— Почему на других кораблях такого пояса нет? Ведь при таком способе абордажа (Лера рассказала о необычной атаке галеона) повреждения корпуса корабля неизбежны! Горан, ещё шире заулыбавшись, в своей манере — подробно обо всём рассказывать, ответил:
— Вы, госпожа, верно подметили, значительные повреждения неизбежны, но дело в том, что такая атака вражеского корабля не применяется ни одним из европейских флотов, это довольно рискованный приём, он действительно может, рано или поздно, привести к разрушению корабля. Именно поэтому такие корабли долго не плавют. Чтоб обезопасить вашу "Чайку" от такой участи, я усилил корпус и применил специальное демпфирующее устройство, вон видите, в районе скул. Теперь вам такие удары не страшны! Теперь понятно, для чего такой странный кораблик построили? Именно для таких атак, это тактика берберийцев или алжирцев, не регулярного турецкого флота, а пиратов! Этот кораблик там и построили, потому он так конструктивно и отличается от всех вам известных. Форма корпуса, расположение шпангоутов и набор выполнены таким образом, что... — Транкович это произнёс, повернувшись к Мирко, Лере были не интересны такие технические детали, она, отвлёкшись от разговора, просто любовалась своей "красавицей". Увидев это, Горан, стараясь привлечь внимание своей заказчицы, обратился к ней: — Вы спрашивали — для чего такой кораблик построили? Вот для этого и построили, для лихих атак, набегов. А почему медью днище не обшили? Новый корабль и так довольно быстрый, но подобное использование сокращает срок его службы, поэтому — зачем тратиться, когда можно будет новый построить? Этот кораблик достался прежнему владельцу достаточно потрёпанным, его скорость была ещё достаточна, чтоб догонять бусы и нефы, но от боевого корабля, галеры и галеона он уже уйти не смог бы. Но вы, госпожа, не волнуйтесь, мы его как следует подновили, всё, что можно, заменили, кое-что добавили, а обшив днище медью, сделали надолго быстроходным. От венецианской галеры он теперь точно уйдёт, да и от любого галеона, я имею в виду испанские или франкские, а вот от турецкого... не знаю, но не исключено, что от него тоже.
Мастер Транкович ещё долго рассказывал об усовершенствованиях, им сделанных (сел на любимого конька), из всего этого Лера выделила только расположение артиллерии. Мощные карронады, снятые с галеона, установили на высоких баке и юте, что позволило на близкой дистанции стрелять по любому кораблю не снизу вверх, а вдоль его палубы. Конечно, бак галеона, а тем более его высокий ют были недоступны для такой стрельбы, но палубы галер накрывались полностью. Эти объяснения мастера Транковича Лера слушала внимательно.
Лера не только наблюдала за ремонтом своего корабля, она совершенствовала свои навыки двуручного боя на абордажных саблях. Она понимала, что долго фехтовать на равных с могучим абордажником (а других в таких командах не было) ей будет очень трудно, но вспомнив слова маэстро Энрико Фабрицио "Вам надо использовать свою способность быстро двигаться", Лера постаралась усовершенствовать навыки быстрой атаки. Изучая разные приёмы ведения такого боя, она проводила поединки со всеми абордажниками своей команды, если сначала счёт был равный (что очень удивляло могучих мужчин, которым противостояла худенькая девушка), то потом Лера неизменно побеждала. Она не фехтовала и не старалась парировать направленные на неё удары, просто уворачивалась (или старалась сделать так, чтоб чужая сабля только скользнула по её клинку), выжидая удобный момент для укола или рубящего удара. Как сказал Влахо, проигравший очередной поединок:
— У капитана удары подобны броску змеи, такие же стремительные и безошибочные! Вот она ещё спокойно стоит и вот ты уже чувствуешь сталь её клинков у своего горла! Успеваешь только замахнуться!
А Лера усложнила себе задачу: теперь её учебные поединки проходили сразу с тремя противниками, а то и с пятью. Вообще-то, день у Леры был очень насыщенный, с утра она ехала на верфь, где наблюдала за ходом работ и слушала многословные пояснения мастера Транковича, стараясь их по возможности сократить. Потом она устраивала несколько тренировочных поединков, затем были занятия с сёстрами Сунь, с такими же быстрыми, как Лера, они учили её боевому искусству, популярному на их родине. Как Лера и её учителя прыгают и изгибаются, собирались посмотреть все свободные от работы на верфи (если это происходило там) как рабочие, так и члены её экипажа. На верфи находилась большая часть команды "Белой чайки", участвующая в переделке корабля, а Лера использовала для тренировок любую свободную минуту, тем более что сёстры Сунь её всегда сопровождали. Три девушки в одинаковых синих просторных костюмах неизменно удивляли зрителей, изгибаясь в самых невообразимых позах, как сказал Жданко:
— Нечто подобное я видел у цирковых артистов, там так изгибалась женщина-змея, но она это делала медленно. А наш капитан и её желтолицые подруги делают это так, что уследить невозможно, при этом ещё вроде как бьют ногами и руками, не хотел бы я попасть под этот град этих ударов!
Кроме этого искусства странно драться Линь и Винь учили Леру метать свои необычные, круглые ножи. Лера хотела научиться метать обычные ножи, но у неё это не очень-то и получалось, а вот звёздочки сестёр Сунь она освоила довольно быстро. К тому же никто не мог определить — что же это такое, пока звёздочки не попадали в цель, сначала не могли определить, а потом моряки с опаской поглядывали на эти "украшения", которые жительницы страны Цинь носили совершенно открыто (Лера теперь тоже так носила эти блестящие "украшения"). Но при всей своей занятости Лера находила время для прогулок с Франческой, девушки прогуливались по городу под руку, их всегда сопровождали сёстры Сунь. Если на Лере украшений почти не было (не считать же украшением золотую цепочку с кулоном и такие же серёжки), то на Франческе драгоценностей было более чем достаточно. Но хотя девушки иногда прогуливались довольно поздно и без видимой охраны, ограбить их никто не пытался. Тренировки Леры и её циньских подруг видели многие, а то, что они могут применить продемонстрированные навыки и приемы... Хотя и не было явных доказательств, а только быстро расходящиеся слухи о том, что девушка и её подруги причастны к гибели Рябого, но с Лерой связываться не то что не хотели — боялись!
Все украшения девушки купили уже здесь, в Котторе. У Франчески и раньше были украшения, но не такие шикарные, а Лере, когда она уходила из Рагузы, было не до подобных вещей. В поясе, что она прихватила, были только дукаты (в отличие от Франчески, у которой было несколько сотен цехинов, это были деньги её отца), но Лере досталось наследство от капитана "Чёрной каракатицы", сход экипажа посчитал эти деньги — личной добычей девушки. Кроме того, за время нахождения в Котторе Франческа сумела удвоить свой капитал (это несмотря на те траты, что она делала), девушка занялась врачебной практикой. Сначала к ней обратилась жена венецианского консула, которая знала, что отец девушки был в Венеции очень известным лекарем, а Франческа ему помогала. Женщину мучила мигрень, а местные лекари помочь не могли, Франческа вылечила эту болезнь за три дня. Это послужило более чем хорошей рекламой, к девушке обратились почти все знатные женщины Коттора, страдавшие этим женским недугом. Франческа их довольно быстро вылечила (как она потом объяснила Лере — это хворь не столько тела, сколько духа, поэтому лечить её надо не только лекарствами). Слава об искусной лекарке распространилась подобно лесному пожару, пациентки к ней ехали со всех городов, расположенных в Котторской бухте. Естественно, не бедные пациентки, жёнам ремесленников или крестьян некогда страдать от мигрени. Но надо сказать, что Франческа лечила не только состоятельных пациенток, и не только от мигрени. Как говорят в таких случаях — у девушки была лёгкая рука, и как оказалось, хирургом она была очень неплохим! Эта врачебная практика, по словам самой Франчески, пошла ей на пользу, она опытным путём освоила то, что знала в теории. Можно сказать, что ни Лера, ни Франческа не скучали и с пользой для себя провели эти полгода.
Отплытие "Белой чайки" прошло почти незамеченным, у Коттора довольно оживленный порт. Конечно, корабли сюда приходят и уходят отсюда не каждый день, но это не редкость. Провожал "Белую чайку" венецианский консул, так как этот корабль шёл в Венецию и на нём туда была отправлена дипломатическая почта и ещё кое-какой груз, о важности этого груза можно было судить по сопровождавшим его. Это были: секретарь консула Энрике Скорца и четыре охранника. Но поскольку "Белая чайка" не была предназначена для перевозки груза, и тем более пассажиров, свою каюту венецианцам уступил Држезич, а сам перешёл в общий кубрик, вообще-то, это был не кубрик, койки-гамаки на ночь подвешивались на внутренней палубе. Может, поэтому венецианцы не согласились там разместиться и теперь теснились со своим грузом, несколько неприятно попахивающем, в маленькой каюте. Капитанская каюта по размерам была такая же, там кроме Леры устроились Франческа, Линь и Винь. Кровать в капитанской каюте была одна, но большая (как, хихикая, заметила Лера — прежний хозяин каюты любил спать на широкую ногу), на ней уместились Лера и Франческа. Линь и Винь спали на полу, на принесенных ими тюфячках, сказав, что им так привычней, к удивлению Леры и Франчески, под голову жительницы страны Цинь подкладывали не мягкие подушки, а деревянные валики!
Когда вошли в бухту Тиват (большой Котторский залив состоит из трёх заливов, или бухт: Херцег, Тиват и собственно — Котторского, отделенного от остальных узким проливом Вериге, где находится одноимённая крепость), увидели, как из порта города, давшего название заливу, вышла галера и устремилась за "Белой чайкой" в погоню. Мирко, стоявший рядом с Лерой, озабоченно сказал:
— Точно за нами, ждали, пока пройдём через Вериге, и погнались.
— Мы через пролив шли на вёслах, ветер-то встречный, под парусом там невозможно маневрировать. А на вёслах они могут быстрее идти, но теперь, когда мы поставили паруса, они нас не догонят, пусть и идём галсами, но всё же быстрее чем они. Так почему они сразу не напали? Как только мы Вериге прошли, — поинтересовалась Лера. Мирко пояснил:
— Если бы мы их увидели, то ушли бы обратно, там им нас не достать. Поэтому они выждали, пока мы отойдём от Вериге на такое расстояние, что они смогут нам перекрыть обратную дорогу. Да мы идём быстрее, но это сейчас, чтоб пройти Бокка, нам придётся развернуться почти на сто восемьдесят градусов, там они нас в любом случае догонят, будем ли мы под парусом идти или на вёслах.
— Это "Чёрная барракуда", галера Корматора, он как и Дорматор — "вольный пахарь", только менее удачливый, — крикнул с палубы Жданко, узнавший корабль, преследующий "Белую чайку".
— Никакой фантазии, в названии обязательно должен присутствовать чёрный цвет, а что это за зверь такой — барракуда? Почему его именем этот Корм... как там его, назвал свой корабль?
— Барракуда — это такая хищная рыба в южных морях, хорошо, что у нас её нет, — пояснил Мирко, подошедший ближе к юту Жданко с усмешкой добавил:
— В названии — чем более хищная — тем страшнее, а чёрная, чтоб страх усилить, такая традиция.
— За Корматора венецианским сенатом назначена награда в тысячу цехинов, это меньше чем за Дорматора, но согласитесь, это очень неплохие деньги, — добавил Скорца, уже стоящий на палубе рядом с Сабовичем. Сразу же после выхода из Коттора секретарь венецианского консула направился на капитанский мостик, но был остановлен Жданко, заявившим, что пассажирам нельзя там быть. Скорца показал на стоящую рядом с Лерой Франческу, и там же находящихся Линь и Винь (желтолицые девушки стояли за спиной Леры, но на капитанском мостике же!), на что Сабович серьёзно ответил:
— Линь и Винь не пассажиры — они члены команды, а госпожа Паоло — гостья капитана, недаром же она спит с госпожой Лерой в одной каюте.
— Ещё и в одной постели, сеньора Франческа — больше чем просто гостья, — недовольно пробурчал венецианец, понимая, что попасть на капитанский мостик ему не удастся. Но он старался быть как можно ближе к Лере, поэтому постоянно крутился у высокого юта. Вот и сейчас он, задрав голову, сообщил, вроде ни к кому не обращаясь, о награде, назначенной за голову пирата, капитана "Чёрной барракуды". Лера усмехнулась, венецианец говорил о награде именно ей, вот она ему и ответила:
— Замечательно! А у вас, сеньор Скорца, есть эта сумма, ну, чтоб выплатить награду? Согласна, награда более чем достойная, опыт у меня уже есть, дело только за гарантиями, что я эту награду получу. Я предпочла бы звонкой монетой, с векселями такая морока.
Под требовательным взглядом девушки венецианец смутился, эта ведьма повернула дело так, будто он, предложив поймать этого пирата, награду выплачивать не собирается. Лера, продолжая улыбаться, добила венецианца:
— Ну, раз у вас нет такой суммы, даже в виде векселя, то и стараться не стоит, пусть этот пират пока плавает. Потом поймаю. А вы, сеньор Скорца, позаботьтесь, чтоб к тому времени требуемая сумма была собрана. Тогда и поговорим.
Оконфузившийся венецианец под хихиканье девушек (Линь и Винь усиленно изучали языки и уже могли говорить не только на испанском, но и на итальянском, не говоря уже о долматинском), отошёл, а к Лере обратился Мирко:
— Да, было бы неплохо изловить и этого пирата, но наши силы не равны, у него более чем двукратный перевес в людях.
— Но не в пушках, — улыбнулась Лера и, показав на два орудия, смотревшие назад, сказала: — Вот именно для такого случая и поставлены здесь длинные пушки.
На галеасе, как и на галере, затруднительно сделать несколько орудийных палуб, обычно это одна или (если галера большая) две — верхняя и над банками гребцов. Но "Белая чайка" была малым галеасом. У неё пушки были только на верхней палубе, но там не поставишь тяжёлые пушки, да и пушек мелкого калибра не поставишь много. Поставили несколько карронад, небольшого калибра, но большего чем у стоявших раньше. То есть — число пушек уменьшили, а их калибр увеличили. На баке поставили четыре более мощных карронады, причём две крайние могли стрелять как вперёд, так и на борт (Транкович для этого сделал специальные поворотные круги), а вот на корме поставили две длинные пушки. На этом настояла Лера, пояснив своё требование:
— Если догонять, то лучше ночью, тогда из длинной пушки нету смысла стрелять, попасть трудно, а вот карронады самое то, подобраться поближе да накрыть мощным залпом или применить берберийскую тактику... А вот если придётся убегать — длинная пушка будет козырем.
Мирко, вспомнив тот разговор, выслушал Леру и, улыбнувшись, почтительно сказал:
— Предлагаете, капитан, сразу походить нашим козырем? Это будет для галеры неприятный сюрприз!
Два пушкаря поднявшись на высокий ют (его передняя часть была капитанским мостиком) быстро зарядили пушки. Навели и выстрелили (расстояние уже позволяло это сделать), естественно, не попали, но ядра упали рядом с галерой, о чём свидетельствовали высокие всплески. Только после третьего залпа с галеры ответили, но, как и следовало ожидать, их ядра не долетели. Лера это прокомментировала:
