Тем не менее, придерживая меня одной рукой и плотно прижимая к себе, киашьяр подхватил за шиворот валяющегося без сознания парня и наши вещи и без видимых усилий направился к выходу. Помогая себе здоровой рукой, я перебралась на плечо легарду, устроившись на нем животом, головой вниз. Клант ускорил шаг, не обращая внимания, что тащит Карра прямо по обломкам и гранитному мешиву.
Я приподнялась, уперевшись в спину блондину, и осмотрела замковый коридор. Потолок почти полностью обвалился, открыв над нами спокойное звездное небо. Самые большие куски упали там, где я последний раз видела Эфрона, но с мага станется избежать погребения заживо! Бурона я не заметила, но успокоилась тем, что далеко с прошибленной головой он убежать не смог бы.
Освобожденно выдохнув и понадеявшись, что в ближайшее время ничего не произойдет, я позволила боли завладеть моим разумом и унести сознание подальше от трясущегося в болезненных судорогах тела. Клант сильнее прижал меня к себе, не позволяя соскользнуть вниз, но я этого уже не уловила, качаясь на волнах беспамятства.
Глава 13
Под защитой вееров создается ветер сплетен, удержать который никто не в силах.
"Краткий курс придворного флирта, том первый"
Просыпалась я медленно, постепенно выбираясь из тяжелых горячечных сновидений. Предыдущий день и ночь помнить не хотелось, но разум с дотошностью воспроизводил картинки, оживляя некоторые моменты, тасуя их, будто вырванные из книги страницы.
Я разлепила ссохшиеся губы и попыталась застонать, но надсаженное горло воспротивилось этой попытке. Правая рука сильно чесалась, так что хотелось не просто пройтись по ней ногтями, но содрать кожу, только чтобы избавиться от навязчивого зуда.
Преодолевая себя, боль и усталость, я села, тут же прижав здоровой рукой висок. В ушах гулко зазвенело и будто плеснулась вода. Наконец застонав, я вновь легла, краем сознания отметив, что почему-то моя лежанка покачивается вместе со мной.
Скрипнула дверь. Звук до боли полоснул мне по ушам. Я вновь застонала и попыталась усилием воли заглушить слабость.
— Ты уже проснулась? — хрипло спросил Карр издалека. — Это хорошо! Я тебе каши принес.
— Blrh! Почему мне так плохо?
Карр только хмыкнул в ответ. Сев снова, я осторожно приоткрыла веки и, стараясь не двигать головой, осмотрелась. Каюта. Не самая большая и чистая, зато сквозь маленькие оконца внутрь проникал яркий солнечный свет, теплыми пятнышками устроившись на ковриках, стульях и моей кровати.
— Как мы здесь оказались? — Я перевела взгляд на Карра и одной рукой приняла у него миску. Голова парня была неровно перебинтована полоской холста, на виске виднелся кровавый подтек.
— Да этот... Клант? Да? — нехотя отозвался сокурсник, помогая мне сесть поудобнее. Стоило пошевелиться, как напомнила о себе подвернутая нога, от ступни вверх по лодыжке пробежала обжигающая боль и судорога. Я вытянула ногу, стараясь ее не бередить, и выдохнула сквозь стиснутые зубы. — Он перенес нас на причал, дождался рассвета, оплатил наш проезд по Верткой до самой Маяяры и был таков. Велел привет передавать, по голове тебе настучать, как очухаешься, и руку бинтовать не реже раза в день. Он там какую-то мазь из твоих запасов сделал, ну и магией кости срастил, вроде...
— Это в духе киашьяра... — Я осторожно выпростала правую руку из-под одеяла и, помогая левой, поднесла кисть ближе к лицу, рассматривая повязку. От тонких полосок ткани едко пахло смесью трав. Я могла вычленить семь или даже восемь компонентов, но и только. Легарды, как и следовало подобного от них ожидать, легко делились секретными рецептами, оставляя в тайне самые лучшие.
Рука болела, но кости были целы, а мышцы срастались настолько быстро, что хотелось разодрать кожу и почесать зудящие связки.
— Дня три, — определила я навскидку. — Быстро. Нужно у этого вредного легарда выдурить замечательный рецептик.
Карр хмыкнул и пересел на стул у кровати.
— А я вот вообще ничего не помню. На меня, вроде бы, камень свалился. Удивительно, что голову не размозжил!
Я согласно покивала и принялась осторожно есть кашу, зачерпывая сероватые комочки оловянной ложкой.
— А еще почему-то куча ссадин на спине и ногах... — пожаловался сокурсник и почесал плечо.
Я предпочла промолчать и не рассказывать подробности.
— И что это за судно, на котором мы плывем?
Карр еще немного почесал спину, перешел к лодыжке, а вслед за ним зачесалась и я, сообразив, что кроме людей на судне обитают и блохи.
— Одно из торговых, — отмахнулся парень. — У тебя ничего от этих гадов нет? Я уже весь исчесался с утра!
— А сумки мои где? — задумчиво спросила я, осматриваясь.
Карр махнул головой на прикроватный столик. То, что я приняла за кучу тряпок, на деле оказалось моими вещами, припорошенными пылью. Отставив миску в сторону, я стащила со столика самый тяжелый мешок. Кряхтя и охая, я порылась в сумке с ингредиентами и выудила плоскую стеклянную плоскую баночку с восковой пробкой.
— Это что?
— Карр, — нравоучительно ткнула я себе в висок. — Ты что? Или забыл? Листья тронника, масла, ягоды болотного ситка. Обычная мазь от паразитов. Намажь за ушами, под мышками, коленями, в сгиб локтя вотри.
— А ты?
— Потом принесешь, я пока ногой хочу заняться, — поразмыслив секунду, ответила я.
Смешивать компоненты, не имея возможности помочь себе второй рукой, казалось непосильной работой. Можно, конечно, было заставить ступку толочь твердые семена при помощи магии, но я никогда не проделывала ничего подобного.
Через час, если не больше, у меня была готова зеленовато-бурая масса, от которой отчетливо разило болотной жижей. Осторожно повернувшись, а затем и свесив ноги с кровати, я уложила пострадавшую конечность на кусок кожи, полила лекарством и стала медленно растирать, пытаясь магией блокировать боль.
Скрипнула дверь, и в образовавшуюся щель заглянула девочка-подросток.
— Ой, простите, а вы Эмма?
Я неопределенно пожала плечами, не отвлекаясь от процесса.
— А там, на палубе, мужчина сказал, что вы чародейка и можете мне горлышко вылечить, — поскорее сообщила девочка, шагнув ко мне. Мама против была, но папа мне дал... — Она положила на столик несколько монет.
— Мужчина? — только и спросила я.
— Да, такой высокий, волос темный, глаза, как у коника!
— А, этот коник, — хмыкнула я, продолжив массировать ногу.
Под рукой уже стало тепло. Хотя в обычных условиях полагалось ногу не трогать, держать на подушечке и прикладывать холодные примочки, я не могла позволить себе отлеживаться неделю или больше, передвигаясь по кораблю прыжками или перемещаясь при помощи портала. Добавив каплю магии, я зашептала наговор, смешивая академические знания и то, что однажды было мною услышано от бабушки Ройны, ныне почившей ведьмы из Заварэя.
— Так вы посмотрите? — тихонько уточнила девочка, делая еще один шаг ко мне.
— Закончу и посмотрю, — не слишком довольно, но спокойно произнесла я.
Девочка радостно кивнула, подошла и присела на стул в нескольких метрах от меня.
— А почему оно так странно пахнет? Даже вода в реке так не пахнет, — округлив глазки, спросила малышка, громко втянув носом воздух.
— Это тебе не шоколад, — рассмеялась я, переведя взгляд на девочку.
Худенькая, как веточка, которая только почуяла весну и устремилась в рост. Глазки большие, голубые, полные детской непосредственности. Я тоже когда-то такой была, только учеба и тяготы жизни быстро выветрили это из маленькой Эммы.
— Тебя как звать?
— Орика, — призналась девочка и потупилась. — Орикая. Так прабабушку мою звали. Папа очень хотел, чтобы имя осталось в семье. А мне совсем не нравится.
— Это почему?
— Так орикая — трава такая, из которой водные монстры себе венки плетут! — воскликнула девочка, подскочив на стуле. Две тоненькие косички вслед за хозяйкой качнулись вперед-назад.
Я расхохоталась, припомнив старенькую легенду про водный подорожник, как его еще называли, ведь орикая всегда росла там, где текли чистые воды криниц. Именно по этой траве выходили к человеческому жилью заплутавшие люди. Но была про орикаю и темная сказочка для маленьких детей, что из любопытства уходили по речному бережку за травой и не возвращались. Чтобы припугнуть непоседливую детвору взрослые рассказывали им легенду про подводное чудище, что так заманивает в свои дебри непослушных детей.
Легенда работала на "ура"!
— Есть еще одна история про эту траву, — по секрету призналась я Орике, вспомнив историю из книжки, вычитанную в Лессе. Конечно, там было немного не про водяной подорожник, но кто в княжествах это оспорит?
— Какая? — тут же спросила девочка, приготовившись слушать.
Я осторожно стерла лекарство куском тряпки и вытащила из сумки бинты.
— Ну... Я не умею интересно пересказывать, — для начала уточнила я и подмигнула Орике. — Говорят, это было так давно, что уже сама земля не помнит предания. Говорят, будто бы было это не в наших краях, а далеко за морями, в далеких владениях поднебесных светил. Тогда даже Солнце и Луна были лишь юными странниками, что светили на небосклоне рядом, как два брата. Рождающиеся Звезды кружили вокруг них, согреваясь пылающим Солнцем и слушая нежную песнь Луны.
Но вот однажды среди Звезд родилась новая Дева, сверкнув, будто небывалой красоты цветок. И Солнце, и Луна полюбили это дивное создание, пожелав навеки разделить с удивительной Звездой небо. Звезда долго не могла решить, кого же из них выбрать, не обидев при этом каждого из братьев.
В конце концов, Дева пожелала быть с Солнцем, чтобы блистать в его свете, но, узнав об этом, Луна разгневался и покинул небосвод, рассорившись с братом. Братья долго спорили меж собой, пока не поделили небо на день, когда правил Солнце, и ночь, когда плел свои козни Луна.
Луна оказался столько коварен, что обманом и посулами убедил все Звезды, что им нельзя быть рядом с Солнцем, иначе однажды они сгорят и исчезнут. Даже Деву-Звезду убедил ночной владыка, и она покинула день, дабы сиять среди сестер ночью.
Тосковал по любимой Солнце, долгие дни застилали небо тучи, реками проливаясь на землю. — Перебинтовав ногу, я натянула теплые носки, примериваясь к ботинкам.
— А дальше что было? — нетерпеливо воскликнула девочка, глядя на меня широко распахнутыми глазенками.
— Вскоре Дева поняла, что Луна ее обманул, и попробовала сбежать из ночи, ставшей для нее вечной, но сестры удержали Звезду. Ночь за ночью пыталась она покинуть тьму, но у нее ничего не выходило. Но вот однажды Деве удалось вырваться и появится днем.
Она так ждала этого часа и не думала о том, что Солнце ее просто-напросто не увидит. За долгие годы среди сестер от горя и тьмы она поблекла, растеряла свой свет. Опечалившись, Дева разрыдалась, орошая землю горючими слезами. Каждый день она приходила, смотрела на Солнце, но не могла привлечь его внимание.
— Неужели он ее не заметил? — расстроилась малышка.
— Слушай дальше, — погрозила я ей пальцем и продолжила рассказывать, натягивая ботинок на здоровую ногу: — Проходили дни, пролетали ночи, и Звезда смирилась, вновь вернувшись под власть Луны. Солнце, хоть и стал черств к миру, все так же страдал об утрате, его небо часто становилось хмурым. В один из таких дней он заметил, что все реки далеко внизу сияют. Не поверив своим глазам, Солнце спустился ниже и смог увидеть, что вода сплошь усеяна серебристо-белыми цветами. Цветы на сотни тысяч голосов шептали о чем-то, но Солнце не мог понять их языка, лишь одно слово удалось понять дневному владыке. Это было его имя, произносимое с той же любовью, что когда-то дарила ему Дева-Звезда.
Не выдержал тогда Солнце, разгневался, забыл о договоре и перешел грань времени, вновь повстречавшись с братом. Луна, видя, как сильна любовь его брата и Звезды, смирился и отпустил Деву, взяв с нее обещание навещать сестер. Вспорхнув рядом с Солнцем на небо, Звезда ликовала. Днем ее не было видно, но возлюбленный всегда крепко держал Деву за руку.
Даже сейчас, когда посмотришь на небо, ты не увидишь возлюбленную Солнца, но ее блеск отражается в облаках, наполняя их сиянием. На рассвете и закате, когда Солнце отправляется за горизонт, можно увидеть цвет их счастья, меняющегося, но не угасающего день ото дня.
— Ух, ты! — радостно захлопала в ладоши Орика.
— Ну, а когда днем небо затянуто тучами — значит, Звезда отправилась навестить своих сестер, оставив Солнце в печали, — вздохнула я, радуясь, что история подошла к концу. — Люди, помня эту легенду, назвали цветы, подаренные Звездой нашим рекам, Память. Когда же среди нас появились легарды, то они дали цветам имя на своем языке. — Я на миг замолчала, вспоминая полное название, как оно было записано в справочнике из библиотеки Лесса. — Orika-naa. Памятная трава. Уже люди переиначили это слово в Орикаю.
— Я не знала, — помотала головой девочка и заулыбалась.
— Теперь будешь знать. Так что у тебя с горлом? — заниматься такими мелкими делами не хотелось, но раз уж я кое-как смогла зашнуровать ботинок на распухшей ноге, то притворяться больной не выйдет.
Девочка вскочила и в два шага оказалась возле меня, выжидательно заглядывая в глаза. Стараясь ни о чем не думать, я медленно потрогала Орику сначала за ушами, а потом под подбородком, вкладывая самый легкий импульс.
— Тепленько! — воскликнула малышка, не сдержалась и захлопала в ладоши.
— Тише, — я строго свела брови.
— Красиво, — по-детски серьезно произнесла девочка, постаравшись подавить радость. Я невольно отдернула руку, когда Орика погладила треугольник малахита в кольце.
— Это не просто кольцо, — пришлось признаться, чтобы не обидеть девочку.
— А браслетик? — Прикасаться Орикая не стала, с любопытством ткнула в серебряный дутый ободок на моей правой руке.
Я покачала головой, едва заметно улыбнулась и запустила руку в сумку, на ощупь выискивая что-то подходящее. Знакомое покалывание скользнуло под пальцами, и я уверенно вытащила тонкий кожаный шнурок с болтающимся на нем кругляшом цитрина. В лучистом центре пластинки виднелась крохотная трещинка, у знатоков и торговцев признававшаяся изъяном.
— Ой! — воскликнула девочка, рассматривая камешек.
Пару секунд я задумчиво рассматривала амулетик, пытаясь понять, зачем Бурону понадобился Проводник.
— Этот камешек называется цитрин или еще Солнечный зайчик, Солнечный проводник. — Я без сожалений протянула амулетик девочке. — Этот камень, как говорят, способен показать верный путь и развести дурное с дороги. Недуги и болезни не отведет, конечно, но хотя бы не даст опасности вцепиться в тебя своими зубками.
Девочка с благодарностью улыбнулась и дрожащими пальчиками взяла подарок. Мне не казалось чем-то страшным дарить чужую вещь ребенку. Уж цитрин точно не нес в себе наследия Бурона!
— А ты не видела, где тот мужчина... с глазами, как у коника? — уточнила я, вставая и пробуя собственную устойчивость. Нога в объятиях бинтов и ботинка почти не гнулась, но и не болела. Пару раз притопнув, чтобы поудобнее разместить конечность в носке, я направилась к выходу.
