Найди меня в Поднебесье

Она не успела оглянуться, как с двух сторон ее зажали два человека. Завели руки за спину и стянули запястья мягкой и прочной лентой.

— Пустите! Что это значит?! В чем дело?!

Альбинос подошел ближе, взял ее за подбородок, повернул голову вправо, влево. Елена отчаянно брыкалась, но стражники знали свое дело и держали ее крепко. Тогда она дернула головой и плюнула на белоснежный жилет Ханга. Тот презрительно скривил губы и отскочил как раз вовремя, чтобы не получить ногой в пах.

— Пустите меня!

— Великолепно... — повторил беловолосый, и без лишних церемоний резко склонил голову Елены набок. Шею обожгла тонкая игла, внутрь потекла холодная жидкость и перед глазами все поплыло.

Больно. Голову раздирает на части от боли. Сквозь веки прорезается невыносимо яркий мерцающий свет. Она хочет приподнять руку, чтобы заслониться от него, но ничего не выходит. Все тело будто онемело, невозможно шевельнуть ни одной мышцей. Кожу холодит жесткая поверхность. Она снова попробовала приподнять руки, и сразу в несколько мест впились тонкие веревки. Повернула голову, спасаясь от света, приоткрыла глаза. Она находится в пустой комнате без окон. Свет дают мерцающие шары под потолком. В вену на руке вколота игла, от нее идет трубка из похожего на стекло материала, и уходит куда-то под стол. Абсолютная тишина. И холодно. Опустив глаза, Елена увидела, что она полностью обнажена. Бедра и пояс прихвачены широкими лентами. Она напрягла мышцы, попробовала приподняться, но тут в локтевой сгиб ударил резкий холод, и она вновь отключилась.

Это происходило еще несколько раз. Счет времени Елена потеряла. И вдруг очнулась от прикосновения чьих-то рук. Молодая женщина с совершенно стеклянными глазами осторожно снимала с нее путы. Неподалеку стоял парень с подкрученными усами и нагло разглядывал Елену. Убрав последнюю ленту, женщина подала Елене полотняное платье с поясом, такое же, как у нее самой.

— Где моя одежда? — спросила Елена, не принимая платье. — Где мои вещи?

Женщина молча стояла, будто и не слышала.

— Одевайся! — лениво протянул парень. — Или пойдешь так.

Елена выдернула платье из рук женщины и, стараясь не торопиться, спокойно оделась. Она завязывала пояс, когда в полу вдруг открылся люк, и неспешно поднялся тот самый беловолосый. Елена злобно сощурилась, но в его поднятой руке угрожающе блеснул шприц.

— Не глупи! — предупредил он.

— Что вам от меня нужно?

— То, что сейчас смогли, мы получили. Будешь хорошо себя вести — выпущу прогуляться. За мной.

Елена спустилась в люк и пошла за Хангом. Они минули длинный коридор без окон с дубовыми дверьми. У выхода Ханг остановился, достал кусок темной материи и завязал Елене глаза, вцепился в ее запястье.

Они поднялись по узкой лестнице. Повернули направо, затем налево, снова поднялись. Вскоре Елена запуталась во всех этих переходах. Насколько она помнила, Дом показался не очень большим. Внутри же создавалось иное впечатление. Они поднялись, по меньшей мере, на три этажа вверх.

Но вот Ханг остановился и снял с нее повязку. Толкнул одну из дверей, и Елена вошла в большую комнату, набитую всякой всячиной. Огромный стол завален бесчисленными свитками и книгами. Повсюду оплывшие свечи, размытые переливающиеся пятна, куски горных пород и рассыпанные порошки. Стены заставлены полками, на которых пылятся всевозможные сосуды, колбы и кувшины. Одна стена сплошь исписана непонятными знаками. В глубине комнаты в ряд выстроились банки с зелено-желтой жидкостью, в которых плавало нечто слизистое и даже с глазами. Посреди всего этого хлама легко было не заметить хозяина комнаты.

Пожилой сутулый мужчина со встрепанными седыми волосами сидит в пыльном кресле. Одет в старомодный сюртук с кармашком и цепочкой. На желтом носу квадратные очки. Увидев вошедших, он вскочил, и, как давеча альбинос, потер руки друг об друга. Даже в вертикальном положении его позвоночник сохранял согбенное состояние, что придавало всему облику какое-то отталкивающее подобострастие.

— А! Господин Ханг! — заскрипел он. — Наконец-то, наконец-то... Да! Я уж заждался! Девочка, вижу, проснулась? Все в порядке? Да, да, хм-м...

Сутулый юлил и подплясывал, а глаза его так и бегали в разные стороны.

— Оставляю ее тебе, Джон, — в голове Ханга слышалось отвращение. — К вечеру вернусь.

— Да, да... Все в лучшем виде! Ни о чем не беспокойтесь! Все сделаем, господин. Все...

Хлопнула дубовая дверь. Сутулый проследил за ней и сплюнул на грязный пол. Повернулся к столу и что-то забормотал, перебирая беспорядок.

— Джон? — переспросила Елена. — Значит, Джон?

— Ну, Джон, дальше что?! Черт побери, где... а, вот же!

Сморщенные пальцы извлекли деревянный портсигар. Джон прикурил от свечки, затянулся пару раз. Толкнул замаскированную дверь в разрисованной стене. В комнату хлынул поток дневного света.

— Пройдемся?

Они вышли в небольшой огороженный дворик. Ученый немного прихрамывал на левую ногу.

— Откуда ты здесь? — осведомился Джон спокойным голосом, разительно отличающемся от того, каким он говорил с Хангом.

— Подозреваю, оттуда же, откуда вы, — ответила Елена.

— Ну да. Повезло так повезло, нечего сказать. Давно попала?

— Больше двух месяцев назад. А вы?

— Второй век пошел, — Джон сорвал пышную астру и сунул ее в кармашек.

— Что?! — изумленно воскликнула Елена.

— Что слышишь. Искусственно поддерживают мою жизнь, будь они прокляты. Ты первая землянка, кого я вижу за все это время.

— Чем вы здесь занимаетесь?

— Чем занимаюсь? Ищу способы вернуться на Землю. Вытягиваю из медиумов все соки, какие могу. Вот ты теперь на очереди.

— В каком смысле? — ощетинилась Елена.

— В прямом. Не забегай вперед, — он достал вторую самокрутку, прикурил от первой.

Елена вдохнула, выдохнула, вдохнула снова.

— Расскажите, как вы здесь очутились? — как можно мягче попросила она.

— Я ученый и путешественник, — гордо сказал Джон. — Более ста лет назад я поднялся вверх на воздушном шаре собственного изобретения. В мой шар попала молния. Очнулся в Сабсере — это другая страна, сейчас она погибла. Когда Сабсер рушился, некоторым жителям удалось спастись, в том числе и мне. Мы нашли убежище здесь. Я неплохо разбираюсь в медицине, химии и физике. Меня заставили работать здесь, изучать медиумов и их связь с земным миром.

— И как успехи?

Джон пожал плечами.

— Рассказывать не имею права. Убьют. Но, скажу честно, с перерожденными почти ничего не выходит. Ну помнят немного о земной жизни. Иногда к родственникам во сне являться могут. Кровь у них нулевая. Сколько кошек перекидали — бесполезно.

— Каких кошек? — не поняла Елена.

Джон только рукой махнул.

— А вот ты — другое дело! Исконная землянка. Мы с тобой поработаем, поговорим. А там видно будет.

— Что — видно?

— Местные жители, понимаешь ли, прокляты. Точнее, они так говорят. На самом деле у них в крови мутации произошли. Они на землю спускаться не могут. Долетают до определенной воздушной границы — и превращаются в мертвый камень. Камень — на землю с грохотом! Людям там весело, они желания загадывают — как же, звезда падает! Добрая примета! А уж если звездопад увидят!.. Дождь метеоритный! Метеориты на осколки разбирают по музеям да по домашним коллекциям. Красота, правда? Вот они и не могут на Землю прорваться.

— А вы сами? Так и не нашли способ, как вам вернуться?

— Ищу. Я изучаю медиумов, но это не то. Нужен настоящий землянин.

— Так это же вы и есть!

— Я?! — передернулся Джон. — Ну уж нет! Такие опыты над собой проводить — благодарю покорно.

— Вы же ученый, — с отвращением произнесла Елена. — Значит, других пускать на опыты вы можете, а себя жалко? Как же местные жители еще до вас не добрались?

— Да потому что я гораздо лучше них знаю физиологию и психику землян! Я обладаю знаниями, которые ими очень давно утеряны.

— И что вы собираетесь со мной сделать?

— Пока ничего особенного. Мы с тобой будем видеться каждый день, я буду проводить занятия, чтобы изучить твою психику.

— А если я вам не позволю?!

Джон вздохнул.

— Если не позволишь, тебя заставят. Вольют в вены паучий яд, и ты будешь неподвижно лежать на столе, а я буду изучать твой мозг с ежечасными перекурами. Вот и все. От меня здесь ничего не зависит. Я надеюсь, ты пойдешь мне навстречу. Мы оба попали в одну и ту же беду. Будь разумной, земляне здесь должны помогать друг другу.

Елена почувствовала, что ее тошнит.

— А вы были где-нибудь кроме этого места? Вы вообще видели этот мир?

— Видел, видел. Ничего хорошего здесь нет, поверь. Чудовища, нежить, кровь и никакого прогресса. В этом Доме хоть немного спокойней.

Елена не слушала.

— Послушайте! Но Земля — их дом! — перед ней запрыгали меандровые строки. — Они же... Духи? Боги? Они раньше могли спускаться к нам, жить среди людей. Почему так произошло? Почему они не могут попасть обратно?

— Потому что богам нужно, чтобы в них верили, — раздался глубокий мелодичный голос.

Джон подскочил на полоборота и расплылся в масляной улыбке. Елена, сжав кулаки, медленно перевела взгляд в сторону говорившего.

На резной скамейке между пышными кустарниками, элегантно закинув ногу на ногу, сидела королева лучников Эмун. Ослепительно красивая, сверкающая изумрудным ожерельем на шее. В руках она вертела осеннее яблоко.

Несколько ударов сердца Елена и Эмун смотрели друг другу в глаза.

— Исчезни, — бросила королева Джону.

— Но, госпожа... Господин Ханг велел...

Куда девалось вальяжное спокойствие ученого?

— Исчезни!

Джон еще немного поюлил и быстро скрылся в доме.

— Хороший ход, королева, — первой заговорила Елена.

— Неплохой, — признала Эмун. — Хотя если б Лагдиан взял тебя в жены, мне было бы удобней.

— Не сомневаюсь. Я всегда была бы на виду.

— Именно так.

— То, что говорил Джон — правда?

— Правда, — кивнула королева. — Он болван, но болван умный.

— Да. Поумнее меня. Я же тебе не доверяла с самого начала, а все равно повелась на это разрешение.

— Я надеюсь на твое понимание, Елена, — заговорила Эмун. — Я знала, откуда ты, едва ли не с первого мгновения. А вот ты не сразу поняла, кто мы. Да и сейчас вряд ли понимаешь до конца. Мы исконные жители Земли. Птицелюды, лучники, жуны... и еще десятки других народов, что разбросаны по Ондерхиммелену. Мы изгнаны сюда, изгнаны из собственного дома. Сколько лет существуете вы, люди? Ну, сколько?

— Два с половиной миллиона, — машинально ответила Елена. — Современный тип сорок тысяч лет...

— А мы жили на Земле сотни тысяч, миллионы лет. Мы управляли стихиями, повелевали силами природы! Миллионы лет, девочка, вдумайся! Появившиеся люди считали нас богами. Они поклонялись нам, шли к нам за советом, мы передавали им свои знания. Мы помогали людям, в войне, в мире. Мы лечили болезни, утихомиривали бури, давали земле плодородие. Они молились нам, призывали нас в свидетели и приносили жертвы. Они говорили на тех же языках, на которых говорили мы. Скажи, еще хоть в одном уголке Земли можно услышать этот язык?

Елена хотела ответить, но Эмун продолжала:

— Но постепенно все меняется. Люди множились по планете. Нам стало тесно жить бок о бок. А потом стало не хватать воздуха. Многие задыхались, погибали, превращались в скалистые утесы. Вспомни, может, и тебе встречались скалы и камни, в которых можно разглядеть застывшие очертания живых? Тогда, с благословения Демиургов, был создан Ондерхиммелен — Поднебесный мир, Небесное Царство. Халлетлов — одна из множества стран этого мира. Мы поселились здесь. Теперь молитвы долетали к нам только через облака, с дымом жертвенных костров, с обращенными в небеса взглядами. Время от времени мы спускались на Землю, жили среди людей и возвращались обратно. Но молитв становится все меньше, люди забывают про исконных обитателей Земли. Люди больше не смотрят в небо. И настал миг, когда птицелюд, пересекший облачную грань, неожиданно сложил крылья и куском базальта рухнул на Землю. Тех, кто помнил о нас, осталось слишком мало.

Люди думают, это просто — забыть и все. Случилось так, что теперь не люди от нас зависят, а мы от них. Не так давно рухнул Сабсер — страна далеко к западу. Наверное, люди были потрясены открывшимся звездопадом. Наш мир рушится, проваливается в бездну. Возможно, если он на чем-то и держится, это вера тех немногих в то, что мы существуем.

Подумай, Елена! Мы, народы возрастом во много миллионов лет, теперь уже сами сомневаемся в реальности собственного существования. Неприятно, не правда ли? Демиурги отвели нам определенный срок жизни в этом мире, и вот он заканчивается. Мы должны исчезнуть, сгинуть, раствориться во времени. Единственный шанс на спасение — это преодолеть облачную грань и вернуться домой. В Халлетлове перерождаются люди, которые жили на Земле. Вы можете назвать эту страну иным миром, миром мертвых. Среди них изредка появляются медиумы — люди, которые помнят о земной жизни. У других народов медиумов нет — потому, что на Земле больше не живет никто, кроме людей. Когда-то было естественным для людей уходить в небесный мир вместе с дымом погребального костра. Есть и другие миры, созданные Демиургами для перерождения людей, но о них я не знаю. Ондерхиммелен стал одним из них.

— Царство небесное... — тихо сказала Елена.

— Можно и так назвать. Для людей это — временная обитель, часть единого жизненного цикла, постоянное возрождение. Но для нас, древнейших обитателей Земли, это — последний приют. Отведенное жилище. Резервация.

— А люди знают о том, что это — временная обитель? — скептически спросила Елена. — Смерть неприятна всегда и для всех, даже если ты уверен в новом возрождении. А во что вы верите, древние народы? Куда вы уходите после смерти?

— Мы не знаем, — пожала плечами Эмун. — Над нами нет никого кроме высших сил и богов. Нам не во что верить, кроме того, что мы становимся частью и плотью земли и природы. Мы платим своим сознанием за дарования, которые используем в своей долгой жизни. Птицелюды могут управлять ветрами, насылать дожди, разгонять облака. Они владеют воздухом и правят погодой. Муспельхам подчинена стихия огня, им повинуются вулканы и горные породы. Жуны могут вырастить урожай хоть на скалах. Они делают почву плодородной, а скот плодится и жиреет на глазах. Наги — непревзойденные воины, которые могут убить врага одним взглядом, они в содружестве со стихией воды. Лучники управляют лесами, дикими зверьми и горными реками. К нам люди обращались, чтобы попросить удачи на охоте или придать исцеляющую силу травяному отвару.

За все это нужно платить. Ты не была в Старом лесу, Елена? Если присмотреться, то во многих деревьях можно увидеть очертания лиц. Некоторые ветви шевелятся даже в безветренную погоду. Всюду слышны вздохи, и нет-нет, да приподнимет дерево кряжистый корень, точно хочет перейти на другое место. Подумает и не станет... Умирающие муспельхи входят в огненную реку и сливаются с текущей лавой, которая будет плавить металл для мечей. А если побывать у нагов на северных Заокраинах... Вряд ли человек такое перенесет. Многие сознательно идут на смерть в бою или на жертвоприношение. Тогда остается надежда на то, что мы перенесемся в другой, скрытый даже от нас мир. Пролитая кровь высвобождает огромную энергию. Это лучше, чем медленно умирать, превращаясь в деревья на забытых окраинах забытой страны.