— Миледи, да вы же за деревенскую ни в жисть не сойдете, хоть платок нацепите, хоть завернетесь в него с головой! Да и отец Фандар, который встречает обозы, обязательно скажет, что в Тройдене живет вдова герцога Одьерского, а какой торговец упустит шанс хоть поглядеть на вас одним глазком, чтобы потом рассказывать всем? Торговцы — они люди ушлые, будут наверняка высматривать вас у своих повозок, вряд ли вы сумеете скрыться от них, прицениваясь к товарам, уж помяните мое слово! Новостей они привозят много, всем интересно, что за зиму произошло в Дарнии, а уж они тоже падки на сплетни и события у нас! Уверяю вас, что тут будет не только торговля и мена, но и болтовня завяжется, а что еще в эту осень и зиму было более интересно, чем приезд сюда герцога Одьерского с молодой супругой? Вы думаете, что просто так жили себе в замке и все? Да о вас вся долина судачила, одни печи, которые вы собственноручно сложили, чего стоят! Фрида уж горазда языком поработать, только бы ее слушали, Жиль и подавно записной пустобрех, лишь бы не работать, вот и посудите сами — сможете ли вы остаться незамеченной и неузнанной? Да на вас любой селянин сразу пальцем покажет, стоит вам только выйти из ворот!
— Ладно, Майра, — досадливо поморщилась я, желая прервать словесное извержение, — хватит, поняла я все. Придется участвовать во встрече, хоть я страшно и не люблю таких мероприятий.
— Ой, да что вы, миледи, чего же там не любить-то? Все на вас смотреть будут, уважение оказывать, это же только сердцу радость! Ну как такое можно говорить, ума не приложу, да любая другая на вашем месте только бы и думала, как получше нарядиться да на виду у всех покрасоваться! Мужчины же они как петухи, им только покажи новое да яркое, они и кинутся рассматривать да увиваться, а вам и подношения могут перепасть в знак уважения да знакомства... ну что вы опять глаза закатываете, правду же говорю! Никто не посмеет вас обидеть непристойностью, пока здесь беарниты рядом, а вот дружбы вашей захотят да и расположения! Что за платье будете одевать? — деловито поинтересовалась Майра, уже предчувствуя будущее сражение.
— Да все равно какое... с розочками пошло, вырез там большой, в голубом я уже ходила, можно его натянуть...
— Ни в жисть не дам голубое одевать! — Майра упрямо топнула ногой. — Не ваше оно, как есть не ваше! И кружев там мало... Давайте зеленое меряйте, вам этот цвет пойдет к глазам!
— Давай зеленое, мне все равно, — махнула я рукой. — Хоть фиолетовое, куда тут красоваться? В штанах и рубашке я бы куда лучше себя чувствовала, — добавила уже тише, чтобы не вызвать новый взрыв возмущения.
И вот теперь я и топталась в этом самом платье цвета хаки, отделанном Майрой белыми кружевами, чтобы наглотавшись пыли милостиво кивнуть главе обоза в качестве свадебного генерала. Солнце припекало все сильнее и постепенно женщины снимали теплые платки и оставались в платьях, чаще всего непритязательного серого или коричневого цветов. Только молодые девушки мелькали редкими яркими пятнами светло-голубого или бежевого оттенка. Вздымались длинные подолы юбок, украшенные узенькими вязаными кружевами, тряпичными розочками и незатейливой вышивкой. Молодость красива сама по себе, хотя и у женщин среднего возраста попадались красивые лица, на которые тяжелая жизнь уже наложила свою печать. Одень их в яркие платья, добавь чуточку радости и они бы могли неплохо смотреться... но здешний мир не предполагал такого и после двадцати пяти замужняя женщина уже имела двух-трех детей, усталые глаза и порядком осунувшееся лицо, не говоря уже о руках, натруженных и потрескавшихся. По сравнению с ними я выглядела... хм, герцогиней, и скрыть это было практически невозможно. Глупая мысль выдать себя за селянку улетела и больше не возвращалась.
Тем временем около комитета по встрече уже остановилась первая повозка, из которой выпрыгнул коренастый мужчина лет сорока, черноволосый с короткой бородкой и живыми черными глазами. За ним показался высокий смуглый и худощавый субъект в длинном кафтане без рукавов и оглядел цепким взглядом встречающую толпу. Похоже, что знакомые лица внушили ему уверенность, что все хорошо и люди собрались сюда только для торговли и обмена новостями, а не для нападения. Он махнул рукой и по обозу полетела незнакомая речь, перебиваемая то там то тут вскриками и свистом.
— Приветствую тебя, почтенный Серим и тебя, почтенный Кален, — приветствовал отец Фандар высокого и коренастого. — Долгих лет жизни вам. Хорошая ли была дорога?
— Благодарю вас, отец Фандар, — Кален поклонился священнику. — Доехали нормально, дорога была в меру суха, только в одном месте пришлось лезть в воду — со стороны Дарнии опять был разлив и река еще не иссохла до конца. Приветствую вас, отец Калеб, долгих лет жизни и вам, почтенные Жильберт и Серден. Простите...
— Почтенный Кален, — поспешил встрять отец Фандар, — позвольте представить вам и почтенному Сериму леди Вейру, герцогиню Одьерскую, вдову лорда Магнуса.
— Сожалею... — Кален и Серим нагнули головы, прикрыв глаза. — Значит, у Тройдена появилась молодая хозяйка? — и при этих словах Кален так лукаво посмотрел в мою сторону, что я чуть не рассмеялась. Купец, несомненно, уже просчитывал в уме, чтобы такое интересное предложить на продажу в затерянной крепости, раз уж он оказался первый в этом сезоне. — Приятно увидеть здесь красивую женщину, — улыбнулся он.
— Благодарю за комплимент, почтенный Кален, — улыбнулась я в ответ. — Пусть ваш путь будет легким, а торговля прибыльной.
— Леди Вейра, я не ожидал здесь увидеть вас, но у меня в обозе, клянусь, найдется немало вещей, способных заинтересовать любую женщину, — начал убедительную речь Кален, делая знаки в сторону повозок. — Роскошные ткани, которые достойны самой королевы, кольца и серьги на любой вкус, кружева из Вендии, которым нет цены, краски и притирания из Синдарии... только скажите, что бы вы хотели посмотреть и в замок будет доставлено все, что пожелаете! Есть даже божественный напиток из темных зерен, дающий силу и прекрасное вино из южных виноградников...
— Спасибо, почтенный Кален, — я поспешила оборвать словоохотливого торговца, — но мне не надо столь многого. Я бы хотела приобрести некоторые ткани, но не на платья, а на повседневную одежду и добротные сапоги. Но сейчас не будем злоупотреблять вниманием остальных, это я могу выбрать и сама, пройдясь по рядам торгующих. Прошу вас, почтенные, решайте свои вопросы со святыми отцами и представителями деревень, а я еще раз желаю вам прибыльной торговли и здоровья.
Обсуждение с представителями местных авторитетов разрослось в целый форум, куда постепенно подходили торговцы из обоза и селяне. Шум и гвалт стоял в воздухе, доносились отдельные крики, кто-то уже пытался торговаться, размахивая руками, от сборища то и дело отбегали посыльные, передавая по обозу распоряжения старших. Ржали лошади, скрипели телеги, самые первые уже деловито раскладывали свои товары на земле и развешивали их по стенкам повозок. Мерно гудящая толпа селян тронулась и начала разбредаться между торговцев, присматриваясь к предлагаемым вещам и обсуждая между собой, что и по какой цене это же самое было в прошлом и позапрошлом году.
Весь день до вечера торжище бурлило и жужжало так, что даже было странно думать, что еще вчера на этом лугу царила тишина, прерываемая только неумолчным рокотанием бегущей воды да отдельными резкими вскрикиваниями птиц или эха от пастухов на склонах гор. Со стены было хорошо видно, какой человеческий водоворот царил под стенами Тройдена. Скрывшись за его воротами по окончании торжественной части встречи, я переоделась в более привычные штаны и рубашку, чтобы посмотреть на ярмарку с высоты третьего этажа. Камни прогрелись за день и стоять на них было приятно и легко. Опершись руками, я всматривалась в далекие и близкие горы, отмечая ленту дороги со стороны граничного перевала и далее, по ту сторону реки, исчезающую между подножий. В самом узком месте дорога шла вдоль стен Тройдена, возвышающихся над ней за счет скалы высотой примерно в пятиэтажный дом. С противоположной стороны уходило ввысь подножие холма, так что преодолеть эти пятьсот метров естественно защищенного тракта без разрешения из крепости было невозможно. После этого куска дорога разветвлялась, левая часть уходила в Альветию, а правая спускалась на плато, куда и выходили ворота. Далее она виляла по склону, в конце концов поднимаясь вверх — по ней без малого год назад мы с герцогом и прибыли сюда.
— Миледи, миледи, вот вы где, а я вас повсюду ищу, — запыхавшаяся Фрида, подбирая юбки, уже окликала меня из прохода на площадке башни. — Ну и забрались же вы, насилу добралась сюда, уф-ф! — и она запыхтела, как перегревшийся чайник.
— Чего сюда забираться-то, всего третий этаж, — мне было лень объясняться со служанкой, что это не высота, а для ног и вообще полезно ходить по ступенькам. — Что случилось?
— Этот пришел, который Кален с обоза, и с ним еще один... ух, и страшный же, как посмотрит — душа в пятки уходит, смотрит, как сыч, — бойко затараторила девушка, — говорят, что вы ткани хотели посмотреть, да сапоги вам нужны были, вот они и хотят предложить вам товары посмотреть, а еще они колечки да сережки принесли, говорят, что для просмотру тоже, аж глаз не оторвать! Андре меня и послал за вами, пока они во дворе стоят, раз вы их пускать в замок не велели... тот, второй, так и зыркает по сторонам, как волк, и глаз у него дурной, лучше не смотреть на него вовсе!
— Приперлись все-таки... и не выгонишь их, без мыла влезут... ладно, пошли, чего еще делать-то... — никаких торговцев видеть не хотелось, но положение обязывает.
Стоящие во дворе Кален и Серим тихо переговаривались по-своему в ожидании ее сиятельства герцогини. Герцогиня, судя по всему, их не шибко удивила, появившись отнюдь не в платье, а в мужской одежде, да еще сверху накинув суконный жилет с короткими рукавами и высоким воротником-стойкой. Смешливые искорки проскользнули в глазах Калена, когда он ткнул локтем хмурого Серима и мотнул головой в мою сторону, как будто говоря — ну, что я тебе говорил? Тот дернулся в сторону, но потом опять почтительно склонил голову в коротком поклоне и бросил быстрый взгляд на Фриду, раскрасневшуюся от лазания по крутым ступеням лестницы. Лицо его при этом перекосилось и я поняла, что он еще достаточно молод, только шрам через лоб, нос и щеку делают его таким неприятным с виду, да еще перекошенное веко добавляет мрачный вид. На южанина Калена он походил только загаром, во всем остальном же проглядывала совершенно другая внешность.
— Леди Вейра, ваше сиятельство, не откажитесь посмотреть ткани, о которых мы с вами говорили, — слащаво запел Кален, разворачивая в руках большой сверток. — Ох, простите, не удержать никак...
— Проходите в гостиную, там и посмотрю ваши ткани, — хитрость продавца мне была понятна и без перевода. Можно было бы и прогнать их, но штаны мне были действительно нужны, а валять рулончики по пыльному двору было жалко. Сапог, кстати, они не принесли. Значит, придется идти самой на торжище?
— Леди Вейра, вот посмотрите, это настоящий джунгарский шелк! — ловко размотав переливающийся серо-зеленый материал на руках, начал свою хвалебную оду купец. Шелк и вправду был красивый, я успела это оценить и ведь шел к цвету глаз... не зря именно его принесли в замок! Но я была женщиной стойкой и скупой, потому что шкатулка с монетами далеко не бездонна, а когда и за счет чего ее можно пополнить, пока никто вразумительно не объяснил.
— Почтенный Кален, я уже говорила, что новые платья мне в Тройдене без надобности, — мягко отказалась я от его предложения. — Давайте-ка лучше вот эти ткани посмотрим... вот эта неплоха, для штанов подойдет, — сразу выцепила я плотную серо-коричневую ткань. — И вот эта тоже... обоих возьму ... — я на себе отмерила, сколько понадобится на штаны и прочертила полоску светлым мягким камнем. — А что с сапогами у вас, я бы хотела посмотреть товар до отъезда.
— Сапоги есть, если изволите, то принесем сюда хоть сейчас, — не скрывая своего сожаления, что не удалось впарить искрящийся шелк, ответил Кален, попутно отрезая понравившиеся мне ткани. — Какие сапоги вам надо, ваше сиятельство? Есть на толстой подошве, в таких хорошо зимой по снегу ходить, есть для верховой езды, высокие, есть для походов...
— Ну вот что, уважаемые, пошли-ка вместе туда, где ваши сапоги продаются, — ждать их здесь и перемерять кучу обуви мне не хотелось. — Андре, — окликнула я мажордома, очень кстати толокшегося неподалеку, — будь любезен, сопроводи меня с этими господами до ярмарки, я там сапоги намереваюсь приобрести.
Андре кивнул в знак согласия, а торговцы и вовсе приуныли. Подозреваю, что они в чем-то собирались меня надуть, но присутствие управляющего сбило им все карты. Следуя за мужчинами, прокладывающими себе путь в людской толпе, я еще раз похвалила себя за находчивость — тут запросто могли и полапать незаметненько, и спереть что-нибудь, но мажордом быстро пресекал все попытки как бы случайно прислониться или потолкаться со стороны и деревенских и приезжих.
Сапоги я выбрала себе почти сразу, как только пожилой усатый дядька стал вываливать передо мной пару за парой. Толстая кожа была удивительно мягкой, а обитые железом носы и пятки были отнюдь не лишними. Да и денег они стоили совсем не бешеных и Андре пообещал дядьке, что принесет ему оплату сам. Вывалившись из остро пахнувшего кожей уголка, образованного двумя повозками, мы случайно повернули не в сторону ворот, а в противоположную и заметили это лишь когда дошли до повозки, в которой лежали ножи, мечи, топоры и прочее, вызывающее у мужчин яростное желание обладания этим сокровищем. Андре кинул заинтересованный взгляд на содержимое и немного замедлил шаг, а я тоже, как завороженная, уставилась на блестящее железо, разложенное на земле и развешанное на крючках.
— Андре, а у нас в замке есть оружейная? — почему-то шепотом спросила я. — Мне милорд меч давал, помнишь?
— Есть, как не быть, миледи, — также шепотом ответил управляющий. — Только там клинки тяжелые, они для мужчин больше подходят. Тот меч, что милорд вам брал, был сделан для его сына, когда он еще был подростком. Потом молодой лорд вырос и меч не у дел остался...
Подойдя ближе к торговцу, я зажала сапоги подмышкой и стала рассматривать ножи и мечи поближе, прикидывая, какой бы мог подойти мне по размеру. Действительно, эти были поуже, чем тот, которым я безуспешно пыталась отбиться от супруга на озере, а значит и полегче.
— Эй, убери руки, чего лезешь сюда? — рявкнул грубый голос и волосатая рука бесцеремонно оттолкнула меня от вожделенной кучи, откуда я уже намерилась вытащить понравившуюся мне рукоять. — Шастают тут всякие...
— Я не всякая, а герцогиня Одьерская! — зло фыркнула в ответ, переложив сапоги в руку. — И я пришла сюда не глазеть, чтоб ты знал, а выбрать себе оружие по руке!
— Герцогиня? Ух ты! — заржал обладатель волосатой лапы, ухватив меня за рубашку через импровизированный прилавок. — Так я тебе и поверил... ха! Герцогини в шелковых платьях расхаживают в сопровождении кавалеров, а ты... тьфу, смотреть не на что!
