После завершения наказания, под громкие крики возбужденной толпы, Махно сделал следующий шаг по завоеванию сердец угнетенных африканских тружеников. Величественно взмахнув рукой и потребовав у толпы внимания, атаман сделал то, что неоднократно делал на Украине при захвате крупного села или маленького городка. По его приказу были принесены все долговые книги чиновников Ному, сразу же преданные огню.
Во всем мире, люди ненавидят долги и недоимки перед государством. В этом все они едины независимо от цвета кожи, вероисповедания или идеологических предпочтений. Именно стоя перед этим символизированным костром, негры почувствовали себе действительно свободными и принялись громко выкрикивать имя благодетеля, на свой лад.
Под дружные крики "Анархо, анархо" для окончательного закрепления своей победы, Махно открыл часть колониальных складов и начался всенародный праздник. Обрадованные столь стремительным изменением своей жизни, африканцы вытащили тыквенные калебасы с вином и принялись угощать им воинов батьки "Анархо".
Об политических изменениях Ному, административный центр провинции Нигер Ниамей узнал недели через полторы после их происшествия. Первыми новость о черных знаменах анархии, чей предводитель порет ненавистных чиновников, сжигает долговые книги и раздает припасы с товарами, в Ниамей принесли пастухи, пригнавшие свой скот на продажу.
Эти слухи быстро взбудоражили девятнадцати тысячный городок, раскинувшийся на левом берегу реки Нигер. Благодаря удачно расположенной пристани и наличию паромной переправы Ниамей получил статус центра провинции, большая часть которой была покрыта скудной растительностью.
Скотобойня, мукомольный заводик вкупе с кожевенными, серебряными и золотых дел мастерскими вносили свою лепту в доходы Парижа, но правивший в Ниамеи Лоран Кобер был недоволен. Полковничье жалование, плюс регулярные поборы местных купцов и ремесленников плохо утоляли аппетит колониального чиновника. Откровенно завидуя губернаторам побережья обогащавшихся благодаря полезным ископаемым подвластных им земель, Кобер несколько раз организовывал геологические разведки на плато Аир, но без особого успеха.
Известие о захвате Ному "сумасшедшим белым" серьезно озадачило нигерийского губернатора. С одной стороны форт был недалеко от Ниамеи, и послать войска для наведения не составляло большого труда, но с другой стороны эти земли относились к другому колониальному департаменту и, следовательно, были вне компетенции полковника. После недолгого раздумья, Кобер решил не вмешиваться в дела соседей, но отправил сообщение в Париж о возникшей проблеме.
Подобные действия были логичными и правильными в отношении банд немирных туарегов и чернокожих бунтовщиков. Ущерб от их деятельности был небольшим, и у Парижа было время для принятия решения и отправки карательных войск против провинившихся, но Махно в эту схему никак не укладывался. Отдохнув в Ному, он быстрым маршем направился к Ниамеи, своей главной цели.
Черные знамена с белыми костями вызывали уважение у местных жителей. Мало кто из них смог бы так свободно и непринужденно обращаться с символами смерти, почтение к которым сидело у них на уровне подкорки. Все они с почтением склоняли головы перед необычным белым вождем, о котором уже стали ходить легенды.
Благодаря этому приближение махновцев к Ниамей осталось незамеченным. Рано утром, когда часовые с трудом борются со сладкими объятиями Морфея, Махно ударил по городку с двух сторон. Главный удар наносился по казармам находившихся на западной окраине Ниамей силами пехоты при поддержке пулеметов на повозках.
Укрывшись за каменными стенами, солдаты колонии отчаянно сопротивлялись махновцам, в надежде, что им на помощь придут солдаты, охранявшие особняк губернатора и пристань. Ударь они в спину окружившим казарму анархистам, и возможно африканская одиссея Махно закончилась, не успев начаться, однако этого не произошло. Двигавшаяся к казарме полурота охраны попала под удар конного отряда махновцев ворвавшегося в город с юга.
Захваченные врасплох солдаты, не сумели оказать сколько-нибудь серьезного сопротивления кавалеристам батьки и подобно тараканам разбежались по кривым переулкам городка. Преследуя беглецов, с задорным посвистом африканские анархисты подскакали, к дому губернатора желая захватить Кобера в плен, но того уже след простыл.
Поднятый с постели адъютантом и оповещенный им, что все пропало, мсье колонел только и успел, что натянуть штаны и опустошить личный сейф. Прижимая к груди мундир с туго набитыми деньгами сапогами и с револьвером в руке, Кобер успел добежать до пристани, прежде чем толпа восставшей черни отрезала переправу от остальных районов города.
Едва только в районе казарм вспыхнула перестрелка, как на улицы Ниамеи высыпали чернокожий люмпен с криками "Анархо, анархо!". В былое время жандармам было достаточно дать в воздух один только залп и спокойствие было бы восстановлено, но с появлением Махно ситуация кардинально поменялась. Почувствовав свою силу, "угнетенные африканцы" вначале стали забрасывать солдат у пристани камнями, а затем принялись активно теснить их к парому.
Командовавший взводом охраны лейтенант Фурнэ пытался оказать сопротивление, но силы были неравны. К восставшим с каждой минутой подходило подкрепление, и град камней в сторону охраны только увеличивался.
Появление у переправы губернатора полностью разрешило колебания лейтенанта. Дав в сторону наседавшей толпы несколько залпов, французы торопливо погрузились на паром и поплыли на противоположный берег реки. Там находилась резервная телеграфная станция, посредством которой цивилизованное сообщество узнало о захвате Ниамей русскими анархистами. Так на карте мира возникла никем не признанная страна "Махновия", а над водами Нигера поплыла песня "Любо братцы, любо" в исполнении обретших свободу людей.
Франции потребовалось мало времени, чтобы по достоинству оценить угрозу, возникшую для её интересов в Западной Африке. Последовал обмен резкими нотами между Парижем и Москвой, Котону и Ломе. Власти Третьей республики гневно упрекала Россию в утаении очень важной для неё информации, русские оправдывались нерасторопностью и крайне некомпетентностью своих чиновников в колонии, клятвенно заверяя Париж, что виновные будут непременно наказаны со всей строгостью. Держа данное слово, Фрунзе действительно наложил взыскания на своих подчиненных, но это мало утешило Францию, которой предстояло удалять из своей части тела махновскую занозу.
Для французов не составило большого труда узнать правду относительно "побега" анархистов сильно осложнившего им жизнь и сорвавшего тайные планы по выдворению русских из Африки. Выполняя приказ Парижа, губернатор Дагомеи был вынужден отправить все свои силы к берегам Нигера. Занятый решением многочисленных дел, он все же нашел время для отдачи приказа о наказании виновных в "махновской проблеме". Этого требовал Париж, этого требовал государственный престиж Франции, этого требовало его сердце и душа.
Во все времена всегда находились люди по тем или иным причинам готовые исполнить тайную волю верхов. Так было и на этот раз. В столице "Котовии" шло празднование первых плодов. Многие колонисты прибыли из окрестностей Манго на это торжество по приглашению комбрига Котовского.
Праздник удался на славу. Весь вечер участники торжества пели и плясали перед рядами столов, заставленных первыми дарами африканской земли. Трудно сказать, чего на них не было, ибо эта земля родила все, лишь бы был приложен труд.
По этому случаю, Григорий Иванович надел свой парадный белый мундир, отчего все именовали его генералом, что было недалеко от истины. У англичан и французов имелось звание бригадный генерал и только у нас в России, генеральские звания начинались с генерал-майора.
Было уже далеко за полночь, когда праздник завершился, и Котовский вместе со своими семейными и адъютантом вернулся домой. Разгоряченные праздником люди совершенно не обратили внимания на человека, притаившегося в кустах вблизи дома комбрига. Невысокого роста в поношенной одежде он крепко сжимал цевье своего ружья.
Это было творение бельгийских оружейников, позволявшее вести охоту на любого зверя в саванне включая даже слона и носорога. Пули, выпущенные из него, не только пробивали толстую шкуру животных, но при удачном попадании валили зверей наповал. Много лет, этот человек промышлял охотничьим промыслом в этих местах, и вот теперь ему предстояло начать новую охоту, охоту на человека.
Точно выбрав позицию перед домом комбрига, он видел всех, и никто не видел его самого. Из кустов ему было хорошо видно, как одно за другим стали зажигаться окна дома, и убийца стал пристально всматриваться в них, выискивая свою цель.
Неожиданно дверь растворилась, и на открытую веранду вышел сам Котовский и его адъютант Николай Марченко. У комбрига была привычка подышать воздухом перед сном, и в этот раз он не изменил ей. Расстегнув белый мундир, оперевшись на тесаные перила он стал смотреть в ночную тьму широко раскрытыми глазами, неторопливо перебрасываясь словами с адъютантом.
В этот момент, стоявший несколько боком Котовский, представлял собой идеальную мишень, и убийца решил воспользоваться моментом. Он неторопливо поднял ружье, беззвучно взвел курки и стал целиться в грудь Котовскому, как тот неожиданно встрепенулся.
— Пойдем Микола, польешь мне воды, уж больно душно — сказал комбриг и к огромному разочарованию убийцы скрылся в доме. Чуткое ухо охотника уловило, как внутри помещения загремели ведра, стал слышен плеск воды и приглушенные голоса людей.
Вскоре все стихло, дверь распахнулась, и на веранде появился человек в наброшенном на плече белом мундире, с фуражкой на голове. Неожиданный порыв ветра качнул ветви куста перед глазами охотника, а когда обзор стал свободен, комбриг уже стоял спиной к нему, присев на перила.
Опасаясь, что цель вновь ускользнет от него, мужчина торопливо навел мушку на белый мундир и плавно спустил оба курка. Вылетевшие из ствола огненные молнии в мгновение ока пронзили ничего не подозревавшего человека. Пробив в крепком мускулистом теле военного две огромные рваные дыры, они швырнули его на пол веранды к самым дверям.
Звуки выстрелов в ночи моментально всполошил весь дом. Загорелся свет, на улицу высыпали люди. Послышались громкие истошные крики, за которыми раздались лихорадочные выстрелы по придорожным кустам, но убийца уже там не было. Увидев на белом кителе своей жертвы две кровавые отметины, он с чистой совестью покинул место своей засады. С такими ранами никто на свете не мог остаться в живых. Таким было окончание праздника урожая в Манго.
Документы того времени.
Из донесения в Главное Политическое Управление страны от начальника Ясского пограничного отряда подполковника Нефедова С.К. от 24 апреля 1924 года.
В ночь с 23 на 24 апреля этого года бандитское формирование численностью 14 человек совершило вооруженный прорыв с сопредельной территории на участке 6 заставы. Скрытно переправившись через пограничную реку Сирет, бандиты углубились на нашу территорию и в уездном селе Бузу напали на дом старосты Вереску, ранее неоднократно получавшего в свой адрес угрозы от неизвестных лиц за сотрудничество с пограничными властями. Ворвавшимися в дом бандитами был убит сам староста, его жена, престарелая мать, два сына (16 и 14 лет) и две дочери (11 и 9 лет). Вместе с ними были убиты сестра старосты и её муж, ночевавшие в доме Вереску. Все убийства совершались при помощи холодного оружия с особой формой жестокости.
После уничтожения семьи старосты, бандиты подожгли дом и, выждав некоторое время, открыли огонь по прибежавшим на пожар людям, убив шесть человек и ранив пятнадцать, трое из которых тяжело. Прибывшая на место пожара уездная милиция попыталась уничтожить бандитов, но в завязавшейся перестрелке от взрыва гранаты был смертельно ранен начальник милиции капитан Андронов, а рядовой состав не решился продолжить преследование врага.
При отходе на румынскую территорию бандиты вышли на пограничный секрет сержанта Гриценюка и были вынуждены принять бой. Благодаря грамотным действиям пограничников, а также быстро прибывшей к месту боя тревожной группе под командование замначальника заставы Чапаева В.И., бандитов удалось сначала блокировать, а затем и уничтожить.
В результате огневого контакта было убито 12 человек вместе с главарем банды Попеску, а два других участника банды получили ранения и взяты в плен. В ходе проведенного допроса, задержанные дали признательные показания, согласно которым все они являются членами организации "Великая Румыния" требующие передачи под юрисдикцию румынского короля провинций Бесарабия и Молдова.
Ликвидированная пограничниками банда Попеску уже шесть раз совершала налеты на территорию Российской Республики, во время которых совершались многочисленные акты грабежа, убийства и прочего террора направленного против мирных приграничных жителей. Так на счету самого Попеску числятся 42 человека убитых или замученных им.
Среди личных вещей бандитов были обнаружены листовки антирусского содержания, отпечатанные в Бухаресте, а также документы, подтверждающие финансирование организации "Великая Румыния" французским консулом в Фокшанах.
Список пограничников отличившихся при уничтожении банды и достойных поощрения прилагается.
подполковник Нефедов С.К.
Глава VIII. Луч смерти профессора Тотенкопфа.
Если сравнивать бал в Ломе с балом данным губернатором Мендосой в честь основания города Кордовы, то оба эти мероприятия мало, в чем уступали друг другу по своему блеску и размаху, что было совсем не удивительно.
Оба города были на подъеме благодаря росту мировой промышленности, неутомимо поглощавшей как африканские бокситы, так и аргентинский вольфрам. В обоих городах имелись основные признаки цивилизации 20 века — железная дорога, телеграф и высокие радиомачты, с помощью которых жители городов были в курсе всех последних событий по всему миру.
Единственно в чем африканская Ломе заметно уступала аргентинской Кордове так это в древности своего происхождения. Плывя по течению реки Суквия в поисках легендарного Эльдорадо, летом 1573 года аделантадо Кабрера основал небольшое поселение, которому дал имя своей любимой жены Кордовы. После этого события прошли столетия, и городок на берегу реки Суквия, несмотря на все превратности судьбы, не только выжил, но и основательно встал на ноги.
О тех легендарных временах испанской конкисты жителям города напоминала массивная ратуша, чей остроконечный шпиль взмыл в голубое небо Аргентины, здание Национального университета основанного иезуитами свыше трехсот лет назад, а также булыжная мостовая, чьи камни дышали историей.
Главные праздничные мероприятия начались утром на центральной площади города, куда вместе с горожанами пришли жители близлежащих департаментов провинции. Там говорились высокие речи, раздавались подарки, играла музыка, под которую гости торжества лихо отплясывали прямо на мостовой. Все это завершилось традиционной сиестой, и улицы Кордовы опустели, чтобы к вечеру вновь наполниться праздничной жизнью, но теперь она была разделена на богатых и бедных. И если простой люд отмечал день города в трактирах и тавернах, то состоятельную часть Кордовы ждал губернаторский дворец, куда было приглашено свыше двухсот пятидесяти человек.
