Лера ничего не сказала, хотя хотела возразить, мол, в Котторе не такие уж и плохие люди, но вспомнила слова Мирко, что если у девушки там нет покровителей, то её могут и в рабство продать. А Тиват? Там тоже живут добропорядочные граждане, но пирату, который грабит проплывающие мимо суда, дали приют! Получается, что вполне добропорядочные граждане не менее добропорядочных городов могут давать приют пиратам. Лера вспомнила, о чём как-то говорили её отец и старший брат, а говорили они о выдаче каперских патентов для защиты жизненных интересов торговых домов города. А что такое каперский патент? Это разрешение грабить и захватывать корабли не только враждебных, но и недружественных городов. А какие могут быть недружественные города? Города, где живут конкуренты в торговых делах, пусть это даже соседний город! Вообще-то, если такого капера поймают, то могут его объявить пиратом, заявив, что его каперский патент не действителен. Но это будет в том случае, если поймали того капера, чей патент выдан более слабым городом. Лера задумалась, если она даже не представляла, что будет делать по прибытию в Венецию (помещение денег в банк не в счёт), то сейчас план дальнейших действий у неё уже возник. Будет ли "Белая чайка" кораблём "вольных пахарей" или, как в этот раз, возить небольшие, но ценные грузы (за особый груз венецианским консулом было заплачено так, словно это был груз перца и им трюм был забит под завязку) время покажет. Но что бы Лера не решила делать дальше, каперский патент не помешает, и не чей-нибудь, а венецианской республики! Венеция самое сильное государство на Ядранском море, с ней не сравнятся ни Коттор, ни другие города Котторского залива, ни Трогир, ни Сплит, не говоря уже о Задаре и Риеке, эти города уже давно были под контролем венецианцев. Конкуренцию Венеции составляла Рагуза, но туда Лере сейчас соваться совсем не хотелось.
"Белая чайка" бросила якорь у входа в канал Джудекка, тут уже стояло несколько судов, ожидающих своей очереди для разгрузки. К борту корабля тотчас подвалил гребной катер, и на палубу поднялись несколько чиновников таможенной службы, но сразу приступить к своим обязанностям они не смогли. Их перехватил Скорца, что-то им показав, после чего загрузился со своими людьми и сундуком ценного груза в катер таможенников и уплыл. Лера, и не только она, недовольно поморщилась, ценный груз, сопровождаемый секретарём венецианского консула в Котторе, довольно неприятно пах. Мирко, который проинспектировал свою каюту после отбытия этих пассажиров, недовольно сказал:
— Там такой запах, будто один из них умер, сразу после нашего отплытия из Коттора! Как они там могли находиться! Недаром же они последние ночи на палубе проводили.
— Может, уважаемому консулу потому и не нравился запах кофе? Он предпочитает совсем другие ароматы? — предположила Лера. Потом пригласила начальника таможенников, красавца мужчину, которого нисколько не смутил запах, исходящий от груза, сопровождаемого его соотечественниками: — Сеньор, пока ваши люди осмотрят корабль, не выпьете ли с нами чашечку кофе, заодно посмотрите судовые документы.
Документы были в порядке, груза у "Белой чайки" как такового не было, если не считать дурно пахнущего сундука, который утащили люди, прибывшие с сеньором Скорца, поэтому со всеми формальностями было покончено быстро. Единственный вопрос был задан старшим таможенником Лере, когда ему доложили о золоте, находящемся в трюме:
— Уважаемая сеньора капитан, не скажете ли мне, откуда и куда вы везёте такую огромную сумму? Такие деньги... а вы идёте без конвоя, не опасно ли это?
— Сюда, и уже привезла, а не боюсь ли? Конечно, боюсь, но Матерь Божья, заступница моряков, нам покровительствовала и нам удалось отбиться от турок. А потом происшествий не было, — ответила улыбающаяся Лера. Таможенник вопросительно приподнял бровь, девушка продолжила объяснения: — Видите ли, я богатый человек, но в Котторе или другом городе залива мои деньги не будут в сохранности. Вы спросите, откуда столько, отвечу — это наследство, мой бедный отец был одним из арнаутских князей, но сарацины лишили его этого титула вместе с головой, но он успел малую часть богатств нашей семьи вывезти, поскольку я сопровождала груз, то осталась в живых. Единственная из всей семьи, остальные погибли!
Таможенник поперхнулся кофе, если то золото, о котором ему доложили — малая часть, то каково должно быть всё! Понятно, почему турки (вернее, тамошний бейлербей, а правители провинций весьма алчные ребята) решили этого князя... А откуда богатства у князя? Возможно, ещё со времён древних иллирийцев накоплены, горы там подходят к самому морю и недаром называются Проклетие! В эти труднопроходимые горы из завоевателей мало кто решался заходить. Труднодоступные горы и воинственный народ, их населяющий, отбивали всякую охоту там воевать. Что скрывали те горы, вернее, селения, там расположенные, знали только там живущие, но, видно, о богатстве одного из князей стало известно турецкому наместнику, он организовал туда поход, и князь не смог отбиться от превосходящих сил. А девушка с грустью это подтвердила:
— Воины моего отца сражались как львы, но врагов было слишком много, хотя их полегло в пять раз больше, но... — Леера закрыла лицо руками, изображая горе, но при этом сквозь пальцы внимательно наблюдала за своим собеседником. Тот, изображая сочувствие, не менее внимательно смотрел на девушку, ему о ней было многое известно, но только то, что сумел разузнать венецианский консул в Котторе. О том, что эта девушка наследница одного из горных князей, и то, что она обладательница огромного богатства, ничего сообщено не было. К тому же все бумаги, ею предъявленные, были выписаны на Валерию Бегич, нельзя сказать, что среди далматинцев это очень распространенная фамилия, но не такая уж и редкая. Но среди известных правителей того края не было никого с такой фамилией. Об этом этот не в меру любопытный таможенник и поинтересовался. Лера ответила:
— Да, сеньор Чануто, это не та фамилия, которую я должна носить, но сами понимаете, я не могу открыто назваться своим настоящим именем. Но я надеюсь, что сенат Венеции со снисхождением отнесётся к бедной беглянке (при этих словах сеньор Чануто снова поперхнулся), я надеюсь не только на участие сената, но и на вашу помощь. Я хочу поместить мои деньги в банк Чануто.
Один из руководителей тайной службы при совете десяти понял, что дальше выдавать себя за простого таможенника не удастся. Он поинтересовался, откуда девушка-капитан его знает? Была ли раньше она в Венеции? Лера, слегка склонив голову, словно отдавая дань высокому положению своего гостя, сказала:
— Нет, сеньор Адриано, раньше я не имела такого счастья побывать в вашем великолепном городе, но я много о нём слышала и не только хорошего, надеюсь — в этом я обманулась. И вас я раньше не встречала, мне о вас сказала Франческа.
Только сейчас Чануто обратил внимание на девушку, в платье ещё более скромном, чем у Валерии Бегич, сидевшую как бы в её тени и скрывавшую своё лицо под вуалью, которая не мешала ей пить кофе. Девушка подняла вуаль, и Чануто её узнал, это была Франческа Паоло! Мужчина смутился, занятый проверкой судовых документов и увлекательным рассказом капитана корабля, он совсем не обращал внимания на вторую девушку, сидевшую рядом с сеньорой Бегич. Лицо незнакомки было спрятано под вуалью, но по фигуре и той части лица, что была открыта, ведь можно было определить, что это молодая девушка. К тому же не обращать на неё внимание было ошибкой, ведь Чануто знал, что на этом корабле должна приплыть Франческа Паоло! Воистину — золото слепит глаза! Впечатление от огромной суммы денег заслонило всё остальное! То, что произошло дальше, снова удивило Чануто, две маленькие девушки, варившие кофе, которых он принял за служанок, устроились: одна рядом с капитаном, а вторая — с Франческой! Этих девушек, одетых как турчанки в широкие шаровары и просторные рубашки (для них такую одежду купили в Котторе, и она Линь и Винь очень нравилась), Чануто тоже узнал! Знал он и то, что отец этих девушек погиб при захвате испанского галеона пиратами, поэтому офицер тайной службы, переставший изображать таможенника, выразил свои соболезнования. При этом поцеловал руку Франческе (и делал это немного дольше, чем положено в таких случаях), а вот девушкам из страны Цинь руки целовать не стал, немного поколебавшись всего несколько мгновений, тоже поцеловал Лере руку. После того как поцеловал Лере руку, предложил ей свою дружбу, объявив, что он с сеньорой Паоло старые друзья (Франческа этого не отрицала) и тут же попросил рассказать эту увлекательную историю о том, как был захвачен испанский галеон. Лера начала с того, что корабль, на котором она плыла, утонул при столкновении (если на ботик внимательно посмотреть, то его можно зачислить в разряд морских судов), и ей пришлось перебраться на галеон. Как это произошло, Лера не стала уточнять, как и не стала рассказывать, где в это время было то золото, что сейчас на "Белой чайке". Потом был увлекательный рассказ о её поединке с предводителем пиратов, из которого она вышла победительницей (о событиях, предшествующих этой героической схватке со страшным и кровожадным пиратом, Лера умолчала). Чануто слушал, при этом чуть заметно, но довольно скептически улыбался, Франческа охала, переживая, Линь и Винь слушали с каменными лицами, изредка кивая. Это кофепитие продолжалось довольно долго, вслед за Лерой историю своего спасения рассказывала Франческа. Настоящие таможенники маялись, ожидая начальство, занимающее гораздо более высокое положение, чем своё, ведомственное. Если бы это был их начальник, может, они бы как-то и выразили своё недовольство, а так... собравшись у баковой надстройки, недовольно бурчали, но делали это тихо и с радостными лицами. Только под вечер, вернувшийся после первого рейса, таможенный катер отошёл от "Белой чайки", такое длительное пребывание таможенников на этом корабле многих удивило, наблюдавшие с берега и с других судов теперь гадали — что же таможенники так долго там искали? Чануто предложил Франческе довезти её к дому, но она отказалась, сказав, что оставшуюся ночь проведёт на корабле с Лерой, а потом они вместе поедут в каса Паоло. Франческа сказала то, что говорила раньше, вроде как обращаясь к Лере, но при этом посматривая на Чануто:
— Каса Паоло — это не палаццо на Гранд канале, стоит немного в стороне, но тоже в центре, и он достаточно просторный, нам там места хватит, — девушка теперь уже прямо посмотрела на Чануто и для него добавила: — Я была гостьей у Леры, теперь её пригласила, и она не отказалась, не только она, Линь и Винь тоже приняли моё приглашение.
Чануто посмотрел на сестёр Сунь, сейчас их до этого бесстрастные лица светились улыбками. Он никак не мог понять статус этих девушек, они варили кофе и подавали его, но при этом сидели за столом с Франческой и Лерой как равные. Если они служанки, то сидеть за одним столом с хозяйкой, и не только за столом, но и в одном кресле — это нарушение всех приличий. Но если они равны Лере и Франческе по положению, то почему они варят кофе и подают его? Фактически прислуживают! Франческа их позвала к себе в дом, и они приняли приглашение, значит они ей равны по положению, но почему же тогда... Адриано Чануто потряс головой, его рассуждения уже пошли по кругу, и похоже — этот круг замкнутый! Лера, увидев растерянность венецианского аристократа, мягко произнесла:
— Чтоб вам было понятно, сеньор Адриано, Линь и Винь клиенты моего дома, очень близкие клиенты.
Чануто вздохнул с облегчением — ему стало понятно положение этих двух девушек из страны Цинь. Но остался вопрос, когда они, недавно гостившие в Венеции со своим отцом, стали близкими клиентами Валерии Бегич, но с другой стороны, если такое произошло, то она занимает достаточно высокое положение, чтоб предоставить им такой статус или сделать своими вассалами, что вероятнее. Именно эта догадка младшего Чануто подтвердилась на следующий день, когда к "Белой чайке" подошёл катер торгового дома его отца. Это была не гондола с одним гребцом, в которой может уместиться шесть-семь человек, а многовесельный баркас, предназначенный для перевозки не только пассажиров, но и груза. В катер что-то долго грузили, а что, с пристани разобрать было нельзя, так как корпус "Белой чайки" не позволял это увидеть. Катер зашёл к кораблю, так и не ставшему у пристани, со стороны моря. Когда же катер направился к Гранд каналу, то стало видно, что его осадка значительно увеличилась, хотя из пассажиров там были только Адриано Чануто и четыре девушки. Видно, вёз он что-то очень ценное, так как за этим катером шёл ещё один с охранниками банка Чануто. Этот катер закрыл первый, когда тот подошёл к служебному входу в банк. Служащие банка быстро перетащили всё то, что привёз этот катер, если бы эти мешки (на "Белой чайке" монеты так и оставили в тех же мешках, в которых они были на турецкой галере) увидел Скорца, то он узнал бы их, но он их не видел. В помещении банка Лера, Франческа, Линь и Винь пробыли почти до вечера, а потом отправились в каса Паоло так, как это принято в Венеции — наняв гондолу.
В малом зале для совещаний дворца Дожа Венеции (такой зал был не один, их было несколько), больше похожем на большую комнату, за столом сидело несколько человек, которые, кроме Адриано Чануто, были сенаторами и членами совета десяти. Эти люди только что выслушали доклад Энрике Скорца, после чего один из сенаторов сделал жест, позволяющий удалиться эмиссару тайной службы. Сделавший жест повернулся к Адриано Чануто и чуть поднял бровь. Один из руководителей тайной службы при совете десяти встал и стал докладывать:
— Это очень похоже на правду, упаковка золота соответствует описанию Скорца, вполне возможно, что оно было захвачено на турецкой галере. Но если это так, то эта девушка капитан корабля точно знала, что оно там находится и предприняла соответствующие действия. Не исключено то, что она хотела не захватить, а именно вернуть себе принадлежащее. Со слов Скорца нам известно, что корабль сеньоры Бегич, выйдя из Коттора, не сразу пошёл в Венецию, как это было объявлено, а повернул на юг. Всё было представлено так, будто выбранному первоначально курсу помешал шторм, но "Белая Чайка", так называется корабль сеньоры Бегич, оказался очень близко к берегу, как раз там, где в бухте пережидала шторм интересующая эту девицу галера. А далее, демонстрируя испуг, Бегич стала убегать, наверняка зная, что турки за ней погонятся. А это может быть лишь в том случае, если она хорошо знала бейлербея или того, кто был ответственен за перевозку золота. Мешки, в которых было это золото, имеют клеймо канцелярии арнаутского бейлербея, но монеты там в основном цехины венецианской чеканки. Есть и другие, но их мало. Если бы это была турецкая казна, то там бы преобладали монеты их чеканки. Но я немного отвлёкся. Откуда сеньора Бегич могла знать бейлербея или одного из чиновников его канцелярии? Настолько хорошо знать, что смогла предугадать его действия? Только если она с ними тесно общалась или была близка к тому, кто это делал. А кто это может быть? Если он не турок, то кто-то из местных князей. С большой вероятностью можно сказать, что рассказанное сеньорой Бегич правда, пусть не вся, но правда. В пользу именно этой версии говорит то, что захваченный пиратский корабль был переделан именно для таких действий и команда набрана соответствующая.
