Одного мгновения ему хватило, чтобы оказаться в соседней комнате, где Лоррен лежал на диване перед тихо бубнящим телевизором, прижимая ладони к лицу. Филипп слышал, как сильно колотится его сердце.
— Что?..
— Ничего... Просто сон.
Лоррен рывком сел, и нажал кнопку на пульте, выключая телевизор.
— Уснул и не заметил как...
Филипп опустился с ним рядом на край дивана.
— И что тебе снилось?
— Это жуткое место... Никогда его не забуду. Узкий каменный мост, по обе стороны — пропасть, и за спиной Анубиса темно. Мост уходит в темноту, и что там дальше — не видно. Кажется, что тоже пропасть. Ветер очень сильный, горячий... Ветер в спину... И вроде бы стоишь на месте, но чувство такое, что подвигаешься все ближе и ближе к краю. И мимо все время кто-то идет. Я их вижу, а они меня нет. Или им просто неинтересно... Они куда-то смотрят дальше, за темноту, смотрят с надеждой, может быть, что-то видят в ней. А я не вижу, но знаю, что там. И знаю, что оно меня ждет и получит, как только Анубис отойдет в сторону. Он же не будет стоять вечно.
— Во сне он отошел?
— Мост обрушился.
— А на самом деле как было, помнишь?
— Кто-то встал перед Анубисом вместо меня. Теперь, я, конечно, знаю, кто... И тут же ветер стих, я понял, что могу пойти назад.
— А Кристиан... Он ушел дальше?
— Я не видел, не оглядывался.
Лоррен поднялся с дивана и отправился к холодильнику, выбрал одну из бутылочек с каким-то спиртным, открутил крышечку и выпил из горлышка сразу половину.
— Черт, какая же дрянь... — поморщился он, — У меня часов нет. Скоро стемнеет? Хочу скорее убраться отсюда.
— Здесь темнеет рано, но все равно еще часов пять подождать придется. Мне бы тоже хотелось поскорее уехать, но, увы, это невозможно, пока мы заперты солнцем.
Глава 3
1.
Вечером вместе с одним из служащих гостиницы, согласившихся быть его проводником, Филипп отправился в какой-то местный магазинчик и купил для Лоррена одежду. Практически первое, что попалось под руку. Какая, в конце концов, разница, в чем он долетит до дома? Да и вряд ли здесь можно было бы найти что-то приличное, потрать на это хоть всю ночь. Лучше поскорее убраться отсюда.
Часов в одиннадцать вечера они вылетели в Париж и к пяти утра уже были дома.
На сей раз, в доме никто не спал, все ждали их возвращения, и вампиры и люди. Они не знали, для чего принц отправился в Египет, но многие слышали из уст Теодолинды имя Анубиса в ту ужасную ночь, когда Филипп вернулся из Альп в сопровождении гроба с костями Лоррена, и слухи ходили самые разные, один другого удивительнее.
Люди старались не попадаться принцу на глаза без особой надобности, а дежурные стражи были на своих постах, и им первым предстояло увидеть результат визита их господина в Египет. Не все и не сразу поняли, что произошло, и было даже занятно наблюдать, как меняется выражение их глаз в момент осознания, — кто удивлен и потрясен, кому любопытно и кому просто наплевать.
Гарен сообщил, что за истекшие двое суток ничего особо скверного не произошло, в городе все без перемен и даже охотники после последней неудачи в катакомбах, несколько поутихли.
— Есть и совсем хорошая новость, — добавил командир стражей, — на ваш электронный адрес пришло письмо с приглашением посетить магазин оружия в Нантере...
Что ж, это означало, что наемные убийцы все же решили проявить благородство во имя мира во всем мире. Славные ребята. У Филиппа даже мелькнула мысль, что все, возможно, налаживается, но он отогнал ее, чтобы не сглазить.
— Это, надеюсь, не заставит вас ослабить бдительность? — спросил он.
— Разумеется, нет, монсеньор.
— Вы проследили сообщение? Откуда оно пришло?
— Из Асунсьона. Это столица Парагвая.
— Надо же, в Парагвае есть Интернет?
— Мы тоже удивились, — улыбнулся Гарен.
Он принялся рассказывать какие-то подробности о том, по каким серверам путешествовало сообщение, прежде чем дойти из Парагвая в Париж, и Лоррен не стал это слушать, отправившись наверх.
В коридоре третьего этажа он наткнулся на Катрин, которая, вероятно, поджидала своего приятеля, чтобы расспросить о Египте.
— Кристиан! — машинально воскликнула девушка, и тут же осеклась, понимая, что видит что-то не то. Теперь она смотрела на него растеряно, открыв рот и хлопая глазами.
Лоррен едва подавил в себе желание свернуть ей шею. И то, просто потому, что опасался, что ничего не получится: его тело было слабым, помимо того, что оно было живым, оно было еще и хиленьким даже по человеческим меркам, не тренированным. Лоррен подозревал, что эти руки боевую рапиру не удержат, не говоря уж о том, чтобы кости ломать. Тоска...
Поэтому он просто сказал дуре:
— Уйди с дороги.
Услышав его голос, Катрин вскрикнула и резко отшатнулась, ударившись спиной о стену. Лицо ее вдруг смертельно побледнело, взгляд утратил осмысленность, и она осела на пол.
Лоррен выругался сквозь зубы, перешагнул через нее и собрался идти дальше, но тут на лестнице появился Филипп.
— Вот черт, — пробормотал он, подходя к Катрин, — Бедняжка. Ты ее напугал.
— Надеюсь, до смерти? — мрачно спросил Лоррен.
Филипп опустился рядом с девушкой на корточки и несколько раз шлепнул ее по щекам, приводя в чувства.
— Придется искать нового врача, — вздохнул он, — Все время какие-то проблемы... Что ж такое?
Как только сознание вернулось к ней, Катрин дернулась и закричала, с таким ужасом, будто увидела занесенный над собой нож.
Филипп закрыл ей рот ладонью.
— Спокойно. Посмотри на меня, Катрин...
Вместо этого Катрин отыскала взглядом Лоррена и уставилась на него, как на привидение.
Филипп повернул ее голову к себе.
— Смотри на меня!
Ослушаться приказа было невозможно, Катрин послушно посмотрела ему в глаза.
— Теперь слушай. Ты работала в доме очень богатого человека, ухаживала за его больной матерью... Она умирала от рака, — говорил Филипп, импровизируя на ходу, — Но вот теперь она умерла, и тебе пришлось уволиться. Ты хорошо работала. Хозяин был тобой доволен. И в благодарность он переведет тебе на счет приличную сумму денег. Ее хватит на пару лет, чтобы спокойно закончить ординатуру и найти приличную работу. Возможно, потом он даже порекомендует тебя на какое-нибудь хорошее место. Если не забудет. Но ты не особенно в это веришь, поэтому будешь искать сама. Об этой работе у тебя остались хорошие воспоминания, но она закончена, и ты не будешь о ней думать. Поняла?
Девушка медленно кивнула.
— Сейчас ты соберешь свои вещи и отправишься домой. Тебя отвезет шофер. Подробностей о бывшей работе ни матери, ни знакомым не рассказывай, — в них нет ничего интересного. И, Катрин, разумеется, ты не видела ничего сверхъестественного, никаких вампиров, оборотней, фэйри и прочей чепухи.
Он поднялся и помог Катрин встать на ноги.
— И ты никогда не была знакома с парнем по имени Кристиан.
Катрин продолжала смотреть на него застывшим взглядом.
— Иди, — велел ей Филипп.
— Мне надо идти, — подтвердила Катрин, развернулась и отправилась в свою подсобку собирать вещи. Смена одежды, сестринская форма и несколько журналов, — собственно, это было все. Когда Катрин спустилась со всем этим вниз, ее уже ждал шофер, который почему-то смотрел на нее с сочувствием. Он открыл перед ней дверь и проводил к машине.
По дороге домой Катрин было грустно, она думала о том, как жаль, что милая женщина, за которой она ухаживала почти три года, умерла... Бедняжка была так измотана лечением, а в последние недели почти все время находилась под действием сильных обезболивающих, что, может быть, это и к лучшему. Сын ее много работал, и Катрин приходилось проводить со своей подопечной почти все свободное время, иногда ночи напролет. Она ей много читала, причем пожилая дама почему-то предпочитала нормальной прозе фэнтази и ужастики самого низкого пошиба. Какой-то кошмар... Катрин почти ничего не помнила из прочитанного, сюжеты были примитивными и какими-то неприятными, но тягостное ощущение от них осталось. Она подумала, что ей следует поскорее забыть это все...
— Давно надо было выставить ее, — сказал Лоррен, когда Катрин ушла, — Эта девка вела себя нагло и занималась чем угодно, только не работой.
— Она нравилась Кристиану, — ответил Филипп, — Ему было бы скучно без нее... И — все, давай закроем эту тему! Скажи лучше, чем ты собираешься заняться днем?
— Не знаю. Надо съездить в офис, посмотреть, как идут дела... А, черт! — простонал Лоррен, — С этим тоже теперь проблема!
— Проблема, — согласился Филипп, — Вот и определились планы на сегодня. Пиши завещание. Кому предпочитаешь оставить свое имущество? Младшему брату? Племяннику?..
Лоррен посмотрел на него с очень несчастным видом.
— Я выгляжу малолеткой. Сотрудники не будут воспринимать меня всерьез. Не говоря уж о партнерах...
— О, милый, я думаю, ты с этим справишься, — улыбнулся Филипп, — Убедишь всех очень быстро, что внешность обманчива...
Он потянул Лоррена к себе, чтобы поцеловать, но в это самое время в коридоре появился Тиалон.
Фэйри почти взлетел по лестнице, будто торопился на пожар, и теперь застыл на месте, глядя на вампиров с выражением ужаса и скорби на лице.
— Еще один... — пробормотал Лоррен, — Но от этого так просто не избавиться...
— Теодолинда сказала мне! — воскликнул Тиалон с отчаянием, — Но я не верил! Не мог поверить, что правильно понял ее! Это совершенно чудовищно, Филипп... Как ты мог решиться на такой темный ритуал?! Это хуже всего, что могло случиться, страшнее всего!
— Что тебя так уж напугало? — поинтересовался Филипп.
— Неужели ты сам не понимаешь? — разозлился Тиалон, — Действительно не понимаешь?!
— Нет.
— Насильственное изъятие души из тела и замена другой, это худший вид некромантии, это зло, к которому никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя обращаться! Это не пройдет бесследно для вас обоих!
— Что, неужели мы погубили свои души? — усмехнулся Филипп.
Тиалон смотрел на него с холодной яростью.
— Ты погубил гораздо больше.
Филипп скрипнул зубами с досады.
— Скажи мне, а о чем ты думал, когда снимал с костей амулет? Когда говорил, что еще не все потеряно, что его можно вернуть? Ты думал не о некромантии? О чем-то другом?
— Я не мог предположить... такое!
— Представь, я тоже!
— Нужно было оставить все, как есть!
— Знаешь что, вот это не тебе решать! — прошипел Филипп, — И не тебе указывать мне, что делать!
Фэйри смотрел на него с болью и сожалением, он был похож на архангела, запершего райские врата перед грешником и искренне не понимающего, почему тот грешил, хотя мог бы этого не делать, — чего, казалось бы, проще? — и тогда рай не был бы для него потерян.
— Я ошибался насчет тебя, — сказал он тоном, от которого вянут цветы, и птички с деревьев падают замертво.
— Это очень печально, — ответил Филипп, — Но надеюсь, ты переживешь это разочарование. Еще три дня назад я предлагал тебе вернуться домой. Предложение в силе.
— Я не могу уйти. Хотел бы, но не могу. Я должен быть здесь, пока все не закончится. Без меня ты не закроешь врата, и все жертвы окажутся напрасными.
Филипп пожал плечами.
— Мне жаль...
— А мне жаль тебя. Жаль тебя даже больше, чем этого, мальчика, которого ты убил! Для него все закончилось. А вот как ты сможешь со всем этим жить?
— Как-нибудь смогу. И если это все, что ты хотел сказать, то можешь уже избавить себя от нашего общества.
Тиалон на мгновение задумался, будто действительно размышлял, все ли он сказал или нет, и потом произнес:
— Сегодня вечером цверги принесли меч. Они его перековали.
— Вот и прекрасно! Отдай его Теодолинде!
Теперь, видимо, Тиалон действительно сказал все, что хотел, потому что он развернулся и, наконец, убрался восвояси.
Филипп с возмущением посмотрел на Лоррена.
— Он ошибался насчет меня! Ты только подумай! Какая-то трагикомедия, не знаю, то ли злиться, то ли смеяться!
— Радуйтесь, что он в своем разочаровании не счел, что вы такое зло, которое непременно нужно уничтожить. Прямо здесь и сейчас.
— Ну, нет... Спасение мира прежде всего. А потом, — кто его знает... Черт бы побрал этих фэйри, никогда не получается понять, что у них на уме!
Они, наконец, вошли в свои апартаменты, и тут в открытую дверь спальни Лоррен увидел стоящий на кровати гроб. Он замер, потрясенный этим зрелищем, наверное, как мог бы быть потрясен человек, который, прогуливаясь по кладбищу, совершенно неожиданно наткнулся на собственную могилу.
— Что это такое... — выдохнул он, — Зачем вы поставили это здесь?
Филипп посмотрел на него мрачно, хотя и несколько смущенно. Нужно было убрать отсюда гроб перед отъездом, — он не подумал об этом...
— Давай еще ты расскажи мне обо всем, чего я не должен был делать! — проворчал он, — Это мои кости! Куда хочу, туда и ставлю!
— Рехнулись вы, что ли?! — возмутился Лоррен, — Что значит — ваши?
— Конечно, мои. Кому же еще, по-твоему, могут принадлежать твои кости?
Лоррен смотрел на него молча и с таким выражением лица, что Филипп добавил:
— Ладно... Допустим, теперь они принадлежат тебе. Но пока ты был усопшим...
— Хватит! — оборвал его Лоррен, — Уберите их отсюда и все! Вы же не собираетесь оставить их здесь, я надеюсь?!
— Естественно, не собираюсь. Мы их упокоим, как полагается... Не знаю только где. В вашей фамильной усыпальнице? Или на Пер-Лашез?.. Нет, это не то... Может быть, в Сен-Дени, где-нибудь рядом с моими костями? Ты заслуживаешь этого больше, чем Генриетта и Лизелотта. Хотя, там ведь не мои кости...
— Фамильный склеп подойдет лучше всего, — подумав, сказал Лоррен, — Там уже стоит мое надгробие трехсотлетней давности, пусть теперь там лежат и останки.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга.
— Как-то все это грустно, — сказал Филипп.
— Не то слово, — согласился Лоррен, — Я даже не знаю, хочу ли участвовать в этом... захоронении.
— Надо отдать дань телу, служившему тебе верой и правдой столь долгое время. Оно было... Ладно, оставим речи для церемонии.
Лоррен тяжко вздохнул.
— Я сейчас разрыдаюсь.
— Мне тоже будет его не хватать. Но это новое тело — тоже ничего. Очень даже неплохо, если быть точнее.
— Мне оно не нравится.
— Ты привыкнешь. Тебе будет проще, когда ты станешь вампиром... Я уже не могу себе представить, каково это быть человеком.
— Херово, честно вам скажу!
Филипп рассмеялся.
— Завтра я обращу тебя, сегодня нет уже времени. Потерпи один день. Только, умоляю, никуда не ходи! Попадешь под машину, пристрелит какой-нибудь грабитель, рояль упадет на голову. Если хочешь полюбоваться солнышком, можно и через окно... Человеком быть так опасно!
— Какое солнышко? — поморщился Лоррен, — На улице дождь и адский холод. Мы с вами не в Майами. Я пойду сейчас звонить нашим юристам, пусть едут сюда, будем переоформлять бумаги...
— Не хочешь, наконец, изменить имя? Не очень хорошо, что твоя фамилия пишется, как название провинции. Это пробуждает у людей нездоровый интерес.
