Найди меня в Поднебесье

'Что же дальше? К кому идти, у кого просить помощи? Боги, куда вы меня ввязали?! Я не могла умереть там, не должна была... Я не имела права, мне есть, что терять! Как Ярик без меня? Он, может, никогда и не вспомнит, что у него была мать... Все, все хорошо, о нем есть кому позаботиться... господи, хоть бы приснился, хоть бы сон дал знак, что с ним действительно все хорошо...'

А снег все выплетал замысловатые кружева вокруг дымохода, и мороз звенел в воздухе на разные лады...

'Я выжила, я скрылась. Хотя бы до окончания зимы. Мне кажется, что в какой-то миг я упустила самый хвостик нити, который был уже почти в руках. Что-то помешало найти разгадку. Но она рядом, совсем рядом... Возможно, от таких разгадок неплохо держаться подальше. Видения дали мне сил не сойти с ума в Доме Медиумов. Черные мыши, звон стали, полет... Они разговаривали так уверенно. Нет, не может быть, они просто почувствовали, что я землянка.

'Найди меня в Поднебесье...'

Просьба? Мольба? Или повеление?..

'Я найду тебя. Если ты еще не нашел меня первым'.

Глава 5.

— Бестолочь! Дешевка! Кретины!

— Господин Ханг...

— Молчать!!! Вы не оправдали доверия! Будь проклят тот день, когда я принял вас на службу!

— Господин Ханг! — повысил голос начальник стражи. — Мы не подписывались гоняться за вашими психами по болотам!

— Закрой рот!

Ханг рвал и метал. Перед ним по стойке 'смирно' стоял бохенец в пластинчатом доспехе. Охотники не возвращались уже долгое время и не присылали вестей, хотя почтовую птицу можно без труда найти в любом селении. Не оставалось сомнений, что охотники погибли или попросту сбежали.

— Вон с глаз моих! Вон!!!

Когда страж ушел, Ханг еще раз разрядил гнев, который до сих пор не мог успокоить, на нескольких уцелевших стеклянных статуэтках. Фантазийных и безумно дорогих. Уперся кулаками в стол так, что пальцы побелели. Мысли прояснялись. Он знал, к кому может обратиться за помощью. Надежной. Качественной. Виртуозно исполненной.

Ханг погладил по голове скворца. Птица четко и безошибочно повторила ноты в нужных интонациях и с нужными паузами. Ханг выпустил скворца в окно.

— Я не понимаю, к чему такая таинственность? Разве твой знак не дает право забрать любого сумасшедшего?

— Девушка на вид вполне нормальна. Но не в этом дело. Если я говорю сделать именно так, значит, мне это нужно.

Найра курила самокрутку, закинув на стеклянный столик ноги в сверкающих сапогах. За окном собирались тучи. Снега ждали вот уже несколько дней. Верный Минж стоял за спинкой кресла.

— Найра. Прошу тебя. За наградой я не поскуплюсь. Все, что захочешь. Все.

— Ладно, ладно, кретин белобрысый... — остановила она его жестом руки, унизанной браслетами. — Хоть мне это и приятно слышать, но давай ближе к делу. Знаю, что не обманешь. Что за девчонка?

— Ты ее видела однажды, когда приезжала в прошлый раз. Ты обратила на нее внимание.

Найра взъерошила пышные волосы, тряхнула яркими серьгами.

— Ханг, родненький, не будь наивным. Знаешь, сколько народу перед моими глазами проходит? Хотя бы примерное направление пути знаешь? Куда она могла сбежать?

— Не имею представления. Но я дам тебе ориентир.

— Что? — Найра фыркнула. — Я не умею пользоваться твоими штучками!

— Это несложно. Тебя он поведет сам.

— Чего ж ты сам, умный такой, не желаешь за ней гоняться? Ладно, не вскипай, знаю, светиться неохота лишний раз...

— Найра, ответ!

— Сколько?

— Сколько ты хочешь?

— Много. Человек — это не вещь и не наркотик. Чтоб сделать все это без шума...чтоб никто не заметил... Две. Две тысячи.

— Три, Найра.

— Ого! — присвистнула бандитка. — Что ж за девка-то такая?!

— Три. И ты забываешь про это дело после того, как она оказывается у меня. И не задаешь лишних вопросов.

— По рукам. Давай свой ориентир.

Ханг многозначительно взглянул на Минжа.

— Минж, лапочка, выйди! — бросила Найра.

Бандит повиновался, с удовольствием протоптавшись по дорогому белому ковру.

— Встань.

Ханг подошел к ней, взял в ладони ее лицо, прикоснулся лбом к ее лбу.

Найра взвизгнула, дернулась и стала оседать на пол. Ханг быстро подхватил ее на руки и уложил на диванчик.

— Ф-фу... М-мерзость... — пролепетала она, повернулась набок, бесцеремонно сплюнула на пол. — Черт, чего ж больно так?..

— Это пройдет. Сосредоточься. Ты видишь ее?

— Ха... Как на картине!

— А след? Чуешь?

— Ммм...да. Вроде как. Такая ниточка красная...уходит в туман... на юг...

— Я говорил, что это несложно. Боль проходит?

— Ага... — Найра широко раскрыла огромные зеленые глаза, потерла лоб.

— Я тебе расскажу, как управлять ориентиром...

Для выполнения задания Найра отобрала из своей банды еще троих. Вначале ниточка вела ее безукоризненно. Потом стала вилять в стороны. Найра, помня уроки Ханга, управляла ею. С каждым разом все успешней. Но при этом появлялась боль в голове. С каждым разом все усиливаясь.

Наконец-то тяжелые тучи разродились снегом.

Метель разбушевалась не на шутку. Невозможно было разглядеть вытянутую руку. Сумерки сгущались на глазах. Кони вязли в сугробах, что вырастали в считанные мгновения.

— Атаман! — прокричал Минж. Снег забивался ему в рот и нос. — В лесу огонек! Там, похоже, зимовье!

— Идем! — крикнула Найра из-под шарфа.

Разбойники подобрались к большой избушке. В крохотном окошке мерцал свет. Метель грозила вот-вот превратить избушку в сугроб. Перед покосившимся крыльцом устроен навес, отгороженный с трех сторон.

— Э-ге-гей! — завопил бандит. — Отворяйте!

Ни звука.

— Наше дело предупредить! — взревел Минж, спрыгивая с коня. — А ну, дай примерюсь!

Дверь вышибать не пришлось, она отворилась сразу.

В затхлой избушке оказалось две комнаты. В одной из них на широкой кровати сидел кто-то в черном, мирно чистил сапоги при свете двух оплывших огарков. Кроме него в комнате оказался скелет, безмятежно сидящий в покосившемся кресле, накрытый истлевшим одеялом.

Найра вышла вперед, покачивая бедрами.

— Ого-го! Кого я вижу!

— Здравствуй, Найра, — наг полюбовался на результат своей работы и натянул сапоги. — Далеко путь держишь?

— За рыбьим мехом, оленьим плавником да заячьей храбростью! — оскалилась бандитка, демонстрируя великолепные зубки.

— Вот как? Знаешь ли, тут на днях один старый мухомор как раз ту храбрость продавал. Знал бы, купил! — в тон ответил наг.

— Ну, чего стоите?! — рявкнула атаман на своих людей. — Коней расседлать! Накормить! Пожрать приготовить! И натопите, черт! Как ты тут сидишь? Кто вам, змеюкам, эту ледяную кровь влил?!

Бандиты поспешно ретировались. Найра вызывающе поставила одну ногу на кровать.

— Приятная встреча, Арэнкин.

— Ты помнишь мое имя? Мне льстит... — он взглянул ей в глаза.

Найра сжала зубы. На скулах у нее заиграли желваки. Несколько мгновений она, с попеременным успехом, боролась с собой. И бросилась, точно в зимнюю прорубь.

— Помню. Никогда не забывала.

— Я тоже помню, Найра.

Она размотала шарф, сняла шапочку. Щеки горели с мороза.

Бандиты притащили кучу дров и хвороста, разожгли камины в комнатах. Огонь весело затрещал, иней и лед начали сбегать со стен и полуразваленной мебели. Пламя высветило ехидный оскал скелета. Несколько старых книг. Кучку дохлых замерзших пауков.

Ужин приготовили на костре перед домом под навесом, по укоренившейся привычке. Окончательно согрелись крепким самогоном.

Найра захлопнула дверь. Она привыкла решать все сама. И была полна решимости. Хотя бы для того, чтобы были воспоминания. Только воспоминания, ничего больше.

Арэнкин не сводил с нее взгляда, бесстрастного, спокойного, гипнотизирующего. Найра, бесстрашно и насмешливо, могла переглядеть даже Ханга. Сейчас она остановилась спиной к двери, не решаясь взглянуть. Боялась, что ей не хватит решимости остановиться на воспоминании.

— Найра...

Девушка вздрогнула. Его голос был мягким, немного усталым, так не похожим на обычный ледяной тон.

— Арэнкин? — почти прошептала она.

— Метель будет выть всю ночь. В такие ночи наги могут дать волю своим чувствам. Метель скрывает все.

Найра подошла к нему, ведомая тихим голосом.

— Есть что-то, что ты хотел бы скрыть? — с трудом можно было узнать жестокую, дерзкую бандитку.

— Я знал, что ты идешь по этой дороге. Я искал тебя.

— Зачем?

— Воспоминание, Найра. Ты тогда сказала, что будешь рада новой встрече.

— Ты не забыл.

— Не мог забыть.

— Арэнкин?..

— Что?..

— Твое сердце хоть когда-нибудь ускоряет ритм?

— Нет. Холодную кровь незачем быстро гонять.

— Арэнкин...

— Что еще?..

— У моей блузки застежка на боку, запомни...

— О-ох! — простонала Найра, сладко потягиваясь. — Клянусь, ничего подобного у меня не было с тех пор, как... в общем, с тех пор.

Арэнкин не ответил. Просто крепче прижал к себе бандитку.

— Ты зачем снова попался на моем пути? — еле слышно прошептала она. — Ну зачем?

'Надо было меньше пить, — подумала она. — Сейчас точно наговорю глупостей...'

— Ты недовольна?

— Я никогда еще не была так довольна.

— Тебе не холодно?

— Немного...

В камине бушевал огонь, но от разбитых окон шел сквозняк. Арэнкин прикрыл девушку своим плащом.

— Так лучше?

— Да...

— Найра?

— Ммм?

— Тебе не кажется, что предыдущего обитателя жилища надо было избавить от этого зрелища?

— А разве мы ему мешаем?

Скелет сверкал ослепительной ухмылкой, всеми силами убеждая, мол, нет, нисколько не мешаете.

— Я тоже задавался этим вопросом, — после некоторого молчания сказал наг. — Зачем пересекаются пути...

— Ох, нет, нет, молчи! Давай лучше о мертвецах...

— Почему же? Если я скажу, поверишь?

— Не поверю! Не говори...пожалуйста.

— А я скажу. Скажу, что помнил о тебе всегда, с тех пор, как...

— Говори...только не словами...

Потом Найра уснула. Как девочка, прильнув к нему, свернувшись клубком. Он тоже уснул. Как всегда, с полузакрытыми глазами.

Под утро метель прекратилась. Они вышли из избушки вместе. Лицо Найры то и дело озарялось улыбкой, впрочем-то ей несвойственной. Минж хмуро поглядывал из-под бровей, ворчал под нос, но от комментариев воздерживался.

Найра всегда и все решала сама.

Он не задал ни одного вопроса. Не спросил о том, куда направляются бандиты. Найра тоже не спрашивала его ни о чем, и обоих это устраивало. Один раз на них налетела банда каких-то полоумных карликов, впрочем, большая часть быстро ретировалась, передумав драться. Слава Найры шла впереди нее. Ни один карлик в здравом уме и близко не подошел бы к Арэнкину.

В другой раз им встретилась карета, сопровождаемая бохенским всадником на белой лошади. При виде бандитов кучер, управлявший каретой, затрясся и едва не выпустил кнута. Внутри оказалась молодая женщина, не старше Найры. Бандитке приглянулась ее нарядная шубка, а заодно и дорогое ожерелье. Она примеряла новые вещи, пока Минж держал всадника под прицелом из крепкого лука, а остальные бандиты обшаривали кучера и карету.

Арэнкин не вмешивался. Никак. Просто уехал вперед, равнодушной тенью, словно его тут и не было.

Вечерами Найра подолгу сидела у костра с закрытыми глазами, стараясь сосредоточиться. Массировала виски и морщилась от боли. Арэнкин не спрашивал ни о чем, только садился рядом и обнимал ее, когда она просила.

— Больно...

— Приложи снег.

— Я и так вся по уши в снегу. Как больно.... Я запуталась, совершенно запуталась. Черт, зачем я согласилась?! Я не следопытка, я не могу вести след...

— О чем ты?

— Ты не спрашивал, куда мы идем.

— Мне это безразлично.

— А почему ты не на границе?

— Мы не торчим там бессменно. Для меня сейчас — время отдыха. Я мог бы проводить его в Скалах на Севере. Но вместо этого боги мне послали куда лучшее времяпрепровождение...

— Ох, да... Поцелуй меня еще. Тогда не так больно...

— Что с тобой?

— Я ищу одного человека. Меня наняли. Мне ввели в мозг образ, дали ориентир... Но что толку, я чувствую, что сбилась с пути. И болит голова от этого кошмарно!

— Я умею держать след, Найра. Если хочешь, могу помочь.

— А... Не могу. Никто не должен знать.

— Понимаю. Но имей в виду, что я рядом. И что мне нет дела до человеческих разборок.

— А до меня? Я ведь тоже человек.

— Я бы не находился рядом с тобой, если б мне не было дела...

— Ты ведь все равно уйдешь.

— Но я вернусь, если ты попросишь...

— Правда?

— Я всегда говорю правду.

С каждым днем Найра мучилась все сильнее. В конце концов, не выдержала.

— Ты и впрямь попался на моем пути не зря! — заявила она без обиняков. — Я только хожу по кругу и морожу задницы своих ребят.

— Это просьба о помощи?

— Вроде того.

Арэнкин взял ее лицо в ладони.

— Расслабься. Не сопротивляйся мне.

Найра действительно приняла пресс, который оказалась не в силах держать. Не было необходимости даже устанавливать контакт глазами. Напротив, он зажмурился и пробежал пальцами по ее щекам и волосам.

Найра застонала от облегчения. Боль уходила, будто в голове прорвался давний нарыв. Она потянулась за его пальцами, нашла его губы, задохнулась в поцелуе.

— Это было необязательно, — чуть улыбнулся он.

— Это в благодарность...

— Тогда хорошо.

— Арэнкин...если я скажу, поверишь?

— Попробуй.

— Я люблю тебя.

— Не вижу причин не верить...

— И все?..

— Нет, не все. Я люблю тебя, Найра...

Найра сбежала из дома в пятнадцать лет, прибилась к разбойничьей шайке, предпочтя опасную свободу подневольному замужеству. Гордую и умную, знающую толк в драке девушку взяла под покровительство подруга атамана. Бандиты косились недвусмысленно, но атаманшу побаивались и не лезли лишний раз к юной разбойнице. А Найра с головой нырнула в изучение разбойничьего ремесла, и через пару лет ее уже считали за равную. Она схватывала все на лету и знала только собственные неписаные законы. Научилась убивать и узнала толк в дурманах.

Однажды банду выследил отряд бохенских солдат, двоих взяли в плен, а тяжело раненого атамана Найра ухитрилась увести и переждать налет в укрытии. Несколько дней в лесном логове бандиты боролись за жизнь главаря, но безуспешно. Его похоронили под многолетним вязом, и здесь же подняли вопрос об избрании нового атамана. Из трех предложенных кандидатур одной оказалась Найра. На второй день устроили турнир, из которого девушка вышла победителем. Те, кто был против видеть девушку во главе банды остались в абсолютном меньшинстве.

Найре исполнилось двадцать лет, когда она стала атаманом. Вот уже семь лет как ее банда держала в страхе окрестные селения. Для бохенских властей она была больным зубом, вечным нарывом, неуловимой тенью. Но она оставалась женщиной. Разбойники были ей братьями, привязываться к мужчинам она не желала. Изучив множество тонкостей и выявив предпочтения, она привыкла получать от многочисленных любовников ровно столько, сколько считала нужным. Ни больше ни меньше.