— После разгрома аньхойцев, Пэйфу предпринял попытку выбить доктора Сунь Ятсена из Гуандуна, но Гоминьдан устоял. Честно говоря, главная заслуга в этом не столько Чан Кайши командующего здешней армией, сколько Чжан Цзолиня, чья активность на севере оттянула на себя главные силы чжилийцев. За последний год японцы основательно вооружили и подготовили своего маньчжурского ястреба. Теперь под властью их протеже не только Маньчжурия, но и вся Внутренняя Монголия вплоть до легендарной китайской стены, от которой как ты знаешь до Пекина рукой подать.
Полковник пропустил мимо ушей скрытый намек Краснова на его участие в походе барона Унгерна. Сидя на диване, он внимательно слушал своего собеседника, столь уверенно сыпавшего непривычными русскому уху именами и названиями провинций. Генерал неплохо ориентировался в хитросплетениях местной политики.
— Стоит ли думать, что в скором времени в стране начнется новая борьба военных клик за центральную власть? Так сказать новое и окончательное изменение в расстановке внутренних сил — осторожно уточнил Покровский.
— Вовсе нет, Алексей Михайлович. Для Гоминьдана подобное развитие событий представляло собой идеальный вариант. В этом случае он получает время для реорганизации и усиления своей армии, но все указывает на то, что в ближайшем будущем это не случиться. На сегодняшний день оба китайских ястреба уже основательно порастрясли свои силы. Пэйфу в борьбе с аньхойцами, Цзолинь при наведении порядка во Внутренней Монголии и потому господа милитаристы ещё не готовы к решающей схватке за власть. Пока оба героя усиленно бряцают оружием, но рано или поздно между ними наступит шаткое перемирие, и каждый из них займется решением иных проблем — многозначительно молвил Краснов и Алексей Михайлович сразу понял, на что он намекал. Зачистка своих тылов перед генеральным сражением, был обязательным шагом в военном искусстве.
— Какими силами располагает наш китайский союзник, Петр Николаевич?
— Согласно последним данным численность войск Сунь Ятсена составляет около пятидесяти тысяч человек, но качество солдат, честно говоря, оставляет желать лучшего. Гуандун они смогли удержать, но против главных сил чжилийцев наверняка не устоят.
— И что же в этих условиях делать? Ваша школа еще не скоро выпустит свой первый курс, а время как я понимаю в обрез?
— Ну, не все так мрачно. Даже при самом пессимистическом раскладе месяца два-три у нас ещё есть, а значит, мы все же успеем выпустить первый курс своих командиров.
— Командиры, это конечно хорошо, но одного командирского курса на пятьдесят тысяч человек крайне мало. Для частичного преобразования этой массы нужно хотя бы пять— шесть выпусков.
— Да для выполнения этой задачи нужно десять-двенадцать выпусков! А то и все пятнадцать — категорически не согласился с Покровским Краснов.
— Получается замкнутый круг. Что же делать?
Краснов посмотрел на собеседника хитрым взглядом, а затем сочувственно констатировал.
— Да, быстро ты брат, однако забыл старую солдатскую заповедь генералиссимуса Суворова. А вот генерал Шкуро её всегда помнит.
— Какую заповедь? — удивился Покровский.
— Лучшая оборона — это нападение. Андрей Григорьевич предлагает в самое ближайшее время перейти в наступление и разгромить оставленные для блокады Гуандуна силы противника. Сейчас их немного и при правильном руководстве войсками победа не заставит себя ждать. Главное точно и грамотно нанести удар по врагу.
— И что даст прорыв блокады Гуандуна? Временную отсрочку битвы с главными силами Пэйфу? Подъем морального духа армии Сунь Ятсена? Или её серьезное ослабление? Извини Петр Николаевич, но все это попахивает авантюрой! — воскликнул Покровский.
— Ну, уж так сразу и авантюрой! — не согласился с ним генерал. — Да, определенный риск, конечно, есть, но на всякой войне без него никак не обойтись. Зато посмотри, какие будут выгоды в случае успеха этого плана. Прорвав блокаду чжилийцев, мы значительно расширим сферу влияния Гоминьдана, поставив под контроль соседние территории. А это не только поднимет моральный дух наших китайцев, что далеко не маловажная вещь, но и самое главное позволит пополнить людской ресурс, для дальнейшего ведения войны. Реализация плана Шкуро не ослабит наши силы, а только усилит, перед главной схваткой с врагом.
— А кто будет руководить всем этим походом?
— Формально генерал Чан Кайши, а фактически главный военный советник, опираясь на прибывших из России инструкторов. До своей болезни этот пост занимал Андрей Григорьевич, но сейчас я намерен предложить его тебе, Алексей Михайлович.
— Почему я, разве нет других кандидатур?
— Кандидатуры, конечно, есть, как же без этого. Да вот беда, все они хорошие исполнители и не более того. Чувствую, наломают они дров пока Шкуро встанет на ноги, и загубят все дело. Так, что вся моя надежда на тебя, выручай Алексей, время не ждет — щедрой рукой лил сладкую лесть Краснов на израненную душу полковнику.
— Воистину судьба индейка, — усмехнулся Покровский. — Всего год назад я громил китайцев в Синьцзяне, а теперь должен вести их в бой.
— Соглашайся. Кому как не тебе, с твоим богатым опытом местных войн решить такую сложную задачу. К тому же, ты у госпожи Судьбы в везунчиках ходишь.
— Не люблю это слово, Петр Николаевич. Как говаривал Суворов? "Повезло раз, повезло два, помилуй Бог, надобно и умение".
— Умение конечно важно, но и везение тоже играет большую роль, ты уж мне поверь. Не задержись я из-за прокола колеса в декабре восемнадцатого и неизвестно, что меня ждало бы в поезде у Корнилова. Может подобно генералу Духонину, принял бы жестокую и мучительную смерть — вспомнил Краснов налет германского дирижабля на поезд Верховного правителя.
— Да, судьба. Не выйди Лавр Георгиевич из своего вагона к шифровальщикам, неизвестно как бы все дальше сложилось — сказал Покровский, перед глазами которого в одно мгновение возникла картина развороченного взрывом литерного поезда, на засыпанном снегом берлинском полустанке.
— Ну, так как, согласен? — продолжал наседать генерал на Алексея Михайловича. Покровский действительно был лучшей кандидатурой из всех имеющихся в распоряжении Краснова офицеров. Кроме этого, он очень надеялся на самолюбие Алексея Михайловича, которое должно было толкать полковника к реваншу за свершенную верхами несправедливость, — если дело выгорит, отправлю наверх самый лестный доклад о твоей службе и представлю к награде. Слово офицера!
— Спасибо, Петр Николаевич, но я это уже проходил. Давайте выпьем за успех пусть не нашего, но очень важного для нашей родины дела. — Покровский поднял свою рюмку, и Краснов поспешил присоединиться к нему. Генерал был очень доволен, что собеседник принял его предложение и не попросил отставки.
Генерал не зря делал свою главную ставку на Покровского. Заняв место Шкуро, он без раскачки занялся делом и уже через неделю представил план похода против чжилийцев. Как оказалось в последствии, сделано это было очень своевременно.
Стоявший во главе чжилийских войск блокировавших Гуандун генерал Чэнь Цзюнмин, сам готовил нападение на Кантон. Поддерживая тайную связь с местным купечеством, он был хорошо информирован обо всех делах происходивших в столице Гоминьдана. Пообещав компрадорам свято блюсти их торговые интересы, генерал получил очень ценного союзника в тылу китайских революционеров.
Кроме этого Чэнь Цзюнмин не без основания рассчитывал на поддержку со стороны некоторых генералов из военного окружения Сунь Ятсена. Чуждые революционным идеям, они только на словах поддерживали своего вождя и были готовы изменить ему в случаи опасности.
Узнав от своих информаторов о готовящемся отъезде главы Гоминьдана в Шанхай, на объединительный съезд с коммунистами, Чэнь Цзюнмин стал энергично готовиться к началу нового наступления на Гуандун. Согласно разработанному милитаристами плану, Гуанчжоу должен был быть захвачен в результате двойного удара с фронта и тыла, ровно через четыре дня с момента отъезда из столицы Сунь Ятсена.
О коварных намерениях противника стало известно благодаря героизму молодой патриотки. Работая сменной уборщицей, она сумела вынести из штаба Чэнь Цзюнмина черновые наброски планов милитаристов.
Известие об этом вызвало шок в руководстве Гоминьдана. Поездка Сунь Ятсена в Шанхай была отложена, и вождь с плохо скрываемым волнением, обратился за помощью к генералу Краснову. Тот обещал помочь и уже вечером следующего дня, в его особняке состоялось экстренное совещание с участием Сунь Ятсена и нескольких его доверенных лиц.
Взяв первое слово, Покровский кратко, изложил свой стратегический план спасения Гуанчжоу. Единственным шагом в этом направлении, Алексей Михайлович видел в нанесении врагу упреждающего удара, который должен был привести не только к срыву его планов, но и полному разгрому всех чжилийских сил на юге Китая.
— Для разгрома противника, следует нанести одномоментный удар всеми вооруженными силами Гоминьдана в двух разных направлениях. Первым должен начать наступление командующий Восточным фронтом Гуандуна генерал Ян Симинь, на чьи плечи ляжет главная тяжесть всей операции. Два корпуса его армии нанесут массированный удар по соединениям противника, двигаясь вдоль долины реки Дунцзян в направлении городов Хэюань — Силин.
Своими внезапными действиями они должны прочно сковать главные силы армии Чэнь Цзюнмина нацеленные на захват Гуанчжоу и не позволить противнику осуществить свои наступательные планы. Захваченный врасплох неприятель будет вынужден больше думать об обороне, чем о наступлении. Для полной дезорганизации и окончательного срыва замыслов Чэнь Цзюнмина, по нашему общему мнению с генералом Кочергиным (под таким псевдонимом действовал в Китае Петр Краснов), названных сил будет вполне достаточно.
Нанесение второго и по своей сути главного удара этой операции, возлагается на армию генерала Лю Чжэньхуа. Для выполнения поставленной перед ней задачи, она будет усиленна одной пехотной дивизией, отдельной бригадой и двумя полками прикрытия острова Вампу. Цель наносимого нами удара — захват главного оплота врага в этом районе, крепости Вэйчжоу. Задача эта конечно довольно сложная, но вполне выполнимая. Успешное завершение этой операции, позволит нам не только полностью устранить угрозу для Гуандуна, но и создаст благоприятные условия для организации похода наших войск на север, против главных сил чжилийцев.
Едва переводчик перевел китайцам слова Алексея Михайловича, как пришедшие с вождем генералы громко загудели, подобно потревоженному рою пчел.
— Знает ли господин русский генерал, что крепость Вэйчжоу является неприступной твердыней, которая не была ни разу взята штурмом за две тысячи лет!!? — гневно вопрошал Покровского разгневанные слушатели. — Разумно ли поступает цзян-цзюнь, бросая против легендарной крепости все имеющиеся у Гоминьдана резервы и тем самым, лишая Гуанчжоу всякой защиты!? Увлекшись построением несбыточных планов, он ставит под угрозу нашу столицу и вместе с ней само существование революционного правительства!
Покровский с достоинством встретил ожидаемое непонимание сидящих перед ним генералов. С непроницаемым лицом он дождался перевода гневных речей китайских оппонентов, а затем спокойно им ответил.
— На время проведения операции защита Гуанчжоу будет возложена на корпус генерала Ляо Хэнкая. В случаи возникновения для столицы какой-либо угрозы при проведении наступления армией Восточного фронта, он сможет оставить свои позиции на Северном фронте и придти на её защиту. Что касается захвата крепости Вэйчжоу, то мы вовсе не собираемся штурмовать её неприступные стены. Силами двух полков мы намерены обойти цитадель, полностью её блокировать и принудить к сдаче.
Все разъяснения Алексей Михайловича были просты и понятны, но вместо должного понимания вызвали новые крики протеста со стороны китайского генералитета. Привыкшие побеждать противника либо численным перевесом, либо путем измены, полководцы Поднебесной не желали идти в бой с сомнительным, по их мнению, исходом.
— Надо дать нашим войскам как следует окрепнуть и только потом вести их в бой, против такого сильного противника как Чэнь Цзюнмин! План цзян-цзюнь Владимирова на данный момент нам не подходит! Сейчас следует думать об обороне, а не о наступлении! — неслось со всех сторон.
Напор генералов был столь агрессивен и стремителен, что к их крикам был вынужден прислушаться вождь Гоминьдана, молчавший все это время.
— План, предложенный нам господином Владимировым, безусловно, заслуживает самого пристального внимания. Очень может быть, что именно он ляжет в основу нашей стратегии скорого будущего, и с помощью него наши революционные войска одержат блистательную победу над изменником и предателем Чэнь Цзюнмином. Однако на данный момент он явно не соответствует сложившейся на сегодняшний день обстановке. Проведение наступления в тех масштабах, что предлагают русские друзья, это огромный риск для наших армий. Поэтому я также стою за оборонительный вариант действий.
— Лучшая оборона — это атака! Правдивость этих слов доказали своими деяниями великий Александр и Цезарь, Суворов и Наполеон, Мольтке и наш генерал Скобелев — не удержался от комментария, также молчавший все это время Краснов.
— Господин цзян-цзюнь перечислил величайших полководцев Европы, однако он забыл, что мы находимся в Азии. Здесь всегда были свои особые специфические условия, без учета которых просто невозможно рассчитывать на одержания победы — учтиво склонив голову в сторону Краснова, парировал Чан Кайши.
— Китай, впрочем, как и любая другая страна, несомненно, обладает своей неповторимой спецификой, тут спорить трудно. Однако стратегические основы древнейшего китайского трактата об искусстве войны Сунь-цзы мало, чем расходятся с принципами европейских полководцев упомянутых господином Кочергиным. Быстрое действие приводит к успеху и победе, не так ли? — продолжил спор Покровский.
— Господин Владимиров читал эту жемчужину китайской военной мудрости? Очень приятно слышать об этом. Обычно европейцы с пренебрежением относятся к достижениям азиатских народов, ставя во главу угла свои собственные знания и опыт. Если применить мудрость этот трактат к нашему положению, то все указывает на явно неблагоприятное сочетание наших сил и сил противника, что не гарантирует успех в войне. Следовательно, мы должны уделить все внимание обороне и вместе с этим попытаться разложить войска противника пропагандой и подкупом.
— В отношении пропаганды понятно, но откуда взять деньги на подкуп? Согласно моим сведениям многие подразделения Гоминьдана вот уже несколько месяцев не получают жалования. Какой уж тут подкуп противника? Как бы в собственных войсках бунта не дождаться. Или вы намериваетесь обратиться за денежной помощью к купцам и компрадорам? — легонько уколол китайцев Краснов.
— Нет, компрадоры и купцы наши идеологические противники! — поспешил выкрикнуть один из генералов. — Мы ни за что не обратимся к ним за помощью, но её можно будет попросить у Москвы или Вашингтона.
