старался, а я своим поведением свела на нет все его полугодовые усилия и забросила не только тренировки по защите, но и самые простые приемы, которыми в ордене владеют все.
— Андре, благодарю, я сыта. Милорд, — обратилась я к супругу, — ставлю вас в известность, что в ближайшее время я намерена возобновить утренние тренировки с братьями-беарнитами, чтобы не утратить приобретенные навыки. Перед уходом из столовой я подошла сзади к герцогу и положила ему руки на плечи, массируя большими пальцами основание шеи. Раз я амплификатор, пусть пользуется дармовой Силой и живет назло врагам. Наверняка у него есть враги, которые были рады этой опале и решили, что в Тройдене можно только помереть, но уж никак не стать настолько бодрым и энергичным, как это произошло с Магнусом. Только зная, что происходит с ним при контакте со мной, можно было не удивляться, что глубокий старик теперь двигался, как молодой. Что там еще Берта говорила про умственные способности? Ах, да, улучшаются, конечно же! А если я вдруг умру, что тогда с ним будет? Посидит, опять состарится и будет, как все в его возрасте... Глупые мысли лениво болтались в голове, не выстраиваясь ни в какие цепочки, ни в логические, ни в ассоциативные.
— Я закончила. Думаю, что на сегодня вам достаточно, чтобы чувствовать себя хорошо. Спокойной ночи.
— Миледи, присядьте, — приказал Магнус, не оборачиваясь.
— Зачем? — я равнодушно пожала плечами. — Мой долг вам я отрабатываю полностью, если можно судить по вашему здоровью.
— Присядьте и выслушайте меня.
— Хорошо, я повинуюсь вашему приказу. — Вернувшись на свое место, я чинно сложила руки на столе и стеклянными глазами уставилась на герцога.
Есть такой хороший взгляд, когда надо смотреть на то, что не нравится — на орущего шефа, на толпу людей, на занудную подругу. Смотришь вроде бы в глаза, а взгляд размывается и вместо неприятного лица — белая маска с темными провалами и в голове полная пустота. Говорить можете сколько угодно, пока не поймете, что твой собеседник, то бишь я, мыслями далеко отсюда и мне все по барабану.
