19 мая на конференции появился Клемансо, который покинул свою больничную койку и с головой ушел в переговорный процесс. Его возвращение в большую политику было отмечено яростной дискуссией по поводу судьбы бывшего германского кайзера Вильгельма II, который, по мнению французского премьера, был главным поджигателем войны. Сидя на председательском месте в просторном кабинете Пишона, Клемансо требовал принятия специального обращения к королю Голландии о немедленной экстрадиции находившегося в этой стране бывшего германского монарха.
— Кайзер Вильгельм, Фалькенгайн и Людендорф, вот главные вдохновители этой кровопролитной войны. Французское правительство требует их ареста и преданию суду специального военного трибунала, который должен рассмотреть все их злодейские замыслы и преступления и вынести справедливый приговор.
Французский премьер явно жаждал крови Гогенцоллерна, но неожиданно для себя встретил непонимание и сопротивление со стороны других союзных заседателей. Лансинг сразу заявил, что американская сторона отказывается принимать участие в обсуждении данного вопроса, так как видит в этом пережитки средневековья, что совершенно противоречит её основным принципам демократии.
После некоторой заминки, британцы объявили, что не согласны с требованием Клемансо публичного суда над Вильгельмом. Хейг не стал объяснять причины своего несогласия, но они и так были хорошо понятны. Молодой английский монарх не хотел публичного унижения и смерти своему близкому родственнику.
Русская делегация была не прочь свести старые счеты с германскими генералами, принесших их стране не мало горя и страдания, но сильно обозленные на антироссийскую позицию французской стороны, русские заседатели решили поступиться чувством мести и подставить подножку Клемансо. Как только стала ясна позиция США и Англии, Сазонов предложил, открыто проголосовать этот вопрос, в результате чего Франция осталась в одиночестве при двоих против и одном воздержавшимся.
Конечно, такие действия со стороны русских не были обусловлены простым мелочным желанием, подергать за усы старого тигра французской политики и насладиться минутами его яростного гнева. Все было гораздо серьезнее. Русским дипломам стали известны тайные замыслы французского премьера относительно роли Польши, Венгрии и Румынии в скором будущем Европы. Опасаясь явного усиления позиций России в европейских делах после громкой победы над Германией, Клемансо желал создать на её границах, мощный противовес. Малую антироссийскую Антанту из числа молодых государств созданных из обломков австрийской империи.
Это стало известно благодаря энергичной деятельности генерала Игнатьева, располагавшего хорошей агентурой в хозяйстве господина Пишона. Стесненный в средствах, один из французских чиновников согласился продать копию служебной записки, полностью раскрывавшей намерения Парижа по созданию антироссийского блока из трех приграничных стран.
Смелая инициатива Игнатьева, однако, по началу была воспринята Сазоновым в штыки. Как только дипломат узнал, какую сумму требует за свои сведения француз, он категорически отказался платить, сказав, что не желает принимать участие в сомнительной авантюре. Игнатьев с жаром доказывал правоту своей позиции, но Сазонов был непоколебим, твердя, что не может лично принять решение на расход такой суммы.
К чести разведчика он не опустил руки, а продолжил борьбу и обратился к Иванову, горячо поддержавшего его намерения. Пользуясь своей возможностью, открыто обращаться к Алексееву по телеграфу, условленной фразой он попросил разрешение использовать тайный денежный счет в Париже, и дело было улажено. Через тайник француз получил чек на предъявителя с требуемой суммой, положив взамен копии секретных бумаг.
Узнав о коварных планах Клемансо, Сазонов принялся демонстративно сближаться с Англией, в течение нескольких заседаний, всякий раз принимая британскую сторону, если её позиция шла в разрез с французской позицией.
Так Россия вслед за Британией, категорически отказалась рассматривать вопрос о создании из германских земель Рейнской республики. Напрасно Клемансо и Фош яростно доказывали о необходимости этого шага, который, по мнению французов навсегда обезопасит их страну от возможности военного реванша со стороны Германии. Признавая право Франции на Эльзас и Лотарингию, союзники сознательно не желали идти Парижу на встречу в этом вопросе.
Всякий раз, когда Клемансо пытался вернуться к идее создания Рейнланда, его собеседники осаждали рвение премьера обещаниями, что непременно придут на помощь Франции в случаи явной угрозы её границам со стороны Германии. Фош попытался воздействовать на позицию русских прямым обращением к генералу Алексееву, но не добился нужного результата. Вначале Верховный правитель не отвечал генералиссимусу, а когда его ответ все же пришел, то в нем содержалось лишь обещания союзной помощи в случае реальной опасности французскому государству.
Демонстрируя ещё большую неуступчивость в отношении Франции, Сазонов на заседании 22 мая, объявил, что Россия не признает права французов на обладание Сааром, на чьи угольные копии французская промышленность имела большие виды. Упреждая гневный выпад Клемансо, Сазонов предложил передать Саарскую область под управление Лиги наций, чем вызвал одобрение со стороны Лансинга и Хейга. Американец увидел в этом прекрасную возможность порадовать своего президента признанием нужности его детища, британец же ухватился за это предложение, поскольку уже стало ясно, что его страна будет обладать численным перевесом в этой новой всемирной организации.
Мужественно выдержав все гневные взгляды французского премьера в этот день, после заседания, вечером в приватной беседе с одним из французских дипломатов в отставке, в ответ на упрек в нежелании понять нужды Франции, Сазонов заявил, что его очень огорчает позиция Франции относительно русских притязаний на Галицию.
— Мне кажется, господин премьер полностью игнорирует прежние принципы французско-российской дружбы мсье Тибо. Если он хочет добиться нечто большего для своей страны, ему следует пересмотреть свою позицию. Вместе Франция и Россия за столом смогут противостоять интересам США и Британии по любому вопросу.
Крючок был, закинут, и оставалось только ждать реакции французов. Весь следующий день, шло обсуждение границ Чехословакии, к появлению которой на политической карте мира, Россия приложила значительные усилия. При рассмотрении этого вопроса, Сазонов занимал исключительно положительную позицию к предложениям французов, чем сильно удивил Хейга.
Как результат этих действий, на следующий день Клемансо заявил, что полностью согласен с тем, что Галиция это часть России и предложил поручить экспертам во главе с лордом Керзоном, определить новую польско-российскую границу. Делая ответный шаг, принимая во внимание опасение Франции за целостность своих границ, Сазонов предложил в качестве компромиссного варианта Рейнланда, объявить области по обоим берегам Рейна демилитаризированной, в которых немцы не могут держать даже полицейские части.
Хотя это было не совсем то, на что надеялся французский премьер, но это предложение выводило Рейн из-под немецкого контроля, и Клемансо принял данный вариант решения проблемы безопасности своей страны. Немедленно вопрос был поставлен на голосование и утвержден, несмотря на глухое противодействие Англии, опасавшейся слишком явного усиления своего континентального союзника.
Это была последняя, победа Сазонова, одержанная им на дипломатическом поприще,23 мая в Париж вернулся Алексеев, который вновь возглавил русскую сторону на переговорах. Сазонов намеривался активно помогать Верховному правителю, но госпожа судьба распорядилась по-своему. Через день после приезда Алексеева, у Сазонова случилось пищевое отравление в тяжелой форме, которое дало осложнение в виде прогрессирующего панкреатита и через четыре дня, не смотря на все усилия медиков, дипломат скончался вдали от Родины.
По пути в Париж, Верховный правитель России вновь сделал остановку в Берлине, где имел тайную часовую встречу с господином Ратенау. Одним из главных вопросов их переговоров был вопрос о продолжении поставок продовольствия из России. Ранее находившиеся в крупных немецких городах русские воинские соединения, честно оказывали продовольственную помощь, населению больших городов используя свои воинские запасы, но в связи с начавшейся демобилизацией и частичном выводе русских полков домой, вопрос о продовольствии вновь встал ребром.
— Мы неоднократно обращались к американцам с просьбой о начале поставок продовольствия, но всегда получали отказ — жаловался Ратенау своему собеседнику.— В начале этого не хотел президент Вильсон, теперь же этого не хочет американский сенат, своим решением вычеркнувший нас из списка европейских стран нуждающихся в помощи.
Продовольственная помощь ваших армий очень помогла нам. Только благодаря ей, в Германии нет тех голодных бунтов и столкновений между горожанами и жителями деревень, которые сотрясают Венгрию и Австрию. В борьбе за продовольствие мирные люди уничтожают друг друга. Читая сообщение о жертвах в этих странах можно подумать, что война там и не кончалась, и это в цивилизованной Европе — сокрушался Ратенау.
Алексеев сочувственно покивал головой дипломату, но в его ответном слове были только исключительно сухой официоз.
— Я, прекрасно понимая тяжелое состояние вашей страны, господин Ратенау, однако и в России с продовольствием не все так гладко как нам бы этого хотелось. Многие не добросовестные крестьяне не желают сдавать хлеб по установленным правительством твердым ценам и придерживают его в надежде сбыть его по высокой цене.
Скажу больше, хотя мы и победили в этой войне, внутреннее положение не столь блестяще как нам бы хотелось. Революционные бациллы, загнанные в глубь страны генералом Корниловым на время войны, в мирное время начинают возрождаться. Благодаря трехгодичному переходному периоду, мы еще можем сдерживать эти ядовитые всходы благодаря возможности принятия жестких мер военного времени, но рано или поздно все закончиться, и мы вновь столкнемся с подобными проблемами.
В качестве защитной временной меры мы уже ввели монополию на внешнюю торговлю, что не позволит крупным землевладельцам бесконтрольно вывозить продовольствие за рубеж. Это уже породило резкий протест с их стороны, но мои диктаторские полномочия позволяют пока справляться с их действиями. Поэтому о той продовольственной помощи, что была ранее, боюсь, вам придется позабыть.
— Но вы же прекрасно понимаете, проблемы с продовольствиями вызовут в Германии голодные бунты, что очень на руку левым. Хотя мы и обезглавили их движение, уничтожив Либкнехта и Люксембург, но они ещё представляют собой серьезную угрозу. Дайте нам хотя бы год, полтора спокойной жизни и наша страна сможет оправиться от последствий войны и сможет прокормить себя.
Будем честны между собой господин Алексеев, России не нужна разоренная и разрозненная Германия, на чьем промышленном потенциале вы собираетесь полностью перестроить свою страну. Мы ваш основной торговый партнер в Европе и мы можем вам дать то, чего никогда не дадут ни французы, ни англичане.
— Ну, раз вы заговорили о партнерстве господин Ратенау, то я бы хотел напомнить наш мартовский разговор, касающийся ваших обязательств относительно наших будущих заказов. Заводы господина Круппа выразили полную готовность к сотрудничеству с нами и подписали все необходимые для этого документы. К ним у нас претензий нет, как нет их к представителям компаний "Фоссет-Блом". Но вот господин Тиссен не желает проявлять добрую волю к подобному сотрудничеству. Директора его предприятий или затягивают подписание договоров на приоритет наших заказов, либо вовсе отказываются сотрудничать с нашими представителями. Подобную позицию трудно назвать дружественной, а ведь именно об этом мы и просили вас в марте.
-Я лично разберусь с этим вопиющим недоразумением господин Алексеев, но и вы должны понять, что подобное вполне может быть в послевоенном хаосе из-за недобросовестности чиновников.
— Вполне вас понимаю, господин Ратенау, нерадивые служащие есть везде, но мы хотели бы иметь твердые гарантии в этом деле.
— Моё честное слово вас устроит?
— Вполне, господин Ратенау. Я не буду требовать от вас подписания дополнительных протоколов, как это советовали мне некоторые мои помощники, вашего слова волне достаточно.
— Значит, мы можем рассчитывать на ваши поставки продовольствия? — радостно уточнил немец.
— В качестве первоначальной помощи мы передадим вашей стране все запасы, хранящиеся на наших продуктовых складах тех частей, что покидают Германию. Кроме этого, на днях в порт Любек прибудет пароход с продовольствием, которое направлено российским правительством немецким корабелам, за передачу российским властям линкора "Кениг", находящегося там на ремонте. И хотя англичане выразили протест, мы благодарны им за эту акцию. Зная английское крючкотворство, мы согласны были получить часть своей доли кораблей сразу, а не после его официального раздела в Скапа-Флоу.
Таким образом, по нашим предварительным подсчетам, это позволит вам закрыть продуктовую потребность на три четыре неделе. После этого, я думаю, мы сможем начать вам поставки продуктов напрямую. Для этой цели мне думается, следует создать временную совместную компанию "Германторг", что полностью избавит нас от посредников. Во главе этой кампании будут два представителя от каждой из сторон. Каково ваше мнение господин Ратенау?
— Я полностью согласен с вашим предложением господин Алексеев. Когда начнет работу эта компания?
— Думаю, что с завтрашнего дня — проговорил Алексеев, и встреча завершилась.
Одновременно с Алексеевым, в Париж из Лондона прибыл Ллойд-Джордж, где прошли промежуточные выборы в британский парламент. На этих выборах партия премьера понесла ощутимые потери в отданных за неё голосах британских избирателей, что ставило под большую угрозу будущее кабинета министров либеральной партии. Самое лучшее лекарство от этих проблем было скорейшее завершение мирной конференции, роспуск непомерно большой для метрополии армии и возвращению к мирной жизни.
Об этом с Ллойд-Джорджем говорили представители большого капитала, тайно финансировавшие его партию. Об этом премьеру говорил молодой король Георг во время их встречи в Виндзоре, куда временно переехала королевская семья, пока шло восстановление разрушенных немцами королевских дворцов. Об этом Ллойд Джорджу говорили простые избиратели, толпами осаждавшие его наспех отстроенную резиденцию на Даунинг-стрит. Премьер был со всеми очень любезен, стоически выслушивал пожелания собеседников и обещал закончить войну в самое ближайшее время, и при этом непринужденно сваливал всю вину за задержки на американского президента. Это была очень удобная позиция, поскольку во многом, Ллойд Джордж был действительно прав.
Выслушивая доклады министров о положении в стране, премьер поинтересовался о том, в каком состоянии находиться трофейный германский флот, переведенный англичанами после капитуляции из немецких портов на главную базу британского флота в Скапа-Флоу. Положение некогда грозной "владычицы морей" было плачевным. От прежнего морского могущества не осталось и следа, всего несколько крупных кораблей нуждающихся в основательном ремонте, вот все чем располагала на этот день Англия. Теперь на её славный морской титул с чистой совестью претендовали США и Япония, выбившаяся в морские лидеры только благодаря бедственному положению Британии.
