— Особенно техники вокала. Она изучена мной особенно подробно.
— То-то наш главный музыкант каждый раз грозится уйти из Универа, если ты хотя бы раскроешь рот на его уроках, — фыркнул Лютик.
— А Эйнар грозится удалить тебя из Универа, если еще раз услышит твои стихи! Кажется, я в лучшем положении. А за фиг мы понадобились вашему компаньону?
— Он хочет отомстить.
— Мне лично?
— Больше всего — королю Элвариона.
— Так он элвар?
— Элвар. И очень хотел пообщаться с вами лично.
— Телепатически?
— Зачем же? Через зеркало. Пока.
Рэйси картинно прищелкнул пальцами в воздухе. Два зомби втащили в зал здоровущее зеркало, размером чуть ли не два на два метра. Маг таким же небрежным жестом отдернул с него тонкую лиловую ткань и бросил нее на пол. Выполнено было красиво, но настолько картинно, что потерялось все впечатление. Просто картинка. Игра на публику.
— Картинка. Из журналов для мужчин одной ориентации...
Тёрн просто не мог произнести слово "гомосексуалисты".
— Фи.
— Согласна. Полное "фу".
И не надо на меня криво смотреть. Я очень политкорректна, мне просто за генофонд обидно.
Тем временем Рэйси закончил свои манипуляции с зеркалом и приложил руки к стеклу.
— Третий, третий, я первый. Первый вызывает третьего...
— Земля, земля, я ворона. Иду на сближение, лечу на приземление, ворона вызывает землю...
Тёрн не смог удержаться от ехидства. Я тоже оскалилась во все тридцать два зуба. Кто бы знал, что Его Величество Эйверелл Эстреллан и так далее — в глубине души ужасно вредный и ехидный мальчишка. Очень глубоко в душе.
— Руки в кровь сотрешь, пока докопаешься.
— Рад вас видеть, райно Шенат, — послышался из зеркала глубокий звучный голос.
О, этот голос я на всю жизнь запомню. И когда я встречусь с его владельцем лицом к лицу, всю оставшуюся жизнь он будет шепелявить. Недолго.
— Что-нибудь новое о наших... товарищах?
Тамбовский волк тебе товарищ!
— Я решил, что вы будете рады увидеть их. Пока — только через зеркало.
— Вы угадали, райно Шенат. Неужели они у вас в гостях?
— Сейчас я прикажу вашим слугам развернуть зеркало.
— Благодарю вас, райно Шенат.
Вежливый, мерзавец. Интересно, это воспитание или выпендреж?
— И где он мог получить это воспитание. Или с чего он вдруг решил выпендриваться?
— Где — это не вопрос. Последний купец нанимает учителей для своих детей. И вообще у нас поголовная грамотность. Может, он в детстве книжками про основателей зачитывался?
Тёрн подхватил мою мысль на лету, но это дало нам слишком мало. В исторических романах особенно подчеркивалось, что основатели всегда были безукоризненно вежливы, даже со смертельными врагами. Я не особо в это верила, ну так то я! А кто-то может и не знать, что бумага от вранья не краснеет. И очень хорошо горит.
— В любом случае, подобная вежливость предполагает начальное образование.
— Сама знаешь, в Элварионе, да и у вампиров — это просто норма поведения. Как и начальное образование в течение двадцати пяти лет — норма жизни.
— На колу мочало, начинай сначала...
— Что ты.... Движется он определенно как не-человек.
Только сейчас я поняла, что зеркало развернуто к нам блестящей стороной — и в нем во весь рост стоит та самая (или все-таки другая?) фигура, по уши задрапированная в плащ с капюшоном.
— Приветствую вас, товарищи.
— Свобода, равенство, братство, — машинально выдала я. — Хлеба и зрелищ! Счастья всем и сразу — и чтобы никто не ушел обиженным.
Кажется, типчик в плаще растерялся. И правильно. У меня на лозунги только одна реакция. Съязвить. Тёрн тихо давился от смеха. Наконец задрапированный взял себя в руки.
— А вы все шутите, Ёлочка. Какая очаровательная привычка...
— И для здоровья полезно.
— Вы в этом так уверены?
— Пять минут смеха заменяют пятьдесят грамм мороженого. А мороженое полезно.
— Особенно для вашей фигуры. Вы, как и в прежнюю нашу встречу — сплошной набор костей.
Я на секунду даже рот открыла. Ошалела до невозможности. Это когда это мы встречались!? Не припомню? И почему этот тип до сих пор жив? Но за меня отлично ответил Лютик.
— Уж не тебе бы говорить, мачо африканский. Морду закрыл — и самым крутым стал? Да Ёлка таких как ты десятками по деревьям развешивала!
— Лютик! Маг-недоучка! И мелкое хамье впридачу!
— Ничего. На твои заклинания и недоучки хватило.
— А тем приятнее с вами будет разобраться.
— Напугали ёжика голой задницей, — подключился Дайр. — Ты только мне в руки попадись, — а уж мы сами разберемся, стрелять тебя или вешать.
— Пока вы у меня в руках.
Я сверкнула глазами на магов, чтобы чего не ляпнули. И ответила с такой сахарной улыбочкой, что чуть диабет не начался.
— Пока да, но удержать руками ты можешь только то, что у тебя пониже пояса. А уж чтобы на троих элваров, да на троих магов — грыжу наживешь.
— пока не нажил. Вы чудом выжили — и только потому, чтоу меня не было с собой больших сил.
— Это ког... ты!? Это был ты!? Это из-за тебя погибла Анна!?
— вообще моей целью была не она, но — не жалко.
Я выплюнула такое ругательство, что даже прутья у клетки слегка покраснели.
— Как грубо как недостойно приличной девушки...
— Рискнешь проверить степерь моей порядочности, а, жертва сифилиса?
Вот бы... я бы его в страстных объятиях удушила!
— А что такое сифилис?
Ну да, про сифилис здесь не знали в принципе. Как и про большинство других венерических болезней. Это была привилегия только мира техники. И сюда почему-то ничего не распространялось. Почему? А х. з. Люди даже диссертации на этом защищали.
— То, чем ты и так являешься. Спирохета.
Лютик уверено превращал торжественное издевательство над пленниками в вульгарную перебранку. Если так и дальше пойдет, этот неизвестный в капюшоне просто уйдет от зеркала. А этого я допустить никак не могла. Пока.
— Кто это такое, мы потом выясним, — решительно оборвала я приятеля. — А вот пусть он объяснит, чего к нам привязался? Его моя красота сразила?
— Вы, Ёлочка, конечно, прелесть, — засмеялся зазеркальный негодяй, — но счеты у меня не с вами, а с вашим товарищем.
— Это с которым?
— Так с Эйвереллом же!
— Это кому Эйверелл, а кому — ваше величество, — ввязался в перебранку обычно невозмутимый Реллон.
— Уж точно не мне. Да и величия что-то особо не видно.
— Куда уж тебе, — и столько презрения было в голосе элвара, что я чуть не зааплодировала. Да, это — круто! И проняло не только меня.
— Да если б все иначе сложилось, вашего Эйверелла и на свете не было бы!
— Если бы да кабы, — подвинтила я гайки. — Вечное оправдание неудачников. Не я дурак, обстоятельства кругом по ушам вышли.
— А это мы еще посмотрим, что кому выйдет. Вот встречусь с вами — и посмотрим. Интересно, как ваш национальный герой будет смотреть на тебя, Ёлочка, когда тебя пытать будут.
— А никак не будет, — засмеялась я. — Тебе, бедному кажется, что ты меня допрашиваешь, а это я тебя допрашиваю. И с пытками то же будет. Нашел чем пугать, сопляк! В худшем случае просто сердце остановлю. Уж этой магии никакой колехан не помеха. Я бы и сейчас это могла, да уж больно любопытно узнать, что ты за придурок?
— Встретимся — и разберемся, — посулил тип в плаще.
Зеркало погасло.
Мы с Тёрном переглянулись.
— Он?
— Он.
— Черт побери!!!
— Черт побери!!!
М-да, у дураков мысли сходятся.
— А когда он придет за нами? Он как-то не сообщил, — поинтересовалась я у Шената.
— Завтра вечером.
— Как раз пройдет спаривание драконов и можно будет заняться нами.
— Вы угадали. Что ж, до встречи завтра вечером.
— Райно Шенат, а можно еще два вопроса? — окликнула я.
— Какие?
— Вы собираетесь нас кормить?
— Вечером вам принесут еду. Не отравленную. И без добавок.
— Спасибо. А второй вопрос — что с нашими друзьями?
— Та вампирша и элварчик?
Дайр дернулся к решетке.
— Да!!!
— Вы скоро их увидите. Очень скоро.
Мне не понравилась его улыбка, но спросить уже не было возможности. Маг провел в воздухе рукой — и телепортировался.
А через пять минут над полом вспыхнул новый телепорт — и Дайр дико закричал, падая на пол.
Из телепорта вывалились две отрубленных головы.
Эстанор и Азэлли.
На лице вампирши застыл боевой оскал. Лицо элвара было спокойно и сосредоточено. И мне хотелось думать, что его смерть была безболезненной.
Глава 7.
"Лежать? Бежать!!!"
Я не кричала. Очень хотелось заорать так, чтобы дрогнули стены и начала рушиться гора, но я не могла. Если я сейчас посмею... если я только потеряю контроль над собой — все пропало и погибло!
Я буду кричать, пока не упаду — и не умру. А потом будет кричать и моя душа, направляясь на великий круг перерождения.
Я вовсе не хочу в следующей жизни родиться макакой-ревуном или корабельным тифоном.
Черт побери, все-таки я на редкость бесчувственная скотина.
— Но я так рад, что ты рядом.
Тёрн.
Я протянула элвару руку, и он крепко сжал мои пальцы.
— Не смотри туда.
Я знала, какие картины могут встать у элвара перед глазами — и старалась о них не думать. Окно в синеве неба. Плаха. И еще одна черноволосая голова, падающая в корзину.
Родители элвара тоже были обезглавлены. Их тела нашли, когда вывели войска Деркаана. Я тогда пошла рядом с ним. За два дня до похорон, на похоронах, несколько дней после того...
Прилипла, как банный лист и не отлипала. И плевать мне было на все церемонии. Пусть хоть одна живая душа будет рядом.
А не проще ли было завести для этих целей собаку? Ей-же-ей, дешевле обошлось бы!
— Да ты мне тоже недорого обходишься!
— А конфеты?
— Я думаю, на конфетах Элварион не разорится.
— А я подумаю об этом, когда потребую премию за спасение твоей шкуры.
Дайр уже не кричал. Реллон терпеть не мог вампиршу, но помочь Дайру он смог. Как только Дайр оказался достаточно близко к его решетке, элвар метнулся вперед. Дальше все было просто и быстро. Реллон притянул волшебника к решетке — и сильно сдавил ему сонную артерию. В результате, Дайр лежал на полу в глубоком обмороке, и это меня вполне устраивало. Помочь я ему все равно не могла, а слушать его истерики — удовольствие ниже среднего. Теперь он очнется только после активного воздействия. Водой, там или по морде... Я пристально смотрела на элвара. Глаза в глаза, рука к руке. Так нам было проще всего разговаривать.
— У меня есть один план. Смотри, здесь не работает никакая магия, кроме той, что направлена внутрь меня.
— Согласен. Я попробовал слегка ускорить регенерацию — и у меня все получилось. И переговариваться мы с тобой можем, как и раньше.
— Это плюс. Вот регенерацию я и собираюсь немного ускорить.
Облекать свой замысел в слова мне не понадобилось. Тёрн понял все с полумысли.
— Это может быть опасно для тебя.
— Еще опаснее нам будет встретиться с этим уродом. Который третий компаньон этих педиков.
— Согласен. Ты думаешь, это тот самый...
— Уверена. Именно он тогда был на поляне... я думала, мне показалось но — нет!!
Меня трясло от ярости! Дай только выбраться — ты мне за все отвеишь! За войну! За погибших людей! За Анну! Мразсссссь!!!!
Меня трясло и пришлось вцепиься в прутья, чтобы никто не заметил, как дрожат мои руки.
Но что, что могло подвигнуть его на осуществление такого дикого плана?! Сделать из короля зомби, развязать войну? Зачем!? Я и сама далеко не ангел, но чтобы так...
— мне показалось, он нас всех ненавидит.
— И что могло вызвать такую ненависть, чтобы ты ее почувствовал через зеркало?
— Не знаю.
— Может, это моя? Я его ведь тоже ненавидела. Или ребят?
— Ты не сможешь. У тебя не убивали близких людей.
— Тогда получается голимая глупость! У меня не убивали, а у него — убили?
— Возможно.
— И ненавидит он за это тебя? Признавайся, кого ты успел прибить за свои сто лет?!
— Да я вроде не старался...
— А все-таки... попробуй припомнить, пожалуйста!
Тёрн долго морщил лоб, а затем покачал головой.
— Знаешь, я действительно убил пару человек — но именно что человек! Не элваров! У меня на совести нет ни одной элварской жизни.
— А почему этот тип тогда на тебя так взбеленился?
— Гадать можно бесконечно. Вот поймаем его — и будем долго спрашивать.
— Мы — его!? Сейчас скорее он — нас.
Меня пробрала дрожь от одной мысли. Я не слишком хорошо переношу боль. Если разовая — да. Это не страшно. А пытки? Выдержу ли я? Несколько дней на пыточном столе а то и больше? Лучше сразу головой об стенку!
— Даже не думай!
— Да, ладно, я ж так, в рамках пьесы.
— Какой еще пьесы!?
— Такой. Трагедии Шекспира. "Омлет" называется.
— Ну-ну.
Конечно, мысли о самоубийстве мне в голову не приходили. Вот еще не хватало! Эта чушь для тех, кому заняться нечем. А у меня еще пять человек на шее. Хорошо, два человека и три элвара, но их же как-то вытаскивать надо! Сама начала заварушку — сама и разгребать буду. И кто мне мешал в свое время попросить директора! И ни в какую экспедицию Тёрна не пустили бы. Сидел бы в Универе, как миленький.
— Ну-ну...
— Не нукай, не запряг!
— Так не напрашивайся!
— Но ты сам понимаешь, если бы ты остался в Универе, мне было бы гораздо спокойнее.
— А мне?
— Это полбеды. Кто знает, нашли бы мы этих мерзавцев — или нет, если бы тебя не было с нами...
— То есть!?
— Что — то есть!? Ты же и сам понимаешь!
— Понимаю. Это чертовски неосторожно с их стороны — ловить нашу группу.
— Еще бы! Мало кто встревожится из-за меня или Азэлли, но ты — другое дело! Я буду не я, если через сутки эти горы не прочешут частым гребнем!
— За сутки от нас и следа не останется.
— А кое от кого — уже. Бедный Дайр. Бедный Эстанор.
— Не Азэлли?
— Губит людей не пиво, губит людей самонадеянность! Она была сильнее меня — и слишком полагалась на свою силу. Я не могу простить ей, что она своими эмоциями подвела команду.
— Ёлка, ты все-таки женщина до мозга костей. Как из тебя не лепи боевого мага не лепи, все равно косы наружу торчать будут!
— Обнаглел, да!?
— Не обижайся. Ты знаешь, что я прав.
Была охота. Ну да, я женщина — и что!? Даешь феминизм!
— Но-но! Никакого феминизма в этом мире, пока я жив не будет и в помине! И любую феминистку, которую занесет в Элварион, мы так быстро выдадим замуж, что она и чихнуть не успеет!
— Тогда тебе лучше держать эти намерения при себе, а то к вам феминистки со всего мира сбегутся...
— И на меня будут сыпаться обвинения в сексапильных домогательствах?
Так, за безобидным трепом прошел весь день. Мы молчали, молчали элвары, молчал Лютик, находящийся в глубоком трансе, молчал Дайр, которого никто не собирался приводить в чувство. Винер и Реллон отлично понимали, что план побега не стоит обсуждать вслух — и полностью доверили его мне и Тёрну. Все-таки какое-то доверие я завоевала. А что до Его Величества — в этом мире не было элвара, который не был готов за своего короля в огонь и в воду. В самом начале Лютик хотел, было заговорить со мной, но я коснулась пальцами мочки левого уха в старом как мир жесте — "нас могут слушать" — и приятель замолчал. А потом и вовсе погрузил себя в восстанавливающий транс, справедливо полагая, что ни казнь, ни наше бегство из тюрьмы, ни ужин он не проспит.
