По мне, так поводов для ссор за столами немало. Женщин, хотя и много, но куда меньше, чем мужчин. Женщины двух сортов. 'Змейки' и лагерные шлюхи. И те, и другие старательно ссоры провоцируют. Благо, по внешнему виду одни от других не сильно отличаются.
Девиц за генеральские столы позвали покрасивее, да те и сами сообразили прибыть в лучшем виде. Вот понять не могу, 'Змейки' — то когда успели от доспехов избавиться и пооткровеннее шлюх вырядиться?
Замечаю, хотя набравшихся уже предостаточно, все чётко видят, кто 'Змейка', а кто — нет. И как только определяют? Они же сейчас одинаково выглядят.
Несколько парочек, как старых, так и только сейчас образовавшихся из-за столов уже исчезли. Все почему-то к громаде собора отправились. Ну да, укромных уголков там много, охрана у входов стоит.
В доспехах одна я, да Эрия остались.
'Флагман флота' по-прежнему недалеко от Госпожи. Пьёт мало, хотя при её росте следовало бы ожидать обратного. А мне просто стало скучно. Вот и стою. Просто смотрю.
На последнюю ночь одного города и первую ночь другого.
Слышу, кто-то идёт. Не поворачиваюсь. Чужих здесь нет. Свой же, если меня от кого другого не отличит, пистолеты у меня заряжены.
— Часовой? — почему-то неуверенно.
Поворачиваюсь. Ягран! Вот так так! Он-то откуда здесь взялся? Приказа казначея ослушался и из лагеря удрал?
— Нет. Так просто тут стою.
— А, Осень, смотрю, знакомый кто-то. Наказали?
— Нет.
— А чего ты в доспехах?
Он тоже. Причём, не парадных, а таких же, как у меня 'нового типа' из самого прочного металла, держащего большинство пуль. На груди, как и у меня, отметина от проверочного выстрела. Тоже с двумя пистолетами и обычным офицерским мечом. Родовой клинок казначей взять не позволила?
— Вообще-то, я город штурмовала.
Кивает в сторону столов.
— Они, вроде, тоже.
— Ну, так и шёл бы к ним!
— Вообще-то, я оттуда только что ушёл.
— И зачем?
— Как бы тебе сказать, — на губах играет змеиная улыбка казначея, — зашёл я на днях к Рэндэрду.
Настораживаюсь.
— Это ещё зачем? — генерал себя в могилу вгоняет, то его дело, но других с собой тащить не обязательно.
— Да так просто. Я сначала у Верховного был... Потом ваших увидел. Ну, к нему и зашёл. Переждать, пока они уйдут. А в его логово вы полезете, только если Верховный пошлёт. Он их тоже видел. И сказал.
'Знаешь, я тут одну историю вспомнил. Как раз про тебя. 'На стене висит бумага. Там написано: продам вороного коня, или поменяю на любого другой масти. Достали дуры! Подпись: Принц'.
Усмехаюсь. По крайней мере, не сильно врут насчёт его ума. Красота же ему от матери досталась. Он и старшая сестра в казначея удались. Нет, ничего женского в лице принца нет. Это у Динки 'женоподобный' и 'мужеложец' одно и тоже означают, и в качестве людей не рассматриваются.
У принца и сестры просто мужской и женский варианты одного и того же лица. Кэретта Младшая, как ни крути, первая красавица страны. Ну, а мужчины друг с другом обычно не красотой меряются.
Хе. Да и ездят Казначей, её муж и дети только на вороных конях.
— Смешно. Коня не продал ещё? Может, покупателя ищешь? Так это не ко мне.
— Продавай, не продавай, не в коне тут дело.
— Да? А в чём?
— А в том же, почему ты тут стоишь, а не там сидишь!
— Я могу стоять, сидеть и лежать там, где мне в голову взбредёт. Сейчас — личное время.
А вот вас, временный комендант, быть тут не должно. Ибо комендант может покидать...
Смеётся.
— Устав я не хуже тебя знаю. Был комендант, да весь вышел. Казначей вернулась в лагерь и отправила меня к Верховному с донесением... Ну и... Повеселиться. — сказал почему-то совсем кисло.
— Странно. Думала, она всю ночь будет по городу бегать, храмы поджигать да попов вешать.
— Сама знаешь, за других думать вредно. Но сам подобного ожидал. Тут в другом дело. — озирается по сторонам, говорит, перейдя на шёпот, — Тебе такое сказать можно...
— Чем я такая особенная?
— Тем, что доверенное лицо Верховного. Та колонна, где она была, захватила их монетные мастерские. Там запасы сырья. И уже изготовленные монеты. Много. Очень. Вот и решила всё в лагерь перевезти.
— Не думала, что она в штурме участвовать будет.
— Сомневаешься в храбрости?
— Ничуть. Просто храбрость генерала отличается от солдатской.
— Понятно. Не понимаю её. За меня и отца боится, а сама вон куда полезла. Там жарко было. Её пришлось рубиться. Счётчик зарядов на молнии показывал ноль. Даже на маске была кровь. Не её.
Отцу было приказано командовать завесой — на случай, если из города побежит кто.
— Так он и послушал!
— Я с ним с утра не виделся. Что-то случилось?
— Он и, по крайней мере, его охранная сотня, в штурме участвовали.
— Откуда знаешь?
— Разговаривала.
— Не ранен?
— Нет. Коня в соборе чуть ли не к главной святыни привязал. Жаль, он яблок там не наложил.
— Но за столом его нет.
— В сокровищницу Меча пошёл. Госпожа дала доступ. 'Пусть подарочки дочкам выберет'.
— Кэр хотела с нами ехать.
— Понятно, кого наслушалась.
— Зря ты так. Она умеет сражаться. Знаю, вы почти все её сильно не любите.
— Болтовни служанок наслушался?
— А почему бы с ними не поболтать иногда? Они, что не люди? — таким тоном
сказал, мне показалось, со служанками принц действительно только болтал.
Справедливости ради стоит сказать, мои подозрения о характере его сестры после встречи не оправдались.
— Люди. Думала, ты с ними не общаешься...
— Дина же общается. И, как уже говорил, думать за других вредно.
— Общаться по-разному можно.
Усмехается.
— Они же и говорят, какая ты языкастая и колючая.
— Не колючие, если что, вон там.
— Не злись.
Пожимаю плечами.
— Не начинала даже.
— Не хотелось бы видеть, что будет, если начнёшь...
— Не советую проверять.
— Да уж не буду. Мне злой Дины как-то хватает.
— Где ты её такой видел?
— По дороге сюда.
— И что?
— Лучше бы другой дорогой поехал.
— Что так плохо?
— Не то слово. Мягкое самое — змею раздразнили.
— Она уже несколько месяцев себя на что-то такое настраивала. Страшно было?
— Да. Откуда знаешь?
— Я Дину знаю. И её прозвище.
— Раньше думал, там главное слово — первое. Теперь понял — второе.
Я промолчала. Настоящей вражды среди Еггтов нет. Недоброжелателей вокруг полно. И не хочу, чтобы меня к ним причисляли.
— Не каждый день видишь смерть государства.
— Так всегда было и будет.
— Тебя философии учили?
— Как и всех. Это не моё.
— А что же твоё?
— Скучные числа и формулы.
— Я слышал, ты их очень хорошо знаешь.
— Иногда говорят, лучше всех, по крайней мере, в столице.
— Знаю. У нас учёные часто бывают. Всё пытались у мамы выяснить, кому Верховный заплатила за сочинение, якобы написанное девочкой. Тогда не верили. Потом, ты их вроде, разубедила.
— Мне не до этого сейчас, принц.
— Так всё же! Время настало мечты осуществлять!
— Угу. А порох всё равно надо сухим держать. Сам-то мечтаешь о чём-нибудь?
— Ха! Мне не о чем. Дела на десятки лет вперёд расписаны. Доделывать, начатое ими. Знаешь же наверное, сколько всего задумано, и даже не начато, ибо все деньги войны съели? Кому-то это придётся доделывать.
— Думаешь, тебе?
— Мне, Дине, 'Флагману', тебе. Нам всем дел хватит. Из них никто не хотел ничего разрушать. И всю жизнь занимались именно этим.
— Мне Верховный говорила, я временами занудна, как старуха. В таком случае, мы с вами ровесники, принц. Шовсем старые, — прошамкала, как беззубая.
— Непохожая ты...
— На кого?
— На других змеек.
— Сдаётся мне, ты далеко не всех знаешь, а с остальными знаком не с самой лучшей стороны, иначе бы с ними сидел, а не луну со мной подпирал.
— Какие бы они не были, они город брали, а я — нет. Мне чужой славы не надо.
— Там много тех, кто не брал. Скорее, давал.
— Да знаю, и показать могу. Но они — так сказать, неизбежное зло в месте, где собирается много отдыхающих солдат.
— Сам-то их где так высматривать наловчился?
— Нигде. Я их не знаю.
— Так зачем говоришь?
— Я с другой стороны смотрю. Змеек-то я помню всех, а с вами-то я не первый год за одними стенами живу.
— И теперь что скажешь?
— О чём?
— О том, что видел.
— Где?
— Шутите?
— Что я такого видел? Довольные жизнью полуголые девицы обнимаются с такими же довольными жизнью солдатами. Причём всё происходит по обоюдному согласию. Ты смеёшься?
— Не у всех по обоюдному. Они же...
Ягран смеётся.
— Сегодня — у всех. Насчёт змеек ты лучше должна знать, остальные же между собой договорились — в ночь после взятия города все участникам штурма всё будет бесплатно. В ночь после того, как меча убили, так уже было.
— И как, понравилось?
— Я не сказал, что там был.
— Обратного тоже не сказал. Самому-то что неохота быть жизнью довольным?
— Я им могу быть почти всегда. Они же — вовсе нет. Но именно благодаря им у меня есть возможность быть всем довольным.
— И ещё говорит, я зануда?
— Ещё раз сказать могу. Почему ты такая зануда?
— Я обыкновенная Осень. Мне не надо быть такое, какое кому-то хочется. Смеюсь, когда мне смешно, а не кому-то хочется. Грущу, когда грустно мне, а не по заказу. Мне достаточно того, что есть. Мне достаточно быть собой.
— Да вы сговорились что ли?
— Мы это кто?
— Дина, Линки, Кэр... Стоп, ты же с ней почти не знакома.
— Сам же говорил, в одних стенах живём.
— Только годами не видимся. Жаль.
— Что именно?
— Сама подумай. Ты же умная.
— Мои раздумья денег стоят. Больших. Это Верховный сказала.
========== Глава 24. Рэндэрд. Лето — осень 279 г. ==========
Глава 24. Рэндэрд. Лето — осень 279 г.
Добивание последних сторонников Меча заняло немало времени. Сопротивлялись они отчаянно. Дочь Чёрной Змеи обращением с религиозными фанатиками слишком знаменита. Отряд наш не слишком большой, правда с сотней мушкетёров и несколькими пушками и даже одной "бешеной стрелой". Кавалерии мало, и то в основном, разведчики. Тяжёлых всадников только сам Ярн, его охрана да я. В принципе, для командования можно было и офицера рангом пониже найти, но из соображений дипломатии, командиром назначен Ярн. Я же в кампанию навязался из соображений поиска приключений на свою пятую точку. Благо на единоначалие Ярна не претендую.
В этой области, оказывается, родственное Мечу племя покорило другое. Обратило в рабов. Причём, в рабов по представлениям Новой веры. А там ситуация — истинно верующий — человек. Не принадлежащий — животное.
Местное ополчение меня сперва не впечатлило — видно, что все они недавно рабами числились — в смысле, нормального оружия нет почти ни у кого. Почти у всех — вилы, косы распрямлённые, цепы да дреколье. Чуть ли не единственный хороший меч — у вождя, да и тот на нашей офицерской портупее, вручён лично Ярном несколько дней назад.
Впрочем, строй они изобразить смогли, и Ярну ответили вполне по-уставному. Почти у всех пределано на одежду подобие наших знаков различия. С доспехами у них совсем плохо — стёганные куртки, только у нескольких немолодых воинов — старинные кольчуги да панцири. У них и оружие получше — видать, припрятали в то время, когда племя свою главную битву проиграло. Рабы-то оружия иметь не могут.
Мнение об ополчении изменилось в лучшую сторону, когда они стали лес валить для осадных башен. Никогда не видел, чтобы люди работали с таким остервенением и самоотдачей. Да уж, зуб на бывших господ у них преогромный.
После первых штурмов мнение о союзниках стало ещё лучше. Дерутся они отчаянно. Даже внешне на воинов стали похожи — добыли оружие и доспехи у бывших хозяев.
Видел, как ополченец закрыл собой раненного нашего офицера. Ярн ко всем союзным вождям обращается по грэдским званиям, хотя я знаю, что у него нет права производить в такие чины. Ну, да у нас много чего задним числом делается. Этим Дина потом все самовольные пожалования утвердит. Заслужили!
Несколько удивил приказ Ярна перед штурмом главного города области: не препятствовать ополчению, когда они начнут убивать жителей города. Именно так и сказано не "если", а именно "когда". Что-то знает Ярн про противника, мне неизвестное.
Штурм, считай, по-шаблону прошёл.
* * *
Собачки их боевые. Я одного понять не мог — почему союзники новые так их ненавидят. Во взятых городках многократно видел, как псов забивают палками. Причём, почти всегда особо зверствуют освобожденные рабы — женщины и дети.
Дети щенков об стенку швыряли. Спросил у Ярна в чём причина такой жестокости.
Он ухмыльнулся. М-да, улыбка висельника, иначе не скажешь. Подзывает из свиты переводчика из местных.
— Покажешь генералу псарню. Вроде её не подожгли ещё. Он плохо обычаи этих... воинов божьих знает.
Ярн, в отличии от Еггтов, к языкам не слишком способен. На местном знает, пожалуй, только боевой клич новых союзников. Дина же на переговорах так на разных языках шпарит, что у меня скоро комплекс неполноценности разовьётся. Я ведь тоже не полиглот. Сам могу только через переводчика разговаривать. Что интересно, вожди все ей стараются по-грэдски отвечать.
Вроде бойни. Я не сразу сообразил, что висящие на крючьях куски мяса — человечина. С трудом смог подавить рвотный позыв.
Переводчик говорит глухо.
— Они такие. Святоши эти. Как нового бога взяли, так нас за людей считать перестали. Псов тех кормили людьми. Священники им это не запрещали. Людьми нашего племени. Мы для них людьми не были. Раз к их вере собачьей не принадлежим. Дети маленькие лакомством считались. Вон там людей продавали. На мясо для псов. Кого — живыми, кого — нарубленными уже. Мы решили — сожжём это поганое место и курган тут насыпим им. Как воинам.
Каждого убъём, у кого был такой пёс. Весь их род выведем до двенадцатого колена. Никого на племя не оставим. Сама Двурогая подтвердила за нами такое право.
Вас теперь мы до скончания веков братьями считать будем. В поход пойдём, куда Двурогая скажет. Любая ваша война — наша война. Любая ваша беда — наша беда. Вы нам не только свободу, вы нам саму жизнь вернули.
Говорит искренне. Акцент почти не слышен.
Говорят, пить в компании власть предержащих может быть сильно вредно для здоровья. Я вроде, уже приноровился. Тем более, ни на какие "гениальные" идеи Дину не пробивает. Да и идеи головы рубить её тоже не посещают. Такими мероприятиями она всегда осмысленно занимается. Но обсуждение внешней и внутренней политики ведётся активно. Читал на каком-то форуме, что один товарищ в процессе совместного распития чуть было не подбил главу отдельно взятой области на организацию государственного переворота. Уже почти решились, но водка кончилась.
Здесь спиртное не может кончиться по определению. А вот идеи в затуманенных головах начинают бродить уже довольно странные.
