Другим большим другом России оказался знаменитый ученый, путешественник и полярный исследователь норвежец Фритьоф Нансен. Полностью изведав "плоды славы" он оставил свои географические изыскания и занялся общественной деятельностью, по оказанию помощи народам земного шара, терпящим нужду или бедствие.
Его выступление на трибуне Лиги наций с призывом помочь России в борьбе с голодом, стало резким диссонансом той волне дискредитации Москвы, что охватило европейское общество. Спокойным и ровным голосом, норвежец сказал о недопустимости ведения пустых дебатов по осуждению ошибок русского правительства, вместо того чтобы заниматься конкретными делами по спасению тех, кого еще можно спасти.
— Каждый день, от нехватки простого куска хлеба, в России умирают десятки, если не сотни людей. Я призываю вас, тех, кто не понаслышке знает, что такое муки голода, к простому человеческому состраданию и христианскому человеколюбию. Стоя на этой высокой трибуне, я прекрасно осознаю, что невозможно спасти всех страждущих, но я также твердо знаю, что невозможно сидеть, сложа руки и спокойно наблюдать, как гибнут ни в чем не повинные люди, сваливая всю ответственность за их спасение на правительство России. Нужно попытаться оказать помощь тем, кого ещё можно спасти. В этом я вижу долг и предназначение европейской нации в тот момент, когда не гремят пушки, не стреляют пулеметы и солдаты не уничтожают друг друга по велению своих правителей — говорил Нансен и его слова, не остались "голосом вопиющего в пустыни", несмотря на явную антирусскую позицию постоянных членов Совета Лиги наций.
Накал напряженности вокруг России сразу уменьшился. Тон газет и политиков стал если не миролюбивым, то не столь агрессивным как это было до этого. Европа и остальной мир взяли паузу, наблюдая за тем как, русский президент выйдет из опасного для себя положения.
Деньги, спешно выделенные правительством на борьбу с голодом, гуманитарная помощь из-за рубежа и быстрая доставка морем сыграли свою роль. Уже к средине мая в порты страны стали прибывать пароходы с продовольствием, которое затем по железной дороге, спасительными ручейками потекло в голодающие регионы. Однако как показала жизнь, приобрести и доставить до места назначения это ещё не все. Нужно было ещё раздать её нуждающимся и при этом избежать привычных в этом деле перекосов.
Для этого, с целью недопущения хищения продовольствия на местах были организованы продовольственные комитеты. Они были призваны, не допустить возникновения как-либо перекосов при распределении еды среди голодающего населения.
Гарантию эффективности работы этих комитетов Сталин видел в их составе. По требованию центра, они составлялись большей частью из представителей простого народа; рабочих, крестьян, а также из интеллигенции. Списки комитетов утверждались на общем собрании сел, уездов и городов, путем открытого обсуждения и голосования каждой кандидатуры.
Конечно, происхождение членов продовольственных комитетов не было твердой гарантии, что они будут всегда действовать объективно и непредвзято, жизнь есть жизнь, со всей своей непредсказуемостью. Однако положительный результат от их деятельности полностью перекрывал все отрицательные издержки их работы. Благодаря работе комитетов, удалось избежать разрастания голода по стране. К концу мая число смертей от голода замедлило свой рост, остановилось, а к началу июля пошло на убыль.
Все лето и начало осени, верховный комиссар провел в разъездах по стране. Без всякого страха направлялся он в охваченные голодом города и селения, шел навстречу с народом, нисколько не заботясь о своей безопасности. Порой люди не верили тому, что к ним приехал высокий гость из столицы, а не какой-нибудь районный уполномоченный. Столь просто и без излишеств одевался верховный комиссар, а его свита едва превышала десяти человек.
Президент Алексеев по достоинству оценил деятельность своего протеже. Сталин был награжден орденом "Почета", который по указу президента дополнил орденский ряд страны. Признавая славное прошлое России, Алексеев намеренно подчеркивал, что теперь она не царская империя, а демократическая республика.
Начав свою индустриализацию, молодая республика остро нуждалась в инженерах и высококлассных специалистах. Для ликвидации этого дефицита в Москве, Петрограде, Киеве и Екатеринославе уже были открыты новые институты, чьи выпускники должны были решить эту проблему. Однако этот светлый момент мог наступить лишь через долгих четыре года, и взгляд России вновь устремился на Германию, благо там были очень благоприятный момент для вывоза специалистов из страны.
В результате непродуманных действий рейхсканцлера германской республики Вильгельма Куно по выплате военных репараций Франции, в стране вспыхнула инфляция. Пытаясь исправить положение, правительство включило печатный станок, но этот шаг только подстегнул процесс обвала бумажной марки.
В конце 1922 года килограмм хлеба в стране стоил 130 марок, а годом позже — уже 300 миллиардов. В марте 1923 года золотая марка равнялась 262 тысячам бумажной марки, а к концу года составляла 100 миллиардов. На май 1923 года обменный курс американского доллара составлял 2 миллиарда марок, тогда как к декабрю 1923 года он превышал 210 миллиардов марок.
Стремясь справиться с гиперинфляцией, правительство ввело новые деньги рентную марку из расчета 1 рентная марка к 1 миллиарду бумажных марок. Определенной части населения Германии он принес выгоду, но остальному большинству одно лишь разорение. В этом положении многие специалисты были готовы немедленно выехать заграницу, где платили стабильной и твердой валютой. Вот для собирания этих голодных умов и выехала торгово-промышленная делегация во главе с вице-президентом.
Основной целью этой поездки была встреча с новым канцлером Германии Вильгельмом Марксом и подписание соглашений по отсрочке очередных репарационных выплат для России. Взамен этого Москва получало право на беспрепятственный вывоз любых товаров, патентов и людей, даже если те являлись носителями государственной тайны. Сначала предполагалось, что делегация ограничит свое пребывание только одним столичным Берлине, но Сталин настоял на обязательном посещении Рура с его городами Дуйсбург, Дюссельдорф, Майнц, а также столицы Вюртемберга Штутгарта.
Окончив работу с документами, глава русской делегации был занят изучением справочника промышленных заводов Германии недавно переведенного на русский язык. Перед поездкой он изучил массу технической литературы для того, чтобы иметь собственное представление о предмете торгов и не зависеть от мнения экспертов.
Позади правительственного поезда остались бывшие царские владения, а ныне независимое государство Польша, главный союзник новой Европы в её закулисной борьбе с Москвой. Участившиеся в последнее время инциденты на российско-польской границе, не способствовали улучшению межгосударственным отношениям между соседями по Восточной Европе. Чувствуя поддержку Лондона и Парижа, правительство маршала Рыдз-Смиглы настаивало на пересмотре границ и возвращении Речи Посполитой земель именуемых Варшавой Белостокским воеводством.
Используя послабление пограничного режима для посещения разделенных границей родственников, тайные эмиссары из Варшавы развернули бурную агитацию среди польского населения за воссоединение с исторической родиной. Массовые выступление поляков ГПУ сумела предотвратить в самый последний момент, проведя массовые аресты благодаря спискам, которые были добыты в варшавской эскпозитуре.
Русскими контрразведчиками была захвачено только основное ядро заговорщиков, и многим простым членам сопротивления удалось бежать через границу. Заговор провалился, но разгневанная неудачей Варшава хотела непременно отыграться во, чтобы то ни стало.
Из белостокских беглецов были созданы вооруженные отряды, которые стали переходить границу и нападать на пограничные заставы и мирных жителей. На все протесты Москвы, Варшава отвечала, что постарается навести порядок на границе, но дальше слов дело не шло.
В ответ на это, в подчинение пограничников были переданы дислоцированные в Белостоке воинские части, с помощью которых порядок на границе был быстро наведен. Прорвавшиеся из-за кордона банды были уничтожены при помощи кавалерией и вскоре, через границу уже некого было посылать.
Москва наивно полагала, что инцидент исчерпан, но потомки польской шляхты думали иначе. В декабре 1923 года на варшавском вокзале террористом одиночкой выстрелом из пистолета был убит российский посол, встречавший едущего на переговоры в Париж министра иностранных дел Воронцова. Террорист беспрепятственно прошел через полицейское оцепление и разрядил свой револьвер, в спину ничего не подозревавшему Борису Ткачеву. От трех пулевых ранений посол скончался на месте, а сам террорист угодил под проходящий поезд, спасаясь от рук полиции.
Покушавшимся оказался поляк из Белостока Марек Добжинский, чьи действия были сразу объявлены личной местью за гибель отца, погибшего в одном из рейдов на русскую территорию. Именно по этому, во время стоянке в Варшаве, российская делегация не покидала поезда. Встреча вице-президента и исполняющего обязанности посла России в Польше Трояновского прошла в вагоне по настоянию охраны. Таковы были реалии того времени.
Прибытие русской делегации в столицу Германии ждали не только начальник берлинской полиции Гард, на которого возлагалась безопасность дорогих гостей. Их ждал некий господин, предъявивший при въезде в страну паспорт на имя Джона Фултона, от которого за версту пахло спецслужбой.
Войдя, в кабинет Гарда, гость бесцеремонно бросил шляпу на стол полицейскому, развалился в кресле и демонстративно положил ноги в пыльных ботинках на соседний стул.
— Вас уже предупредили о моем визите? — поинтересовался у Гарда посетитель, неторопливо пережевывая жвачку.
— Так точно господин...?
— Ограничимся одним господином, — отрезал Фултон, — меня интересует культурная программа русской делегации. Куда намечено отвезти их вице-президента после переговоров?
— Простите, господин, но этот вопрос ещё не решен окончательно. Возможно, они захотят посетить дворец кайзера Вильгельма, возможно Пергамон-музей или берлинскую филармонию.
— К черту филармонию и дворец кайзера! Вы должны предоставить своему гостю более приятное удовольствие, чем созерцание мумий и фарфорового сервиза, под скучное дребезжание экскурсовода. Я понятно излагаю?
— Не совсем понятно, господин. Что конкретно вы хотите, чтобы мы ему показали?
— Конечно же, женщин, немецких женщин, о которых пишет каждая берлинская газета, недогадливый вы наш! — гость сбросил ноги со стула и проворным движением извлек из кармана пальто смятую газету.
— Что сегодня дают в "Колизее"? Ага, вот — "400 абсолютно голых женщин"! хотя нет, четыреста это явный перебор, во всем нужно знать меру. Побережем нравственность ваших гостей, а не то чего доброго они позабудут свой православный пуританизм и бросятся на сцену ловить себе германских нимф и наяд, — гость весело подмигнул Гарду — Так, что ещё тут у нас. "Эридан" — сто голых женщин, "Аполло" — сто пятьдесят голых женщин, "Венеция" — двести голых женщин. Я думаю "Аполло" это то, что надо. Скромно, но со вкусом. Скажите, Гард, это прибыльное дело для немок вертеть голым задом и вскидывать на уровень груди ноги?
— Они, работают исключительно за еду, господин — ответил полицейский и на его скулах, проступили пятна гнева. Гард был человеком старой школы, и нынешнее поведение молодежи его сильно шокировало, хотя он отлично знал, что заниматься столь непристойным делом, женщин заставляет крайняя нужда.
— Да? — удивился гость, — впрочем, возможно это и к лучшему. Значит, завтра вы везете дорогих гостей в "Аполло" чья дирекция должна сделать все от них зависящее, чтобы дорогие гости как следует, насладились зрелищем. Вам, понятно, как следует!
Гость так выразительно глянул на полицейского, что Гард непроизвольно вытянулся перед ним в струнку.
— Так, точно.
— Вот и прекрасно. Однако я не исключаю возможности того, что голые прелести ваших валькирий могут не тронуть сердца дорогого гостя, несмотря на его горячую южную кровь. В жизни все может быть. На этот случай вы должны приготовить такие "медовые ловушки", чтобы он не смог устоять. Ведь у вас имеются такие кадры?
— Да, имеются.
— Значит, вы выделите самых лучших девиц и проследите за тем, чтобы дирекция "Аполло" не препятствовала их действиям. А то, знаете ли, были случаи, когда из-за несогласованных действий проваливались очень важные операции.
— Не беспокойтесь, лично прослежу за этим — заверил гостя Гард.
— Я надеюсь, также как и на то, что вашим девушкам удастся растопить сердце русского горца. Возможно, придется отказаться от варианта роковой соблазнительницы и попробовать маленького несчастного воробушка. Согласно достоверным сведениям, полученным из Москвы, объект довольно сдержан к женщинам, несмотря на то, что он кавказец. Так что возможны любые варианты соблазнения. В этом я не собираюсь связывать вам руки господин полицай-президент. Мне нужен только один положительный результат.
— Если цель оправдывает средства, то он будет — пообещал гостю полицейский, хорошо знавший свой контингент.
— Она очень даже оправдывает себя, — хмыкнул Фултон. — Значит, мы будем ждать гостей в любое время ночи, в гостевом люксе отеля "Адлон". Ведь там вы собираетесь разместить, господина Сталина?
— Да, именно в "Адлоне".
— Вот номер телефона, по которому вам следует извещать обо всех перемещениях вашего гостя, — посетитель бросил на стол Гарда квадратик плотной бумаги. — Ваши позывные Фрэд, мой отзыв Гордон. Всего доброго, господин Гард.
Фултон с достоинством надел шляпу и покинул кабинет начальника полиции. На выходе в коридоре он заметил симпатичную блондинку с аккуратно завитыми кудрями. Остановившись перед девушкой, он поднял руку и требовательно поманил её пальцем.
Лет десять назад, за подобное действие он получил бы звонкую пощечину и кучу всевозможных неприятностей, но теперь это была другая страна. Хороший плащ и дорогой костюм выдавали в Фултоне богатого иностранца, и девушка покорно подошла к нему. Ведь всем сотрудникам полиции предписывалось быть вежливыми с высокими гостями.
— Что угодно господину? Вы что-то ищите? — спросила девушка, чем вызвала довольную улыбку на лице Фултона.
— Ищу? Нет, дорогая, я уже нашел. Жду сегодня вас в семь вечера в отеле "Эксельсиор", 105 номер.
— Но, я никак... не могу, я.. — сказала блондинка, покрываясь красными пятнами стыда.
— Прекрасно понимаю ваши волнения и терзания милочка, но думаю, двадцать долларов будут хорошим аргументом для нанесения вечернего визита ко мне.
— Но я служу в полиции, господин и у меня есть жених, Пауль. Мы скоро должны пожениться — пролепетали девушка, стыдливо пряча глаза.
— Вечерние визиты обычно наносят в вечернем платье, а не в мундире. Давайте остановимся на общепризнанном варианте романтического знакомства. Что же касается чести Пауля, то я готов добавить ещё десять, нет пятнадцать долларов. Поверьте, дорогая, я знаю местные расценки, это уже двойная такса.
