Учиха решил закончить дело быстрее. В этом мире он не мог воздействовать на физическое состояние жертвы, ему подчинялись лишь память и чакра. По сути, единственным фундаментальным отличием Цукуёми от Каге Буншин являлась невозможность развеяться в случае опасности. Поэтому Саске требовалось сломить Обито, чтобы с новым пластом памяти он не думал о сопротивлении.
Задача была сложной. Человек, потерявший тех, кого любит, потерявший себя не только психологически, но и буквально лишившийся половины тела, может выдержать очень многое.
Цепи обернулись у Обито вокруг рук и ног, растягивая в воздухе, словно на дыбе. Вновь поползли тоненькие проволочки, вонзаясь в его тело.
Шаринган не мог увидеть тенкецу, но в этом мире для Саске достаточно было пожелать, поэтому каждая из 361 нитей нашла свою цель. По проволоке пробежали голубоватые разряды молний, и тело Обито выгнуло дугой. К сожалению, половина тела была протезом, поэтому пытка оказалась недостаточно эффективной.
— Ты... Не думай, что у тебя получится! — подтвердил опасения Обито.
Засиял его Шаринган, и границы мира начали дрожать. Их покрыли волны искажений, и как Саске ни пытался удержать технику, ничего не вышло — мир мигнул и вернулся в реальность.
— Откуда ты знаешь это имя? — требовательно спросил Обито, словно только что ничего не происходило.
— Откуда я знаю имя напарника своего сенсея? Того, кого он оплакивал вот уже пятнадцать лет? Откуда знаю имя предателя, который плюнул на то, что ему было дорого?
— Ты ничего не знаешь, глупец! Не знаешь, через что мне пришлось пройти, не знаешь о великой цели. Этот мир полон ненависти и лжи, его...
— Его не спасти? — рассмеялся Саске. — И ты, конечно, сделал всё для его спасения. Почти уничтожил свою родную деревню, убил собственного учителя, человека, относившегося к тебе, как к сыну. Ты собственноручно уничтожил свой клан. Ты приносил только боль, страдания и смерти, делал мир намного более отвратительным местом, чем он был бы до тебя. И это ты называешь спасением?
Наруто и Сакура слушали диалог, затаив дыхание. Они не пытались атаковать, позволив Саске вести сражение тем оружием, от которого не защищает Мангекё Шаринган.
— В конечном итоге, — сказал Обито, — это всё перестанет иметь значение.
— О да, новый мир бесконечного гендзюцу. Чушь, написанная на дурацкой плите каким-то старым пердуном тысячу лет назад. Прекрасный, прекрасный план. Вот только знаешь, в чём неувязка? Даже если у тебя всё получится, даже если удастся поработить весь мир, боль и страдания ты уже причинил. Как считаешь, если долго пытать человека, заставлять испытывать невыносимую боль, а затем запечатать его память, можно ли считать, что пыток не происходило?
— Не тебе говорить о пытках, Саске.
— Для меня пытки были не целью, а средством. Средством, чтобы остановить безумца. И я был очень удивлён, что тебе удалось вырваться из величайшего гендзюцу Шарингана.
— Для меня боль, смерти и страдания тоже были лишь средством. Так что мы очень похожи, Саске-кун, больше, чем ты думаешь. Я не знаю, что ты сделал, почему не работают мои техники, но знай, что я вернусь, приду тогда, когда ни ты, ни твои друзья не будут готовы.
Саске очень не понравилось, что Обито перехватил инициативу. Ещё меньше понравилось, что он задумался о побеге. Барьер Шиши Энджин был надёжной штукой, но, даже если Обито не мог передвигаться в полностью нематериальном виде, у него бы получилось его преодолеть — да хотя бы воспользовавшись инерцией прыжка. Покинуть же область пространственного искажения не представляло трудности — достаточно было сделать лишь несколько шагов.
Саске был благодарен Обито за то, что тот поступал как Мао в многочисленных сериях "Принцессы Фуун". Если бы тот не использовал киношный штамп, не говорил: "Я вернусь!", а сразу бы ушёл, в этом случае у команды возникли бы серьёзные проблемы. Разумеется, Наруто сделает всё возможное, чтобы не дать Обито выйти за пределы барьера. Вот только Саске не был уверен, подействует ли Баншо Тенин на нематериальную форму. В этом не был уверен и Обито, но Наруто не использовал дзюцу лишний раз, ведь в этом случае особенности техники узнали бы не только коноха-нины, но и сам предатель. Так что Саске предпочёл бы, чтобы дзюцу осталось загадочным и непостижимым.
— Вернёшься? — усмехнулся Саске. — Для того, чтобы вернуться, нужно, прежде всего, суметь уйти. Угадай, почему тебе не удалось воспользоваться Камуи?
— Придурок даже не знает о барьере! — подыграл Наруто. — И что ему отсюда не уйти!
— Наруто, не перебивай! — беззлобно оборвал его Саске. — Но вообще-то он прав. Внутри барьера не работают пространственно-временные дзюцу, включая твоё Камуи. Эту технику разрабатывал сам Сарутоби Хирузен, а помогал ему Сенджу Тобирама. Знаешь в чём особая ирония? Чтобы победить тебя понадобился твой же глаз. Какаши-сенсей на тебя довольно зол.
Обито качнул головой.
— Возможно, вы заблокировали Камуи. Но не полностью, иначе я не смог бы избегать атак.
— Эй, придурок, ты хоть знаешь, что такое "барьер"? — раздался выкрик Наруто. — Вместо того, чтобы становиться таким мудаком, лучше бы изучал фуиндзюцу!
— Наруто прав, — кивнул Саске. — Алмазная Крепость блокирует пространственные техники во всём объёме, но по-настоящему непроницаема лишь на границах. Которые сейчас синхронизированы с Шиши Энджин. Так что вынужден тебя огорчить.
— Ты блефуешь! — сказал Обито.
Разумеется, он был прав. И, разумеется, только идиот бы признался в блефе. Саске умел лгать так, чтобы ложь не отличалась от правды. Теперь осталось сказать правду, чтобы она не отличалась от лжи.
— Конечно, блефую! — фыркнул Саске. — Я тебе нагло врал, чтобы ты не додумался проверить непроницаемость кеккей-дзюцу. Не сделаешь ли нам одолжение? Не проверишь ли мои слова на практике?
— Если хочешь, я даже могу помочь! — послышался смех Наруто. — У меня для этого есть прекрасное дзюцу! Но я предпочёл бы наподдать ногой!
— Если бы так было на самом деле, вы бы убили меня сразу, безо всяких разговоров, — возразил Обито.
— Если бы моей целью была лишь твоя смерть, тогда ты оказался бы прав, — ответил Саске. — Но позволить тебе просто умереть, уйти в Чистый Мир с осознанием своей правоты, было бы плевком на могилы тех, кто погиб из-за твоего безумия. Ты должен умереть, испытав ту же боль, то отчаяние, как и те, кто остался сиротами, кто потерял родных и близких, детей и родителей. Наруто задолжал тебе двенадцать лет ненависти и презрения, и мой долг, как лидера команды, тебе их вернуть.
— Эй, придурок! — закричал Наруто. — Как там у тебя дела? Откопал свою пещерку?
Выпад Наруто неожиданно попал в цель. Обито замер и медленно перевёл на него взгляд. Саске не видел лица, но представил, как оно исказилось от гнева.
— Так это был ты? — прошипел он.
— Это был я, — скромно ответил Саске. — Сам понимаешь, мой долг, как главы Учиха Ичизоку, не позволить предателю обладать кеккей генкай клана. И то, что у тебя остался ещё один глаз — моя недоработка.
— Эй, Обито-бака! — закричал Наруто. — Расскажи, каково это — убивать родных? Тех, кто тебя любил и тебе верил? Каково разрушать собственный дом?
Выпад Наруто попал в цель.
— Клан никогда не был мне домом. А та, кого я любил, погибла на моих глазах.
— Да? — делано удивился Саске. — Знаешь, я проверял клановые архивы, Учиха Тайра, опекун Учиха Обито и его родная бабушка, погибла во время нападения Кьюби. Ты её не любил? Она была тебе чужой? Может быть, её дом не являлся твоим домом? Ты стоял за нападением Кьюби, её кровь на твоих руках. Что бы ты сделал, если бы она пережила нападение? Убил бы её во время резни Учиха? Вонзил бы кунай в грудь той, кто заменил тебе погибших родителей? А может быть извлёк бы её глаза, чтобы не пропадать столь ценному додзюцу?
— Заткнись! — крикнул Обито. — Заткнись, заткнись, заткнись! Думаешь, что вы поймали меня в ловушку? Ошибаетесь! Вы заперты тут вместе со мной!
— Обито-сан, — послышался голос Сакуры. — Когда Саске-кун говорил, что внутри барьера не работают пространственно-временные дзюцу, он сказал не всю правду. Есть одно дзюцу, против которого бессилен даже этот барьер.
Саске выхватил свиток, расстелил его на земле, надкусил палец и впечатал ладонь в центр сложного узора из символов.
— Кое-кто очень хочет побеседовать со старым другом. Кучиёсе: Эдо Тенсей!
— Ты... Ты не посмеешь! — прошептал Обито.
Он в ужасе смотрел, как перед Саске растекается большая лужа фиолетового света, из которой медленно выплывает деревянный гроб. Крышка гроба открылась и оттуда вышла низкая женская фигурка.
— Рин? Рин, это ты?
Девушка сделала несколько шагов к застывшему Обито. Она была очень молода, гораздо моложе Саске. На её пергаментно-бледные щеки, покрытые трещинами, были нанесены фиолетовые полоски. Карие глаза почти терялись на фоне чёрных склер. Она подошла к Обито и спросила тихим голосом:
— Обито-кун, это ты?
— Рин! Они... Они посмели...
— Какаши-кун мне всё рассказал, — грустно улыбнулась Рин. — И то, что я узнала, было больнее, чем Чидори сквозь сердце.
Она была низкой, практически ребёнком, Обито возвышался над ней почти на две головы. Но почему-то казалось, что наоборот, именно Обито стал мелким и незначительным.
— Я... Я видел! Я видел, как он тебя убил! Именно тогда я пробудил Мангекё Шаринган!
— Какаши-кун сделал именно то, что я от него хотела. Мне больно думать, через что я заставила его пройти, но, к сожалению, у меня не было выбора. Я это сделала, чтобы спасти деревню, не дать вырваться биджу. Во мне был трёххвостый, он мог бы натворить немало бед. Но я не могла даже представить, что ты, человек, который настолько мне дорог, сделает то, что не удалось врагам. Ты выпустил Кьюби, убил сенсея, едва не уничтожил место, что было моим домом. Что же с тобой стало, Обито-кун?
— Мадара... он сказал, что можно всё...
— Мадара? Именно он запечатал в меня Санби! Именно он стоял за тем нападением кири-нинов. Именно он виновен в моей смерти. Что же он тебе наобещал? Иллюзию, в которой я буду жива? Но ведь это буду не я, а лишь мой образ из твоей памяти.
— Рин, я... Я не мог... Я любил тебя...
— Глупый, я ведь тоже тебя любила! Мы дружили с самого детства, неужели ты думаешь, что был мне безразличен?
— Но ты и Какаши...
— Я стала ему гораздо важней после смерти, чем была при жизни. Мы были детьми, Обито-кун, кто знает, что случилось бы в будущем?
Обито запустил руки в волосы, словно пытаясь вырвать их с корнем. Рин протянула руку и коснулась оранжевой маски.
— Бедный Обито-кун! Ты так запутался во всей этой лжи.
Обито накрыл ладонью её руку.
— Рин, я... Я не хотел, чтобы всё так получилось.
— Никто не хотел, — ответила она. — Ты укрылся за маской, Обито-кун. Можешь исполнить мою просьбу?
— Любую, — сказал Обито, без малейших колебаний.
— Я хочу видеть твоё лицо!
Обито неохотно отпустил руку Рин, ухватился за маску и стянул её с головы. Та, увидев его лицо, издала изумлённый вздох. Левая половина принадлежала молодому мужчине с характерными тонкими чертами Учиха, а правая была покрыта морщинами, похожими на складки обвисшей старческой кожи. В этой глазнице пылал Шаринган, томоэ которого бешено вращались. Второй Шаринган выцвел и слепо таращился с молодой половины.
— Ты позволишь... — спросила Рин, — позволишь тебя коснуться?
Обито молча кивнул.
— Мы думали, что ты погиб, что тебя потеряли, — сказала она, поглаживая морщинистое лицо. — Если бы мы знали... Если бы я не была так бессильна, если бы могла тебя спасти...
— Это не твоя вина Рин-чан! — хрипло прошептал Обито.
— Я снова и снова вспоминала тот момент, — качнула она головой. — И помнила его до самой смерти.
— Лучше бы я тогда умер. Моё тело давно бы истлело, но я сохранил бы душу.
— А знаешь что, Обито-кун? Если бы ты тогда действительно умер, мы бы давно были вместе.
Пальцы, нежно поглаживающие щеку Обито, изогнулись, словно став когтями хищной птицы. Рука метнулась быстрее мысли, вонзилась в глазницу и вырвала Шаринган. Послышался гомон тысяч и тысяч галдящих птиц, и вторая рука, окутанная сиянием Молнии, ударила Обито в грудь, пробивая ему сердце.
— Баншо Тенин! — крикнул Наруто.
Обито сорвало с места и поволокло по земле, словно шарик данго, снятый со своей шпажки.
— Гарианто! — выкрикнул Саске.
Три лезвия взвились из-за спины рассерженными змеями, пробивая летящее тело и пригвождая его к земле. Сакура взлетела в воздух, взмахнув Кубикирибочо, и с размаха вонзила огромное лезвие Обито в грудь. Затем она упала на колени, провела ладонями над неподвижным телом, убедилась, что предатель действительно мёртв, и утвердительно кивнула.
Саске подошёл к распростёртому телу и вгляделся в его лицо, на котором навсегда застыло по-детски изумлённое выражение. Рин подошла к Саске и встала за его плечом. Её губы изгибались в очень знакомой и очень учиховской улыбке. Она протянула Саске ладонь, на которой лежал Шаринган. Вспыхнуло облачко дыма, и перед Саске предстал его теневой клон.
Учиха развернул свиток, и запечатал тело предателя. Он бы предпочёл его уничтожить без следа, но Какаши-сенсей заслужил право проститься с тем, кто был его другом и напарником.
Квест "Воцарение справедливости" обновлён. Прогресс: 1/2. Вы убили Учиха Обито. Награда: Мангекё Шаринган.
* * *
Разумеется, Саске не изучал Эдо Тенсей. Запретные дзюцу на то и были запретными, чтобы им не обучали всех подряд, даже если это ученик самого Хокаге. Нет, Саске знал, если бы возникла крайняя нужда, ему бы разрешили выучить даже такую технику. Но особой необходимости не было, у Саске имелись способы справиться и так.
В мире шиноби существовала известная мудрость: знание врага является половиной победы. Саске неоднократно убеждался в её истинности, а самые опасные моменты его карьеры наступали, когда противник умудрялся удивить.
Самым ужасным оружием Учиха Обито являлся не Мангекё Шаринган, не абсурдно могущественное Камуи, и даже не читерская способность использовать его бесконечное количество раз. Самым острым кунаем в его подсумке был покров тайны. Для тех, кто его знал, он был сильным, но глупым дурачком Тоби, некоторые считали его Мадарой, ощущая дрожь от громкого имени. Но настоящего лица, скрытого под оранжевой спиральной маской, не видел никто.
Человек — сложное существо, за свою жизнь он обрастает связями и отношениями, любит и ненавидит, желает и испытывает отвращение. Каждое чувство, каждая привязанность, являются невидимыми ниточками, за которые можно потянуть, точками опоры для рычага, которым можно поднять доселе неподъёмное. Ни у безликой фигуры в оранжевой маске, ни у идиота Тоби, ни у Учиха Мадары ничего подобного не было. Учиха Обито, пусть и отринувший прошлую жизнь, подобной защитой не обладал.
Какаши-сенсей не был особо счастлив, он до сих пор хранил глубокую светлую память о своей первой команде. Но он был шиноби, одним из лучших, поэтому знал, как выполнить свой долг. Таким образом, в распоряжении Саске появилась не просто фотография из личного дела, а живой человек, знавший Нохара Рин, слышавший её голос, видевший походку, знакомый со всеми привычками. А затем к живому человеку прибавился человек мёртвый. Саске знал от Йондайме, что на "человеке в маске" находится маркер Хирайшина, но это было средством на крайний случай — следовало выждать правильный момент. Если бы Обито не подстерёг Саске, его бы ожидала тихая смерть во сне от руки бесшумно возникшего мертвеца.
