Приговор

— Отец давно не рисует, — сказала Ольга, заводя её в не очень большую комнату. — Когда-то в этой комнате была его мастерская, а теперь в ней сплю я, когда здесь задержусь и лень ехать домой. Сейчас я отдёрну гардины и будет лучше видно. Остались только три картины из самых лучших.

В комнате почти не было мебели. Большой диван и письменный стол с двумя стульями — вот и вся обстановка. На стене напротив дивана висели три большие картины с пейзажами.

— Мне больше нравится эта лесная речка, — сказала Ольга, показывая рукой на висевшую справа картину. — Отец рисовал её ещё молодым, а я любила рассматривать, когда сюда пускали. Посмотрели? А теперь скажите, зачем вам нужен мой отец!

— Боитесь, что я выйду за него замуж и оставлю вас без наследства? — прямо спросила Вера.

— Больше боюсь вашего брака. Квартиры, конечно, жаль, учитывая её стоимость, но у меня есть своя, да и деньгами отец не обидит. Он в два раза старше вас, к тому же в последние годы беспокоит сердце. В санаторий поехал лечиться, а из-за вас бросил лечение и вернулся. Любовь к вам быстро его убьёт.

— Он не говорил о лечении, — сказала Вера.

— Будет мужчина говорить женщине о своих болячках, когда взялся за ней ухаживать? Он наверняка распустил перед вами хвост. Видно же, что это не просто увлечение.

— Успокойтесь, я не собираюсь выходить замуж за вашего отца. Он нравится как человек, к тому же у меня в Москве нет друзей, а у Дмитрия Михайловича их много. Я ничего ему не обещала и сегодня приехала больше из-за ваших гостей.

— Очень вы им нужны! — сказала Ольга. — Они в два раза старше вас!

— Мне уже тридцать восемь, — возразила Вера, — с Клинкиным разница небольшая.

— Я не дала бы больше тридцати, — удивилась Ольга. — Хотя вы говорили о двадцати годах, и можно было посчитать. Всё равно вы им неинтересны. Неужели сами не заметили? Заинтересовался один Черемшинский, да и то вашей внешностью. Если бы не отец, он уже взялся бы вас обхаживать. Здесь собрались очень значительные люди, которым неинтересно общаться с домохозяйкой с двадцатилетним стажем. У них свой круг общения и свои интересы. Знакомством воспользоваться сможете, а друзей вы здесь не найдёте.

— И чего вы от меня хотите? — спросила Вера. — Не пускать на порог вашего отца? С моей стороны это будет свинством. Мне жаль его, и я не собираюсь замуж, но не могу оттолкнуть без причины. Попробуйте сами с ним поговорить.

— С ним поговоришь! — уже без прежней злости сказала Ольга. — Вы первая, кем отец так увлёкся после смерти мамы. Надо же было ему поехать в этот санаторий! Ладно, пойдёмте в гостиную, а то он сейчас сам сюда прибежит. Попробуйте кого-нибудь заинтересовать. Может, я не права и у вас это получится.

Ничего не получилось. Гости Малевского беседовали о своих делах и знакомых и встревать в эти разговоры... С ней из вежливости перебросились несколькими фразами — вот и всё общение. Остаток вечера пришлось провести в обществе Дмитрия Михайловича. Когда закончилась вечеринка, он отвёз её домой.

— Знакомства могут быть полезными, — сказал ей глюк, — но ты скорее сойдёшься с соседкой по лестничной площадке, чем с друзьями твоего художника. Не обижайся, но ты для них пустое место.

— Я не столько обиделась, сколько разозлилась! — ответила Вера. — Они наверняка сочли меня вертихвосткой, которая вешается на шею их другу из-за его положения и денег! Пусть я не в курсе их обычных разговоров, могли бы найти тему, общую для всех. Но никто даже не попытался этого сделать! Думаешь, приятно чувствовать себя пустым местом? А я ещё вырядилась, как на концерт! Скажи, сколько времени придётся работать с душой? Я говорю о своей работе, а не о переносе знаний.

— Душа — это очень сложное образование, а тебе нужно построить в нём хранилище памяти. Наши машины делают это за минуты, а тебе понадобится примерно месяц.

— А я смогу это сделать? Как это будет выглядеть?

— Я заложу в твою душу программу по построению памяти и тот минимум знаний, который для этого нужен. Полноценного мышления у тебя с ним не будет, но дело сделаешь.

— Закладывай сейчас! — решила Вера. — Если не уверен во мне, можешь отложить перенос знаний. Но я не думаю, что из-за своих обид буду укрываться в памяти. Я хочу жить, а не переживать то, что уже было! Ты, конечно, эгоистичная сволочь, но я тебе благодарна. Как вспомню свою жизнь...

— Как хочешь, — согласился глюк. — Сделаю, когда ляжешь в кровать. И учти, что ночами придётся работать, а поспишь днём.

Его работа ничем не отличалась от обычной передачи знаний, необычное началось ночью. Она не могла вспомнить в деталях и тем более понять, чем занималась, но кое-что вспомнилось. Представьте, что вам дали банку с чёрной икрой и пинцет. Попробуйте брать пинцетом по икринке и выкладывать из них на полиэтилене большие чёрные квадраты. Каждая икринка должна плотно прилегать к соседним, и не допускались никакие неровности. Когда уложили один квадрат, накрываете его другим листом полиэтилена и продолжаете работу с икрой. И так всю ночь, час за часом. Очнувшись утром, Вера чувствовала усталость и страшно хотела спать, но глюк не позволил.

— Позже поспишь, — сказал он, — сейчас ты сможешь только продолжить работу. Приведи себя в порядок, сделай зарядку и иди завтракать. Узнай, где здесь спорттовары, и купи гантели. Сегодня нужно начать тренировки. Если будет звонить Малевский, найди причину от него отделаться. Для того чтобы втянуться, тебе потребуются несколько дней. Потом и спать можно меньше, и самочувствие будет лучше. И учти, что тебя может потянуть на подвиги.

— Какие подвиги? — не поняла она.

— Жутко однообразная работа, — объяснил глюк. — Скоро ты начнёшь из-за неё лезть на стенку, поэтому можешь сорваться на том, кто даст повод.

Вера быстро сделала самое необходимое, сбегала в кафе, а потом взяла такси и попросила водителя отвезти в ближайший магазин спорттоваров. Через десять минут он высадил у магазина "VEKKA" и остался ждать. Вера купила гантели не только на один килограмм, но и на три. На вечеринке с ней что-то произошло. Она начала заниматься гимнастикой по принуждению глюка, а потом это вошло в привычку. Не было желания себя нагружать, было только понимание пользы занятий. Сейчас же в ней проснулся азарт. Хотелось как можно быстрее приступить к тренировкам и получить результаты.

— Мне нравится твой настрой, — довольно сказал глюк. — Злость — хороший стимул. Если кто-нибудь отберёт деньги и настучит по голове, будет совсем хорошо. Тебя тогда придётся оттягивать за волосы от занятий.

— Смейся, смейся, — проворчала она. — Сколько можно быть слабой? Мне это надоело!

— Не перестарайся, — предупредил он. — Для начала достаточно пятнадцати минут. Заодно сделаешь упражнения для пресса. Я объясню как. Ты ешь много рыбы — это хорошо, но купи ещё сёмгу, её нет в кафе. Полезно есть миндаль, а вместо любимого тобой пюре бери к рыбе гречку. Накупи овощных соков и чаще пей.

Вера занималась с гантелями не больше пятнадцати минут, а потом качала пресс, используя стул, кровать и диванные валики. Заодно глюк включил в программу несколько упражнений из йоги.

— Качайся, качайся! — понукал он, когда она, лёжа на животе и захватив руками ступни ног, раскачивалась, как пресс-папье. — От этого упражнения пользы больше, чем от многих других.

На следующее утро, очнувшись от ночной работы, Вера едва поднялась с кровати, так болело всё тело.

— Боль — это хорошо, — довольно сказал глюк. — Это прекрасный стимул для роста и укрепления мышц. Главное, чтобы не было травм, а ты ничего не потянула. И не надо изображать умирающую. Сейчас сделаешь обычную зарядку, а остальным займёшься перед обедом. Если хочется плакать, поплачь, лишь бы не сачковала. Результаты в исторически короткие сроки не получишь без слёз.

— Ты можешь сюда прилететь, когда вернут тело? — постанывая от боли, спросила Вера. — Если ты летаешь в этот Мирт, а из него летают сюда...

— Наверное, смогу, — ответил он. — Из координат таких миров, как ваш, не делают секретов. А для чего тебе?

— Хочу тебя задушить, — призналась она, — не до конца и не один раз.

Так у Веры прошла первая неделя занятий. По ночам она складывала свою "икру", а днём занималась спортом и отсыпалась. На второй день после вечеринки позвонил Малевский, но она сказала, что занята, попросила не звонить и пообещала, что, когда освободится, позвонит сама.

— А ты очень неплохо укрепила мышцы, — сказал глюк. — Позанимаешься неделю — и можно браться за тренажёры. Даже живот уже не вываливается и почти плоский.

— Нельзя ли сделать перерыв с ночной работой? — спросила Вера. — А то я скоро чокнусь от этих занятий.

— У тебя работает программа, — объяснил он. — Я не могу в неё вмешаться, а ты не остановишь, пока не закончишь работу. Ты делаешь её восемь дней и до сих пор не бросаешься на людей, значит, привыкла. Придётся терпеть до конца. Можешь позвонить своему художнику и пригласить погулять. Через неделю испортится погода, и для прогулок будешь ждать зиму.

— Позвоню, — решила Вера. — И ему будет приятно, и я прогуляюсь, а то все хождения в кафе и магазины. Заодно узнаю, что ему обо мне сказали друзья. Соседка говорила, что днём лучше гулять возле пруда. Здесь безопасно, если не шляться одной в тёмное время.

— Отпуск закончился, и я уже на работе, — ответил ей взявший телефон Малевский. — Сейчас три часа, и мне понадобится час для того, чтобы разделаться с делами и до вас добраться. Вы хотите гулять у пруда, не позднее время для такой прогулки?

— Мне сказали, что там в хорошую погоду отдыхают даже мамочки с колясками, — сказала Вера, — а погода вроде хорошая. Значит, я вас жду. Когда будете подъезжать, позвоните, и я спущусь.

Наверное, Дмитрий Михайлович наплевал и на дела, и на правила дорожного движения, потому что был в её дворе уже через полчаса. Они оставили машину и по дорожке через сквер пошли в сторону пруда.

— Я там не была, — сказала взявшая его под руку Вера, — но говорили, что идти минут десять. А погода начала портиться. Натянуло тучи, и этот ветер... Но дождя по прогнозу не будет.

— Не холодно в этой куртке? — спросил Малевский. — Надо было нам с вами поехать в какое-нибудь заведение и культурно отдохнуть. Здесь хорошо летом, а уже середина сентября.

Переговариваясь, они вскоре добрались до озера. На открытом месте ветер стал сильнее.

— Никаких отдыхающих, кроме нас, — констатировал Дмитрий Михайлович. — Нет, ошибся, есть ещё одна компания, но это не мамочки с колясками. Может, уйдём?

Вдоль берега в их сторону шли пятеро парней.

— Трезвые, — присмотрелась Вера, — и лица русские, не похожи на азиатов. Вряд ли они к нам прицепятся. Но если хотите...

Она ошиблась. Трогать их никто не собирался, но парней рассмешил возраст её ухажёра.

— Смотрите, какая краля, — сказал один из них остальным. — А кавалер у неё староват. Эй, дед, неужели у тебя стоит? Оставил бы её кому-нибудь помоложе, например, нам, а то ведь на ней помрёшь!

Все расхохотались и ускорили шаг, чтобы не удрали объекты развлечения.

— Бегите! — крикнул Вере Малевский. — Я постараюсь их задержать!

— Беги, — поддакнул глюк. — Кого-нибудь найдёшь или позвонишь в полицию. Ничего они ему не сделают, ну врежут пару раз...

С Верой творилось что-то непонятное. Страха не было, была злость, которая росла и наконец превратилась в бешенство. Кинув куртку оторопевшему Дмитрию Михайловичу, она бросилась на парней. Никто из них такого не ожидал и не успел отреагировать, тем более что Вера двигалась ненормально быстро. Двое вырвавшихся вперёд парней получили по удару в горло и упали на асфальт, и только тогда до остальных дошло, что они нарвались на спятившую бабу. Двое попытались отбиться, но двигались слишком медленно и не умели драться. Пятый успел сбросить куртку и прыгнул в пруд. Когда Вера увидела, что не осталось противников, вся злость куда-то исчезла и навалилась такая усталость, что захотелось лечь на асфальт рядом с избитыми ею парнями.

— Ты куда поплыл, дурак! — крикнула она парню, который удалялся от берега. — Вода холодная, простынешь!

— Отстань, сука! — крикнул он в ответ. — Бешеная!

Трое лежавших стонали, а четвёртый был без сознания, но тёплый, поэтому Вера не стала никому помогать и поплелась к впавшему в ступор Малевскому.

— Верните куртку, — попросила она, — холодно. Да не пугайтесь вы так! Они вас оскорбляли, вот я и разозлилась.

— И часто вы так... злитесь? — спросил он, отдавая ей куртку. — Честно говоря, вы напугали больше, чем эта компания. Они хоть живы?

— Если удравший не утонул, отделаются синяками, — ответила Вера. — В следующий раз будут скромнее. Видите, последний из них встал. Пойдёмте и мы, а то у меня почему-то сильная слабость. Вы так и будете держаться от меня на расстоянии или дадите руку? Не бойтесь, я на вас не брошусь.

— Выложилась, дура! — высказался до этого молчавший глюк, когда не хватило сил дойти до дома даже с поддержкой Дмитрия Михайловича и пришлось с полчаса отдыхать на скамейке. — Надо было тебе так рисковать? А если бы кто-нибудь из них успел достать нож? Видно же было, что это почти нормальные парни.

— Если бы я убежала, эти почти нормальные могли избить Дмитрия, — возразила Вера, — или столкнули бы его в пруд, чтобы освежился. Тебе напомнить, сколько ему лет и кто был инициатором этой прогулки? Пусть уж лучше они сами плавают. Помолчал бы, и без тебя хреново.

— Зря вы не убежали, — в свою очередь упрекнул её Малевский. — Неужели из-за меня?

— Были бы они пьяными, мы с вами убежали бы вдвоём, — ответила она, — а от трезвых не убежишь. Вы предлагали уйти, а я сглупила. И после этого вас бросать и бежать? За кого вы меня принимаете? Я уже отдохнула. Пошли, пока мы не задубели на этом ветру.

С горем пополам добрались до квартиры, и Дмитрий Михайлович был отправлен домой, а Вера выпила горячий чай, укуталась в тёплый халат и села на диван.

— Если сейчас лягу, опять начну собирать память и не отдохну, — сказала она глюку. — Это бешенство было тем, о чём ты говорил? Сил совсем нет, но куда-то исчезло и раздражение, а в душе какая-то умиротворённость. Это надолго?

— Если опять появится раздражение, сходишь в промзону и отдубасишь какую-нибудь криминальную компанию, — ехидно ответил он. — Хорошо хоть не убила никого из этих. Завтра можешь пропустить дневные упражнения, пусть восстановятся мышцы. Удивительно, что ты смогла так быстро двигаться без тренировки и ничего себе не потянула. А вот художника могла отпугнуть. Я на его месте испугался бы. Мало ли чем муж может рассердить жену... Подготовь для него какое-нибудь объяснение, а если не придумаешь сама, подумаем вдвоём.

Малевский позвонил на следующее утро.

— Вера, я должен к вам приехать!

— Вы хотите приехать сейчас? — спросила она. — А как же работа?

— Я всё-таки заместитель министра, а это даёт определённые привилегии. Позвоню, что задержусь. Может, вам нужен врач? Я знаком с хорошим невропатологом.