Школа выживания

Все надежды Григория, на то, что люди выжили, рассыпались как пепел под сильным порывом ветра. Он смотрел и думал: "Вот они, те, кто понадеялся на чудо — неизвестный и невидимый для чужаков погреб, они думали, что отсидка в убежище, обязательно их спасёт. А что в итоге? Тела тех, кто пожелал просто плыть по течению, и будь что будет, стали прахом. И вот, лежат, причём очень давно лежат‟. — Точнее трое сидели на скамейке, упираясь спинами о стену, и уронив головы на свою грудь, как будто сильно утомились и уснули. Если судить по истлевшей одежде и бородам, походившим на клочки пересохшей пакли, это были мужчины. Лежащей на полу, была женщина, она была одета в длиннополую юбку и блузу, было видно, что перед смертью бедняжка буквально раздирала горловину своей одежды, да так и застыла: "Видимо, умирая от удушья, бедолага сильно страдала‟. — Подметил Гриша, внимательнее присматриваясь к женщине. Вроде все, что произошло, было ясно, вот только её прижизненный возраст, определить не получалось. Уж сильно её тело высохло, а кожа сморщилась.

"Да-а-а. — думал Гриша. — Видно на этот раз поселенцы решили просто отсидеться в погребе. Думали, что их не найдут. А ведь и правда, их не нашли, да только выжить, то есть пересидеть беду в безопасном месте, у спрятавшихся не получилось. Но мы такого не допустим. Ни я, ни мои люди не будут жить по правилам страуса. Мы должны выжить, и мы будем биться до последнего ...‟.

До конца обдумать эту мысль не получилось, внимание Акимова привлекли несколько предметов, как-то небрежно лежащих возле ног умерших. Это была кривая, изогнутая сабля без ножен, и три топора, причём один, покоящийся возле женской мумии, и был совершенно неправильный — немного скруглённое полотно топора стояло поперёк оси топорища, не как у обычного плотницкого инструмента, вдоль. Такого изощрённого извращения над инструментом, Григорий ещё никогда не видел. Да только оставлять последние из обнаруженных находок не хотелось, поэтому Гриша без усилий снял топоры с рассохшихся топорищ, и спрятал в свой рюкзачок (один из тех, что были подобраны у полуторки). А вот саблю, Гришаня решил почистить первым делом, да и не мешало бы подправить режущую кромку. Так уж завелось, что с собой он постоянно носил точильный брусок, для того чтоб наточить подсевший нож, случись надобность освежевать крупную добычу.

Надо уточнить, что правкой, он решил заняться только после того, как решит одну не маловажную задачу — выберется на поверхность. Вот только как это сделать Гриша ещё не решил, точнее не знал с какой стороны подступиться к решению этой проблемы. К стыду Акимова, эту задачку разрешил Кеша. Он подполз к самому краю провала, и что-то тихо бурча себе под нос, не без труда, спустил в него ствол свежесрубленного деревца, оно было молодое, но достаточно прочного для того, чтоб Гриша смог вылезти по нему наружу.

Гриша не помнил, как он вылез из склепа, при этом, не выронив найденное там оружие, а самое удивительное, не свалившись или поранившись им. Причина возникновения этой амнезии была вполне объяснима. Акимов уже строил планы о том, как он будет использовать саблю в схватках, пусть он и не имел навыков владения этим оружием, но и у противника такового не было. Он жаждал осмотреть свою находку, только уже при солнечном свете. И вот, спустившись с холма, не обращая внимания на постоянное, раздражающее чувство беспокойства, которое, кажется, стало притупляться, Григорий присел на землю и занялся изучением клинка. Хотя нет. Не так. Парень приказал Кеше посмотреть за округой, мало ли кто незаметно подкрадётся. Места то хоть и глухие, но от встречи с враждебными аборигенами, никто не застрахован.

Да. При осмотре было чему удивиться. Не смотря на пролетевшие года, сабля только слегка покрылась ржой, которую Гриша начал старательно очищать песком, оный местами лежал небольшим слоем, мелкими светло-жёлтыми островками. Вот так, при помощи песка, небольшой порции воды из фляги и кусочка шинельного сукна, Григорий приступил к удалению ржавого налёта. Ему не терпелось поскорее привести оружие в боевое состояние: "Зря что ли я его нашёл‟. — Думал молодой человек, ретиво взявшись за работу. Правда, довести до более или менее хорошей полировки не получилось, перемещаясь как беззвучная тень, вернулся Уин. Несмотря на неспешность, и показное спокойствие во всех движениях, его обеспокоенно мечущийся взгляд, буквально кричал о том, что не всё так уж и хорошо.

"Гриша, — тихо сказал, буквально прошептал охотник, — Кеша нашёл враг. Он ближе к наше селение. Опасно ближе‟.

"Где?‟ — Почувствовав, как по телу пробежал неприятный холодок, поинтересовался Григорий.

"Там‟. — Уин указал на перелесок, росший между их лагерем и руинами сгоревшего селения.

То, что неизвестные так близко подобрались к его пещере, было не просто плохим знаком, это грозило окончиться непоправимой бедой. Пример подобного финала робинзонады, Гриша только недавно увидел. Поэтому нужно было срочно вмешиваться в ход событий.

"Рассказывай‟. — Коротко сказал Акимов.

После чего, неспешно взял точильный брусок, и приступил к правке кромки клинка. Делал он это аккуратно, хоть внешне сабля и выглядела хорошо заточенной, но было не ясно, как она будет входить во вражеское тело, а проверять это на практике не хотелось. Другая причина крылась в том, что Григорию, во время поиска наилучшего решения возникшей проблемы, не хотелось беспомощно метаться, походя на затравленного зверька. Именно поэтому подготовка нового оружия к возможному бою, была самым рациональным решением. Как-никак, но эта кропотливая работа, хорошо успокаивало нервную систему.

— Ты их видел? — Поинтересовался Акимов, перейдя к удалению ржавчины с клинка сабли. — Ну, наших врагов.

— Нет. Но лес их выдал.

— Как это?

— Заголосил птица Крара⁷, выскочил сильно перепуганный иуир⁸.

— Но и что из этого. Мало ли чего твой зверёк испугался.

— Плохо это. Зверь выскочил туда, где много страх. Знать он сильно напуган, немного ранен, на него охота. Так бояться только мелха³⁹, несколько охотник. Не очень хороший, не опытный охотник, раз только подранил и не догнать.

— А далеко они от нас?

— Близко. Птица недалеко кричат.

— Хорошо. Идём, посмотрим, кто там тайно к нам в гости крадётся.

С этими словами, Григорий поднялся с земли, подошёл к ближайшему кустарнику и резко рубанул по нему саблей. Несколько веточек с чистым, ровным срезом, упали на землю. Нет, не так, пара из веток повисли на остатке молодой коры. Но получившимся эффектом, Гриша всё равно остался доволен. И повернувшись к товарищу, подмигнул ему, сдержанно улыбнулся, и проговорил:

"Ну что Кеша, давай, веди меня к нашим таинственным гостям‟.

Уин немного ошибся, в роще находились опытные охотники, а в данной ситуации, ещё и неплохие воины. Не успели Григорий со своим другом пройти по звериной тропе и полкилометра, как Гришу, из густых зарослей кустов, атаковал первый недруг. Противник действовал быстро и беззвучно, никаких криков, ненужных телодвижений — прыжок, с одновременным ударом. Не заметь Акимов боковым зрением это движение, да рефлекторно не среагируй на него, то каменный топор напавшего на него аборигена, расколол бы его голову. А так, Гриша резко отшатнулся, уходя из-под удара. Но и нападавший был бывалым бойцом, противник немного скорректировал движение своего оружия, и пусть вскользь, но попал по левой руке. От боли кисть разжалась, выпустив находящуюся в ней бамбуковую палку. Но молодой человек не запаниковал, он рубанул саблей, и попал по шее врага, только что приземлившегося после прыжка. Да вот только контратака не получилась столь эффектной, как обычно показывают в кино, или пишут рассказах, голова не слетела с плеч, да и враг повалился на землю весьма неуклюже. Тому причиной было то, что бывший горожанин не имел опыта нанесения таких ударов, а может ещё и плохое состояние клинка сабли (не успел Гриша, как следует отчистить смертоносную сталь и отполировать её). Только обдумывать произошедшее было некогда, бой только начался. И дальнейшие события неслись с умопомрачительной скоростью. Всё вокруг замелькало, зашумело; сердце забилось так сильно и быстро, что казалось оно, или вырвется из грудной клетки, или разорвётся, не выдержав такого ритма.

Много чего так и не зафиксировалось в памяти молодого человека. Сохранились лишь отдельные эпизоды: вот Гриша оказался на более или менее открытом месте и, реагируя на ещё не осознанный раздражитель, низко присел. Над его головой промелькнула чья-то рука с топором, не успев понять, что это было, Акимов резко выпрямился. Далее, непонятно каким образом, но он умудрился сделать замах снизу, почувствовал, что в нижней точке своего движения, клинок своим кончиком чиркнул по земле. Но, несмотря на эту оплошность, оружие продолжило своё движение по восходящей траектории, умудрилось рассечь бок напавшего человека. Тот упал на колени и зажал глубокую рану обеими руками.

"Не смей оставлять за своей спиной недобитого врага!‟ — вспомнил Акимов реплику одного из киногероев, но не успела эта мысль окончательно сформироваться, а сабля, уже обрушившись на голову раненного аборигена. Снова непонятная мешанина, воспринимаемая как мелькающая растительность, размытые пятна и суета.

Снова возвращается способность осознавать окружающую действительность. Распознаётся шум в кустах. Это значит, что кто-то спешно через них пробирается. На сей раз, Григорий действовал осознано, он в самый последний момент сделал колющий выпад. Рука ощутила, как клинок, испытывая сильное сопротивление, вошёл в податливую плоть. Ну не предназначена изогнутая сабля для колющих атак. Тело поверженного противника сделало ещё шаг, показалось из кустов, замерло, как будто наткнулось на невидимую стену, и начало оседать. Гриша резко отдёрнул руку с саблей назад. А от осознания того, что он за малым не остался без своего оружия, Акимова окатило холодным потом. Он вспомнил, что свою бамбуковую дубинку он выронил в самом начале боестолкновения, когда ему оцарапали левую руку: и осознал, что с ножом, против топоров, сильно не навоюешь.

Возникшим секундным замешательством и воспользовался следующий противник. Он нанёс сильный удар в спину, который обжог Григория сильную болью, и бросил на землю. Акимову даже показалось, что он почувствовал, не услышал, а именно почувствовал какой-то неприятный хруст. И уже лёжа на земле, вниз лицом, успел подумать: "Вот и всё, допрыгался касатик. Сто пудов перерубили хребет, вот сейчас, дикарь махнёт топориком и ... здравствуй царствие небесное, или вечная пустота‟. — Но добивающего удара не последовало. Гриша каким-то пятым чувством ощущал как напавший сзади противник, постоял пару секунд, видимо к чему-то прислушиваясь, затем перешагнул через лежащего у его ног Григория и неспешно, скрылся в зарослях. Видимо решил, что с такими травмами не то, что воевать, двигаться невозможно. Вот и оставил чужака на съедение хищникам, мол, они довершат начатое. Эти твари, всё равно в скором времени прибегут на место состоявшегося побоища и подчистят место брани от разных там недобитков.

Грише стало до жути обидно, и так не хотелось умирать. Он боялся не за себя, он осознавал, что больше некому будет защищать его Оленьку. Осознание этого было страшнее самой смерти. Не желая смиряться с поражением, Гриша начал прислушался к ощущениям, и ... приятно удивился. Тело ниже травмированного места на спине, чувствовалось. Ощущалось, как ныл слегка подвёрнутый во время падения в погреб голеностопный сустав, саднило калено. Правда, эти ощущения заглушались болью травмированного предплечья. Парень попробовал пошевелить ступнями, они послушались.

Казалось что всё это, начиная от коварного удара в спину, до понимания того, что он ещё может продолжать участвовать в битве, длилось целую вечность, а на самом деле, заняло не более полутора десятков секунд. Осознав, что тело может двигаться, Григорий быстро встал, не обращая внимания на боль в грудном отделе позвоночника, посмотрел в ту сторону, куда крался напавший со спины враг. Там слышались звуки продолжающегося боя, и именно туда двигался неприятель. Акимов, пользуясь только что проторённой тропой, ринулся следом, и в несколько прыжков оказался на месте. Только немного опоздал, любитель нападать стыла, как раз повторил свой трюк с нападением с тыла, только ударил Кешу не в спину, а по правой ноге. Тот нелепо взмахнул руками и упал. С таким ранением, да против двоих противников, для Иннокентия, это было сто процентным поражением.

Однако насладиться своей очередной, не очень честной, победой абориген не успел: в душе Григория вскипела ярость, она как магма, вырывающаяся из извергающегося вулкана, рвалась наружу, желая уничтожать всё, что окажется на её пути. С неистовым рёвом, Акимов кинулся на коварного врага, и, не дожидаясь, когда тот окончит оборачиваться — таким нужно платить их же монетой, снёс голову. Та упала на землю ещё до того, как тело, некогда бывшее с ней единым целым, пошатнулось и повалилось как подрубленное дерево.

Оставался ещё один противник, который уже заносил руку с боевым топором, собираясь обрушить его на голову раненного Иннокентия, но, шокированный ужасной гибелью своего товарища, замер, как будто превратился в статую. Только его правое веко, как будто оно жило отдельной жизнью и не желало погибать безучастной жизнью жертвенного барана, задёргалось в нервном тике.

Не отомри, не вырони абориген свой топор, да с обречённым видом не упади он на колени, усевшись на свои пятки, то через пару мгновений лежал бы рядом со своим боевым товарищем. А так, промахнувшись, Гриша сделал второй замах, да передумал. Запал боя уже угасал, хоть и по-прежнему "требовал крови‟.

"А стоит ли оставлять этому гаду жизнь? — Думал Акимов, рассматривая чужака. — Если да, то, что я выиграю? Какая мне с этого выгода? Что от этого выиграет наша маленькая колония?‟

Эти, мечущиеся в воспалённом от боя разуме раздумья, прервал хрипловатый, но твёрдый голос Уина:

— Гриша, пока не убивать его.

— И почему я должен тебя послушать?

— Я с ним говорить. Это важно. Нужно всё знать.

— Ты что, хочешь у него узнать, зачем они сюда припёрлись? Думаешь, он расскажет о планах, обо всем, что они задумали?

— Да.

— Ну-у-у. Тогда он твой. Дерзай.

— Есть в мой сумка кусок верёвка, вот держи, свяжи его. Может бежать.

Акимов, не сводя глаз с пленного, взял протянутую ему верёвку, точнее несколько её обрезков, спутанных в клубок. В отличие от Гриши, носившего длинный обрезок, Уин носил несколько мелких верёвочек, и тоже постоянно. Так, на всякий случай. Пришлось немного повозиться, распутывая этот путаный узел. После чего, чужак был обездвижен — связан по рукам и ногам.

"Он в полностью твоём распоряжении. Можешь с ним говорить, никуда не сбежит. А я, пока перевяжу твою рану‟. — Устало проговорил Григорий, извлекая из нагрудного кармана полиэтиленовый пакет, в котором лежал последний неиспользованный бинт (из его автомобильной аптечки).