— Уильям! — с громовым криком Херу метнулся вперед, перепрыгивая ров, и помчался, размахивая молотом.
Ополченцы ринулись за ним следом, прыгали с криками. Некоторые срывались в пропасть, но большая часть перепрыгивала и тут же рвалась в самоубийственную атаку на лучников. Отряд конницы зарысил вперед, набирая скорость, но тут в них сбоку врезался Бунта, раскидывая животных. Гилдерой на голове жабы самозабвенно колдовал с невероятной скоростью, затем Бунта взмыл в небеса, одним прыжком оказавшись прямо на шатре фараона.
— Санера! — взревел в свою очередь Билл, прыгая в воздух.
Ясно было, что Гилдерой ринулся в погоню за Имхотепом, как они и планировали. Сколько ни ломали головы Билл, Гилдерой и Либия, но что делать с крестражами-анкхами, где их искать, так и не придумали, и остановились на самом доступном варианте. Разгромить армию, обезглавить фараона, разнести дворец, и не терять бдительности, чтобы, даже если Имхотеп воскреснет, не смог ничего сделать. Именно в ходе тех обсуждений, Билл и заподозрил, что Либия не просто так припёрлась в Мемфис тогда, не просто поглазеть на понравившегося ей заочно Синего Мага, но ещё и с целью насолить отцу.
Билл, ощущая вдохновение, прыгал и скакал, отталкивался от пролетавших мимо стрел и копий, жалея, что верблюдов больше нет — какая была бы замечательная опора! Летающая лодка! Взмах, отбив, выпад, нырнуть под крыло, удар в бок! Никогда Биллу не давалась эта форма Уся, прыгать и скакать на минимальных опорах, но сегодня, сейчас, у него просто не было выбора: нужно было добраться до Древних и уничтожить их, пока они все на одной барже, пока не разбежались! Вцепившись в рулевое весло лодки, он направил её на таран, прямо в корму баржи.
— Ступефай! Бомбарда! Протего! Редукто! — орал Билл в прыжке, заходя на палубу баржи.
Навстречу ему ударили плети, он уклонился, сменив в прыжке направление, и закружился по палубе, размахивая острым мечом, навязав магам фараона ближний бой. Теперь они мешали друг другу, баржа кренилась всё сильнее, шла к земле всё быстрее, а Билл скакал и крутился, резал и рубил без всякой жалости.
Перед глазами у него стояло зрелище сожжённого и разорённого Кертаниса.
К дворцу фараона Билл и Либия подоспели первыми, на взмыленных конях, везущих наполовину развалившуюся колесницу. За их спиной осталось поле боя, усеянное трупами, залитое кровью, на котором Сопротивление одержало главную победу. Теперь нужно было сделать так, чтобы эта победа не пропала зазря, и поэтому Билл и Либия поспешили на выручку Гилдерою.
— Никогда не видела дворец таким пустым, — изумлённо заметила Либия.
Телохранители поработали отменно, не дали добраться до неё, но и сами полегли практически полностью. Как, собственно, и правый фланг, где в отсутствие магов прошла просто кровавая мясорубка толпа на толпу.
— Разбежались, наверное, пока победитель не выяснится, — пожал плечами Билл и тут же сморщился от боли. — Куда нам?
— Центральный зал вон...
Здание содрогнулось, весь дворец затрясся, с потолка полетели камни. Закачались колонны.
— Землетрясение! — вырвалось у Билла невольно.
Ещё грохот, центральная часть дворца осела, сложилась внутрь, и что-то взмыло к небесам, закрывая собой солнце. Бунта рухнул, пропахал борозду в земле и врезался в стену вокруг дворца, после чего затих гигантской изломанной куклой. Огромные глыбы камня зашевелились и начали взмывать в воздух, затем ринулись в обрушенную часть дворца, бомбардируя её.
Пыль стояла столбом, что происходит, было непонятно, затем рядом рухнул, упал Гилдерой, зажимая бок и руку. Вид его был ужасен, он был вымазан кровью с ног до головы, покрыт пылью, одежда взрезана в нескольких местах.
— Бунта! — закричал Гилдерой, и впервые в его голосе Билл услышал страх. — Бунта!
Жаба не шевелилась, и Билл сделал шаг к Гилдерою. В следующую секунду его сбило чем-то с ног, отбросило в сторону. Приземлился Билл с отчетливым хрустом, но сознания не потерял. Рядом появилась Либия, попыталась поднять Билла, но замерла, как и сам Уизли, при виде открывшегося зрелища.
Василиск, двадцатиметровая змея, нависал над Гилдероем, словно скала над муравьем, оскалив огромную пасть, полную острых зубов. Глаза василиска были закрыты, на голове его стоял Имхотеп, у ног его лежала мертвая женщина.
— Ты убил Анксунамун, — каким-то механическим голосом изрёк Имхотеп, — ты убил мою вечную любовь, за это ты будешь страдать вечно!
— Ты жил тысячи лет, питаясь горем и страданиями тысяч людей, — Гилдерой с трудом поднялся, опёрся на меч, пошатываясь. — Думаю, сейчас ты ничего не чувствуешь оттого, что твоя любовь давно выродилась в ядовитую и холодную привычку.
Имхотеп злобно заорал что-то, затем зашипел, и василиск наклонил голову.
— Протего! — вскинул неподъёмную руку Билл.
Это было глупо, пытаться защититься Протего от взгляда василиска, но и сидеть без движения, смотреть, как убивают друга, Билл был просто не в состоянии. Зашипела рядом Либия, и василиск отвлёкся на секунду, повернул голову в её сторону. Щит вспыхнул и что-то огромное пронеслось над головой Билла. Имхотеп тоже зашипел, и василиск повернул голову обратно, открыл глаза, но взгляд его врезался в Бунту, совершившего прыжок боком, прикрывшего хозяина; и земля опять содрогнулась, от приземления огромной жабы. Мгновение, и Бунта сжался, уменьшаясь обратно, после чего застыл, словно окаменев.
— Ну всё, — выдохнул Гилдерой, и в голосе его звучала неподдельная ярость.
Он отбросил что-то в сторону, а Имхотеп издевательски расхохотался:
— Даже не... — начал было фараон, но договорить не успел.
Гилдерой метнулся вперед с невообразимой скоростью, ухватил василиска за хвост и встряхнул, подняв, как игрушку. Имхотеп и мертвая Анксунамун, какие-то предметы и книги полетели вниз с головы василиска. Если змей и пробовал сопротивляться, то Гилдерой этого не заметил — он бил и лупил василиском о камни, о фараона, о стены дворца, и напоследок припечатал его головой расплющенного Имхотепа, так, что зубы василиска пронзили мертвого фараона, его жену и все вокруг.
Затем Гилдерой подошел к неподвижному Бунте, поднял его и зажал в ладонях, что-то шепча.
— Ты змееуст? — спросил Билл у Либии, поднимаясь на ноги.
Страха не было, лишь усталость и боль.
- От папы досталось, — ответила та, подпирая Уизли, — по наследству. Остальная магия вся ушла братьям и сёстрам.
— Понятно. Помоги мне.
С помощью Либии Билл подковылял ближе и сказал:
— Гилдерой...
— Он ещё жив, — повернулся к нему Локхарт, по щекам которого катились слёзы. Они смывали с кожи пыль и копоть, под которыми обнажались лишь другие слёзы, нарисованные. — Я чувствую его.
Билл, вовремя вспомнивший об их духовной связи, прикусил язык и лишь кивнул в ответ. Жизнью друг с другом они вроде не делились, но расспрашивать сейчас о деталях было бы крайне неуместно.
— Что это было в конце? — спросил Билл.
— Зелье силы богов, подарили как-то, — неохотно ответил Гилдерой.
— Богов, — повторила Либия. — Тогда трон фараона — твой!
— Э, нет, мне наружу надо, Бунту спасать, — тут же махнул рукой Локхарт. — Трон надо занимать Биллу!
Билл вскинул голову, но тут же опустил, осознав, что Гилдерой прав во всем. Что только сам Билл сможет довести до конца освобождение Колыбели и потом уйти, не поддавшись соблазну власти, и что только у него... жена — дочь фараона.
* * *
14 мая 1991 года, по времени Земли
— В общем, он был верховным жрецом-магом, а она — женой фараона, — рассказывал Билл. — Имхотеп возжелал власти, чтобы вместе с троном фараона заполучить и Анксунамун. Но его заговор был раскрыт, и Имхотепа схватили в последнюю секунду, когда он уже готов был вонзить отравленный кинжал в спину фараону Сети. За такое богохульство Имхотепа первого (и единственного) за всю историю Египта приговорили к самому ужасному проклятию, вечной жизни в мучениях. Маги фараона взялись за дело и убили Имхотепа, в процессе отделив его душу и заточив её в какой-то священный сосуд. То есть Имхотеп должен был сохранить способность осознавать, что происходит вокруг, но при этом не иметь возможности покончить с собой или как-то повлиять на окружающих.
— С ума сойти, — содрогнулся Гилдерой.
— Это неизбежно должно было произойти со временем, — кивнул Билл, — но проклятие ни разу не накладывали, и в ритуал вкралась ошибка. Имхотеп сохранил возможность колдовать, и сумел позвать на помощь. Анксунамун выкопала сосуд — вместилище души и провела ритуал воскрешения, украв так называемую Книгу Мертвых. Так в мире появились крестражи, и было проведено первое в мире воскрешение с их помощью. После этого Имхотеп уже сознательно сделал крестражи себе и Анксунамун, и принялся за дело. Для начала взялся мстить и насылать на своих мучителей всякие гадости. Затем принял облик тогдашнего фараона и начал готовить Исход, попутно с постройкой пирамиды и расширенного пространства с Вратами. Надвигавшиеся армии соседей, встревоженных такими делами с воскрешением, в итоге стали теми самими Силами Зла, ну и так далее, и так далее. Попутно Имхотеп ограбил Африку, спёр огромный кусок земли с водой, растениями и всем прочим, после чего в легенде о проклятии ему приписали "могучие силы повелевания землей и песком".
— Это сколько ж он всё вывозил? — усмехнулся Гилдерой.
— В древние времена всё было неспешно. Ну и попутно пустыней соседей придержал от атак, выстроил Врата и сбежал! Войти в пирамиду те, кто пришел разбираться с Имхотепом, не смогли, но взамен скрыли её под землей и возвели свои барьеры, дабы фальшивый фараон сам не вышел. После одной такой попытки, Имхотеп, собственно, и сломал Врата на своей стороне и увёз в новый дворец. Со временем, конечно, барьеры и защиты пали, но Имхотеп этого уже не узнал. В отличие от своего сына.
— Сына?
— Герпо, прозванный у нас Омерзительным, был одним из сыновей фараона и Анксунамун. Узнав, что ему выпала честь стать новым вместилищем для души постаревшего и одряхлевшего фараона, он украл исследования своего отца и сбежал Вратами.
— Значит, Имхотеп готовил себе тело, но парень оказался хитрее? Как это знакомо, — непонятно чему усмехнулся Локхарт.
— Да уж, — почесал затылок Билл. — Типчик был тот ещё. Он обогатил наш мир многими знаниями... которым в нём не место.
— К слову о знаниях — откуда информация?
— Для себя Имхотеп вёл правдивые записи, а доступ в его хранилище Либия предоставила.
Билл невольно ожидал шуточек, в духе, предоставила ли Либия доступ в своё хранилище, но Гилдерой промолчал. Окаменение Бунты как-то подкосило его, и прошлый месяц, пока шло лечение, он всё больше отмалчивался, почти непрерывно что-то писал. Даже на свадьбе Билла и Либии, на коронации нового фараона, Уильяма Первого, всё больше отсиживался в сторонке.
— Так что историю его переврали и в нашем мире, и в этом, только в нашем он стал ожившей проклятой мумией, а в этом божественным фараоном, но теперь мы разобрались во всём, — закончил Билл.
— Понятно, — кивнул Гилдерой.
— И вот ещё, — Билл протянул запечатанный свиток. — Это письмо моим, только ты уж совой не отправляй, не поверят же!
— Ладно, ладно, передам лично, всё равно надо в Британию, там Филипп, поди, уже все волосы себе ободрал, — проворчал Гилдерой.
Затем он вступил в арку Врат и исчез во вспышке, благо изнутри Колыбели не требовалось ритуала с предметами.
— Хотела бы я побывать в вашем мире, — задумчиво произнесла Либия, прижавшись к мужу и обхватив его руками.
— Побываем, обязательно, — пообещал ей Билл. — Вот здесь всё наладим и съездим на Землю в отпуск!
1) Курсивом выделена речь на языке Древнего Египта
Вернуться к тексту
07.04.2018
Интерлюдия 11/2 — Лесть лисы
12 апреля 1991 года, Лондон
Сириус медленной, тяжёлой походкой вошёл в особняк, дверь протяжно скрипнула и захлопнулась с противным звуком. Рэй, обметавшая пыль (не то, чтобы в этом была серьёзная необходимость, но работа по дому успокаивает), обернулась и спросила встревоженно:
— Что случилось?
— Дамблдора не было в Хогвартсе, — устало ответил Сириус, садясь на ступеньку лестницы.
Он взъерошил себе волосы, потом поднял голову и спросил:
— А у вас как?
— Близнецы уснули, спасибо Петунии, укачала их, а то капризничали сильно...
— Думаешь, из-за Гарри? — Сириус бросил острый взгляд и тут же снова опустил голову.
Рэй лишь вздохнула. Она не думала, она была просто уверена, но как об этом сказать Сириусу, так переживающему за крестника? Сириус никогда не называл Гарри сыном, но относился к нему именно так, да и Рэй, в общем-то, тоже. Она спорхнула с приставной лестницы, подошла, села рядом с Сириусом и обняла его.
— Целители из Мунго ничего не нашли у Гарри, физически он здоров, но они оставили успокоительного зелья, и сейчас Гарри спит. Не переживай так, Сириус, вот увидишь...
— Да как я могу не переживать! — взорвался тот. Вскочив на ноги, он быстрыми шагами заметался по коридору. — По моей вине уже погибли родители Гарри, а сам он остался один! И теперь всё повторяется, а я ничего не могу сделать!
Он снова обхватил голову руками, а Рэй, в свою очередь обняла Сириуса. В чем-то она прекрасно понимала мужа: мерзкое чувство беспомощности, когда ты стараешься изо всех сил, а всё равно не можешь справиться с проблемой, бр-р. Рэй проходила это в Токио-3, там ей помог Сириус, но чем она теперь могла помочь мужу? Поддержать добрым словом и советом, не больше. Но и не меньше — она хорошо помнила, как важны такие, казалось бы, мелочи.
— Ты уже делаешь, — сказала она, — и не сидишь, сложа руки. Дамблдор не будет отсутствовать вечно, а физически Гарри здоров, и в этом тоже есть твоя заслуга! И сам подумай, Сириус, в чём ты себя винишь, в том, что плохо разбираешься в Тёмной Магии? Правда, ты считаешь, что это плохо?
Сириус поднял голову и посмотрел озадаченно на Рэй. Было заметно, что подобная трактовка ему в голову не приходила.
— Это всё потому, — донёсся скрипучий голос сверху, — что он недостаточно Блэк!
После чего Вальбурга зашлась в кашляющем смехе, довольная собственным каламбуром.
— Ты ещё пошути, что я недостаточно серьёзен,(1) — проворчал Сириус и поднялся. — Пойду, поищу в библиотеке, может чего и найдётся.
Рэй вежливо улыбнулась и пожелала успехов. Нет, были в библиотеке Блэков и фолианты по Тёмной Магии, много чего там было, не слишком легального и совсем запрещённого, но вряд ли Сириус будет сейчас читать все эти книги. Если бы хотел, то и из дома не ушёл бы, да. Скорее всего он достанет бутылку, хранящуюся за толстым томом "Путешествий Марко Поло", дабы скоротать время, а потом отправится искать ещё кого-нибудь, знакомого с вопросом не понаслышке.
