Упорство лесных племён мы недооценили. За свою землю они сражаются отважно. Но и Дина упорная. Оставлять на новой границе таких неспокойных соседей вовсе не намерена. Дел всем хватает. Осень, зима. Переходы, осады, засады.
Глаз Кэретты воспалился и опух. Дина была бессильна. Ей удалось только не допустить распространения воспаления на другой глаз. За два десятидневья Кэретта полностью ослепла на один глаз.
Только зрение Кэретты в эти дни — наименьшая из проблем. Мы не представляли, что их будет так много. Покойный меч божий зубы-то на них точил, но напрямую лезть опасался, понимая, что без зубов можно остаться. Нам же деваться некуда, если хотим не только о сиюминутных выгодах думать. Атаковали на переходе авангард. Не на тех напали. Вагенбург встал. Картечь. Град пуль и болтов. Отбились.
Дороги преграждены засеками. Удаётся избегать крупных засад. Эти вполне способны их организовывать. Лесистая долина. Планировали устроить обвал, скатив на нас подрубленные вековые дерья. Не получилось. Дине слишком уж подозрительными показались эти холмы. У них чуть ли не всё войско по холмам пряталось. Рассчитывали, что когда мы втянемся в долину, спустят на нас деревья, атакуя с двух сторон.
Сообразили, что перестраиваться, а потом атаковать под огнём артиллерии и бешеных стрел — не самое умное предприятие, поспешили отойти. Нам удалось уничтожить только два небольших отряда прикрытия.
Дорога ведёт к достаточно крупному протогороду — племенному центру. Местные, видимо, слишком рассчитывали на уничтожение нашей армии. Укрепления не подновляли, жили, как живётся, рассчитывая ещё наверняка получить неплохой барыш, скупая у победителей трофеи и пленных. Не вышло. Пришлось бежать вместе с отступающими, побросав почти всё. У них на хвосте уже висели всадники Линка. Город пытались поджечь. День дождливый, получилось плохо. Ценностей нам досталось не очень много, зато прилично скота и зерна.
* * *
Плюс проблемы со снабжением. Запасы тают. Награбленного продовольствия не хватает. Порох имеет дурную привычку заканчиваться.
— Спрашиваешь куда деньги делись? У меня?
— Мне впервые за много лет нечем платить жалование.
— Думаешь, они воюют только за него?
— Оно им положено.
— Знаю! Ты помнишь, как мы шли до столицы меча?
— По Новой дороге.
— Верно. Не думала, с чего это варвары дорожным строительством решили заняться?
— Прямая дорога от их столицы, почти смыкающаяся с нашей. Что бы награбленное легче вывозить было.
— Ты придуриваешься, или забыла, что они собирались занять занять эти провинции?
— Да, но...
— А мы собирались им эти провинции отдавать?
— Нет.
Кэретта стоит в профиль ко мне. Я вижу только опухший слепой глаз.
— Как быстро мы бы смогли протащить артиллерию через эти леса? Или по старой дороге? Они для нас, понимаешь, для нас построили эту дорогу. Этот идиот Меч думал связать ей две своих столицы. Вроде это должна была стать главная дорога новой империи. Император, тля! Сам бы он в жизни бы до такого не додумался. Его попы надоумили. А их — трактат Носителя слова, жившего ещё до Кэрдин "О величии Божественном и императорском". Лет пять назад случайно обнаруженном в столице. Для всех направлений этой веры слова этого... Носителя священны.
— Твоего авторства трактат?
— Не только. Инженерную часть как раз он сочинял. Далее. Где бы ты попыталась нас задержать на месте варваров?
— Если бы крепость у излучины была бы готова...
Дина просияла.
— А она была готова?
— Нет, и по-моему, часть построенного обвалилась. Но это должна была бы быть первоклассная крепость. Если бы они её достроили.
— Ты знаешь, сколько лет они её строили?
— Нет.
— План её вспомни.
— Я видела такой... Ты же за него дала Первую награду на конкурсе на проект перворазрядной крепости.
— Ага. Дала. Награду. Но не назначила строить крепость. Думаешь, я не знаю про посольство Меча, что в то время в столице околачивалось?
— Они как раз строителей тогда нанимали.
— Ага! Вспомни, через кого!
Кэретта промолчала.
— Они прослышали, как я не дала архитектору выгодный заказ. Тут же к нему прибежали.
— И что? Проект крепости был неплохим. Я помню.
Дина хохочет.
— На то и расчёт был, что они его купят. Проекты он составлять умеет, но снабжением материалами должен кто-то другой заниматься. Чтобы варвары могли организовать снабжение материалами... Я знала, что крепость он построить не успеет. Я такого много могу рассказать. Сколько племён не выступило вместе с Мечом, потому что я банально подкупила их вождей?
— Угу, лучше бы ты этих подкупила.
— Заметь, они тоже не выступили.
— Зато сейчас вон как... выступают.
— Обоз подойдёт на днях. Сроки пока в пределах допустимых.
— Если только Динка ни во что не ввяжется.
— Не ввяжется. Воин-то она вполне дисциплинированный, про принцип единоначалия помнит. Да и реально, кроме своих девок, она никем не командует.
— Способности к командованию не всегда непосредственно связаны со званием.
Левый глаз воспалился. Боль дёргающая. Белёсый туман, усиливающийся с каждым днём. Терпел, не с таким люди воюют. Но потом понял, что могу потерять глаз. Свет, даже не слишком яркий, причиняет боль. Лавры Кутузова как одноглазого меня не прельщают. Пошёл к Дине.
— Садись, гляну. Я вовсе не заинтересована в увеличении числа одноглазых в моём окружении.
У неё есть несколько походных металлических шкафов с ручками для переноски. В каждом множество ящичков. Что она там хранит — не моё дело. Выдвигает. Достает несколько металлических прутьев, какие-то пластины.
Начинает собирать что-то непонятное.
С каждой установленной деталью степень моего офигевания увеличивается. Подобную конструкцию я уже видел. В нашем мире. В Глазном отделении больницы. Прибор, используемый для осмотра глазного дна. Но этот-то здесь изготовлен! Единственное такое уже резкое отличие — источник света. Дина кидает в него несколько щепоток какого-то порошка. Поджигает свечой.
— Ставь голову сюда.
Млин, словно в свой мир попал.
Дина садится напротив.
— Давно?
— Дней десять.
— Дурак. Ослепнуть мог.
Достает очень маленький шприц с тончайшей иглой. Такие крошечные шприцы я только дома видел. Пройдясь спиртом по виску делает крайне болезненный укол, то ли в сам глаз, то ли куда-то около него. В общем, так же, как в нашем мире.
— Уж если от света больно, то хоть повязку мог бы нацепить. В общем, походи пока в повязке. Завтра придёшь — ещё кольну.
Нацепил повязку, как приказала. Утром заметил — туман стал слабее. Возникла бредовая мысль: может, и у неё сознание попаданца? Уж слишком круто, как она глаза лечит для этого времени. Как бы то ни было, это не отменяет, что Дина гениальный врач. На своей не слишком-то драгоценной шкуре прочуствовано.
========== Глава 27. Осень. Начало лета 280 г. ==========
Идём точно посередине улицы. Великий генерал может себе это позволить. Он, дочери, телохранители да я. Белой вороной. Во всех смыслах. Они все в чёрном, я — в светло-сером. Ворона и есть, пусть белая, но из их стаи. Говорят, птицы таких убивают. Но мы люди.
Линк панцирь надел парадный, на нём все награды изображены. Линки тоже хотели в латах пойти. Мол, они ещё некоторое время будут самыми новыми и лучшими, а платья у них не этого сезона. Отец не позволил.
'Это на мне должно быть написано, да так, чтобы самый тупой прочёл, кто я. Не очень умно по нашему городу в полной броне расхаживать'.
'А на нас ничего написано быть не должно?'
'Вас просто красивыми быть мало? Раз рядом со мной — всяко здесь не просто так'.
Мне же броню таскать поднадоело уже. Расслабилась? И что? Отдохнуть имею право, заслужила. Пусть, сейчас вроде при деле, но даже облазив в крепости каждую дырку, всё равно получается спать дольше, чем даже в самые спокойные дни при Госпоже в лагере. Кто с ней целых дней не проводил, не поймёт.
Когда спит — непонятно. В самую рань к ней придёшь — уже несколько распоряжений написано из тех, что 'мельницами' передавать нельзя. Сразу: 'Скачи туда-то!'. Возвращаешься — уже новое готово. Причём, она сама за это время ещё пять человек в шесть мест отправила, сама в трёх побывала и успела на десяток писем ответить. И так весь день. А то и не один. С ног валишься, а она всё бодрая, при этом, я молода, а не она. Выносливость всех людей по себе меряет.
Гоняет меня больше всех. Справедливо. Расплата за то, что самая умная. Она за эти несколько лет, кроме всего прочего, успела ещё одну книжечку для проверки ума написать, на этот раз, как сама выразилась: 'Для лиц, в брачный возраст вступающий'. Старые результаты не изменились. Но кто Младшую Кэр на войну потащит? Динка — самостоятельный командир. Эрия слишком в медицинских делах. Вот всё на меня и свалилось.
Заслужила доверие Верховного на свою, во многом ей же набитую всем чем надо и нет, голову.
Почти отдыхала только во время сражений. Недалеко от Госпожи. Она на знаменитом складном табурете сидит. Бывает, за весь бой слова не произнесёт. Значит, бежать или скакать никуда не надо. Жест, другой.
А наступающие как зерно меж жерновов, в кровавую труху перемалываются.
Зато накануне втрое от обычного побегать пришлось. Всем, а мне в первую очередь.
И результаты этой беготни, равно как и её последующего сидения всегда оказывались впечатляющими.
Для меня на какое-то время эта суматоха кончилась.
Так что, я даже сейчас отдыхаю. Когда Линки в город позвали прогуляться, первое, что я спросила.
'Кого проверять идём?'
Им смешно стало.
Какая-то женщина с протяжным криком бросается на меня. Я не успеваю взяться за оружие. Телохранители уже её схватили.
Телохранители держат. Она не вырывается. Просто смотрит. На меня. Вокруг уже толпа.
Хм. Странно. Кажется, женщину я где-то видела.
— Покушение?
— Оружия нет.
— Может, выкинула?
— Нет.
— Зачем ты хотела напасть на Осень?
Женщина, по-прежнему не отрываясь, смотрит на меня. Только на меня. Великого генерала словно нет. Телохранителей, её держащих не существует. Молчит. Гомон вокруг нарастает.
— Похоже, в уме повредилась. Осень, ты у сестры научилась людей так пугать, — и не дожидаясь ответа, обращается уже ко всем, — Кто-нибудь её знает? Стражников приведите.
Старшая Линки касается моей руки. Почему-то шепчет.
— Осень, смотри, она на тебя очень похожа. Возрастом только как Госпожа.
Вот где я женщину видела. В зеркале. Оно частенько врало насчёт моего возраста, но не настолько.
Но как так может быть? Не понимаю.
Генерал наблюдателен не меньше дочери. Смотрит на меня. Потом снова на женщину.
— Так, Осень, а ты ничего рассказать не хочешь?
— Она не Осень, — неожиданно подаёт голос женщина. Хм, кажется, я теперь знаю, как звучит мой голос со стороны, — Она Оэлен, моя единственная дочь.
И смотрит. Как я перед боем.
— Я много чего видел. И ничему не удивляюсь. Но я Осень нашёл. Находят то, что кто-то теряет.
— Прости, я тебя не искала. Думала, ты убита. Как все там. Ходила к памятнику, когда сделали. Там есть твоё имя.
— Там это где?
Называет смутно знакомое название.
— Я с братом по торговым делам в город уехала. Я считать умею очень хорошо. Ты у сестры оставалась. Когда вернулись... Брат несколько раз не давал с собой покончить. У него там тоже всех...
Стою и молчу. Вот так так! Да, родила меня явно именно она. Но растили и заботились обо мне другие люди. Правда, её вины в этом нет.
— Отпустите её.
Генерал поворачивается к телохранителю— местному уроженцу.
— Какая таверна тут получше?
Сидим. Я рядом с генералом, женщина напротив. Невозмутимости у нас поровну, похоже. Вот как с умением всё просчитывать?
Я ведь совсем не тот человек, кого она когда-то знала.
— Ты так и не сказала своего имени.
— Оэлен Дробт. Купец второго разряда. Торговля сукном.
— Сама купец, или его жена?
— Сама. В доле с братом. Я замуж больше не выходила.
— Дробт и Дробт марка?
— Да.
— Тогда я их знаю. Сукно несколько лет у них покупаем.
Тут уже мне интересно становиться.
— Эти же земли Безглазого поддерживали. Правда плохо... Как же ухитрялись поставлять?
Женщина улыбается знакомой по зеркалу, ухмылкой.
— Уметь надо. К качеству, вроде, претензий не имеется?
— Нет.
Снова смотрит на меня. Опять знакомо. Я так же умею, когда хочу, чтобы не знали, о чём думаю.
— Ты, Оэлен-Осень, смотрю, далеко пошла.
— Ну да. Ты дала мне жизнь. Остальным я обязана Еггтам.
Усмехается.
— Говорили, что я чёрствая и злая. Думала, следствие произошедшего. Но, вижу, и ты такая же.
— Ну да. Мой отец. Кем он был?
— Погиб. Давно. Славы хотел. Деньги были.
— Надо думать, за Юг воевал?
— Соображаешь. Только теперь это всё прошлое.
— Именно так.
— Совсем меня не помнишь?
— Совсем. Только жизнь в Замке. Правда, сразу заметили, я читать, писать и считать уже умею.
Что-то мелькает в серых глазах не умеющих плакать.
— Я и научила.
— Пригодилось. В какой день я родилась?
Снова знакомая усмешка.
— Сейчас ты Осень. Третий день десятого месяца был. Осень. Угрюмая. Серая. А сама как решила?
— В первый день лета. Тепло люблю.
Генерал вино попивает. Слушает вполуха. Дочери его наоборот, обе в слух обернулись. Любят такие истории про сироток-подкидышей, да потерянных наследников. Тут же не история, по-настоящему всё.
— Я тоже.
— Случайно меня увидела или не совсем?
— Не совсем. Приказчик сказал: 'С Великим Генералом его старший бастард, приближённая Верховного, приехала. По виду — вылитая вы. Только моложе'. Вот и... Понимала же, что дочь давно мертва. Но всё-таки решила посмотреть. И вот, что оказалось.
Знак Верховного ношу, не заметить нельзя. Болтовня, что я дочь Линка, получается, всей стране известна уже.
— Оэлен Дробт... — прислушиваюсь к себе, — нет, ничего не помню. Я — Осень! Ертгард Осень.
— Я вижу. Прошлое ожило. Но не стало лучше.
— А как стало?
— По-другому. Не определилась ещё. Не каждый день вижу, как возвращаются мёртвые.
— То же самое могу сказать.
— Да вот и мне про такое слышать не доводилось, — усмехается генерал, — Так что, в связи со всеми произошедшими и ещё могущими произойти событиями, — на меня так глянул, сразу поняла, всем бродящим про меня и Яграна слухам, верит, — настало время обсудить некоторые вопросы с госпожой Дробт, но без госпожи Ертгард.
— Это приказ? — оба знаем, я его приказы выполнять не обязана, но и отменять не могу.
— Пока просьба.
— Что-то мне местной кухни попробовать захотелось. Линки, снаружи посидим. Хозяин, где ты там.
Всё понятно, Линк в этих местах тогда был, она утверждает, что тоже. Врагов у Егттов по-прежнему немало. Причём, в основном тех, для кого главное оружие — интрига. Попытается изобличить во лжи.
