-Гарри, это просто супер! Кру-уто!
-Гарри, как это у тебя получилось?!
-Гарри! Гарри! Гарри Поттер!!! — он почувствовал себя словно в каком-то водовороте, его оторвали от земли, а также и других игроков и с ревом, с каким в средневековье магглы тащили сжигать "ведьм" и "колдунов", понесли в замок, будто они уже выиграли кубок, не забыв "по традиции" хорошенько приложить Рона о притолоку главного входа.
Итак, Гриффиндор победил со счетом: 220 — 10! Что может быть лучше?
Школа гудела, как растревоженный улей диких пчел, все только и обсуждали "подвиг" гриффиндорского ловца, высказывали свои версии произошедшего, и вскоре, несмотря на то, что на игре присутствовала вся школа, "прыжок" Гарри Поттера превратился в "тройное сальто-мортале", а сильно стукнувшиеся друг об друга Крэбб и Гойл, по словам одних, становились двумя дементорами, по словам других — драконом или Пожирателями смерти.
В гриффиндорской гостиной закатили грандиозную пирушку, главным героем которой, естественно, был Гарри. Дин Томас нарисовал несколько красочных движущихся иллюстраций, на которых был изображен Гарри, хватающий в изумительном прыжке снитч и ловко спускающийся с ним вниз по комментаторской вышке с изумленной МакГоннагал, Криви и всеми остальными, сталкивающиеся высоко в небе Крэбб и Гойл, радостная команда Гриффиндора и стоящие чуть подальше от них злые и раздосадованные слизеринцы.
Откуда-то натащили немалое количество огневиски, заставили выпить даже Гарри. Но как только обжигающая горло, янтарная жидкость коснулась его языка, он тут же почувствовал, что захмелел окончательно, будто сделал не один глоток, а выпил целую бутылку. Обостренные чувства не терпели таких перегрузок, как спиртное, поэтому все гриффиндорцы от души хохотали, глядя на обалдевше сидящего в кресле Гарри, у которого глаза разъезжались в разные стороны. Юноша мысленно пообещал себе "научиться" нормально реагировать на спиртное, а не падать под стол от одного глотка.
Единственным человеком, не принимавшим во всем этом участие, была Гермиона. Конечно, она тоже, как и все радовалась победе своей команды, но напиваться по такому случаю!? Нет уж, спасибо, нам такой радости не надо. Она сидела за огромной стопкой учебников и пыталась хоть как-то сосредоточиться на уроках среди этого шума и гвалта, однако вскоре поняла, что дело это безнадежное, потому раздраженно запихнула учебники и письменные принадлежности в сумку и, с гордым видом, отринув пьяное приглашение Рона "Герми, па-айдём, пат.. ик!.. потанцуем?", удалилась в спальню.
Кто-то принес нечто похожее на маггловский магнитофон, и теперь старые стены замка тряслись от громоподобных песен групп "Ведуньи" и "Сестрички-ведьмочки".
"Слава Мерлину, что полнолуние уже прошло и мои силы на спаде, а то я даже и не знаю, что со мной тогда стало бы от всего этого" — с содроганием подумал Гарри сквозь пьяную завесу алкогольных паров, витавших вокруг. Для того, чтобы опьянеть ему хватало просто вдыхать этот резкий аромат, не то что попробовать напиток... А он вот попробовал...
Юноша сидел на диване с отсутствующим, безразличным выражением лица, хотелось спать. Диван, на котором он полудремал, вдруг резко вздрогнул, Гарри скосил в ту сторону глаза, там плюхнулась хохочущая Джинни. Ее лицо раскраснелось, рыжие волосы разметались в разные стороны, глаза игриво блестели. Она повернулась к Гарри и что-то ему сказала, тот лишь улыбнулся в ответ, так как ничего не слышал из-за громкой музыки. Джинни опять засмеялась и приблизила свои губы к уху Гарри.
-Я говорю... классно ты сегодня играл... молодец...
Гарри почувствовал себя словно в раскаленной печи, ему стало невыносимо душно, просто нечем дышать. Джинни была близко, слишком близко, она смеялась пьяным смехом, говорила какие-то глупости, явно не до конца понимая, что делает. Сзади на них навалилось еще несколько человек, придавив девушку к нему вплотную. Джинни совершенно не смутилась, а наоборот положила голову Гарри на грудь и закрыла глаза. И все же, сколько бы ни был он удивлен таким поворотом событий, через несколько секунд также, как и все остальные сладко посапывал в общей гостиной, окруженный со всех сторон бумажками, пустыми бутылками и прочим мусором.
Утром всех разбудили гневные возгласы профессора МакГоннагал, которая решила проверить, как там "ее гриффиндорцы" и увидела вместо обычного спокойствия пустой гостиной, грюнвальдское побоище и нашествие Мамая вместе взятые.
-Как это понимать?! Я конечно тоже очень рада победе Гриффиндора, но не до такой же степени! — озвучила она вчерашние мысли Гермионы ничего не соображающим студентам, у которых в голове сейчас клубился белый всезастилающий туман похмелья. Они тяжело приоткрывали набухшие веки и, морщась, словно от яркого света, пытались вспомнить хоть что-нибудь из вчерашнего вечера, явно не понимая, кто это перед ними стоит и что оно от них хочет.
МакГоннагал расстроенно и безнадежно вздохнула, взмахнула палочкой, убирая мусор и молча, так и не сняв со своего факультета баллы, ушла через портретный проем.
Ученики медленно вставали и, почесываясь, зевая, медленно брели досыпать в свои спальни. Гарри потянулся и захотел повыше натянуть руками одеяло, но никакого одеяла не было, вместо этого рука прошлась по чему-то мягкому и пушистому. Он приоткрыл один глаз и увидел мелькнувшее перед ним рыжее пятно.
"Живоглот? Что кот Гермионы делает в моей комнате?" — сонно подумал Гарри и открыл второй глаз. Оказалось, что это не рыжее домашнее животное, а чьи-то волосы. Они были мягкими на ощупь и пахли огневиски. Гарри машинально гладил и перебирал пальцами блестящие локоны до тех пор, пока их хозяйка, сладко зевнув и потянувшись, не открыла глаза. В них еще светился отблеск какого-то видения, на губах Джинни блуждала сонная улыбка.
-Гарри, это ты... — медленно и тихо произнесла рыжеволосая, однако тут же встрепенулась, остатки сна мигом слетели с ее лица, — Это ты?
-Да, — в тон ей ответил он. Ему было не по себе оттого, что девушка всю ночь проспала у него на груди и теперь также продолжает лежать в той же позе. Похоже, что Джинни думала точно также, потому как моментально отпрянула от него и села на другой стороне дивана, залившись краской.
-Ой, извини, должно быть, я вчера немного перебрала. Гиппогриф раздери этого проклятого Симуса с его ящиком огневиски!
-Ничего, бывает. А я сразу же отрубился после первого глотка, — смущенно ответил Гарри. Они немного посидели, после чего Джинни ушла в спальню, а он тихо прошмыгнул в свою комнату.
На завтрак все гриффиндорцы, кроме первокурсников, пришли сонные, но все такие же радостные — эйфория вчерашней победы пока еще не успела выветриться. Слизеринцы не показывали виду, только раздраженно-высокомерный вид Малфой да еще отсутствие Крэбба и Гойла указывало на то, что "зеленым" все же не безразлична их участь в квиддичной иерархии.
Рон со страдальческим видом хлебал молочную бурду из своей тарелки (его мучил синдром победителей — похмелье), Гарри тоже чувствовал себя неважно, хотя и гораздо лучше остальных, а Гермиона с гордым неприступным видом демонстративно не желала вступать ни с кем в разговор и полностью углубилась в чтение очередной очень умной книги.
Весь день у Гарри из головы никак не желала выходить картина — Джинни, спящая рядом с ним, ее рыжие, пахнущие алкоголем волосы, затуманенные сном глаза... и то, что он почувствовал в этот момент и тогда, вечером, под действием тяжелого хмельного, пропитанного огневиски воздуха...
Сидя вечером на подоконнике в своей комнате, Гарри старался отогнать навязчивый образ. Он никогда ничего такого не чувствовал, ни к Чжоу, ни к... ни к кому! Все его прошлые влюбленности были так или иначе детскими, робкими и наивными, а это...
"Нет, это совершенно не похоже на любовь" — твердо сказал себе Гарри, хорошенько покопавшись в собственных мыслях и чувствах.
Но если это не любовь, тогда что же?
"Мне нравиться ее внешность, с ней всегда весело и легко, но только как с другом, не более того... мне было очень приятно, когда она прошептала что-то мне на ухо... легла со мной рядом..."
Гарри схватился за голову, он никогда ничего такого еще не чувствовал. И вдруг до него дошло, это было... желание!
"Как можно, это же малышка-Джинни, сестра Рона!" — в ужасе подумал он. Однако осознание того, что он пришел хоть к какому-то выводу, его немного успокоило — "Наверное, я просто вчера перебрал? Или схожу с ума"
Гарри в этот момент интересовали и волновали тысячи вопросов, но спросить было решительно не у кого. Отец умер, Сириус, который мог бы заменить его, тоже. И не к кому обратиться, никто не поможет ему советом.
Он почувствовал себя таким одиноким и беспомощным, как никогда. Солнце уже село, сгущались сумерки. Гарри всматривался в темнеющее небо, словно ища в нем поддержки. Этот мимолетный порыв плоти был таким неожиданным, таким волнующим и пугающим, потому что некому было объяснить, рассказать, что в этом нет ничего предосудительного, плохого, что всё вполне естественно. Но Гарри всего этого не знал и потому страдал еще больше от чувства омерзения к себе потому, что ему так хотелось вновь ощутить её теплое присутствие, вдохнуть пьянящий запах близости к ней, ощутить под своими пальцами податливую мягкость плоти...
"Нет! Я ничего такого не хочу! Это же Джинни, сестра Рона!" — чуть ли не плача, подумал Гарри. Он горестно взвыл и, распахнув настежь окно, прыгнул в объятия ночной прохлады. Ночь с радостью приняла его под свой темный плащ, укрывая от всех невзгод и убаюкивая, как нежная мать убаюкивает ребенка.
Гарри долго бежал по прелым кочкам, продирался через чернеющие в ночи кусты, пока, наконец, не добрел до той самой поляны, на которую попал в первый раз. Он всем своим огромным черным телом бросился на кучу опавших листьев и заскулил, как побитая собака. Ему очень захотелось остаться тут навсегда, в этом самом лесу и никогда не возвращаться в Хогвартс, в волшебный мир, в мир людей, где столько разных непонятностей, опасностей, где он должен каждый день быть Мальчиком-который-выжил, бороться против Темного Лорда и досужих сплетников, поддерживать свою репутацию "героя-мученика"! Он с ревом смертельно раненного зверя вскинулся вверх, поднимая вслед за собой рой гнилых листьев и мусора, и бросился в чащу, туда, где стихнут последние звуки человеческого голоса.
Гарри до рассвета носился по необозримому пространству Запретного леса, по его вечно-осеннему пейзажу, отдавая ему свою горечь и страх, он боролся сам с собой, в непрестанном беге утоляя жажду крушить всё на своем пути. На рассвете он почувствовал, как его просто тянет, словно невидимым канатом обратно, в тепло людского жилища, в Хогвартс.
-В замок! В замок! — скрипели мерзлыми ветвями деревья, на которые уже падали первые солнечные лучи.
~*~*~
Когда разговоры о квиддиче приутихли, Гари ясно ощутил, как легче стало жить. Больше всего на свете он ненавидел даже не Волдеморта, не Беллатрикс Лестрейндж, а гадкое, ужасно раздражающее шушуканье за спиной, перемывание ему и его друзьям косточек и выходки "Поттероманов". К тому же это позволило ему наконец-то найти свободную минуту после обеда и, жутко краснея и смущаясь, рассказать Рону про то, что он почувствовал (не называя имя девушки, конечно). Рыжий долго и упорно смеялся так, что чуть не охрип и потом несколько минут задыхался в приступе кашля. Вытерев, наконец, слезы, выступившие от неудержимого хохота, он просюсюкал:
-Слушай, а ты... вообще знаешь, откуда берутся дети, малыш-Гарричка?
-Да иди ты к... дементору! Я тебя серьезно спрашиваю, а ты издеваешься!.. — обиделся Гарри.
Рон снова хохотнул, но вовремя успел зажать себе ладонью рот.
-Гм... нет, ну ты серьезно?
-Вполне, — сухо отозвался Гарри, он уже злился на себя за то, что решил рассказать обо всем именно Рону. Хотя с другой стороны больше некому.
"Не старику-Дамблдору же повествовать о своих тайных желаниях!" — от этой мысли он почувствовал, как губы сами расползаются в улыбку.
Друг озадаченно почесал в затылке, после чего неуверенно произнес:
-Нда-а.. знаешь ли...
Следующие полчаса Рон, тоже, как ни странно, краснея, рассказывал ему все, что знал об этом. Из сказанного Гарри ясно понял одно — ничего страшного или неправильного в том, что он ощутил к Джинни нет, по крайней мере, главное, чтобы это не выходило за рамки ощущений и подало толчок к действиям. И еще он понял, что в его возрасте было бы даже странно, а то и внушало бы опасения за его здоровье, если бы такие вещи время от времени с ним не происходили.
-Спасибо, Рон, — смущенно улыбнулся ему Гарри, — Ты меня просветил.
-Всегда, пожалуйста! — весло отозвался не такой стеснительный друг. И, лукаво подмигнув, спросил, — А она ничего?
"Что?"
-Да, хорошенькая, — не сразу нашелся Гарри, так как его мысли уже витали где-то далеко.
Рон опять громко засмеялся и хлопнул его по плечу, приводя в чувство.
-Эй, ты еще здесь? Пойдем, а то опоздаем на травологию.
Перекинув сумки через плечо, они поспешили к теплицам.
Глава 6. "Сон и явь"
-Гермиона! Что ты об этом думаешь?
Девушка нехотя оторвалась от записи какого-то длиннющего свитка, на котором ярко-зелеными чернилами мелко, но весьма чётко было выведено бесчисленное количество цифр и непонятных значков. Она поискала глазами человека, столь бесцеремонно-вырвавшего ее из объятий науки.
-Ну?.. — перед ней стояла, сияя, как новенький галеон, Джинни и держала в руках нечто красно-оранжево-золотого цвета. Гермиона попыталась как можно быстрее сообразить, что от нее хочет подруга, но зрительный аппарат никак не мог идентифицировать сей предмет.
-Э-э?.. — вежливо осведомилась Гермиона.
-Я тебе говорю: нравиться? — повторила рыжеволосая.
-Что?
Джинни кажется даже немного обиделась.
-Гермиона! Тебе нравиться моя новая покупка или нет? Вот, — с этими словами девушка разложила поверх книг и пергаментов несколько лоскутков материи гриффиндорского цвета, отдаленно напоминающих нижнее белье.
-Это что за тряпочки? И ниточки еще какие-то? — недоумевая, спросила девушка.
-О Мерлин! Гермиона! — рыжеволосая возвела глаза к потолку, — Ну это уже слишком! Ты хоть когда-нибудь читаешь хоть что-то, кроме учебников? Ну "Колдунью" или "Вельма-шарм"? Это же последний писк моды! Смотри.
Джинни получше расправила огненно-красную материю, обрисовавшуюся в !очень! мини-трусики и прямо-таки ниточкоподобный бюстгальтер.
-Ты это себе купила? — удивленно посмотрела на нее Гермиона.
-Нет, маме! Ну конечно же себе! — подруга казалась не менее удивлена ее непонятливостью.
-Зачем? — простодушно поинтересовалась та.
Джинни смущенно порозовела и промямлила:
-Да так...
Гермиона округлила глаза и медленно произнесла:
-А ты что, уже?..
-Нет, нет, конечно! Ты что! — тут же опровергла все недосказанные мысли Джинни, при этом еще и отрицательно жестикулируя. И добавила — Так, просто... захотелось.
