Осторожно: добрая фея! Полный Вариант

Аннет послушно скользнула к тряпичной куче, прижимая малышку к груди, и тут Марта, потревоженная ото сна, раскрыла рот, намереваясь спеть свою самую громкую песню.

— Нет-нет-нет, только не это, Мари! — испуганно зашептала мать. — Нет, Мари, моя малышка Мари, моя славная Мари. Тихо-тихо, не выдавай свою мамочку!

Девочка завороженно внимала словам матери и, словно прислушавшись к ним, закрыла ротик, а за ним и глазки. Аннет облегченно вздохнула и юркнула в мягкий ворох тряпья. Да как раз вовремя — в коридоре раздался шум, сквозь дверную щель мелькнули отблески огня.

— Сиди, как мышка! — шепотом предостерегла Одиллия, накинула сверху тряпку, замаскировав беглянку, и на цыпочках подкралась к двери, прислушиваясь к шуму. Ее комнатушка находилась в самом конце коридора, и посудомойка слышала, как содрогаются от требовательного стука двери ее соседей, как дрожат от волнения голоса заспанных слуг и как звучит имя прачки в устах строгого лекаря. Шум приближался все ближе, вот стукнула дверь ее ближайших соседок, поломоек. Одиллия затаила дыхание и бросила взволнованный взгляд на ворох тряпок, за которым укрылась Аннет. Все было тихо: прачка замерла в своем убежище, ее дочка тихонько спала. Только бы она не проснулась! Решив не дожидаться, пока кулак лекаря обрушится на дверь ее каморки, посудомойка высунула нос в коридор. И как раз вовремя — процессия в лице лекаря и горничной, держащей фонарь над головой, уже потеряла интерес к поломойкам и двинулась к последней двери.

— А что, если мы ее не найдем, господин Жюльен? — тоненько пискнула горничная.

— Молись, чтобы нашли, — взволнованно ответил лекарь. — Иначе нам несдобровать.

— Но ведь есть же другие! — возразила служанка.

— Других мы сможем найти только завтра, — огрызнулся лекарь. — А к тому времени королева из нас душу вытрясет!

— Не нашли? — поинтересовалась Одиллия, выскальзывая из-за двери и прикрывая ее за собой.

— Это вы? — Разочарование лекаря было так велико, словно он был осужденным на казнь, которому только что отказали в помиловании.

— Я, — смущенно признала посудомойка.

— Дьявол! — не сдержавшись, воскликнул тот и обернулся к хорошенькой горничной: — Эту девушку я уже опрашивал на кухне. Она ничего не знает. Боюсь, не сносить нам с тобой головы. — Жюльен с досадой ударил своим могучим кулаком по стене.

Одиллия вздрогнула, с опаской покосившись на дверь, и в этот момент из ее каморки раздался заливистый плач младенца. Оттолкнув посудомойку в сторону, лекарь бросился в комнату.

Так Мари, вовремя подав голос, круто перевернула жизнь своей матери и свою собственную.

Глава вторая. Безумный день, или Дебют Белинды.

Нет на свете такого заклинания, которое

не под силу испортить нашей крестной фее.

Аннет

Аннет ликовала. Кто бы мог подумать, что ее дочка станет для нее билетом в высшую лигу слуг! Прачка и в самых дерзких мечтах и помыслить не могла о том, что станет кормилицей новорожденной принцессы. Однако ж — нате! — стала. К счастью для Аннет, у королевы не было молока, а она оказалась единственной служанкой во дворце, которая смогла компенсировать эту недостачу. Лекарь чуть ей руки тогда не целовал, когда нашел в каморке Одиллии, и дурашливо причитал, что если бы не она, королева Гвендолин это молоко из него бы самого сцедила, не поленилась.

Конечно, не будь на дворе ночь и не зайдись новорожденная принцесса плачем от голода, вполне возможно, Аннет бы так не повезло, и кормилицу нашли бы на следующий день путем придирчивого отбора среди дородных горожанок. Но удача улыбнулась бедной разжалованной прачке: на дворе была ночь, дородные горожанки сладко спали, а принцесса, возжелавшая свою порцию молока, со свойственной ей королевской нетерпеливостью, не захотела ждать до утра.

Горничная, пришедшая с лекарем, срочно подобрала ей новое форменное платьице и кипельно белый передничек, какие носила королевская прислуга. Из-за белизны передничков чернорабочие называли эту прислугу "белой" и считали их задаваками, втайне мечтая однажды очутиться на их месте. И буквально через десять минут после того как лекарь выудил сопротивляющуюся Аннет из вороха тряпья, она, умытая, причесанная, приодетая и преображенная до неузнаваемости, уже стояла у дверей королевской опочивальни. Даже статный и привлекательный Жюльен взглянул на нее с интересом и отвесил дежурный комплимент, чем поверг прачку в страшное смущение.

— Ты ее нашел, Жюльен? — бросилась к нему бледная и усталая женщина, в которой прачка с трудом признала блистательную королеву. Гвендолин она видела только однажды, когда Одиллия сильно простудилась и не смогла вымыть посуду во время пира, а Аннет вызвалась выручить ее. Вся кухонная прислуга тогда украдкой бегала смотреть на королевскую чету и их гостей; не удержалась и Аннет и смогла заглянуть в щелочку за портьеру, отгораживающую зал от хозяйственных помещений, аж на целых десять секунд. Теперь же не она, а уже королева разглядывала ее во все очи, как будто Аннет была какой-нибудь важной особой.

— А она мила, — с облегчением улыбнулась Гвендолин, обращаясь к лекарю. — Я боялась, что ты приведешь мне какую-нибудь чумазую страшилу.

— Она прачка, Ваше величество, — любезно сообщил тот, как будто работа Аннет могла послужить ей рекомендацией.

— Прачка? — нахмурилась было королева, но тут же захлопала в ладоши: — Да это же просто восхитительно! Значит, она чистоплотная, раз имеет дело с водой. Что ж, милочка, — обратилась она уже к Аннет, — если вы понравитесь моей дорогой дочурке, о стирке можете забыть.

Дочурка, словно услышав, что о ней речь, тут же залилась оглушительным воем. Аннет нерешительно глянула на детскую кроватку, утопающую в розовых кружевах.

— Что же ты стоишь? — поторопила ее королева. — Накорми ее скорей. Надеюсь, у тебя достаточно молока?

— Да-да, Ваше величество, — пробормотала прачка, бросаясь к кроватке, — не извольте волноваться, его у меня даже больше, чем нужно.

У кроватки Аннет на мгновение замерла — ей показалось кощунством запускать свои огрубевшие покрасневшие руки в эти воздушные кружева, брать своими мозолистыми трудовыми ладонями это нежное хрупкое дитя. Но дитя так трогательно причмокнуло губами и потянулось к ней ручонками, что прачка порывисто подхватила его на руки и, стыдливо отвернувшись к стене, расстегнула пуговички на платье.

Изголодавшаяся принцесса с наслаждением припала к разбухшей от молока груди и, втянув в себя половину ее содержимого, безмятежно уснула прямо на руках своей кормилицы.

Измотанная бессонной ночью королева с облегчением откинулась на подушках.

— Жюльен, — велела она, — распорядись, чтобы девушке приготовили ее новую комнату.

— А как же моя дочь? — испуганно шепнула Аннет, когда лекарь вывел ее в коридор.

— Не волнуйся, она переезжает вместе с тобой, — тепло улыбнулся он.

С той самой ночи жизнь прачки круто перевернулась. Она переехала наверх и поселилась на одном этаже с "белой" прислугой. От принцессы и королевской семьи ее теперь отделял только один этаж — таким образом, Аннет всегда была рядом, когда могла понадобиться, и в то же время ее голосистая дочурка не доставляла неудобств коронованным особам. Лекарь Жюльен стал все дольше задерживаться с ней наедине, ссылаясь на то, что должен наблюдать за здоровьем принцессы, но наблюдал он все больше за молоденькой кормилицей, не сводя с нее добрых карих глаз. Помимо поклонника, у недавней прачки появились новые наряды, теплый плед, удобная мебель и самая вкусная еда с королевского стола, ведь теперь от ее питания зависел вкус молока для юной принцессы. Ее новая комната была вчетверо больше прежней каморки — и все же в десяток раз меньше, чем детская ее подопечной.

На третий день своего пребывания в новом качестве Аннет как раз сидела в спальне принцессы, держала малышку на руках и кормила ее грудью, с любопытством разглядывая драгоценные подарки, которые прислали принцессе короли соседних королевства и местные аристократы. Подарки громоздились на узком столике напротив камина и переливались всеми цветами радуги в лучах утреннего солнца. Здесь был большой золотой конь с глазами-сапфирами, и золотой ангелочек с очами-изумрудами, на крылышках которого сияли алмазы, виноградная гроздь из янтаря и изумрудное яблочко, похожая на редкий цветок бабочка из серебра с россыпями драгоценностей и бутон золотистой розы, на лепестках которого застыли капельки бриллиантовой росы...

Аннет как раз увлеченно наклоняла голову, завороженно глядя, как мерцают искорки света, отражаясь от красивых стекляшек, как вдруг в комнату ворвался ураган и, пронесшись перед глазами перепуганной кормилицы, врезался в столик с подарками, опрокинув половину из них. С мелодичным звоном упала на пол роза, покатилось по паркету изумрудное яблочко, опасно накренился ангелок, и пустился вскачь стоящий на самом краю конь, подпрыгнув со стола и приземлившись прямиком на голубую туфлю нежданной гостьи, появившейся из эпицентра урагана, который развеялся так же быстро, как и возник.

— Ядрена фига! — завопила та, выдергивая носок туфли из-под копыт коня. — По мне как будто единорог прошелся!

Аннет круглыми глазами смотрела на незнакомку, которую непонятно каким ветром занесло на королевскую половину дворца. Это была невысокая худенькая девушка, ее ровесница, не старше двадцати лет. Ее прямые темные волосы были затянуты на затылке в узел, из которого торчала деревянная палочка, а губы были перепачканы шоколадом. Одета она была в голубое платье с облегающим лифом и струящейся юбкой, а в руках держала остроконечный колпак с вуалью. От созерцания гостьи Аннет отвлек звук бьющегося стекла — это изумрудное яблоко, прокатившись через всю комнату, врезалось в чугунные ножки напольного подсвечника и раскололось вдребезги.

— Ой! — пискнула Аннет, отнимая от груди насытившуюся принцессу. — Что теперь будет!

— Спокойствие! — с улыбкой осадила ее девушка. Затем быстрым движением выдернула из волос палочку, водрузила на голову колпак задом наперед, так что вуаль накрыла ей лицо, и ткнула палочкой в угол комнаты. Из кончика деревяшки вырвался голубой огонек, который опустился на осколки мерцающей сеточкой, собирая их воедино, и вот уже целый фрукт, поднявшись в воздух, пролетел по детской и осторожно приземлился на изрядно опустевший столик. — Ну, что я говорила? — Девица торжествующе обернулась к ошарашенной кормилице, сдувая мешающую вуаль с лица. — Вам, мамаша, повезло с крестной феей!

— Это было яблоко, — сдавленно произнесла Аннет.

— Что? — нахмурилась девица.

— До того, как оно разбилось, это было яблоко, — повторила кормилица, глядя на изумрудные очертания фрукта, теперь больше напоминавшего обкусанную с одного бока грушу.

— Да? — озадаченно спросила брюнетка. — Ничего страшного, я немного близорука. — Она обезоруживающе улыбнулась и ткнула палочкой в драгоценную грушу, которая тут же раздулась на глазах и превратилась... в тыкву. — Так лучше, правда? — с надеждой обернулась она к Аннет.

— Эээ... — протянула та, прижимая к груди уснувшую принцессу, — а вы не могли бы ее уменьшить? Вот до такого размера? — Она пальцами показала размер прежнего яблока.

— Вам не нравится? — искренне огорчилась девица. — Что ж... — Она взмахнула палочкой, и тыква сдулась до размеров яблока.

Аннет вздохнула с облегчением, надеясь, что король и его супруга не заметят большой разницы между мини-тыквой и яблоком. Гостья тем временем, путаясь в платье, подняла с пола розу и коня, вернула их на столик и изучающе уставилась на кормилицу. Вуаль, лезшая в глаза, явно мешала процессу знакомства.

— Шляпка, — тактично намекнула Аннет, — вы надели ее задом наперед.

— Ядрена фига! — Девица сконфуженно улыбнулась и исправила свою оплошность. — О, так куда лучше! — просияла она, избавившись от дурацкой вуали.

— В самом деле, — согласно кивнула кормилица.

— Вы уж меня извините, первый день в роли крестной феи, — доверительно сообщила гостья, — еще толком не освоилась с униформой.

— В роли кого? — удивленно переспросила Аннет.

— В роли крестной феи, — расплылась в белозубой улыбке та. — Меня зовут Белинда. А вы ведь Аннет?

— Да, это я, — выдавила потрясенная кормилица.

— Вы ведь прачка? — уточнила она.

— Да, я... — выдавила Аннета. — Только...

— И у вас есть маленькая дочь? — глаза Белинды зажглись азартным огнем.

— Да, но...

— Тогда я — к вам! — радостно перебила ее девица и, заметив округлившиеся глаза Аннет, спросила: — Что-то не так?

— Просто я представляла крестных фей другими, — смущенно ответила та.

— Вы тоже считаете, что я слишком молода? — огорченно спросила волшебница.

— Да нет, не в этом дело, — тщательно подбирая слова, начала Аннет, но тут ее речь прервал пронзительный рев принцессы. — Тише, тише, моя крошечка, — взволнованно зашептала она, баюкая девочку в руках, — тише, тише, хорошая.

В ответ на это принцесса продемонстрировала свой вздорный нрав, и детскую потряс раздирающий душу вопль. Даже Белинда вздрогнула и выронила свою палочку, которая укатилась под ноги кормилице. Пока фея ползала по полу, поднимая свой профессиональный инструмент, Аннет успокаивала плачущую девчушку — но тщетно, та лишь сильнее закатилась в приступе рыданий.

— Сейчас-сейчас, — морщась от ее воплей, пообещала Белинда, поднимаясь на ноги, и взмахнула палочкой, ткнув ею в вопящий сверток. В ту же секунду голубой огонек коснулся губ малышки, и в комнате воцарилась тишина. Аннет, замерев, глядела на не закрывающийся ротик принцессы, на ее подрагивающее в истерике тельце и не слышала ни звука. Она в недоумении тряхнула головой, решив, что оглохла, и тут раздался голос довольной собой Белинды:

— Ну вот, что я говорила? Так гораздо лучше!

— Что вы с ней сделали? — ужаснулась кормилица.

— Успокоила ее, — благодушно сказала фея. — Она же больше не плачет?

— Да вы только посмотрите на нее! — Аннет подошла к гостье и ткнула сверток ей в лицо.

— Да... — протянула озадаченная чародейка.

— Вы сделали ее немой! — в панике вскричала кормилица.

— Разумеется, нет! — с негодованием возразила Белинда. — Но если вам больше нравится, как она вопит — пожалуйста! — Она демонстративно пожала плечами и махнула палочкой. Голубой огонек ударился о губы малышки, и с них слетело коровье мычание.

— Му-у-у!!! — надрывалась принцесса. — Му-у-у-у-у-у-у-у-у!

— Ах! — вскрикнула Аннет, чувствуя, как ее колени подгибаются, а ее карьера королевской кормилицы летит в тартарары. Откуда она только свалилась на ее бедную голову, эта горе-волшебница? И как теперь оправдываться перед королевой? Да о какой карьере речь, когда ее за одно это на костер отправят, как злую ведьму, которая навела на принцессу страшное заклятье?

Пока кормилица в панике мычала, вторя гласу своей молочной дочери, Белинда сосредоточенно бормотала себе под нос странные слова и тыкала палочкой в пеленки. После каждого такого тычка тональность принцессиного ора кардинально менялась. Протяжное "му-му" сменилось на дребезжащее "ме-е-е", "ме" переросло в "мяу" и "кукареку", петушиная песнь перетекла в собачий лай и, наконец, завершилась волчьим воем. Близкая к обмороку Аннет отскочила к окну и взирала на удрученную волшебницу, словно на чудовище.