В машину ввалилась на заднее сиденье, приказав Лосеву:
— В областное управление полиции.
— А Калашников? И что с вами?
— Ему в ногу из пистолета выстрелили. Будет с ребятами лежать. Тут какие-то хулиганы-беспредельщики под прикрытием ментов поганых, — не люблю так отзываться про полицию, но не выдержала. — Они по мне два раза попали странными пулями, думаю, это был травматический пистолет. За то, что отбивалась, когда изнасиловать захотели прямо в больнице. Обезболивающее есть?
— Нет. Подожди, у аптеки станем. Сбегаю, куплю, — ответил Матвей. Так и сделали, выпила две таблетки анальгина.
Выехали из города, водитель держит нормальный темп, а я успела позвонить и пожаловаться Огаркову, и отправить все файлы. Лежу на заднем сиденье так, чтобы меньше болело, и вдруг Лосев тревожно говорит:
— Нас менты догоняют с мигалками. Звони другу.
— Я позвоню, но если что, в областные управления полиции, прокуратуры и ФСБ без меня иди и пиши бумаги, — а сама стала звонить Александру Семёновичу. — Ещё раз здравствуйте. Нас догоняет полицейская машина с мигалками. Если смогу, обязательно вам позвоню после того, как остановят. Если нет, то сами знаете. Водителя попросила написать обращения, если одного отпустят.
— Держись. Помогу чем смогу.
— Этих отморозков надо посадить, а то карьеру сделают, что недопустимо.
— Уже работаем над этим.
Я не могла поверить в это, но меня арестовали. Нас обоих заставили выйти из машины под прицелами автоматов и лечь лицом вниз. Обыскали и заковали в наручники, а потом отвезли в отделение. Матвея Осиповича быстро с машиной отпустили, меня же оставили.
В отделении в комнате дознания следователь допросил меня, а потом обвинил:
— Зачем вы врёте? Все показания против вас. По словам свидетелей, вы с Калашниковым сначала полезли драться к достойнейшим молодым людям нашего города, среди которых, между прочим, и сыновья мэра и начальника нашего райотдела. Ещё и нос сломали Геннадию Кротову, сыну мэра. Прекратите упираться и всё расскажите.
— А как же попадания из травмата?
— Это вы сами ударились, когда из окна прыгали, экспертизы не надо, и так видно, — посмеялся старший лейтенант Бородин. Потом стал серьёзнее. — Мария Евгеньевна Селивёрстова, ветеран войны. Вы так ударили её ногой перед прыжком, что сейчас умирает. Это статья 111.4, срок до пятнадцати лет.
— Я требую адвоката!
— Будет вам адвокат из наших. Можете со стороны позвать, но не поможет. Я сейчас отойду на пять минут, а вы подумайте, как облегчить вашу участь. Даже есть шанс договориться с начальством, — нагло улыбнулся следователь и вышел. Мне стало страшно, и даже не за себя. Запрет генерала ФСБ, если нарушу, то вырвусь. Другое хуже. Эти парни при помощи родителей сделают карьеру на беду народу. Их надо остановить, и тут нужнее помощь генерала ФСБ.
Сидеть с наручниками за спиной было неудобно, и я сумела руки вперед перекинуть. Следователь зашёл, увидел и вызвал наряд. Меня приковали к стулу.
— Ну что, наглеем? Ваши проблемы только начинаются, — сказал следователь.
— Мои проблемы станут вашими, я для этого всё сделаю. И своих людей припомню.
— Так, так, что тут у нас есть, — Бородин взял в руки мой телефон.— Держитесь за своих и свою репутацию? Вот сейчас её и испортим. Обзвоню всех и расскажу, какая вы плохая.
— И вам поверят как разведенному мужику, — я подколола, давно злая.
— Последний звонок был на незнакомый номер. Не знаю, кто это, но уверен, что один из деловых партнёров, — издевательски улыбаясь, начал звонить следователь. Теперь мне главное не улыбаться.
— Здравствуйте, это кто? Александр Семёнович? Это говорит старший лейтенант юстиции Пётр Бородин, районное отделение полиции города Жатково. Вы знаете Оксану Сосновскую?
— Да, мы давно и успешно сотрудничаем. Почему телефон у вас? — я услышала по громкой связи голос генерал-майора ФСБ.
— Потому что Сосновская Оксана Дмитриевна арестована по подозрению в нанесении тяжких телесных повреждений. Потому вам придётся прекратить с ней работать.
— Молодой человек, суда же ещё не было. Зачем вы такое говорите?
— Потому что уже есть много доказательств. Она сломала нос сыну мэра и говорит, что пытался её изнасиловать прямо в больнице. Его друзья заявляют, что никаких сексуальных домогательств не было, а это весьма достойные молодые люди, — уверенно втирал следователь. — Сын полковника полиции и местные спортсмены. Сейчас собираем показания пациентов и медработников.
— Понятно, большое спасибо. Мы обязательно учтём ваши слова. Только... Подробнее можно, чего пошла в больницу?
— Её подчинённые сильно хулиганили, побили ребят, которые замачивали дипломы, а она решила проведать их. А, забыл самое главное. Когда убегала от наказания, сильно ударила ногой старушку, и та теперь при смерти.
— Неужели Оксана ударила? — удивился Огаркин. Я под руку приказала шёпотом Бородину "Говорите правду", и тот понёс:
— Так сказали молодые люди. Старушки другое говорят, но мы с этими маразматичками работаем над показаниями.
— А что Сосновская, всё отрицает, и никак не соглашается с обвинениями, и вы не можете уговорить?
— Да, не получается, но у нас есть пищевая плёнка и дубинки. Александр Семёнович, где вы работаете? — начал что-то подозревать старший лейтенант.
— Наша организация в рекламе не нуждается. С вами было очень интересно и познавательно общаться. До свиданья, — и генерал-майор отключился. Мне сохранять спокойный, уверенный и слегка затравленный вид было очень тяжело. Тяжелее, чем блефовать ради высадки на Торманс.
— Так, кто тут ещё есть. Карпов. Сейчас и ему расскажу.
Мой директор тоже расспрашивал, что к чему, и пообещал завтра подписать мой приказ об увольнении. Ещё сделал несколько звонков, и тут зашёл полковник полиции Марченко Иван, спросил, что да как, посмеялся:
— Не умеешь раскручивать на показания.
Меня приковали на полу, а потом Марченко мне между ног несколько раз жёстко засунул дубинку, потом и Бородин. Было больно и неприятно, я сказала:
— Я вас посажу, твари.
— Не сможешь, — посмеялся Бородин. — Ты ещё на сына друга Улюкаева замахнись, тогда совсем с дерьмом смешаем, и УСБ нам ничего не сделает.
— Тогда положите как есть у себя дубинку в кабинете, — я с внушением сказала.
— Сейчас ротик тебе заткнём, — и полковник замотал мне голову пищевой плёнкой. Но сумела порвать. Затем стал жёстко массажировать синяки от травматических пуль. Было очень больно, и я стала кричать, но заткнули рот. Не добившись ничего, Марченко приказал:
— Ласточкой оставьте в КПЗ до утра. И не кормите.
Генерал Огаркин и Флёр Райдекс (от третьего лица):
Совещание удалось собрать часам к четырём, последним явился прокурор области.
— Что ж, приступим, — объявил Огаркин. — Ко мне поступила информация, что в городке Жатково полиция ведёт себя недопустимо плохо. Покрывает группу молодых людей со связями, а те дошли до тяжких преступлений. Это давно тянется, но сейчас публично зарвались.
— А если нас из Москвы попробуют одёрнуть? — спросил генерал-майор полиции Сергеев.
— Бортников прикроет, если до этого дойдёт.
— Откуда у вас информация? Вы же понимаете, что к делу данные прослушивания не подошьешь, — спросил прокурор области, генерал-майор юстиции Волошин.
— Вам достаточно будет для внеплановой проверки?
— Да, разумеется.
— Это мы сегодня прослушивали звонки начальника райотдела полиции, — признался чекист и включил запись:
— Товарищ полковник, тут ещё вас сын накосячил. Один подросток снимал на смартфон нападение на девушку, и как ей вслед стреляли из травматического пистолета. Так ваш сын хотел отобрать телефон, а пацан стал убегать. Но ваш Сергей подстрелил его из пистолета и забрал телефон. Сейчас мальчик в реанимации, и неизвестно, выживет ли.
— Ты мне этого не говорил, а я этого не слышал. И чтобы больше такого ты мне не говорил по телефону!
— И вы мне повышение в звании обещали.
— Не помню, но подумаю.
Все участники совещания офигели, а полковник УСБ МВД РФ сказал в сердцах:
— Песец. Жаль, что запись без санкции прокурора, а так бы можно было б сразу нацепить браслеты.
— Они там что, уху ели? Куда вы смотрите, товарищ генерал, — прокурор прицепился к начальнику полиции области.
— Завтра как раз к совещанию приедем толпой и разнесем по кирпичику отдел. Я, правда, не знаю, кем там буду дыры затыкать, но перетрясти отдел в Жатково надо. Сигналы ко мне уже поступали, — сказал Сергеев.
— А сегодня после обеда были? — спросил чекист.
— Должны были? Сейчас уточню, — Сергеев позвонил, спросил и сказал. — Да, сейчас один пожилой мужик написал заявление, с ним беседует дежурный следователь. Жалуется, что пять человек их организация потеряла в Жатково травмированными и арестованными меньше чем за сутки. Начальницу после того, как по ней из травмата два раза влепили, в камеру посадили и врача позвать отказались.
— Это полицейские для того, чтобы задержать, из травматического пистолета стреляли?! — уточнил полковник УСБ.
— Нет, это мажоры местные в больнице, чтобы от них не убежала, — поправил Огаркин. — Она мне перебросила несколько интересных видеозаписей. Предлагаю сейчас просмотреть. Сергеев, может, пусть этого мужика сюда проведут?
Пока ждали Лосева, успели прослушать и просмотреть записи бесед, проведенных Оксаной. Главный полицейский ещё спросил с подколкой:
— Семёныч, так что, она твоя любовница?
— Чем я хуже Лаврентия Павловича? — отшутился чекист с двойным дном: кто хотел, тот знал, что Берии приписали многие истории с женщинами, и многих осведомительниц считали любовницами.
Матвей Осипович даже растерялся, увидев всех областных начальников правоохранительных органов, но рассказал всё, что видел и слышал. Его собеседники проявили чудеса оперативности, организовав на раннее утро пятницы внеплановую проверку.
Пётр Бородин, следователь районного отдела полиции городка Жатково, утром первым делом наведал в комнате дознания Оксану Сосновскую. Та дремала, кое-как прислонившись к стулу. Ударил ногой в больное плечо и спросил:
— Ну что, будешь сговорчивее, или тебя и дальше так держать?
— Ты в тюрьме сдохнешь. Потому что мне помогут освободиться, и тебя накажут.
— И когда это будет? — издевательски начал смеяться Бородин, но тут услышал сзади:
— Сейчас. Полковник Артёмов, начальник областного отдела УСБ МВД РФ. Немедленно освободите задержанную и сдайте служебное удостоверение, а также ключи.
— Но она же обвиняется в серьёзном преступлении, — залепетал испуганно следователь.
— Это мы обязательно проверим, — сказал прокурор.
— Заодно снимите отпечатки пальцев с резиновой дубинки в его кабинете, которой меня насиловали, — со спокойной злостью посоветовала Сосновская.
— Непременно, — отозвался Артёмов.
— Врач нужен? — поинтересовался Огаркин.
— Да, они мне ещё делали жёсткий массаж мест попадания пуль травматического оружия.
Тут неожиданно для всех чекист ударил следователя ногой в живот так, что тот сложился пополам и прохрипел:
— Не имеете права.
— Тебе о твоих правах всё объяснят воры в законе, когда будешь сидеть с ними в одной камере. Вы же позаботитесь об этом, генерал Сергеев? — получил ответ Бородин от эфэсбешника.
— Специально прослежу, чтобы попал к уголовникам, а не спецтюрьму для наших, — генерал-майор МВД ответил.
— Ну и зачем ты позоришь нашу полицию? — вместо приветствия произнёс начальник полиции области полковнику Марченко. — Совсем страх потерял?
— Это вы что-то напутали, — нервно улыбаясь и глядя на делегацию, сказал начальник райотдела. — У меня всё нормально, а мелкие недочёты везде можно найти.
— По твоему, гнида, преступления парней из золотой молодёжи это мелкие недочёты? Куча людей работает над повышением лояльности народа к власти, а отморозки из богатых семей нашу работу в унитаз спускают, — наехал чекист.
— Да ладно вам. Это по молодости шалости, а потом образумятся, сделают карьеру. Чего их трогать, тем более, что вы так себе проблемы создаёте, — начал угрожать Марченко. — А если кто в ответ посмеет руку поднять на уважаемых людей, должен сидеть в тюрьме.
— Слышите, мужики, раз гражданин Марченко называет шалостями стрельбу из травматического пистолета в больнице, давайте по нему выпустим обойму из такого оружия и поглядим, как дальше запоёт, — слегка в шутку предложил белый от злости Огаркин. — Или лучше вместе с сыном вывезем за город и расстреляем без суда и следствия.
— Ну-ну, давайте сейчас проведём проверку и по закону разберемся, — тормознул Артёмов.
Тут позвонили Волошину, прокурор выслушал и спросил, кипя от ярости:
— Гражданин Марченко, где ваш сын?
— Полковник Марченко. Вам какое дело?
— По статье 316 мы вас, конечно, не посадим, но укрывать преступника вам не советую, — объяснил прокурор. — Где он?
— Я имею право хранить молчание.
— В наручники и в комнату отведём, там оставим наедине с Сосновской, — предложил чекист. — Она его разговорит. Или лучше сюда приведите.
Привели Оксану под руку, объяснили, и она ремешком от сумочки немного удавила мента, потом потребовала:
— Говори, где сын!
— Дома спит. Четверо его друзей в больнице, ещё трое не знаю где, их имена, адреса и телефоны сейчас дам.
Оперативно всех нашли и арестовали за нанесение телесных повреждений средней тяжести. Володя Марченко и Геннадий Кротов оказались самыми виноватыми. Допросы в больнице по горячим следам выяснили вот что:
1. Володя Марченко, Геннадий Кротов и ещё четверо их друзей навещали своих друзей в больнице, когда им дежурный полицейский сказал, что к командировочным зашла офигенная женщина.
2. Они подкараулили её в коридоре и захотели изнасиловать, для чего заранее у дежурной медсестры отобрали ключ от свободного помещения.
3. Попробовали окружить в коридоре, но Марченко, было, отошёл в сторону по окрику.
4. Тогда Кротов и Евгений Смирнов, сын начальника налоговой инспекции, схватили сзади красотку, но та Смирнову ударом пятки отбила гениталии так, что потерял сознание, а Геннадию сломала нос.
5. Марченко выхватил травматический пистолет и хотел подстрелить Оксану, но тут на него набросился Матвей Калашников, чтобы отобрать пистолет. Володю на помощь пришёл молодой тренер по вольной борьбе и, повернув пистолет, прострелил Калашникову ногу, сломав кость.
6. Марченко снова попробовал выстрелить по Сосновской, но промахнулся и разбил пулей стенд, женщина же успела вскочить в палату с пожилыми женщинами.
7. Оксана, убегая, была вынуждена обогнуть ветерана войны Марию Евгеньевну Селивёрстову, и потому не успела выпрыгнуть в окно второго этажа.
8. Кротов, будучи в состоянии аффекта из-за сломанного носа, стал стрелять по Сосновской. Первой пулей попал в плечо, но сразу после попадания пострадавшая перевалилась на улицу.
9. Кротов, подбегая к окну, с разгона ударом ноги отбросил Селивёрстову так, что та при падении сломала несколько костей и получила тяжелую травму головы.
